Алекс Д
Второй шанс
– Я помню, – бесстрастно отозвалась Крис. – Навсегда я здесь не останусь.
Дэниэл ничего не ответил. Говорить было больше не о чем. Сняв с вешалки черное стильное пальто, он быстро накинул его и бросил на нее прощальный взгляд.
– До свидания, Кристина, – на лице Нормана мелькнула неуверенность. – Может, еще увидимся.
– Да, на оглашении.
– Возможно, в церкви или на кладбище, на девятый день.
– До свидания, Дэниэл, – холодно отрезала Кристина, поднимаясь. Кивнув, он открыл дверь и ушел.
Едва дверь закрылась за ним, женщина без сил рухнула обратно на диван. Ее колотила мелкая дрожь. Желудок сводило от бесконечных спазмов. И все же она пережила не только встречу с самым страшным кошмаром в своей жизни, но даже разговор с человеком, лишившим ее жизни. Устало закрыв глаза, она попыталась восстановить дыхание, привести в порядок хаотичные мысли.
Следующий час она потратила на горячий почти обжигающий душ. Она скребла кожу до красноты, словно это могло спасти ее от оживших страхов. Зубы ее стучали, как в ознобе, голова кружилась. Она потеряла бы сознание, если бы не Лиза, которая почувствовав неладное, ворвалась в ванную и вытащила ее из горячей воды. Бережно обтерев подругу махровым полотенцем, женщина проводила ее в спальню и уложила в постель.
– Я принесу чай, – поцеловав ее в лоб, сказала Озерова. Кристина чуть не расплакалась, чувствуя себя виноватой перед Лизой. Ей бы хотелось наконец излечиться и порадовать ее. Ей всегда что-то мешало. Какой-то сломанный механизм не желал заводиться. И его нельзя было заменить или вставить новые батарейки. Кристина понимала, что ей придется жить с этим всегда.
– Лиз, – позвала Кристина, натягивая одеяло до горла. Озерова нежно улыбнулась, присаживаясь рядом и протягивая подруге чашку с чаем. – Ты помнишь Пьера?
– Да, Крис, конечно, помню.
– Он потерял жену, двоих детей, стал калекой, но нашел в себе силы жить. Как ты думаешь, он действительно счастлив, или это такая маска?
– Нет, Пьер счастливый человек. Он – молодец.
– Почему я так не могу? – задала Кристина вопрос, который мучил ее больше всего. Лиз внимательно посмотрела в ее бледное лицо, обрамленное темными с седыми прядями волосами.
– Можно лишиться ног, рук, семьи, и ничто и никто не заменит этой потери, но даже в таком случае человек учится, приспосабливается, принимает жизнь такой, как она есть. Но, если лишаешься души, то выход только один. Найти ее, вернуть.
– Как?
– Не как, а где.
– И где же моя душа?
– Там, где ты ее оставила, – произнесла Лиза, поднимаясь на ноги. Кристина обожгла язык горячим чаем.
– И где же я ее, по-твоему, оставила? И что-то я не припоминаю, чтобы психологи заговаривали о душе. Неужели ты веришь в то, что говоришь?
– Тебе нужно, чтобы я это сказала. Ты никогда не говорила о произошедшем ни с кем. Тебе пора научиться доверять людям, быть искренней с ними. Выговорись, расскажи мне все сама. С самого начала. Станет легче, поверь.
– Нет, – отрицательно качнула головой Кристина. Лиз лишь печально улыбнулась. – Мне не станет легче, а ты итак все знаешь.
– Ты должна выплеснуть свои чувства, понимаешь? Только живые эмоции могут воскресить тебя. И я думаю, что, несмотря на то, что сейчас в твоей болезни наметился рецидив, все к лучшему. Нужно было привезти тебя раньше. Переболев все снова, ты не сгоришь, а восстанешь....
– Как птица Феникс, – усмехнулась Кристина. – Из пепла. Ты романтик, Лиз. Я нет. И нет у меня никаких чувств, ни настоящих, ни искусственных.
– Нет, не думаю. Хочешь поговорить о сегодняшнем дне?
– Нет.
– Это необходимо, милая.
– Я не хочу, – категорично тряхнула волосами Монахова.
– Ты в ярости. Это хорошо. Выплесни ее, можешь, кричать, если хочешь, но только не замыкайся, не заталкивай свою боль внутрь.
– Да, черт возьми, я в ярости. А как иначе? – глаза девушки метали молнии, она с грохотом поставила чашку на прикроватный столик, выплеснув часть содержимого. – Я ожидала совсем другого. Я думала, что ненависть испепелит меня. Что я увижу прежнего Дэниэла Нормана, таким, каким запомнила. Столько лет он был для меня страшным чудовищем, демоном из ада, и вдруг заявляет, что сожалеет, он, бл*дь, раскаивается. Я не верю ему, Лиз. Меня просто трясет от гнева. Как он смеет, вообще, говорить со мной? Он жалеет только о том, что я не умерла тогда. Именно этого он добивался. Моей смерти. Дэниэл не думал, что ему снова придется столкнуться лицом к лицу со своей жертвой. Он похоронил меня восемь лет, но я осмелилась воскреснуть. Я жива, Лиз, и именно об этом неприятном факте Дэниэл Норман жалеет больше всего.
– Ты не права, Кристина. Я тоже ожидала увидеть бесчувственного монстра, но увидела обычного человека, который много и часто ошибался в своей жизни.
– Лиз, как ты не понимаешь? – слепящий глаза гнев в одночасье обернулся отчаянной грустью. – Я была девочкой. Маленькой наивной девочкой. Я так его любила. Я готова была простить ему все, а он отдал меня на растерзание своей своре, обожравшись наркотой. Мне только исполнилось восемнадцать. Я так мало знала о жизни, о жестокости, презрении, слепой ярости, болезненном упрямстве. В то время как другие девушки только учатся жить, я училась умирать. С каждым днем, с каждым вздохом. Без причины, без объяснений. Просто потому что, он хотел наказать мою мать за то, что посмела стать хозяйкой империи Норманов, просто потому, что боялся потерять свое чертово наследство. Будто деньги могут значить больше, чем человеческая жизнь. Испорченный, избалованный, привыкший все делать по-своему, он сделал меня грушей для битья. Всю свою ярость и недовольство излил на молоденькую девушку, которая даже не догадывалась, какой дьявол правит его душой.
– У тебя есть весомые причины для ненависти. – согласилась Лиза, отводя глаза. – Но ненависть – не выход. Ты ничего не изменишь и не поможешь себе, если будешь изводить себя страшными воспоминаниями.
Глава 5
Дни тянулись мучительно медленно. Кристина старательно носила маску внешнего спокойствия и усиленно работала над собой. В одну из трех ночей она смогла заснуть без снотворного, а Лиза, в свою очередь, делала все, чтобы отвлечь подругу от тяжелых мыслей и воспоминаний. Днем они бродили по городу, тратя деньги в бутиках и салонах красоты. Озерова заставила Кристину покрасить волосы, чтобы избавиться от старивших ее седых прядей. Потом, облачившись в обновки, купленные днем, подруги направлялись в кино, а после ужинали в ресторане, шокируя посетителей своим внезапно-гламурным обликом.
Иногда Лиза замечала, как хохочущая до упада Кристина вдруг замыкалась, глаза ее застилала пелена, и она словно мысленно ускользала куда-то очень далеко. Никакие уговоры не могли заставить рассказать, где она бывает в такие моменты. Лиза понимала, что Кристине нужно немного больше времени. Девушка только что потеряла мать. Нет нечего удивительного в том, что она тоскует о ней.
Огромное количество времени Кристина тратила на телефонные переговоры со своим агентом в Лондоне, который организовывал выставки девушки. Самая последняя, состоявшаяся в Дрездене полгода назад имела колоссальный успех. Критики выделяли девушку среди молодых современных художников и прочили большое будущее.
В отличие от Кристины, Лиза прекрасно понимала причины популярности картин подруги. Скупая на эмоции Кристина выливала всю свою нерастраченную страсть, а иногда и злость в свои работы. И сколь бесстрастной была Монахова, столь чувственны были ее работы, в них горела сама жизнь, та, которой лишала себя художница. Лиза видела ее юношеские работы десятилетней давности, и они разительно от тех, что она творила сейчас. Удивительно и отчасти кощунственно, но именно трагедии, произошедшая с ней, Кристина была обязана своему успеху.
Почти все картины Кристины Монаховой уходили в лет, и по хорошей цене. С каждой ежегодной выставки девушка оставляла себе только одну картину. Восемь лет. Восемь работ. И на каждой тайная исповедь, боль и отчаяние. На каждой мужчина. Нет, она не пыталась рассказать миру о том, что случилось с ней, она делала это для себя. До малейшей подробности отражая внешность насильников, безумную злобу на их лицах, Кристина надеялась, что, обличив свою ярость в краски, она, найдет, наконец, успокоение. Все виновники были обличены в ее работах. Все, кроме одного. Того, кто был в каждой картине безмолвной темной тенью в углу. Любители ее творчества терялись в догадках, пытаясь найти объяснение этой странной серийности непродаваемых полотен. Напрасно они вглядывались в неумолимый темный силуэт мужчины на заднем фоне, пытаясь разглядеть его черты и разгадать, наконец, загадку художника. На последней своей выставке Кристина позволила разглядеть только руку, покоящуюся на рукоятке кресла. Руку с тонким обручальным кольцом.
Лизе не раз доводилось наблюдать, как невольный озноб пробирает людей, бросающих любопытные шокированные взгляды на эти ее полотна. У Кристины получалось, как нельзя лучше отразить в работах свою израненную душу. Ни один нормальный человек не мог не ощущать могильного холода и душераздирающего крика разбитого сердца, исходящих от полотен. И даже, если бы художница решилась их продать, не нашлось бы желающих приобрести.
Через полгода запланирована новая выставка, и несколько картин уже готовы. Лиза невольно ждала еще одну странную работу, гадая, решиться ли Кристина на последний шаг, и принесет ли ей это долгожданное облегчение.
***
Как бы ни боялась Кристина новой встречи с Дэниэлом, она все же состоялась. Как и он предвидел – на девятый день, на кладбище.
Подруги об руку шли между могилами, пока Кристина не замерла, заметив бывшего мужа. Он стоял перед памятником отцу, сунув руки в карманы пальто. Шел снег. Крупные хлопья падали на его черные опущенные до плеч волосы. Дэниэл не видел приближающихся женщин и казался очень замерзшим. Еще бы. Выпендриться в фирменные кроссовки в такой мороз. Подозрение, что Дэниэл специально поджидал тут ей, караулил, искал встречи застало Кристину врасплох, напугало до чертиков. Она готова была развернуться и броситься наутек, но Лиз удержала от столь глупой выходки.
– Здесь вы не враги, – тихо шепнула Лиза, сжимая руку Кристины и почти волоком таща ее к могилам Норманов. Снег под ногами трещал, но Кристина не слышала ничего кроме пульсирующих толчков в висках. Из-за снежных туч вышло солнце и ударило по глазам. Зажмурившись, Кристина запнулась и чуть не полетела в снег, но Лиза, как всегда, оказалась под рукой.
Оторвавшись от своих мыслей, Дэниэл поднял голову. Синие непроницаемые глаза словно прилипли к лицу Кристины. В свете солнечных лучей они казались неестественно яркими. Она невольно вспомнила совсем другое время, и то, что могли сделать с ее сердцем эти непостижимо-красивые глаза. Как все это далеко и неправда. Восемь лет назад она могла бы убить его, выйти из тюрьмы и сейчас стоять на его могиле. Но вернула бы ей его смерть счастье, надежду, любовь, свет и слезы? Уменьшило бы боль и отвращение? Глядя сейчас в небесно-синие глаза, она почти не верила, что он сотворил с ней ужасающее по своей жесткости преступление.
Вежливое недоумение в его глазах сменилось напряженной улыбкой.
– Я опять тебя не узнал. Ты просто мастер перевоплощений, – Вместо приветствия произнес он. Кристина замерла в трех шагах от него, как раз рядом с могилой матери. Каждый из них скорбел по своему близкому человеку.
– Зато ты не меняешься, – резко ответила Кристина. Дэниэл нахмурил брови и перевел взгляд на сдержанно улыбающуюся спутницу грубиянки. – Доброе утро, Лиза.
– Привет, Дэниэл, – вполне дружелюбно ответила Озерова, протянув ему руку для пожатия. – Как ваши дела?
– Не очень. Мы же на кладбище, – не без иронии ответил Норман. Кристина бросила на подругу укоризненный взгляд.
– Понимаю, – мягко отозвалась Лиза. – Я забыла, как тяжело терять близких. Мама умерла, когда мне был восемь, а отца я убила.
Брови Дэниэла поползли вверх. Похоже, даже он потерял дар речи.
– Не переживайте, я сделала это непреднамеренно. Самооборона. Меня даже не судили. Мне было тринадцать лет.
– Да уж. А я-то думал, что у меня странная жизнь, – выдохнул Дэниэл, во все глаза, глядя на маленькую блондинку.
– Не берите в голову. Каждый получает то, что заслуживает, – тон ее был двусмысленным. И судя по тому, как заиграли желваки на лице Дэниэла Нормана, стрела попала в цель. В отличие от него, Кристину не удивляла шокирующая откровенность подруги. Она уже привыкла к ее выходкам. Лиз опять играла в психолога. Сейчас она выбрала тактику погружения клиента в легкий шок, чтобы вызвать у него нужные ей эмоции, которые впоследствии собиралась разложить по полочкам. Дэниэл даже не подозревал, что стал объектом исследований. Так тебе и надо, – злорадничала про себя Монахова.
Все вдруг замолчали. Напряжение росло. Кристина украдкой бросила взгляд на Дэниэла, но тут же отвела глаза, заметив, что он тоже украдкой разглядывает ее. Молодая женщина расправила плечи, осознавая, что выглядит отлично. Его избалованному взгляду не к чему придраться. Дурнушкой Кристина Монахова никогда не была. Внимание мужчин являлось для женщины тяжким бременем. Ей нечего было предложить им, кроме пустого сердца и презрения ко всему сильному полу.
– Не передумала уезжать? – первым нарушил тишину Дэниэл. Кристина безразлично повела плечами.
– Мне необходимо уехать, – отчеканила она. – У меня работа в Лондоне.
– Я знаю, что ты продолжила заниматься живописью. Вика много рассказывала о твоих выставках. Она гордилась тобой, – опустив взгляд на мраморное изваяние памятника, произнес Дэниэл отстраненным голосом. Боль стальным обручем сжала ее сердце. Мама никогда не рассказывала ей, что…
Кристина резко отвернулась, чтобы он не увидел смятения на ее лице. Мама говорила с ним? Рассказывала о ней? Как она могла? Все это время, пока она заживо хоронила себя в туманном холодном городе, они, оказывается, за чаем в тесном семейном кругу говорили о ней? Не в силах переварить все это, Кристина побежала прочь, виляя между неровными рядами могил. Даже Лиза не ожидала такой реакции.
– Что я такого сказал? – растерянно уставился на Озерову Дэниэл Норман.
– Вика не говорила ей, что вы общались после того, что случилось. Кристина, вообще, никогда о тебе не говорила. Ни с кем, включая мать. Кристина думала, что Виктория разделяет и понимает ее чувства, – женщина смерила его долгим оценивающим взглядом. – Можно, задать один вопрос, Дэниэл?
Он посмотрел в глаза маленькой, но храброй женщине, которая, казалось, видела его насквозь.
– Зачем я это сделал? – попытался угадать он. Лизе не понравился сарказм в его голосе. Он неискренен сейчас. Как и Кристина, Норман носил маску, за которой прятал настоящие чувства, если они, конечно, у него есть. Пока Озеровой не удалось его разгадать. Пока....
– Нет, не угадали. Боюсь, вы еще сами себе не готовы ответить на этот вопрос, – Лиз посмотрела вслед Кристине, которая почти пропала из поля зрения. – Что вы хотите сейчас, Дэниэл?
– Не знаю, – пожал плечами Норман. – Может быть, прощения.
– Вы думаете, что оно возможно? – сухо поинтересовалась Лиз. – И, если на долю секунды представить, что Кристина все же простила вас. Что это даст вам, Дэниэл? Вы простили себя?
– Нет, и вряд ли когда-то смогу, – на этот раз ответ прозвучал абсолютно искренно.
– Уверена, что вы не лжете, – удовлетворенно кивнула Лиза. – А теперь догоняйте ее. Заставьте Кристину принять ваше существование, смириться с ним. Только ради Бога не пытайтесь обольстить, второй раз это не сработает. Вы только испугаете ее.
– Зачем вы помогаете мне? – изумился Дэниэл, краем глаза следя за передвижениями Кристины.
– Не вам, Дэниэл. А ей, – сдержанно поправила Лиза.
– Вы такой хороший друг? – снова ирония в его голосе неприятно резанула слух. Дэниэл Норман еще далек от того человека, который смог бы стать полноценной ячейкой общества.
– Не совсем, – не сразу ответила Лиза. – Не совсем друг.
Дэниэл прищурился, оценивающе разглядывая невысокую блондинку, смело смотрящую ему прямо в глаза. Похоже, эта женщина ничего не боится. С чего, интересно, она взяла, что он собирается бежать за Кристиной? Дураку понятно, что она даже говорить с ним не захочет. А дураком Дэниэл Норман чувствовать себя не привык. Ну, да ладно, попытка не пытка.
***
Кристина поскользнувшись, снова чуть не упала. Она устала. Бег привел ее мысли в порядок. Она прислонилась спиной к толстому обледеневшему стволу дуба и пыталась восстановить дыхание. Холодный воздух обжигал легкие. Закашлявшись, девушка закрыла рот пушистой варежкой. Почувствовав чью-то руку на своем плече, она нервно вздрогнула и обернулась. Синие глаза смотрели на нее с сочувствием. Так близко, что она задохнулась. Желудок болезненно сжался.
– Нет, не прикасайся, – закричала она, отскакивая в сторону, но было уже поздно. Внутренности свело судорогой. Отбежав еще на несколько шагов вперед, женщина упала на колени. Ее снова рвало. Господи, а она-то надеялась, что справиться. Стоило Дэниэлу дотронуться до нее, и вся ее многогодовая работа над собой полетела к черту.
Дэниэл растерянно наблюдал за сжавшейся фигуркой. Неужели это из-за него? Ее от него тошнит? Норман почувствовал, как краска ударила ему в лицо. Никогда еще он не казался себе таким омерзительным. Животное, это ты с ней сделал. Необходимо что-то сказать или уйти, но он не мог двинуться с места и дар речи не возвращался. Снег мокрыми гроздями сыпал с неба, ветер нещадно бил в лицо. Но он не чувствовал холода.
Омыв рот снегом, Кристина поднялась с колен. Ее трясло от слабости. Боже, сделай так, чтобы я обернулась, а его не было, молила она про себя. Но Бог сегодня был к ней немилосерден, как, впрочем, и всегда.
– Никогда не трогай меня, – пробормотала она безжизненным тоном. – Никогда. Понял?
– Да, как тут не понять, – натянуто отозвался он. – Я могу чем-то помочь?
– Ты уже помог, – жестко произнесла Кристина. – В свое время.
– Пойдем куда-нибудь. Тебе нужно поесть, – неожиданно для самого себя предложил Дэниэл. Кристина часто заморгала, вытирая подтеки туши под глазами.
– Это плохая идея, – наконец, выдавила она.
– Ты не хочешь есть? Или не хочешь идти со мной?
– Я никогда не хочу есть, Дэниэл. И тем более, с тобой. Я ответила на твой вопрос?
– Ты боишься меня? – это был вызов. Он пытался схитрить. Да, таким его Кристина помнила. Стало даже легче.
– Только не теперь, – уверенно покачала головой она. – Просто не вижу смысла.
– Мы должны что-то сделать с этим, – заявил Дэниэл. Самонадеянный ублюдок.
– С чем?
– С твоим недугом. Мне не очень-то нравится, что из-за меня тошнит женщину. – Дэниэл улыбнулся уголками губ. – Удар по самолюбию.
– А мне плевать на твое самолюбие. И, вообще, у тебя его никогда не было мужского самолюбия.
– Брось, Кристина. Просто пообедаем вместе и все. Никому от этого хуже не станет, – настаивал Дэниэл. Забывшись, он протянул руку, чтобы дотронуться до нее, но по расширившимся от ужаса глазам, понял, что делать этого не стоит. – Прости. Пойдем?
– Что тебе нужно? – в лоб спросила Кристина, пристально глядя ему в глаза.
– Точно такой вопрос мне задала твоя подруга несколько минут назад, – усмехнулся Дэниэл. Кристина смотрела на его длинные ресницы. Почему он не стал менее красивым? Не постарел, не располнел, не облысел? Как внешность порой не совпадает с внутренним миром человека. Если бы она поняла это раньше, то многих трагедий удалось бы избежать.
– И что ты ответил? – тихо спросила она.
– Спросишь у нее сама, – пожал плечами Дэниэл.
– Мы не говорим о тебе. Я не говорю о тебе. Но ей бы хотелось. Лиз думает, что нужно взглянуть в лицо страху, чтобы справиться с ним.
– Но не только Лиза такая умная. Это всем известно, – с сарказмом заметил Норман. Кристина спрятала руки в рукава шубы. – А твой страх – это я?
– Нет. Ошибаешься. Я давно не боюсь тебя.
– И никогда не боялась, – добавил он, глядя ей в глаза. Девушка судорожно сглотнула.
" Я умираю, Дэниэл. Вызови врача. Пожалуйста, вызови». Кристина тряхнула головой отгоняя кошмарное воспоминание. Нет, она не боялась его. Даже тогда. Даже, когда он безжалостно хлестал ее по щекам, рассердившись из-за какого-нибудь пустяка. Даже, когда наматывая ее волосы на кулак, волок через весь дом в спальню. В такие моменты девушка закрывала глаза и вспоминала другого Дэниэла. Дэниэла, которого она узнала в двенадцать лет. Красивого, уверенного в себе, безумно обаятельного, веселого. Кристина не заметила, когда произошла перемена, и существовал ли вообще тот Дэниэл, которого себе нафантазировала малолетняя дурочка. Она упустила момент, когда стала для него способом уязвить мачеху и отца, и долгие месяцы ждала, когда он вернется. Обаятельный и внимательный Дэниэл. Он не вернулся. Его никогда не было. Иногда Крис казалось, что это она создала чудовище, она вызвала зверя, прощая и позволяя ему слишком многое.
Ей больше не обмануть себя. Каждый раз, когда Крис будет смотреть в его непроницаемые глаза, перед ней будет всплывать та комната, возбужденный хохот мужчин, ледяной холод метала на запястьях, и склонившееся над ней лицо мужа с безумным отсутствующим взглядом, зажавшего в пальцах перед ее носом ключи от наручников.
"Как ты мог, Дэниэл, как же ты мог?" – кричала ее душа долгие восемь лет. Он не ответит ей на этот вопрос, потому что она никогда не спросит. А ведь она до последнего надеялась, что ее непутёвый муж одумается, что он очередной раз пытался испугать ее. Крис помнила, как смотрела ему в глаза, глазами, полными недоверия, ужаса, обиды, как билась в своих оковах, словно раненое животное. Да, она понимала, что Дэниэл не контролировал себя, находясь под воздействием запрещённых препаратов, смешанных с литрами алкоголя. Он вряд ли что-то запомнил из событий, которые необратимо изменили ее, разрезав жизнь на две половины. Если бы Кристина могла стереть свою память… Она хотела забыть, но не могла. Боль, ужас, отчаяние, шок, кровь, смерть… так близко, что чувствовала ее зловонное дыхание на своем лице.
Это были последние в ее жизни эмоции.
Дэниэл Норман больше ничего не сможет ей сделать. Она его больше не боится.
Закусив губу, Кристина опустила глаза.
– Пойдем, – согласно кивнула она. – От меня не убудет.
– Вот так-то лучше, – улыбнулся Дэниэл. Они шли рядом и молчали. Его автомобиль был припаркован на стоянке возле кладбища.
– Тебе подходит, – задумчиво пробормотала она, проводя рукой по холодному металлу.
– Что? – переспросил Дэниэл.
– Красивая машина, – пояснила Кристина, открывая дверцу Лексуса.
– Это комплимент? – их взгляды встретились. Кристина попыталась выдавить равнодушную улыбку.
– Нет, констатация факта, – сказала она, садясь на переднее сиденье.
– И все равно спасибо, – он сел рядом и завел двигатель. – Ты тоже прекрасно выглядишь.
– Я говорила о машине, – девушка уставилась в окно.
– А я о тебе.
Всю дорогу Кристина корила себя за глупость. Как ему удалось уговорить ее поехать с ним? Было бы так легко отказаться и поехать домой. Завтра она улетит в Лондон, а потом увидит его только через три недели.
Господи, как же все сложно. Еще несколько дней назад ее мутило от сознания, что ей приходится дышать с ним одним воздухом, и вот она едет с ним обедать, словно они закадычные друзья, встретившиеся после долгой разлуки. Она сошла с ума, раз снова позволяет манипулировать собой. Ярость в ее душе боролась со здравым смыслом. Одна часть ее жаждала мести, мечтала разодрать ногтями его смазливую физиономию, а другая хотела освободиться от ненависти и боли.
Дэниэл выбрал тихое немноголюдное кафе, чем несказанно удивил ее. Она и представить не могла, что ему могут нравиться столь скромные заведения. Она помнила, как Дэниэл ночи напролет пропадал в клубах. Развлечения, женщины, наркотики, алкоголь – это, все, что интересовало Дэниэла Нормана в двадцать четыре года.
Возможно, Лиза права и время меняет людей. Кристина посмотрела на него поверх меню. Сдержанное красивое лицо, чувственные губы, сосредоточенный взгляд, уверенная осанка. Внешне он стал еще привлекательнее. Это чертовски несправедливо.
Пока Дэниэл тщательно изучал меню, она изучала его, пытаясь найти фальш в его поведении. К столику подкатила шикарная длинноногая блондинка. Неужели все официантки одинаковы? Любезная улыбочка, невероятное декольте, короткая юбка. Ее заинтересованный взгляд остановился на Дэниэле. Знакомая ситуация. Встав напротив него так, что, подняв голову, его глаза непременно оказались бы напротив ее внушительного бюста, она сказала стандартную фразу. Голос у девушки был под стать груди. Чувственный, глубокий, сексуальный. Кристина невольно скользнула по ней оценивающим взглядом.
– Вы готовы сделать заказ? – повторила девушка, не дождавшись ответа. Дэниэл рассеянно посмотрел на Кристину, игнорируя официантку.
– Ты определилась? – мягко спросил он. Кристина, прищурив глаза, наблюдала за ним. Он, что серьезно не замечает великолепную грудь прямо у него под носом? Или просто держится своей роли?
– Я буду мороженое и сок. – вымученно улыбнувшись секс-бомбе, сообщила Кристина. Дэниэл нервно кашлянул.
– Мороженое? В такой мороз? Давай, хотя бы кофе и пирожное?
– Хорошо, добавьте к заказу еще кофе и бисквит.
Кристина, как замороженная, продолжала улыбаться официантке, пока Дэниэл диктовал свой заказ. На девушку он все же взглянул, но скорее, раздраженно, нежели с интересом. Когда она отправилась с заказом на кухню, Кристина, наконец, перевела взгляд на своего спутника. Он, в свою очередь, наблюдал за ней. Причем с откровенным беспокойством.
– Что-то не так? – уточнила Кристина.
– Да. Ты пялилась на эту шлюху, словно вы сто лет знакомы.
Улыбка сползла с лица Монаховой.
– Нет, это ты, похоже, с ней сто лет знаком, чтобы знать такие подробности о ее моральном облике, – резко произнесла девушка, доставая сигареты из сумочки.
– Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что собой представляет эта девица.
– Смотрю, ты так и не научился относиться к женщинам с уважением.
– Женщина женщине рознь, – безапелляционно заявил Дэниэл. Что ж, он имеет право на свое мнение. Тем более, что Норман не далек от правды, хотя внешне девушка очень хороша.
– Я сама, – отрезала Кристина, когда он потянулся к ней с зажигалкой. Он сжал челюсти, но промолчал. Мудрое решение, Дэниэл.
– Что имела в виду Лиза, когда сказала, что она тебе не просто друг? – спросил он, пронзая ее своими синими глазами. Если Кристина и смутилась, то виду не подала. Ему никогда не понять своим скудным извращенным умом всю глубину их отношений с Лизой.
– А как тебя это касается? – надменно поинтересовалась Монахова, выпуская струйку дыма ему в лицо. Она понимала, что ведет себя вызывающе, но остановиться не могла. Лиза бы сказала, что это стандартная реакция на нервное напряжение. Нападение – лучшая защита.
– Это простой вопрос, – он не сводил с нее изучающего взгляда. – Я любопытен.
– Извини, но у меня нет никакого желания удовлетворять твое любопытство, – Кристина улыбнулась, довольная собой. Дэниэл пожал плечами, давая ей понять, что тема ему больше не интересна.
– Ты раньше не курила, – заметил он.
– Я много чего раньше не делала, – смешок, вырвавшийся из ее губ, прозвучал крайне непристойно. Она не знала, в чем пытается убедить его.
Дэниэл отвел взгляд и снова решил сменить тему.
– Может, выпьем вина? Я оставлю машину здесь, возьму такси.
– А есть повод?
– Почему ты все время отвечаешь вопросом на вопрос? Это просто дурацкая привычка, или ты пытаешься таким образом показать свое превосходство?
– Ответь сам. Ты же умный, – снисходительно разрешила Кристина.
– Черт! – выругался Дэниэл, проведя рукой по блестящим черным волосам. Он даже не пытался скрыть свое раздражение. – Я не позволю тебе спровоцировать ссору, – неожиданно спокойно сказал он.
– Я и не хочу ругаться, – заверила его Кристина. – Ты просто привык к другому отношению к своей персоне. Не я настаивала на совместном обеде.
– Сдаюсь, – Дэниэл поднял руки в знак капитуляции. – Говори, что хочешь.
– Так просто? – Кристина удивленно вздернула бровь. Ее глаза потемнели от гнева, когда она заметила его взгляд на своих губах.
– Не смотри на меня так, – приказала она.
– Как? – невозмутимо уточнил Дэниэл.
– Никак. Ты меня понял, – мрачно отозвалась Крис, смерив его ледяным взглядом.
– Ладно, я не буду смотреть, не буду трогать. Довольна?
– Да.
– Что я еще могу сделать для тебя? – простой вопрос, но Кристина вдруг растерялась. Сердце предательски дрогнуло, и она снова разозлилась.
– Дэниэл, не пытайся задобрить меня. Не выйдет, – с холодной сдержанностью отчеканила она, выговаривая каждое слово. – Я не верю в твое раскаяние. Такие, как ты не меняются. Но я не собираюсь все время твердить тебе, что ты мерзкое презренное чудовище, сломавшее мою жизнь. Слишком много лет прошло. Что сделано, то сделано. Говорить больше не о чем.
Она замолкла, пепел с ее сигареты упал прямо на скатерть. Дэниэл бросил на нее взгляд из-под длинных ресниц.
– Тебе ничего не нужно твердить. Я и так знаю, кто я, и что сделал. Крис, я же ничего не отрицаю, – он наклонился вперед. Ошеломленная девушка резко отпрянула, вжавшись в спинку стула. – Выскажи мне все. Ударь меня, если хочешь. Только не пытайся обмануть. Ты никогда не умела этого делать. Пойми, я чудовище, но человеческое чудовище, и у меня есть совесть. Я знаю, как непоправимо то зло, что я сотворил, никогда не прощу себе этого. И мой отец не простил, и твоя мать тоже. И тебя я не прошу простить. Я сам не знаю, что хочу сказать тебе. У тебя есть хотя бы ненависть. Есть виновник. Ты ни в чем не виновата. Злодей я. И как, скажи, мне жить с этим?
– Так же, как жил все эти годы. Преуспевая и получая удовольствие от каждой минуты, – Кристина потянулась за новой сигаретой. Необходимо сменить тему. Эта была слишком опасна для ее психического состояния.
– Откуда ты можешь знать, как я жил? – спросил он. – Ты тоже не бедствовала. Получила образование не где-нибудь, а в Лондоне, стала известной художницей, купила квартиру, даже обзавелась «не просто подругой». Так почему я должен был пропасть в небытие?
– Ты ничего мне не должен, ровно, как и я тебе, – холодно ответила Кристина, бесстрастно глядя на него.
– Нет, должен. Я должен тебе целую жизнь, – проговорил Дэниэл. – Я должен тебе больше, чем могу отдать. Скажи, Кристина, как я могу искупить свой грех?
– Не смей.... – Кристина сморгнула набежавшие на глаза слезы. Господи, после стольких лет он несколькими словами довел ее до слез. – Иди к черту, Дэн. Иди ты к черту!
