Алекс Д
Похититель душ 2

– То, что слышал. Она обвинила тебя в том, что ты соблазнил ее, подверг своим чарам, заставил отдаться тебе. Нужны еще объяснения или ты понял, о чем речь?

– Мандиса сказала тебе, что я заставил ее? – переспросил Кэлон, сдвигая брови, словно по-прежнему до конца не улавливая суть моих обвинений.

– Ты отрицаешь?

Кэлон ответил мне тяжелым мрачным взглядом, в котором было что угодно, но не отрицание. Меня окатило горячей волной неистового гнева. Я сжал кулаки, готовясь к броску, но не успел. Кэлон вытянул руки, раскрытыми ладонями вперед, останавливая меня, и я словно ударился в невидимую стену, выросшую между мной и жрецом. Я свирепо рычу, пытаясь добраться до Кэлона, но снова и снова натыкаюсь на энергетический барьер.

– Она сама меня умоляла, твоя Мандиса, – медленно, по слогам, произносит жрец. – Ходила за мной по пятам, приходила в спальню, голая ложилась в мою постель, предлагая мне себя.

– Это гнусная ложь! – рычу я, снова и снова бросаясь на невидимый щит.

– Мандиса помешалась на мне. Только блаженный мог отказаться от такого соблазна. Браслет был ее идеей. Я никогда бы не стал тратить свое время и силы на то, что могу взять в любом месте и когда пожелаю.

– Как ты посмел! Она принадлежит мне. Я собирался жениться на ней. – Меня сотрясает неконтролируемая ярость, в голове расплывается алый туман. Если бы я мог сейчас дотянуться до Кэлона, то пронзил бы его сердце кинжалом, тем самым, которым мы забираем жизни рий Ори.

– Жениться? На шлюхе, которая не может держать ноги сдвинутыми, даже, несмотря на магический запрет? Ты думаешь, я был единственным, кому она отдавалась за твоей спиной?

– Гнусная ложь. Иса – невинная девушка, она выросла на моих глазах. Я убью тебя. Ты будешь казнен за то, что осквернил и обесчестил невесту Правителя. Ты не имел права прикасаться к ней. Я поклялся Актавии, что буду защищать ее.

– Не уберёг, Нуриэль. – Насмешливо кривит губы Кэлон. – Если ты так хотел жениться на девчонке, то почему не сделал официальное объявление раньше? Девицы ее возраста очень темпераментны и жадны до новых ощущений. Им хочется попробовать все, что запрещено. Им нравится бросать вызов. И они не хотят ждать, им нужно чувствовать сегодня, сейчас! Ты бы отказался, если бы она легла в твою постель с раздвинутыми ногами, предлагая себя?

– Я не верю тебе, – иступлено кричу я.

– Я могу показать, Нуриэль, – невозмутимо произносит Кэлон, игнорируя мою ярость и угрозы. – Показать истинное лицо твоей несостоявшейся невесты.

И он показал… Бесконечная череда картинок, извивающихся в объятиях Кэлона Исы, чувственно стонущей, умоляющей взять ее, выгибающейся навстречу его толчкам, впивающейся когтями в его спину, пока его бедра мощно двигаются между ее расставленных ног, кричащей в экстазе от удовольствия, шепчущей о любви. Все, что я увидел, не было похоже на принуждение, на насилие или магическое воздействие. Она действительно хотела его, Кэлона, она отдавалась ему снова и снова, сама приходила в его спальню, говорила, что любит его. Мое сердце окаменело, как и я сам. Я смотрел в глаза Кэлона, но не видел в них торжества или мужского превосходства. Он наблюдал за мной с ледяным отчуждением. Словно происходящее его не касалось. Дальнейшие вопросы были бессмысленны и нелепы. Если Иса солгала в главном, то и все остальное было ложью.

– Почему она потребовала убить тебя? – спрашиваю я хрипло, бессильно опускаясь на скамью, усыпанную мягкими подушками.

– Я бросил ее. Мне наскучило, – холодно отозвался он, отрываясь от колонны и поворачиваясь ко мне боком. Засунув большие пальцы рук за пояс халата, он напряжённо смотрел перед собой. – Или подверглась идеям заговорщиков, которые считают меня врагом Элиоса. В столь юном возрасте, Нуриэль, одержимости девушек меняются с завидной регулярностью.

– Я отправлю ее в свой харим. Вместо того, чтобы быть моей женой, она станет мой шлюхой, рабыней. И я буду пользоваться ею тогда, когда пожелаю, – ожесточённо вырывается у меня. Образы, которые послал мне Кэлон, снова и снова мелькают перед глазами, заставляя сердце гореть от ревности, а кулаки сжиматься от бессильной злобы.

Кэлон резко повернулся ко мне, пронзив тяжелым взглядом.

– Нет, – бросает он жестко. – Ты испытаешь ее.

– Что? – недоуменно спрашиваю я, чувствуя, как внезапно гнев уступает странному спокойствию и уверенности. – Как?

– Скажи, что ты выполнишь ее желание. Что убьешь меня… – Кэлон приподнимает подбородок, испытывающее глядя на меня. – Взамен на небольшую благодарность с ее стороны.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты и сам прекрасно понимаешь, Нуриэль. И если она согласится, ты еще раз убедишься, что перед тобой обычная шлюха. А потом мы решим, что с ней дела…

– Решать буду я, Кэлон. Не ты, – резко обрываю я жреца. Жажда мести, ревность и гнев полыхают во мне адским пламенем. – И тебя ждет наказание, ты посягнул на то, что принадлежит мне.

Я покидаю харим Кэлона, одержимый одной единственной мыслью. Мандиса обманула меня, оказалась такой же вероломной сукой, как и другие доступные похотливые шлюхи. А невинное личико – всего лишь искусная маска. Я мог жениться на ней… Если бы она не обратилась ко мне сегодня со своими нелепыми гнусными обвинениями, чтобы поквитаться со своим любовником, я бы так и не узнал, какая она на самом деле. Мое уязвлённое мужское эго требовала немедленного удовлетворения. Я хотел растоптать ее, унизить. Удушить собственными руками, но прежде получить то, чем успел насладиться Кэлон. Я не даю себе времени на то, чтобы охладить пыл и сразу направляюсь в спальню девушки. Я врываюсь внутрь, готовый растерзать предательницу, но, когда вижу ее сидящей на кровати в центре просторных покоев с понуро опущенными плечами и распущенными по плечам волосами, стирающей слез с бледных щек, моя уверенность на мгновение гаснет, взывая к здравому смыслу. Но когда Мандиса встаёт мне навстречу, поднимая бездонные блестящие глаза, заставляя себя улыбаться через силу, я напоминаю себе, что она лишь искусная актриса.

– Ты принял решение? – робким тихим голосом спрашивает девушка, опуская ресницы. Я обхватываю пальцами ее подбородок, заставляя взглянуть на меня.

– Нет. Не до конца, но ты можешь помочь мне принять его быстрее, – произношу я, тяжело дыша и глядя на ее губы. Отгоняя прочь образы, в которых эти губы изощрённо ласкают тело другого мужчины, наслаждаясь процессом.

– Как я могу помочь… – растерянно спрашивает Иса, поднимая на меня невинный взгляд.

– Я думаю, ты догадываешься, как именно заставить мужчину пойти ради тебя на убийство, – резко смеюсь я рваным смехом, наблюдая, как в распахнутых глазах Исы, появляется страх. Я отпускаю ее лицо, и, не сводя с нее пронзительного взгляда, медленно снимаю с себя рубашку, бросая на пол. Она начинает мелко дрожать, пытаясь отойти в сторону.

– Нет. Ты неправильно меня понял, Нур, – отчаянно восклицает Мандиса, отступая назад, но я хватаю ее за плечи, и грубо швыряю на кровать, нависая над ней всем телом.

– Покажи мне, какой неправильной и испорченной ты можешь быть, девочка, – рычу я, удерживая ее запястья над головой, и лишая возможности сопротивляться. Резко развожу ее ноги коленом, прижимаясь к ней бедрами. Иса начинает иступлено биться подо мной, поняв характер и внушительность моих намерений. Болезненное возбуждение заставляет меня быть грубым, но я и не собирался церемониться с ней.

– Отпусти меня! Нуриэль, зачем? Великий Ори покарает тебя, что ты делаешь! Хватит! Мне страшно! Ты пугаешь меня! – рыдает девушка.

– Sent`s tantare sherisa, Mandisa^[1]. Признайся, ты позволяла ему то, что никогда не позволяла мне? – свирепо рычу я, обхватывая ее скулы пальцами и жадно впиваюсь в приоткрытые в немом крике губы.

Что-то с силой ударяет в окно, распахивая ставни, вырывая меня из нахлынувших воспоминаний. Я вскидываю голову. Ветер с воем врывается в спальню, обдавая меня своим прохладным дыханием. Я закрываю глаза, чувствуя, как ветер шевелит мои волосы, ненадолго отрезвляя разгоряченную голову. И я пытаюсь понять, как черная магия способна была заставить меня творить подобные бесчинства. Как я мог так слепо верить Кэлону и позволять манипулировать мной, играть с моими мыслями так, как было выгодно ему. Почему любовь к Исе и шепот подсознания оказались слабее воздействия Кэлона? Моя голова взрывается от безжалостных воспоминаний, врывающихся в мое сознание, веками находящееся во власти чужой воли. Но мне еще предстоит вспомнить самую шокирующую часть истории, трагический финал, произошедших в ту страшную ночь событий. И я не уверен, что готов к этому.

Сейчас я должен думать о настоящем и готовиться к походу в зачарованные владения Миноры. Нас ждет безжалостная битва, но, когда на твоей стороне истина, не страшно погибнуть. Меня пугает совсем другое. Что я не успею, не успею исполнить клятву, данную Актавии тысячелетия назад у ее смертного одра.

Мандиса

Я прихожу в себя уже на знакомом мне сыром камне, пропитанным грязью и плесенью. Заставляю себя опереться на руки, закованные в наручи, и превозмогая боль и тяжесть в мышцах, сажусь, опираясь спиной на холодную стену. Я по-прежнему голая, и меня охватывает настоящая паника, когда я вижу капли крови на своих бедрах. Сглатываю ком, образовавшийся в горле, и пытаюсь смириться с тем, что произошло, но не могу… не могу, черт возьми.

Это все не со мной.

– Ты не будешь плакать. Не будешь… – тихо выдыхаю я, ощущая, как все тело сотрясается от пронзительного воя, эхом отлетающего от стен. Я слышу его будто со стороны, не сразу понимая, что он принадлежит мне. Мучительные спазмы сдавливают грудную клетку, и я не могу остановиться, без остановки рыдая и плача, надрывая пересохшее горло. Жмусь к ледяной стене, и, проклиная эту мерзкую тварь, пытаюсь освободить хотя бы одно запястье от наручей. Все бесполезно. Один из них прикован цепью к стене, несмотря на то, что бежать мне итак некуда. В Обитель Миноры легко попасть, и почти невозможно отсюда выбраться, до тех пор, пока хозяйка сама не соизволит отпустить пленницу.

Как же я ненавижу эту тварь, видит Ори… моя рука не дрогнет, когда я заставлю ее сгореть от моей силы.

Почему я такая слабая и безвольная? В словах Миноры, о том, что Ори создал нас слишком мягкими, есть доля правды. Ведь знаю, что никогда не смогу использовать свою силу для нападения. Элейн подарила мне ее для защиты.

Не знаю, сколько еще часов проходит, пока я жалею себя, рассматривая новые шрамы на своем теле. Спина горит огнем, и холодная стена даже немного успокаивает нанесенные кнутом раны. Мне безумно хочется помыться прямо сейчас, но подобная процедура светит мне лишь раз в неделю. Примерно. Я давно потеряла счет времени.

Я все потеряла…

Я совсем забыла о Мии. Я так и не видела свою соседку, с тех пор, как Минора в последний раз забрала меня на очередную пытку. Но тревожные вопросы о том, что же случилось с девушкой, мучили меня совсем недолго: через несколько часов или дней, дверь крошечной темницы распахнулась, и один из стражей жрицы закинул в эту мрачную тюрьму очередное «тело», в котором я не сразу признала безупречную красавицу Тенею. Жену Нуриэля.

Девушка не кричала, не плакала. Лишь нервно озиралась по сторонам и кусала распухшие губы. Большие глаза Тенеи, стали моим собственным отражением ужаса, который испытала и я, в первые дни пребывания здесь. Девушка нервно теребила подол своего роскошного платья, предназначенное для светского приема, но никак не для темницы, и поначалу все время молчала, как бы я ни старалась с ней заговорить.

Я понимала ее состояние. Она в шоке, и не может понять, что все, что происходит с ней – правда. Возможно, на нее напали неожиданно, или вовсе утащили из теплой постели. Как Нур допустил это? Он теряет уже вторую свою женщину, свою жену, черт подери… как же тогда он управляет страной?

Мое сердце сжимается, наполняясь болью и невероятной тревогой за Элиос.

– Это все правда? – спустя несколько дней нарушает молчание Тенея, притрагиваясь к незатейливому «завтраку» – той самой холодной каше, на которой я сижу уже несколько месяцев. – Мне это не снится? – тихо всхлипывая, бормочет она.

– Да, – просто отвечаю я, обнимая свои колени руками, проводя кончиком пальца по зажившему, но безобразному шраму на ноге.

– Принцесса Мандиса…ты…ты выглядишь…так… – не в силах подобрать слов, Тенея с опаской оглядывает меня с головы до ног, и вновь поднимает взгляд к моему лицу. – Мне очень жаль.

– Со мной все в порядке, – безжизненным голосом отзываюсь я, стараясь не напугать Тенею своим собственным отчаянием еще больше. – Как ты сюда попала? Тенея, расскажи мне что-нибудь. Что происходит в Элиосе?

Глаза Тенеи округляются, и даже мне передается ужас и страх, застывший в ее тревожном взгляде.

– Как нам отсюда выбраться? – отвечает она вопросом на вопрос, пиная тарелку с остатками каши в сторону. – Я не смогу здесь. Я не смогу. Я уже столько пережила… Кэлон сотворил из меня чудовище, Мандиса. Нур… отвернулся от меня, когда узнал правду.

– Что все-таки произошло, Тенея? – напрягаясь всем телом, я требую ответов. Не знаю, как у меня вообще хватает сил на этот разговор, но в глубине души я рада, что Тенея наконец пришла в себя, и готова раскрыть карты.

– Я… так виновата перед своим мужем. Я так люблю его, Иса. И я поддалась искушению… перед жрецом так трудно устоять. Это было как наваждение. Пелена. Животная похоть. Мне так больно… – ее голос срывается, прекрасное лицо девушки замирает в гримасе отвращения. Она кладет правую руку на область сердца, и возводит голову к потолку.

– Тебя насиловали? – тихо спрашиваю я, надеясь, что не сильно давлю на самое больное.

– Нет, – виновато качает головой девушка, вскинув на меня печальный взгляд. – Кэлон сделал так, чтобы я сама… сама хотела всех этих мужчин. И мне нравилось, принцесса Мандиса… это так ужасно. Не принадлежать самой себе. Они приходили в мою спальню, и я словно выключалась… получая удовольствие… – даже в темноте, я замечаю, как Тенея заливается стыдливым румянцем. – Я не хочу вспоминать об этом. Я всегда любила только Нуриэля. Он выбрал меня, девушку благородных кровей, а меня смешали с грязью. Выбрал, для того, чтобы я стала его женой, и матерью его наследников… я была женой Правителя, а теперь, кто я? Никто. Все эти месяцы он даже не разговаривал со мной. Не смог простить, понять, как бы я ни объясняла… ему просто было противно. Противно прикасаться ко мне, после стольких рук… В голове что-то замкнуло. Я поняла, что больше не могу так жить, и решила покинуть дворец. Жить, как отшельница. Начать все заново. Подождать, пока плохие времена не закончатся. Они поймали меня у ручья… а потом я очнулась здесь, – заканчивает свой рассказ Тенея, пряча свое лицо в ладонях. Тело девушки вздрагивает от беззвучных рыданий, и я словно снова вижу саму себя со стороны.

– Мне очень жаль, Тенея, – тихо отвечаю я, не зная, как успокоить девушку. Я не могу ей пообещать, что все будет хорошо, что мы выберемся отсюда. Я сама уже не верю в эти бессмысленные аффирмации.

– Что сейчас происходит в Элиосе? – через какое-то время я снова нарушаю молчание.

– Нуриэль не справляется. Элиос переживает свои худшие времена. Хаос, восстания, убийства. Войны Нура погибают. Без Кэлона Нуриэлю не справиться с Минорой и Греймом. Боги отвернулись от нас, Мандиса. Даже ты, наша избранница и надежда, исчезла… многие давно считают тебя мертвой. Кто-то считает трусихой, которая сбежала и оставила свой народ… люди все больше отворачиваются от Ори, его храмы горят, в то время, как мятежники возводят храмы Саха. Один из сильнейших темных жрецов мертв, но это не значит, что нет и других… таких, как Минора и Кэлон.

Сжимаю кулаки, слушая рассказ Тенеи. Минты считают меня трусихой. Считают, что я оставила их. Черт, зачем я вообще побежала тогда к зеркалам Креона? Зачем? Будь я рядом со стражей и Нуриэлем, Минора бы не добралась до меня.

Я хотела убедиться в том, что он жив. Глупая, влюбленная в предателя женщина.

– Неужели это конец…

– Ты пыталась выбраться отсюда? – Тенея с надеждой смотрит на крошечное окно под потолком, через которое проникает слабый солнечный свет.

– Это невозможно, – перевожу взгляд на тяжелую цепь, которая фактически приковывает меня к стене темницы.

– Так было всегда? Все восемь месяцев? – мое сердце пропускает удар, когда я слышу ужасающую правду.

– Что? Восемь месяцев? – сиплым голосом переспрашиваю я, ощущая, как леденеют ноги. – Я надеялась…

– Восемь. Всего восемь месяцев хватило, чтобы люди окончательно потеряли надежду. Все ресурсы уходят на армию Нуриэля, из-за этого и страшные восстания, которые уносят сотни невинных жизней. Владения Грейма по-прежнему являются бесконечным источником ресурсов, но… вход туда закрыт магией.

– Каким пересечением управляет Грейм? – напрягая память, стараюсь вспомнить, как выглядит еще один душегуб.

– Я никогда там не была, Мандиса. Но помню герб этого пересечения. Сверкающие башни: высокие, достающие до облаков, – пожимает плечами Тенея. – Мандиса, я не протяну здесь и месяца! Я не смогу…

– Мы выберемся, Тенея, – слабым голосом уверяю я, стараясь улыбнуться. Даже боюсь представить, как теперь выглядит моя улыбка… простое соблюдение гигиены, такое, как чистка зубов – теперь непозволительная роскошь для принцессы Элиоса.

Тенея что-то говорит мне, но я сама не замечаю, как проваливаюсь в сон. Теперь сны – это единственное место, где я снова могу стать свободной, где снова могу стать собой… конечно, если мне не снятся кошмары. Какое это счастье – просто закрыть глаза, и представить, что я на опушке леса, у небольшого ручья с кристально чистой водой. Вдыхаю аромат амет, над которыми летают пучеглазые стрекозы…

«– Она на тебя похожа. Эта стрекоза. Такая же большеглазая и вечно жужжащая.» – во сне, Кэлон из воспоминаний поворачивается ко мне. Голубые глаза, обманчивые и такие манящие, вспыхивают дьявольским блеском, когда он меня дразнит. Я просыпаюсь, ощущая жжение на лице, из-за потока очередной порции слез, связанных с дорогим сердцу воспоминанием.

Даже не хочу вспоминать о том, что было в пещере. Безумие. Огонь. Похоть. Нежность. Любовь… я думала, что любовь.

Может Минора права, и я придаю близости слишком большое значение? Черт, сейчас это вообще неважно. Мне просто необходимо найти в себе самые светлые воспоминания, чтобы пройти через этот кошмар, и сделать для своего народа хоть что-нибудь.

Когда я просыпаюсь, Тенеи уже нет в темнице. Не сомневаюсь, что Минора будет использовать ее для тех же целей, что и Мию… и меня совсем скоро тоже.

Черт бы подрал эту мразь. Извращенка, отродье Саха. Тенея возвращается без сил, вся в синяках и ссадинах, напуганная до смерти. Зрачки расширены, дыхание учащенное – я понимаю, что девушка пока не осознает реальность, находясь под воздействием чар Миноры. Страшно представить, что она пережила вновь, и как стыд и чувство вины будет пожирать ее изнутри, когда она придет в себя.

Не знаю, сколько еще дней я провожу в мучительном ожидании очередной сессии пыток. Минора казалось, «забыла» про меня, а стражи, вместо каши вдруг начали приносить более-менее приличную еду. Но я все равно не притрагивалась к деликатесам – организм за долгое время просто отвык от полноценного питания. Меня тошнило от одного вида и запаха пищи.

Тенея, по большей части, молчала и плакала. Я понимала ее состояние, и даже не знала, как помочь девушке. От любых разговоров, заходящих в тупик, она рыдала еще сильнее.

– Минора показывала мне видения, Мандиса, – наконец заговаривает со мной Тенея, вернувшись с очередной встречей с темной жрицей.

– Какие? Будущее? – лязгая цепью, я придвигаюсь к ней поближе, чтобы расслышать тихий голос девушки.

– Прошлое, Мандиса. Она показала мне… Нуриэля… и его… с одалами. В купальне. Их было так много. И он… он был жесток с ними, Мандиса. Груб. Я не знала, что мой муж может быть таким, – медленно качает головой она. – И я не хотела верить в то, что он неверен мне. Я была такой наивной, и всегда думала, что одалы нужны ему для поднятия самооценки, ведь он клялся, что занимается любовью только со мной… я хочу умереть, Мандиса, – голос Тенеи срывается, и она снова начинает всхлипывать и задыхаться.

Ее слезы напоминают мне о моей боли, о предательстве Кэлона. За что они так с нами? Они нам нож к сердцу, а мы готовы на все ради своих любимых. Несправедливо. Неправильно. Даже в Элиосе прошли времена, когда мужчины совершали подвиги ради своих женщин, любили и заботились о них.

– Тише, Тенея. Мне… – протягиваю свободную руку, в надежде успокоить девушку.

– Тебе не жаль, Мандиса! – вдруг резко обрывает меня Тенея, вскинув на меня свой оскорбленный взгляд. – Я слышала его слова о тебе в день суда. Да только я думала, что ты нужна ему ради власти. А теперь сомневаюсь… – ее голос снова понижается до шепота. – Я так запуталась. Но теперь уже ничего не имеет значения.

– Не говори так, Тенея. Мы должны верить, надеяться. Кто-то обязательно придет за нами… – конечно, я давно не верю в свои слова, но не нахожу другого ответа. Надежда умирает последней.

– Минора может убить меня, Мандиса. Она периодически устраивает показательные казни на площади перед своим дворцом, чтобы держать в страхе тех жителей, которые планируют сбежать.

– Но куда?

– Куда угодно. К Элиму, или за пределы Элиоса… она убьет меня, Иса, – Тенея обхватывает себя за плечи, кидая на меня полный боли и отчаяния взгляд.

– Тенея, нельзя сдаваться. Я протянула здесь восемь месяцев, продержусь и годы, если этого потребует спасение.

– Не будет для меня никакого спасения, Мандиса. Каждый раз, когда я покидаю темницу, я думаю, что больше никогда тебя не увижу, – Тенея нервно потирает кольцо на безымянном пальце. Она перехватывает мой взгляд, и, поджимая губы, поясняет:

– Обручальное кольцо. Мой талисман. Семейная реликвия.

– Оно принадлежало Актавии? – по моему телу разливается тепло, когда я вдруг вспоминаю женщину, которая отчасти заменила мне мать, несмотря на то, что это невозможно.

– Да, – кивает Тенея и вдруг резко снимает кольцо, заглядывая мне прямо в глаза. – Я хочу… попросить тебя кое о чем. Ты же не откажешь девушке, стоящей на пороге смерти в последнем желании?

– Мне кажется, что ты не единственный человек в этой комнате, который стоит на этом пороге, Тенея.

– Минора не убьет тебя Мандиса. Ты нужна ей живой, и глупо думать иначе.

– О чем ты хочешь попросить?

– Я хочу… – немного напрягаюсь, когда Тенея подается вперед и протягивает мне незатейливое кольцо. – Хочу, чтобы ты отдала его Нуриэлю, когда выберешься отсюда. И просто скажи ему, что я любила его. Всем сердцем. Несмотря на боль и измену. И я не хотела… предавать его. Я хотела подарить ему замечательных наследников, но мы не успели, – дрожащими губами умоляет девушка, раскрывая мою ладонь.

– Но я не знаю, куда мне положить его, – непроизвольно сжимаю руку в кулак. Тенея отвечает мне обиженным и растерянным взглядом.

– Мандиса, пожалуйста. Меня скоро не станет. Позволь уйти, зная, что Нуриэль услышит мои последние слова. Я умоляю тебя. Прошу, во имя Ори…

– Сохрани его, – просит Тенея, оставляя кольцо на мокром камне. В эту же секунду мы обе вздрагиваем, заслышав знакомый стук каблуков. Кажется, на этот раз Минора решила проведать нас лично.

Не проходит и минуты, как входная деревянная дверь распахивается, и на пороге я вижу эту чертову мразь, в окружении своих верных псов.

– Развлекаетесь, мои крошки? – расплываясь в притворно ласковой улыбке, Минора разглядывает меня, и я автоматически прикрываюсь руками, вскидывая подбородок.

– На этот раз, забери меня, – слетает с моих губ, прежде чем я успеваю обдумать подобное предложение. Должно быть, я спятила окончательно.

– Неужели соскучилась по боли? Или решила подружку свою защитить? Какое благородство, принцесса Мандиса. Жаль, его никто не оценит, – Минора взмахивает рукой, без слов приказывая страже схватить обессиленную Тенею. – За тобой я приду очень скоро. И поверь. Я готовлю для тебя грандиозный сюрприз. Настоящий пир, о котором ты и не мечтала, – подмигивает жрица, покусывая кровавого цвета губы.

– Ненавижу тебя! Ты сгниешь, мразь! – рычу я, и делаю резкий рывок в сторону жрицы, но цепи вновь сковывают мои движения. – Черт!

– Сладких снов, маленькая рия. Ну а я пока развлекусь с женой глупца-правителя. И кстати, сюда она больше не вернется. Нас ждет особое представление сегодня, и оно называется: казнь, – хихикает Минора, прежде чем закрыть за собой дверь.

Следующие полчаса я обсыпаю ее новой порцией ругательств, пока не пропадает голос. Я беру в руки кольцо, оставленное Тенеей, и не верю в то, что девушка больше не вернется за ним. Не верю… надеваю его на средний палец, понимая, что не могу отказать ей в просьбе. Слава Богу, кольцо обычное, без всяких камней, которые обычно приносят одни проблемы. Откидываясь на стену, я наблюдаю за причудливыми узорами, вспыхивающими на серой стене. На долгие мгновения я погружаюсь в очередной сон, и снова теряю счет времени, не замечая, как обретаю долгожданный покой.

Я даже уже не чувствую боли, и знаете… это плохо.

Это значит, что я умираю.