Алекс Белл Птичий остров

Alex Bell

THE LIGHTHOUSE

© Alex Bell, 2022

International Rights Management: Susanna Lea Associates and the Van Lear Agency

Иллюстрация на обложке Шарманка Ника

Перевод с английского А. В. Захарова

© Захаров А., перевод на русский язык, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2026

Пролог

Именно Кензи предложила поиграть в «Правду или действие». На Птичьем острове всё равно делать было нечего. Ни кинотеатров, ни кафе, даже телефоны не ловили. Просто груда зазубренных чёрных камней посреди холодного безжалостного моря. Ничего, кроме птиц, нескольких каменных охотничьих домиков и маяка.

Не подходите к маяку…

Трое подростков получили совершенно одинаковые указания от родителей, когда прибыли на Птичий остров, чтобы поохотиться на о́луш. Взрослые настаивали, что это не суеверие, а просто рациональность. За маяком уже много лет никто не ухаживал, и он может быть небезопасен.

– Я первая, – сказала Кензи и подбросила в костёр полено. Во все стороны брызнули красные искры, вокруг заплясали тени.

– Ну ладно, – ответила её подруга Эмили. – Правда или действие?

Кензи улыбнулась.

– Действие. И придумайте на этот раз что-нибудь реально хорошее.

– У меня есть идея, – потирая руки, сказал Уилл, брат Кензи. Они были очень похожи: светлые волосы, серые глаза. – Ты должна… зайти в маяк.

Все трое посмотрели на старое здание. Оно возвышалось над ними, прямое, словно палец, устремлённый в ночное небо; его фонарь регулярно вспыхивал, предупреждая об опасности. Слово «маяк» висело в воздухе, и то, что его в конце концов кто-то произнесёт, казалось неизбежным. В конце концов, разве не ради этого Кензи вообще предложила сыграть в «Правду или действие»? Разве не поэтому они решили устроить посиделки у костра прямо здесь, практически у подножия здания? Они слышали, как невидимое море яростно бьётся о скалы. Маяк выглядел как друг из «плохой компании», который утянет тебя на кривую дорожку. Который на самом деле тебе совсем не друг.

Уилл знал, что сестре нравятся вызовы и трудные задачи, что она хотела, чтобы кто-нибудь у неё спросил: «Слабо́ забраться в заброшенное здание?»

– Знаешь, там водятся привидения, – ухмыльнулся он.

– Не думаю, что нам стоит об этом шутить, – поёжилась Эмили. – Мой дядя много лет назад там что-то увидел.

Брат с сестрой замолчали. Эмили очень редко говорила о своём дяде. В их деревне он был печально знаменит: постоянно делал или говорил что-то странное. Обычно Эмили старалась не подавать вида, что вообще имеет к нему какое-либо отношение, и притворялась, что его в принципе не существует. Необычно было даже то, что она о нём заговорила.

– Я и не знала, что твой дядя бывал на Птичьем острове, – наконец сказала Кензи.

– Всего один раз. Вместе с охотниками на олуш, когда был примерно нашего возраста. После этого всегда наотрез отказывался.

– И что же он увидел? – спросил Уилл.

– Он пошёл на маяк с друзьями. И сказал, что видел белые руки, которые упирались в оконные стёкла снаружи. Но когда другие охотники отправились на поиски, там никого не было.

Они снова взглянули на обветшалое здание. Было уже слишком темно, чтобы его можно было хорошенько рассмотреть, но они знали, что краска снаружи облупилась, а дверь почти слетела с петель. В окнах было темно, комнаты пустовали. Там никого не было уже много лет.

– И это не всё, – добавила Эмили. – Дядя сказал, что внутри маяка ни в коем случае нельзя произносить определённые слова.

Уилла это, похоже, ещё больше воодушевило.

– Ну? Что за слова?

– Я знаю, что ты здесь. – Эмили произнесла фразу шёпотом, словно боясь, что маяк услышит её даже отсюда.

– И что будет, если ты так скажешь? – скорее с любопытством, чем испуганно, спросила Кензи.

– Он мне не объяснил. Но будет что-то плохое. Особенно если ты скажешь это три раза. Он сказал эти слова дважды, и… случилось что-то плохое, но он так и не рассказал что.

– О, становится всё интереснее! – воскликнул Уилл. – Ну, что думаешь, Кенз? Маяк с привидениями – не перебор для тебя?

Его сестра фыркнула.

– Да с чего бы? Я не боюсь этой развалины. Да я бы с удовольствием сюда переселилась, пока мы на острове. Там наверняка уютнее, чем в отсыревших охотничьих домиках.

– Пожалуйста, не надо, – испугалась Эмили.

– Да ладно, Эм…

– Я серьёзно! – неожиданно резко перебила её Эмили. – Не надо туда ходить. Ваше дело, верить в привидений или нет, но там на самом деле умирали люди. Это… это неуважение.

Кензи положила ладонь на руку подруги.

– Да мы просто хотели повеселиться немного. Но если это тебя так расстраивает, можем сделать что-нибудь другое…

Уилл тут же начал кудахтать как курица.

– Ты просто хочешь отмазаться! – Он торжествующе тыкнул пальцем в сестру. – Ты боишься!

Кензи вспыхнула.

– Я не боюсь! Ты дурак, что ли?

– Есть лишь один способ это доказать, – ответил Уилл и улыбнулся Эмили. – Здесь буквально нечего больше делать, к тому же тебе-то самой в маяк и идти не придётся. Кензи пойдёт одна. В этом и смысл задания. Я даже не попросил её сказать эти про́клятые слова – ей нужно просто заглянуть внутрь. Что в этом плохого?

– Ладно, я выполню это задание, чтобы Уилл заткнулся, а потом вернёмся в лагерь и пожарим маршмеллоу, хорошо? – Кензи чуть сжала руку подруги.

Эмили ещё пыталась протестовать, но всё было бесполезно. Кензи знала, что Уилл будет всю жизнь её дразнить за то, что она струсила, а это она терпеть не собиралась.

– Я зайду, досчитаю до пяти и выйду обратно, – сказала она Эмили. – Ты и не заметишь, что меня не было.

– Не жульничать, – предупредил Уилл. – И в дверях не стоять. Ты должна реально зайти внутрь.

– Да без проблем. – Кензи закатила глаза.

Она пошла к маяку, подсвечивая дорогу телефоном, чтобы не споткнуться о камни. Через несколько мгновений она уже стояла у двери. Стоило Кензи коснуться её, как та открылась. Остановившись на пороге, девочка обернулась, помахала рукой и исчезла внутри.

– Раз, – шёпотом считала Эмили, – два, три, четыре, пять.

Они с Уиллом посмотрели на дверь, ожидая, что из неё вот-вот выскочит Кензи и радостно побежит к ним со всех ног. Но никто не появился. Секунды превращались в минуты, но дверной проём так и оставался тёмным, пустым прямоугольником.

– Мне это не нравится, – шепнула Эмили. – Тут что-то не так.

– Да она просто решила там осмотреться, – ответил Уилл.

– Зачем? Она же сказала, что сразу вернётся. Обещала.

– Ну, может, она решила над нами поприкалываться. Спряталась, чтобы проверить, пойдём мы за ней или нет.

– Я туда не пойду! – тут же воскликнула Эмили.

– Тебе и не придётся, Эм. Ей в конце концов это наскучит и она выйдет. Вот увидишь.

Время шло, но Кензи не появилась и через двадцать минут. Эмили уже настолько разнервничалась, что не могла усидеть на месте.

– Уилл, я уже серьёзно беспокоюсь.

Эмили надеялась, что и он забеспокоится, но, к её разочарованию, он лишь засмеялся.

– Пойдём обратно в лагерь, – ответил Уилл, вставая и потягиваясь. – Она тут же прибежит, когда заметит, что мы за ней не пошли.

– Но мы не можем просто бросить её тут! – возразила Эмили, вскакивая на ноги. – Она может…

Она осеклась, увидев, что в одном из верхних окон маяка вдруг зажёгся свет – жутковато-жёлтый свет.

Эмили испуганно вскрикнула, а Уилл нахмурился.

– Что, чёрт возьми, она там наверху делает? Она же шею сломает на этой раздолбанной лестнице. Похоже, всё-таки придётся мне за ней пойти. – Он посмотрел на Эмили. – Ну а ты подожди тут, если хочешь.

– Одна?

– Ну или так, или идём со мной. Сама решай.

– Ладно, я пойду, – ответила Эмили, борясь с подступающим ужасом.

Уилл уже шёл к маяку, под его ботинками хрустел гравий. Чем ближе они подходили к строению, тем более угрожающе оно над ними возвышалось. Эмили была уверена, что дверь ещё мгновение назад была открыта, но сейчас она опять закрылась. Уилл толкнул её, и та отворилась с настолько громким скрипом, что Эмили чуть не подпрыгнула.

– Кензи! – крикнул он. – Шутка хорошая, признаю. А теперь пойдём! Ты Эмили напугала.

Никто не ответил, и Уилл зашёл внутрь, за ним нехотя шагнула и Эмили. Налетел внезапный порыв ветра, и дверь захлопнулась за ними. Снаружи всё было тихо.

Ровно через четырнадцать с половиной минут дверь снова распахнулась, и из неё, шатаясь, выбралась Эмили. Она хватала ртом воздух и с трудом держалась на ногах. Девочка не останется в этом маяке больше ни на минуту, ни на секунду, кто бы её ни попросил. Она не оглядывалась, ничего не говорила, не останавливалась. Никак не пыталась нарушить оглушительную тишину. Лишь бежала со всех ног с единственным желанием – оказаться как можно дальше от маяка Птичьего острова.

Я Джесс Оливер, мне пятнадцать лет.

О Птичьем острове очень трудно рассказать так, чтобы не показаться совершенно чокнутой. И ещё труднее рассказать о Птичьем острове так, чтобы не соврать и выложить всё как есть. Я жалею, что мы вообще побывали в этом ужасном месте. Но мне нужно это всё записать, потому что там произошло что-то жуткое. И это нужно исправить.

Мы кое-кого там оставили. Я до сих пор не могу в это поверить, но Птичий остров любит морочить голову. Он сбивает с толку, ты перестаёшь понимать, что происходит на самом деле, а что нет. Это всё трудно объяснить человеку, который никогда там не бывал, но моя история может помочь – хотя бы немного. В общем, вот.

Я Джесс Оливер, мне пятнадцать лет, и это правдивый рассказ… По крайней мере, настолько правдивый, насколько это возможно.

Глава 1

За день до прибытия на остров

Мой папа орнитолог и по работе ездит в командировки по всему миру. С тех пор как они с мамой восемь лет назад развелись, мы вообще его почти не видим, разве что на летних каникулах. Оставив свою новую семью в Шотландии, он милостиво соглашался провести целых две недели со мной и Роузи. Обычно он снимал номер в лондонской гостинице и мы таскались по городу, как туристы, – посещали музеи и проходили всякие квесты, где надо выбраться из запертой комнаты.

Лично я бы предпочла потусить с друзьями, но Роузи весь год с нетерпением ждала каникул с папой. Наверное, разница в том, что мне пятнадцать лет, а вот Роузи всего двенадцать. В её возрасте мне тоже нравились папины визиты, но сейчас они казались какими-то странными и фальшивыми, словно мы все притворялись теми, кем на самом деле не были.

– У папы большой проект на острове, – сказала мне мама. – Птичий остров обитаем только летом, так что путешествие нельзя отложить, и… ну это же будет приключение, правда? Вы будете жить в настоящем маяке. Уверена, в это время года на острове очень красиво. Дикая природа, суровые берега, океанские закаты. Мы решили, что это будет отличная возможность для Роузи заняться фотографией, а для тебя – посмотреть на звёзды там, где нет светового загрязнения.

Меня бесило, когда мама так говорила – выставляла всё так, словно это делается для нашего блага, хотя мы обе знали, что на самом деле просто соглашаемся на вариант, наиболее удобный для папы. Но выбора у нас всё равно не было. Нас потащат на две недели на Внешние Гебридские острова, хочется нам того или нет.

И чем ближе подкрадывался этот день, тем с бо́льшим ужасом я ожидала отъезда. У моих друзей были офигенные планы: шопинг-туры, музыкальные фестивали, ночёвки, киновечера, глэмпинги, пляжи. А у меня всего этого не будет.

Хуже того: на этот раз с нами едет и новая папина семья. Его жена Кейт тоже орнитолог, и у них шестилетний сын, наш единокровный брат Крис. Я видела его всего раз, пару лет назад во время очень неловкого ужина в кафе «Тропический лес». Он разревелся, потому что закончились палочки моцареллы, а потом разлил свой коктейль по всему столу. Даже не знаю, какое чувство было сильнее – испанский стыд или раздражение.

Погуглив название острова, я поняла, что мама даже слегка недоговаривала, когда назвала его «маленьким». Это вообще один из самых захолустных островов всей Великобритании. Мы буквально будем там единственными людьми. Ни магазинов, ни кафе. Единственные здания – каменные охотничьи домики, построенные монахами много веков назад. И конечно же, сам маяк. Роузи он весьма приглянулся.

Утром в день отъезда она ворвалась в мою комнату, где я панически пыталась собраться в последний момент, и запрыгнула мне на кровать.

– Знаешь что? – спросила она.

– Ты что, умерла бы, если бы постучалась? – вздохнула я.

Роузи вообще не понимала, что такое границы и личное пространство, несмотря на все мои попытки объяснить ей.

– В маяке, в котором мы поселимся, живут привидения!

Она сияла, словно только что сообщила мне, что на острове есть отель, причём пятизвёздочный.

Я была старше Роузи на три года, но нам часто говорили, что мы похожи: зелёные глаза и волосы цвета мёда. Хотя на этом сходство, собственно говоря, заканчивалось. Характеры у нас были совершенно разные. Я любила науку, Роузи – ужастики. Я любила телескопы, Роузи – карты Таро. Я любила ходить со своими друзьями по магазинам, Роузи со своими – устраивать спиритические сеансы. Мама думала, что интерес Роузи ко всяким ужасам – это очень странно, потому что в детстве она была очень болезненной, но мне казалось, что во многом именно поэтому-то она всем этим и заинтересовалась.

Сегодня на моей младшей сестре была чёрная футболка с мультяшным привидением и надписью «Я верю». И как обычно, она нацепила на себя цацки с кристаллами: её любимый ангел из розового кварца висел на цепочке на шее, а на руку она надела браслет с кружевным агатом. Благодаря Роузи я знала о кристаллах и их значении намного больше, чем хотелось бы. Розовый кварц символизирует безусловную любовь, поэтому кулон с ангелом я подарила ей на прошедшее Рождество. Бледно-голубой кружевной агат вроде как должен положительно влиять на уверенность в себе.

– Два первых смотрителя маяка, которые решили там остаться, пропали без вести, и никто не знает, что с ними случилось! – радостно продолжила сестра. – Вот, смотри!

Она протянула мне свой телефон. На прошлой неделе она мне все уши прожужжала о якобы обнаруженном где-то бигфуте, а за неделю до этого – об НЛО, которое заметили над супермаркетом «Сэйнсбери». Теперь же её интересовали маяки. Особенно – маяк на Птичьем острове.

Финн Льюис и Ниалл Абернати были опытными смотрителями маяков. В 1807 году, всего через месяц после того, как их отправили на новый маяк на Птичьем острове, случилось невероятное. Они были отрезаны от внешнего мира, и никто не подозревал, что может произойти что-то нехорошее, пока пара проходивших кораблей не сообщила, что маяк не горит в плохую погоду.

Северная комиссия по маякам попыталась связаться с ними, но ответа не было. В конце концов на остров отправили спасательную команду. Когда спасатели поднялись на маяк, сразу стало ясно, что здесь случилось что-то ужасное. Они не нашли ни Финна Льюиса, ни Ниалла Абернати. Те просто исчезли, хотя их обувь по-прежнему стояла на полках, а непромокаемые плащи висели на вешалках.

Мало того: на столе стоял нетронутый обед, почти сплошь облепленный мухами. Никаких следов борьбы не было – словно смотрители просто в один прекрасный день встали и ушли. Они никак не могли покинуть остров без лодки, но на самом острове не нашлось ни единого намёка на то, куда они могли подеваться.

Северная комиссия по маякам выпустила официальное заявление, гласившее, что их обоих смыло в море штормом. Но зачем настолько опытные смотрители вообще вышли на улицу в такую ужасную погоду? Причём без обуви и плащей? И почему на последних страницах их дневников появились такие странные записи?

Оба писали о том, что их коллега ведёт себя странно. Кроме того, Абернати сообщил, что слышит внутри маяка странные звуки: кто-то стучит, царапает стены…

Тайна остаётся неразгаданной до сих пор. Бесследно не исчезал больше ни один смотритель, но маяк на Птичьем острове по-прежнему является магнитом для странных и прискорбных событий. Многие последующие смотрители просили о переводе или даже попадали в сумасшедший дом: они не могли совладать с изоляцией, туманом и тысячами птиц.

Мы никогда не узнаем, что в действительности произошло с первыми смотрителями более двухсот лет назад, но поговаривают, что они до сих пор там. Что они никуда и не уходили и до сих пор исполняют свой долг даже после смерти – зажигают огонь, чтобы предупредить проплывающие корабли об опасности, ожидающей их на Птичьем острове.

– Я разбогатею! – радостно воскликнула Роузи, когда я отдала ей телефон. – Всего одной фотки привидения на маяке хватит, чтобы выиграть тот конкурс!

Я не сразу поняла, о чём она вообще, но потом вспомнила о фотоконкурсе, который не давал ей покоя уже несколько дней. Его организовало Общество паранормальных исследований или что-то подобное – одна из странных групп, на которые она была подписана. Руководители просили присылать фотографии привидений, и победителю вроде как обещали целую тысячу фунтов.

– Сфотографировать призрак будет довольно сложно, – сказала я, поворачиваясь обратно к вещам. – Особенно учитывая, что их не существует. Сделаешь очередной фейк?

Роузи в последнее время освоила кучу всяких фотохитростей и научилась делать с помощью линз самые разные спецэффекты.

– Ну ты смотри на звёзды, а я – на привидения, – ответила Роузи. – И мы обе будем довольны.

– Замечательно. А теперь можешь уйти? Я тут собраться пытаюсь.

– Мама же ещё вчера вечером сказала, чтобы ты собралась. – С этими словами Роузи выбежала из комнаты, чтобы я не огрела её подушкой.

Я практически успела собраться до того, как приехало такси (Роузи уж точно за это благодарить не стоит). Полёт до Внешних Гебрид занял три часа, включая пересадку в Глазго, и, когда мы вышли из аэропорта, я удивилась тому, насколько же там холодно. В Лондоне светило солнце и было градусов двадцать пять, а тут – от силы пятнадцать, а небо затянули плотные серые тучи.

Я поймала такси и попросила отвезти нас в город. Мы должны были переночевать в молодёжном хостеле, а на следующее утро сесть на катер. Мы с Роузи час погуляли по тихому маленькому городку, оказавшемуся до крайности скучным, а потом пошли в хостел. Пообедав в столовой, мы немного посидели в фойе и поиграли в настольный футбол. Вскоре Роузи сказала, что хочет спать, и ушла наверх. Я пообещала ей, что скоро приду, но сначала заглянула в маленькую библиотеку, чтобы посмотреть на фотографии маяка, которые заметила, когда мы ещё только зашли сюда.

Прежде чем я успела решить, как поступить, через боковую дверь вошёл мальчик примерно моего возраста. Я не смогла не заметить, что он довольно миловиден – со светлыми растрёпанными волосами и серыми глазами. Он меня не заметил, сразу посмотрел на всхлипывавшего мужчину и торопливо подошёл к нему. Я сразу подумала, что это, должно быть, отец и сын, потому что они были очень похожи.

– Пап, – тихо позвал он, протягивая руку. – Можно…

Я очень удивилась, увидев, как отец с силой отпихивает его руку.

– Ты и так уже достаточно дров наломал, – прорычал он.

Отец мальчика повернулся, и я увидела слёзы на его щеках и налитые кровью глаза.

– Давай сразу кое-что проясним, – слегка дрожащим голосом сказал он. – Я здесь только потому, что твоя мать упросила меня поехать с тобой. У неё сердце кровью обливается из-за того, что ты так упорствуешь, так что я здесь только ради неё, а не тебя. Если бы ты хоть немного о ней думал, то был бы сейчас дома.

Его тон стал умоляющим.

– Мы можем улететь сегодня ночью и утром уже завтракать дома. Ещё не поздно.

Лицо мальчика стало совершенно пустым, серые глаза – холодными, но голос оставался совершенно спокойным.

– Уже поздно, – покачал он головой.

Умоляющее выражение исчезло с лица отца, сменившись чем-то больше похожим на ненависть.

– Какой же ты эгоист, – буквально выплюнул он. – Из-за тебя мы уже столько пережили, а тебе всё мало?

На последних словах его голос сорвался, и он снова всхлипнул. А потом, к моему разочарованию, направился прямо к двери. Прятаться уже было поздно, так что я просто отошла в сторону, пропуская его. А потом встретилась глазами с мальчиком. Ситуация стала очень неловкой. Я была просто в ужасе из-за того, что меня вот так заметили, словно я специально стояла и подслушивала, и у меня дёрнулся уголок рта: так всегда бывает, когда мне жутко некомфортно.

К сожалению, мальчик это заметил, но понял неправильно и тихим голосом угрожающе проговорил:

– Даже не думай над ним смеяться.

– Ой! Я не смеялась! – начала я. – То есть я бы и не подумала! Я просто…

Но мальчик уже прошёл мимо.

– Мне плевать, – сказал он. В его голосе не было злобы – только жуткая усталость.

Когда он ушёл, я отругала себя за то, что так тупо осталась стоять в проходе, но с этим уже ничего не поделаешь. Ну и ладно, всё равно я ни этого мальчика, ни его отца больше не увижу. Я сделала глубокий вдох и прошла к фотографиям маяка на стене. Неужели это они так расстроили отца?

Фотографии, судя по всему, делались в разные годы и сезоны. Приглядевшись получше, я заметила, что на всех в окне на одном из верхних этажей башни виднеется одинаковое пятнышко – пятнышко, подозрительно похожее формой на человека, словно кто-то стоит там и смотрит на море. Я вздрогнула и потёрла руки, словно от холода.

Мама, похоже, искренне считала, что жить на маяке – это круто, но мне это казалось довольно печальным; больше всего на свете мне хотелось вернуться домой, к друзьям. Но с другой стороны, Роузи там замечательно проведёт время, а если моя сестра счастлива, то и я тоже счастлива. В конце концов, я, по крайней мере, не навещаю её в больнице, как прошлым и позапрошлым летом. Мы проводим каникулы вместе, занимаемся чем-то нормальным, а на Птичьем острове, как говорит мама, красиво. Так что, может быть, всё будет нормально. Может быть, даже весело. Может быть, это даже будет лучшее лето в жизни.

Глава 2

Первый день на острове

Мы с Роузи на следующее утро встали настолько рано, что в столовой на завтраке ещё никого не было. Мы слопали несколько сухих круассанов, потом пошли в гавань и стали ждать катер, на котором, как сказал папа, нас отвезут на Птичий остров. На этот остров не ходили паромы и не водили туристических экскурсий. Туда, собственно, вообще никто не ездил, что неудивительно: смотреть там вообще не на что, кроме птиц. А если погода плохая, то на него даже высадиться не получится. Я даже задумалась, сможем ли мы добраться туда сегодня, потому что на воде беспрестанно бурлили серые волны. Не считая пары рыбаков на лодках, вокруг больше никого не было. Время шло, и в конце концов к нам подошёл жилистый мужчина средних лет.

– Вы сёстры Оливер? – спросил он. – Джесс и Роузи?

– Да, это мы.

– Я Джим. Я отвезу вас на Птичий остров.

– Ох. Мы точно плывём сегодня? – спросила я. – Море довольно неспокойное.

Уголок его рта скривился в странной маленькой улыбке, больше похожей на гримасу.

– Это? – Он показал на море большим пальцем. – Это ничего. Тут на самом деле лучше погоды и не бывает. Я бы на вашем месте сходил в туалет в кафешке, если ещё не успели.

– А что, на катере сходить некуда? – спросила я.

Он опять улыбнулся.

– Да есть куда, но мы поплывём вот на этом. – Он показал на пирс, где стояла посудина, по размерам не сильно превышавшая жестяное ведро. – И в трюм лучше не спускаться. Там не лучший запах, если вы понимаете, о чём я. А четыре часа в море – это немало времени.

Я уставилась на него.

– Простите, что? Четыре часа?

Он поднял бровь.

– А вы не знали?

– Нет! Нам никто ничего не говорил о четырёх часах на катере!

Я думала, что плыть где-нибудь от силы полчаса. Роузи была в таком же ужасе. Джима наша реакция, похоже, только позабавила, из-за чего я ещё сильнее разозлилась.

– Если вы захотите найти Птичий остров на карте, то придётся долго искать точку на севере Атлантического океана размером где-то с крошку от печенья, – весело сказал он. – Собственно, он такой маленький, что на большинстве карт даже не обозначен. Птичий остров – один из самых дальних во Внешних Гебридах. Добраться туда чертовски сложно.