Alehandro Berjioni
Я никогда за тебя не выйду, или Записи мастера звездных часов

Полная версия

ГЛАВА 1

Почему-то я всё время прячу в глубокие тайники памяти, как что-то необыкновенно дорогое, эти воспоминания, при этом не могу понять – то ли это всплески генетической памяти, то ли идеальное представление о том, чего нет… Если представить лист бумаги, повернутый горизонтально и провести по нему полосу ультрафиолетовой, ультрамариновой, тёмно-голубой, даже синей краской, сверху добавить нежно-голубой оттенок, а внизу оставить белый цвет самой бумаги, то получится картинка, напоминающая мне… море, белый-белый песок, пляж, Шотландию.

Состояние полного спокойствия, теплое солнце, но совершенно не жарко и Она рядом. Иона! Приходя на этот берег, я находил какую-нибудь длинную ветвь, мы крепили к ней ткань и такое подобие флага потом устанавливалось вертикально. Люди, приходившие в это место, видели флаг и понимали, что дальше идти не нужно, здесь находятся люди, которые не нуждаются в посторонних взглядах и чьем-то присутствии, лучше туда не приближаться – это был флаг мини государства, неприкосновенной территории, где царят любовь, счастье и нежность. Тёплое солнце ласкало нашу кожу, присутствие любимой женщины создавало ощущение гармонии, умиротворения и счастья. Разомлев от тёплых солнечных лучей, я провалился в лёгкий сон. Мне приснилось звёздное небо и какая-то странная механическая конструкция, состоящая из множества движущихся шестерёнок. Сон был удивительно нежный, а проснувшись, я увидел глаза Ионы, они тоже были округлой формы с радиальными полосками и тоже походили на детали этого волшебного механизма. Её удивительный голос обладал какой-то особенной мелодичностью, который через многие годы всплывал в моей памяти, как музыка, если вдруг я слышал нечто подобное рядом. Этот голос завораживал меня, он – музыка, записанная в глубоких недрах души, его звук задевал что-то глубинное, подсознательное и его невозможно записать нотами на листе бумаги. Морская вода, прогретая солнечными лучами, быстро высыхала на коже Ионы, и белоснежный песок который прилипал к её телу видимо из-за солёной воды, как миллиарды звёзд отбрасывал свои лучики, которые попадали мне в глаза. Дотрагиваясь до её кожи и перекатывая песчинки по ней, я испытывал немыслимое ощущение спокойствия и счастья, стряхивая в разные стороны песок с тела любимой, целуя её и впитывая запах прогретой на солнце кожи. Невероятное ощущение нежности проникало сквозь тела любящих людей и связывало буквально каждый миллиметр невидимыми нитями, которые как неразрывные узы привязывали нас друг к другу. Море тихо плескалось и состояние счастья проникало внутрь. Очень сложно объяснить, какое немыслимое удовольствие просто дотрагиваться до человека, от которого ты без ума. Просто проводить пальцем от самой макушки до пяточек и пальчиков на ногах. Нежность, нежность и лёгкий шум моря – безмерное счастье. Мы очень любили приходить на этот берег. Солнечных дней было ужасно мало и эти редкие моменты удовольствия, радости и счастья нахождения рядом остались где-то очень-очень глубоко.

Я давно её приметил, когда она ещё была маленькой девочкой. Мне очень нравилось её имя – Иона. Что интересно, какая-то её тётушка или сестра звали кого-то, называя имя Эрвина, я тогда думал, что может быть это две разные девочки. Её карие глаза, чёрные волосы, они удивительно смотрелись на фоне пейзажей, где мы жили, потому что на фоне частых дождей, серого неба или лугов пастельных цветов, она была как красивая черная драгоценность. Мне ужасно нравилось, как она произносила моё имя: «Льял». Я помню, как дотрагивался до неё и словно какие-то иглы пронизывали всё тело. А когда мы выросли, и уже можно было просто обнять и поцеловать, то её вкус и запах лечил меня, если вдруг я заболевал чем-то. Она словно ангел с крыльями, который всегда выручал и помогал мне. Это было такое состояние, которое очень сложно объяснить, словно ты не просто сливаешься с этим человеком, а являешься частью грандиозной вселенной.

Красоты и пейзажи Шотландии сложно передать, их нужно видеть. Мы жили где-то в районе, современное название которого Лох Ломонта – это окрестности огромного озера со множеством островов.

Даже для северного народа, привыкшего к холодам, купаться там было сложно. В нашем доме я построил очаг, в котором можно было греть воду и купаться, наслаждаться чистотой. Запах тела сумасшедшая штука, оказывается, он тоже может сохраняться в памяти и помимо живого генетического понимания переходит на другой уровень – уровень проникновения информации через века. Мимо наших домиков протекал маленький ручей, он струился из родника и несколько домов были построены так, что вода проходила прямо у их стен, в которых были проделаны небольшие отверстия, через которые вода заходила внутрь дома. А уже внутри дома, перегораживая поток воды специальными приспособлениями, получалась, в современном понимании, большая ванна. Многие люди с соседних домов сделали то же самое, что и я. Видимо склонность к строительным и инженерным делам тоже каким-то образом переходит из одной жизни в другую, неся с собой некую информацию и генетическую предрасположенность.

Снаружи дома мы сделали небольшую купель, в которой практически всегда была ледяная вода. Что было удивительным, если перед какими-то тяжелыми событиями окунуться в эту ледяную воду, то страх напрочь уходил. Складывалось ощущение, что тебя меняли, перепрограммировали и ты становился совершенно невосприимчивым к боли и страху.

Ниже по течению мы построили мельницу с каменными жерновами, сделали мы её настолько здорово, что в нашей общине всегда была мука и большие её запасы на время холодов.

Так повелось, что дома в нашем селении имели круглые формы и в этих, можно сказать, сказочных домиках проживал очень смелый народ. Но, к сожалению, ощущения целостности и единства не было, мы никак не могли объединиться вместе, что делало нашу общину во многом уязвимой.

Бесконечные войны и многочисленные набеги норвежцев, викингов и других воинственных соседей, одержимых желанием отнять, убить, ограбить и убежать, сильно выматывает. При постоянной борьбе внутреннее состояние спокойствия и огромного счастья давала мне только Иона и это было бесценно, не хотелось никому об этом ни говорить, ни показывать, по большому счёту это огромный дар сверху, я понимал это тогда.

Когда в очередной раз произошел набег, меня не было дома – мы строили новую кузницу, а вернувшись домой, я увидел, что моей Ионы больше нет, осталось только её окровавленное тело… Спазм в горле и крик, который застрял где-то глубоко в горле. Ты открываешь рот и не можешь выдохнуть воздух, и наверное, этот крик был такой силы, что он перешёл через века. Этот невырвавшийся наружу крик, остался где-то очень глубоко в душе, этот спазм, комок боли и страха много раз приходил ко мне во сне и в той и в этой жизни. Закончилось абсолютно всё! Не осталось смысла для дальнейшего существования, потому что Иона была для меня ВСЕМ.

Да, с её уходом из моей жизни она, эта жизнь, абсолютно кончилась. Не было желания смотреть на природу, на просторы, луга и высокие горы. Наверное, нужно дополнить картину, видами Шотландии, чтоб понять, куда ты уходишь, куда улетаешь. И невозможность видеть всё это, подтолкнуло к тому, что появилось желание оторваться и полететь за ней. (*Пройдя по QR-коду читатель сможет дополнить картину, видами Шотландии, чтоб понять, куда ты уходишь, куда улетаешь).

Когда я вернулся домой и увидел то, что осталось от моей Ионы, от её глаз, в которые я просто уплывал как в бесконечность, … Я не мог в это поверить! Наш пёс, до последнего проявляя свою преданность, охранял её холодное тело, а когда оцепенение прошло, мы с ним побежали к соседям. Почти в каждом доме произошли грабежи и убийства женщин и детей, выжившие же решили выследить убийц и отомстить. Преследование было достаточно недолгим, потом был тяжелый бой и не было страха, вообще ничего не было, было желание отправиться вслед за Ионой.

Я долго мучился и не находил себе места после смерти любимой и мне посоветовали обратиться к бабке-колдунье Кентигерне, которая жила как отшельница ниже по ручью, возможно она смогла бы мне чем-то помочь, чтобы душа моя успокоилась. Собравшись с мыслями, я пошёл к ней, поведал обо всём, что случилось, хотя она и так всё знала, я сказал, что очень хочу, чтобы моя душа снова встретилась с душой Ионы и возможно ли сделать это? Кентигерна мне поведала историю о недалёкой стране – Северной Ирландии, – где живут феи и лепреконы и происходит много странных, необъяснимых вещей. Для того, чтобы помочь в осуществлении моего желания, нам нужно попасть в долину утёсов Мохер, и она готова отправиться со мной туда. Мне сложно было решиться на это путешествие, но собрав команду из нескольких человек, заготовив продукты в дорогу, мы уселись в лодку и отправились к утёсам Мохер. Наше путешествие оказалось очень продолжительным и когда, наконец, под вечер какого-то дня, а счет им мы уже потеряли, мы стали подплывать к нужным местам, перед нами открылось удивительное зрелище. Из тумана стали появляться кубообразные мистические скалы из гранита или какого-то другого камня. Удивительный звук, который исходил от этих скал, завораживал, наводя страх на моих спутников. Кентигерна, видимо, уже бывала в этих местах, она всех успокоила и, найдя удобное место, мы сошли на берег. Все члены нашей команды постоянно оглядывались, было такое ощущение, что сейчас появятся демоны и разорвут нас в клочья. Кентигерна с уверенностью повела меня к определённому месту и сказала, что я должен лечь на камень, что я и сделал, и с этого момента началось самое удивительное. Когда я лёг, распластавшись на большой камень, я почувствовал, как он меня притягивает, и я неразрывно слился с ним. Разум затуманился и появилось ощущение, что камень поднимается вместе со мной в сырой туман, который окутывал нас. Было удивительно и страшно, я не мог ни пошевелиться, ни приподняться, ни оторвать голову от этого камня. Вдруг он перевернулся. И вот я парю над землёй в неразрывном единстве с камнем, а сам он находится сверху. Камень начал двигаться, удаляя меня от моих спутников и Кентигерны, он стал набирать огромную скорость. Я точно знал, что навстречу нам летит точно такой же камень, и он, пройдя прямо срез в срез, как на всех этих скалах в Мохере, обязательно меня уничтожит, срежет меня как нож с поверхности камня, к которому я приклеен. Скорость увеличивалась с каждым мгновением, но ветра не было, ощущалась только скорость. Вдруг всё исчезло, и я понял, что моя душа двигается вперёд, на встречу к Ионе.

ГЛАВА 2

Второй раз

Второй раз напоминание о далеком прошлом вернулось в виде волны чего-то очень знакомого, близкого, родного, но на каком-то очень глубоком уровне, когда мы с родителями вернулись из Германии в Казахстан. Я помню болел, лежал в постели, рядом лежала хорошая игрушка – пожарная машина с резиновыми колесами, шлангами. Она была красная и резко выделялась среди всех остальных предметов, включая игрушки, и совсем не сочеталась с болезнью, хотя помогала с ней бороться. Родители куда-то ушли, и мама оставила свою ночную рубашку. Не помню каким образом, но она мне попалась в руки, я почувствовал приятный запах и понял, что это мамина вещь, но произошло что-то очень необычное, как будто я знал этот запах всегда и он не ассоциировался у меня с мамой, эти воспоминания шли откуда-то изнутри, из прошлой жизни, непонятная волна накрыла меня и, безусловно, мозгом ребёнка осознать глубину этого ощущения было достаточно сложно. Но, как яркое воспоминание, оно осталось навсегда.

Я помню очень многие запахи. Запахи растительности, маленьких кустов черники, голубики, которые росли в Германии, и я понимал, что я их откуда-то знаю, они очень мне близки и вызывают какие-то ассоциации. Вообще запахи играют важную роль в жизни каждого человека, и когда стали проявляться вкусовые предпочтения, то эта история стала еще более удивительной. Наверное, запахи имеют какую-то взаимосвязь с душевными качествами и её памятью, как музыка. Они могут притягивать, могут отталкивать, могут что-то напоминать и их не видно.

Безусловно, можно много рассказывать о детстве и о приключениях, друзьях-товарищах, интернациональном окружении, которое было нормальным явлением в Алматы, когда я приехал из Германии. Меня окружали дети совершенно разные и было очень здорово и весело. По соседству жила девочка, мы были ещё маленькие, но когда я смотрел в её глаза, ассоциативная память опять напоминала о себе, что было удивительным и необыкновенным, тогда я понимал, что начинается какой-то внутренний глубинный поиск. Что самое интересное, этот поиск реализовался, когда я пришёл в школу в первый класс. У меня была замечательная учительница – Эмма Григорьевна, она ходила в очках, которые придавали некую строгость её лицу с очень нежными чертами, аккуратно укладывала в модную прическу черные, гладкие как шёлк волосы и обладала совершенной фигурой. Однажды она подошла ко мне и что-то стала рассказывать, сняв очки. Будучи неглупым мальчиком с воспитанием, которое усиленно прививалась, я уставился в её бездонные глаза и какие-то космические импульсы что-то всколыхнули внутри – это были глаза Ионы! Понял я это намного позже. Да, наверное, я влюбился в эту женщину, как это часто бывает в детстве, и это было удивительно. Она до сих пор жива, а я сохранил в памяти первое напоминание мне о чём-то очень глубоком, увидев её и дотронувшись до неё.

Дальше пошла череда приключений и детских страстей. Я с детства хорошо рисовал и конструировал. У меня были прекрасные игрушки, конструкторы и, безусловно, некий дар к рисованию и творчеству. В нашей семье было трое детей: старшие брат, сестра и я. Разница в возрасте с братом была достаточно ощутимая – четырнадцать лет. Когда он уже учился на последнем курсе института, его друзья и подружки часто приходили к нам в гости, слушали музыку и, на мой взгляд, были очень креативными молодыми людьми. Ну как же элита – архитекторы, инженеры. Одна из его сокурсниц, я уже не знаю почему, всё время меня подтискивала, видимо, несмотря на возраст, я был ей симпатичен, но помню, что и меня тоже тянуло к ней – симпатия была взаимной. Как раз в этот момент у меня было огромное желание получить игрушку – ракетницу, она стреляла пластмассовыми ракетками с резиновыми наконечниками и ужасно мне нравилась, стоила каких-то денег, которых у меня на тот момент не было и я уже не помню, почему мне её не покупали. В общем, когда они приходили, эта девушка всегда подзывала меня к себе, сидела со мной, разговаривала, приобнимала и так далее… Однажды она сказала: «Я хочу тебя поцеловать в губы». Я был настолько удивлён, сбит с толку, но не растерялся – за что надо отдать должное уже такому маленькому мужчинке. У меня родился гениальный план, и я ответил: «Слушай, я согласен, но, там продается такая вот игрушка и, если ты купишь мне эту ракетницу, то я готов». Это было совершенно удивительное приключение! Мы шли, как казалось, через весь город, держась за руки, она мне что-то рассказывала, я святился от счастья, скакал и прыгал. Ситуация была схожа с сюжетом фильма «Загадочная история Бенджамина Баттона».

(*Фильм Загадочная история Бенджамина Баттона).

В общем, дошли мы до магазина, купили игрушку и с прекрасным настроением пошли домой, причём вся тусовка была дома у моего брата и веселье было в разгаре. Когда мы пришли домой, я стал играть с новой игрушкой, но девушка говорит: «Ну, типа, давай» … И вот здесь свершилось нечто удивительное, я испытывал восторг от полученной игрушки, а когда я поцеловался с ней, то почувствовал какой-то очень близкий, до боли знакомый, звенящий вкус. Вкус, который не был тем самым, но был очень знакомым, открыв какие-то шлюзы внутри моей души. Наверное, тот день стал стартовым в разрешении глубоко спрятанной загадки, поиске того, что когда-то ощущалось, когда-то давало состояние счастья и влюблённости или любви, и оно совершенно не сочеталось с детством, с возрастом, в котором я находился. Происходил некий разрыв между поиском ответа на возникшую загадку и интересом что-то делать, конструировать, бегать, играть и путешествовать.

Позже состоялись периодические поездки в Ригу с моей бабушкой, мы там жили на станции Пумпари, это недалеко от Юрмалы. Когда мы стали туда приезжать, там тоже была очень интересная история с Эдуардом Фрицевичем – хозяином дачи, которую мы снимали. Просыпаясь рано утром, у меня всегда стояла на тумбочке корзиночка с клубникой в очень красивой салфетке, сырок покрытый глазурью и стаканчик то ли молока, то ли кефира. Это было приятно, потом это стало восприниматься, наверное, как должное и только через много, много лет я понял, что этот человек, видимо, испытывал очень глубокое, тёплое чувство к моей бабушке и поэтому с такой добротой относился и ко мне, потому что в противном случае это было бы просто очень странно, но опять-таки, это я так думаю. Намного позже я узнал, что дедушки и бабушки, оказывается, тоже могут любить. У Эдуарда Фрицевича была внучка, звали её Инга. Мы приезжали каждый год, наверное, это было в течение лет шести-семи. Росли, вместе гуляли и вновь эти леса, кусты с голубикой, черникой, запах леса, влажность, холодное море и песок, только не белый, а жёлтый. Меня неотвратимо туда тянуло, я не мог понять почему. Как будто я шёл по какому-то очень важному, нужному пути в своей жизни, к своему счастью, приходил, но оказывалось, что это не совсем то. По прошествии лет, появлялось осознание, что я приближался к решению загадки, продиктованной моими ощущениями, но это были не тот пляж, не та синяя линия…

Как формируется человек, как происходит взросление и понимание окружающего мира? Мальчики, девочки, друзья, знакомые, игрушки и так далее – это одна сторона. Сама школа, которая дает знания, и безусловно, семья. А вот в моей семье была проблема. Отец прошёл войну вернулся с фронта, потом, когда огромную армию расформировывали, его отправили учиться и, закончив институт, он стал военным медиком, хирургом по образованию и управленцем. И вот в новом статусе родители уехали обратно в Германию, где, собственно говоря, я и родился. Очень важное для каждого человека время – это жизнь внутри семьи. Понятно, что офицеры, понятно, что были рыбалки и охота, кстати, которые я терпеть не могу с того времени. Наверняка отец был, как говорят в простонародье, гулёна и когда мы вернулись в Казахстан, я был еще маленький, но понимал, что это качество очень сильно раздражало мою бабушку. Мама была очень мягким человеком и очень терпеливо относилась к ситуациям, когда он приезжал на машине, а внутри валялись какие-то женские «штучки». Дома начались скандалы, крик, шум, что, безусловно, мне ужасно не нравилось и раздражало. Мне нравились мои родители, я любил их, и пока не появилось понимания сложности жизни, всё казалось таким замечательным.

Однажды я увидел как отец ударил маму. Для меня вообще по отношению к женщине, девочке непозволительны такие действия как ударить, унизить и не важно какой уровень и социальный статус имеет женская половина. И потом наступило, конечно, самое страшное – развод с вытекающими последствиями… Вспоминается очень неприятная картинка, точно это помню, учился я в четвёртом классе и заболел воспалением лёгких. Прошёл суд и по судоисполнительному листу родители делили всё имущество ровно пополам, причём до каких-то отвратительных мелочей, я потом всё это понял, осознал, что это совершенно неправильно. В итоге одеяло, которым я был укрыт и болел под этим одеялом, по судоисполнительному листу должно было отойти к отцу, судоисполнитель просто забрал это одеяло и унёс куда-то. И вот эту картинку я помню, меня накрыли чем-то другим, но это было обрушение всех домашних, семейных ценностей, просто взрыв в душе и как результат, была тяжелая психологическая травма и психический срыв. Именно тогда появилась мысль, что когда я вырасту и женюсь, то женюсь обязательно так, что никогда в жизни не разведусь. Этот базовый постулат стал одним из многих в копилке своих нерушимых ценностей на всю дальнейшую жизнь. Я дал слово самому себе и, как показала дальнейшая жизнь, не держать слово, данное самому себе крайне сложно, так как своя душа – твой самый строгий судья! Возможно, в одной из каких-то своих прошлых жизней я попадал в такую ситуацию, в которой жили люди, которые назывались квакеры. У квакеров был очень интересный устой, они считали, что слово данное человеком намного важнее, чем бумага. И вот, наверное, с тех пор, а может быть, даже с самых ранних лет для меня данное слово всегда было очень ценно, и оно было очень важно для того, чтобы его исполнить. Но как показала жизнь, не всегда получается соотнести жизненные принципы с жизненными ситуациями…

После того как отец ушел из семьи, прошло какое-то время, возможно я уже учился в классе седьмом. Его, видимо, или мучила совесть, или все-таки играли роль отцовские чувства, но он стал приходить ко мне, старался узнавать о моих желаниях, что бы мне хотелось иметь, стал делать подарки. Однажды он подарил мне музыкальный центр, который состоял из проигрывателя и двух колонок. По тем временам это была очень удивительная вещь, и я был ужасно счастлив. Позже он подарил мне кинокамеру. Мы с друзьями её тут же творчески освоили – стали снимать фильмы, писали сценарии про мафию, наркодилеров с элементами страстей, любви и т.д., если честно, то по своему содержанию они ничем не отличались от современных блокбастеров. Было очень весело, фильмы эти я храню до сих пор, удалось перенести записи с плёнки на диски, и какая-то память сохранилась. Отец достаточно преуспевал в том, чтобы меня чем-то задобрить, но однажды, когда мы вместе ехали куда-то, возник очень неприятный разговор, в процессе которого он стал попрекать меня своими подарками. Я стал возмущаться. Отец достал листочек, на котором очень аккуратно было записано, когда, что он дарил и сколько это стоило. Не знаю с какой целью он показал мне эти записи, но в моей душе буквально всё перевернулось и, наверное, это был последний день, когда мы с ним виделись. Я ему сказал тогда, что все его подарки верну, а слово, которое я дал, закладывалось в картотеку ожидания на выполнение. Я не успел ему лично ничего вернуть, он ушёл из жизни. Но однажды мне удалось попасть в город Сумы, в котором он умер и где жила его вторая жена. Она никогда не проявляла ко мне никакого интереса, внимания, не было стремления оказания помощи. Я приехал к ней, мы долго сидели и разговаривали, съездили к отцу на могилу, была очень холодная зима, живые цветы не продавались, пришлось купить пластмассовые. Впоследствии она обратилась ко мне за помощью, нужно было помочь сделать ей операцию на глаза и те затраты, которые отец понёс, покупая мне подарки, я фактически компенсировал. Не стояла задача просчитать всё – копейку к копейке, просчитать курс отношения денег к прошлому времени и текущему, но человеку, с которым жил мой отец и, по её словам, они были счастливы, я искренне помог и в этот раз, и впоследствии. Я думаю, душа моего отца порадовалась. Позже она сказала: «От тебя я не ожидала такой помощи, потому что понимаю, насколько ранила тебя своим появлением и своим невниманием к тебе, когда соединила свою жизнь с твоим отцом». Но эта компенсация была важна в первую очередь для меня. Понятно, что кто-то может нас судить и оценивать, но для себя я понимаю, что самый важный судья и самый важный приговор, который может прозвучать по отношению ко мне, к моим поступкам должен быть только со стороны моей совести. Я не хочу сказать, что я какой-то замечательный и исключительный, безусловно, как и любой человек на свете я не без греха и не без недостатков, но этот фактор навсегда остался со мной – данное слово всегда нужно держать и стараться его выполнить.

Хочется немного отвлечься от этой печальной истории и переместиться во времена, когда я учился в классе шестом. У меня был одноклассник Юра, весёлый парень, генерирующий постоянно различные идеи, которые зачастую превращались в приключения. А так как мы уже были в возрасте, когда начинаются увлечения девочками, он придумал смешную и интересную историю. У Юры была очень красивая, стройная мама, как оказалось без комплексов. Мне сложно сегодня точно назвать её возраст, возможно лет 35. Ну и он предложил показывать нам маму в нижнем белье, а мы за это должны были платить по двадцать копеек. Мы приходили к нему, мама нас встречала, мы садились за стол в зале, доставали книги и делали вид, что делаем уроки. Каждый раз наши «занятия» происходили по одному сценарию. Раньше были телефоны стационарные, с большой трубкой и зачастую с длинным шнуром. Мама Юры раздевалась до нижнего белья и ходила по всей квартире, разговаривая по телефону, не обращая на нас абсолютно никакого внимания. Я не думаю, что это был сговор с сыном или эпатаж, вернее всего так сложились нормы поведения и раскованности в этой семье. Это зрелище вызывало у нас совершенно бешеный восторг и характерные для этого возраста хихиканья. Я предполагаю, что формы её тела и его идеальные пропорции в этих мальчишеских душах и сердечках выстраивали картинки наших будущих страстей и формировали собственные представления о красоте. Потому что, когда ты ходишь по музеям и видишь достойные произведения искусства: красивые скульптуры, чудесную живопись, то, наверное, закладываются точки опоры вкуса, собственное понимание совершенства. Должен сказать, что эти воспоминания детства легли в основу понимания, что такое пропорции, цвета и во многом повлияли на представление о том, что же такое красивое женское тело.

В этой связи я сделал для себя интересный вывод, подтверждение которому я впоследствии прочитал у Фрейда. У него есть интересные слова: «Наибольшую радость человеку может доставить разрешение на снятие существующих запретов». Живя в формате той нашей страны, тех этических норм, я сделал следующее умозаключение. Когда какой-то запрет, существующее табу разрушается, то это вызывает невероятное ощущение радости, словно ты прорываешься сквозь какие-то тернии, но не посредством насилия, а преодоления, за которыми скрывается что-то любопытное, интересное, познавательное и красивое.

Дальше всё шло по нарастающей: жизнь, уроки, гулянки, создание каких-то музыкальных колонок, усилителей, конструкторы и самое большое увлечение – часовые механизмы. Я не понимал почему, но меня это очень привлекало. Разбирая часовые механизмы, я соприкасался с чем-то до боли знакомым, я дотрагивался до «песка времени». И, конечно, девочки, девочки, поиск той самой единственной. Сейчас сложно точно вспомнить, наверное, это был десятый класс или первый курс института. Я собирался в гости к своей подруге, мы жили с ней в одном доме и решили потусить. Тогда это называлось «контора». Пришёл я поздно вечером, были там и девочки, и мальчики. Я зашёл потанцевать в одну из комнат и встретил девочку, глаза которой опять всколыхнули моё подсознание, случилась ураганная и странная история. Мы встречались, проводили целые дни вместе, расходились поздно вечером только для того, чтобы лечь спать. Потом опять, опять… Наши встречи продолжались достаточно долго, пока в какой-то момент не произошёл настоящий крах моих представлений, потому что я стал ходить к своим друзьям, показывать её, а они все говорили что-то странное о том, что со мной происходит, это не то, это не так… Дошло до того, что однажды, придя домой, я сказал, что приведу девушку и я хочу на ней жениться. Она та самая, я всю жизнь её искал и мечтал о ней. Она приходит, звонит в дверь, я открываю и не могу ничего понять – я её не узнаю. Как будто всё время, проведенное с ней, я был околдован каким-то волшебством и глаза были покрыты пеленой. И только когда она сказала: «Здравствуй, это я!», – я понял, что это она. Мне было потом, а точнее всю жизнь, как-то неудобно перед этой девочкой, потому что ничего катастрофичного не произошло, но мы после этого расстались. Я думаю, что в её жизни тоже это была какая-то не очень приятная история.

Приблизительно в это время мой очень близкий друг стал заниматься «самиздатом»: он переписывал определённые материалы, которые в то время невозможно было достать, с пояснениями о том, что такое буддизм, философия буддизма, работа и жизнь с космической энергией, которая существует во вселенной. Я думаю, что все эти материалы, несмотря на их сложность, были похожи для нас на сказку, и мы с другом стали погружаться в их изучение. Скажем так, стали маленькими волшебниками, которые научились пользоваться космической энергией. Есть такое смешное выражение «обезьяна с гранатой». Мы были похожи на неё, и сейчас я понимаю, что была такая ситуация, будто маленьким детям дали огнемёт, они с ним бегают, поджигают всё вокруг и вот-вот сами могут взорваться. Но стало появляться понимание того как же все-таки устроен весь этот мир. Изначально я для себя отметил, что никакие религиозные устои не объясняют мироздание. А мне, как человеку с неким инженерным складом ума, нужно было разобраться и понять, как всё складывается, как устроен этот мир, какие силы заложены в нём и как он управляет нами или мы им. Сегодня, по прошествии многих лет, можно совершенно точно сказать, что начав немного пользоваться услугами вселенной, не до конца во всём разобравшись, а люди вообще редко когда читают инструкции о применении, появилось некое понимание, некоторая возможность взаимодействия. Ещё и детство моё проходило на хороших медицинских книгах, в которых прекрасно объяснялось как устроен человек. Многотомное издание по военно-полевой хирургии 1941-1945 года стало для меня настольным, и в голове понемногу стал складываться образ того, что мне было так интересно. Сегодня я могу точно сказать, что тогда не было абсолютно никакого понимания устройства мира, но приближение к тому как он всё-таки складывается, стало постепенно вырисовываться. Вернее, не то, чтобы я полностью разобрался в этом вопросе, но подходил к какому-то пониманию, как же этот мир устроен с моей точки зрения, которая абсолютно не являлась истиной в последней инстанции. Понятно, что жизнь двигалась вперед, были встречи, много времени посвящалось работе, совершенствованию себя как специалиста, выигрыши, потери и так далее. Вот если быстро перелистать все странички этой истории, то можно проследить, как на протяжении всего жизненного пути внутри горел огонь, освящающий поиск той самой единственной, глаза которой остались в моей памяти, связанной с далёкой Шотландией.