Альбина Рафаиловна Шагапова
Огненное сердце вампира
– Мало, – отозвался бородатый. – Небось, в школе на перилах каталась или на уроке конфеты ела.
Мужик сухо и натужно засмеялся, предлагая окружающим присоединиться, но никто его не поддержал, и смех быстро затух. Я, как можно злее, посмотрела на противного мужичонку. Ну вот, опять меня приняли за школьницу! Надоело!
– Не бойся, деточка, – продолжал мужик. – Кровь отдавать не страшно. Страшно другое – эмоционалка.
– Это точно, – живо подхватил синяк. – Не впервой тут оказываюсь. – После неё, такое ощущение, словно тебя наизнанку вывернули. А рыжий гад не жалеет никого. Вон, слышите, девка уже не орёт? Он с начала тебя психологически вымотает, а потом отправляет на выкачку крови.
Страх постепенно стал подкрадываться. А я ещё гордилась собой, своей смелостью. Удивлялась, что же так напугало мою Дашку?
– А зачем? – выдавила я из себя. – Для чего им это делать?
– Вот колхоз! – раздражённо выплюнул очкарик. – Им твой адреналин нужен, или кортизол. Для них наша кровь без достаточной концентрации гормонов, что для нас водка без спирта.
Дверь распахнулась, и в коридор выехала каталка. Под белой простынёй лежало мёртвое тело. То, что девушка мертва, не оставалось никаких сомнений. И, если люди, сидящие в коридоре, шёпотом спорили, строили предположения, то мне сразу стало ясно, что жизни в теле больше нет, нет того огня, присущего всем живым. От тела исходил могильный холод и тьма, непроглядная, безликая, пустая и гулкая.
– Следующий, – не терпящим возражения тоном, произнёс голос, и спина моя покрылась мурашками. Я бы узнала этот баритон из тысячи, густой и глубокий, тёплый, но твёрдый.
Парень в джинсовой куртке, мгновенно растеряв свою уверенность и надменность, на негнущихся коленях направился к кабинету.
Через несколько секунд, после того, как дверь за джинсовой спиной захлопнулась, раздался нечеловеческий крик. Парень орал, и крик его напоминал предсмертные муки раненного зверя. Я почувствовала, как съеденный завтрак запросился наружу, а сердце заколотилось, в тщетной попытке покинуть грудную клетку.
– Да что же это происходит?– лихорадочно билось в мозгу. – Почему мы сидим и слушаем, как там, за стеной издеваются над человеком? Почему мы позволяем пить нас, потрошить наши души? По какому такому праву они решают, правы мы или виноваты? По их мнению, мы– существа второго сорта, не способные сами разобраться в наших проблемах? За крупные преступление– смерть, за глупую детскую провинность– штраф, выплачивая который, тоже можешь лишиться жизни. Послушание и смирение нас не спасут от кровавых монстров. Ведь чем покорнее мы будем, тем жестче будут законы.
– Простите! Пожалуйста! – орал парень. – Не надо! Мне больно!
Как человек, терпящий насилие, я точно знала, что «пожалуйста» и «не надо», не действуют. Напротив, они ещё больше распаляют мучителей. Им, мучителям, доставляют удовольствие унижения жертвы. Ненавижу!
Внезапно вспомнился Гавриков. Жив ли он? Может, когда всё закончится, попробовать найти его, раз уж я всё равно здесь? Властитель вселенной, а ведь он учился с нами, угощал пивом, звал в свой дом, и, вообще, был неплохим парнем, и мог бы стать, наверное, хорошим врачом. Но вместо того, чтобы посещать лекции, целоваться с девушками, ходить на танцы и помогать отцу в гараже, он кормит каких –то кровососов…
Открылась дверь, прервав мои возмущённые мысли. Парень, уже без очков, с трудом добрался до скамейки и тут же рухнул на неё.
– Твою ж мать, – прошептал он бескровными синими губами, подавляя рвотные позывы. Я, предусмотрительно, отодвинулась подальше. – Суки.
Парень был готов разреветься в голос, от чего выглядел ещё более жалким. Теперь я не просто испытывала страх, нет. Он растёкся внутри меня, разлился по венам, опутал нервные волокна, застыл в мышцах. Если уж мужики так вопят, войдя в этот проклятый кабинет, что же буду делать я, хрупкая, слабая, выглядящая моложе своих лет?
– Следующий! – раздалось за дверью, и я с усилием делая каждый шаг, поплелась к двери.
Страшный кабинет, на первый взгляд, ничем не отличался от обычного процедурного кабинета в обыкновенной больнице. Кафельные стены, отмытые до блеска, низкая кушетка, застеленная клеёнкой, стол, девушка в белом халате.
– Солнечного дня тебе, студентка Кристина, – мягко произнесла вампирша. – Ложись, пожалуйста.
Чёрт! Она всем так мило улыбается, прежде чем начать высасывать кровь?
Я легла, устремив глаза к белоснежному, как и всё в этом проклятущем месте, потолку.
Послышались шаги, и надо мной склонился Хальвар – мой препод, собственной персоной.
– Здравствуй, Алёшина, – произнёс он, а по губам скользнула злорадная улыбочка. – Не ожидала?
– А вы в свободное от работы время любите над людьми поиздеваться?– не удержалась я от колкости. Да. Было страшно. Вот только молить о пощаде я не стану, по крайней мере, мне хотелось в это верить.
– Нет, Алёшина, – теперь вампир потешался открыто. – В свободное от работы время, я преподаю в институте таким балбесам, как ты.
– И как же называется ваша должность, «главный садист» или «палач– беспредельщик»?
Зубы стучали, горло перехватывала холодной рукой, и мне с трудом удавалось произносить то, что я произносила. Но лучше дерзить, чем униженно просить о снисхождении.
– Кристина, – вампир внимательно и серьёзно посмотрел на меня, ни дать ни взять, строгий, но справедливый учитель, словно и не пытал пять минут назад человека. – Давай поскорее закончим со всем этим, ты подождёшь меня в комнате отдыха, и мы с тобой поговорим. Я отвечу на все твои вопросы, хорошо? И разве ты не поняла, почему оказалась здесь? Разве не ты оскорбила лицо, выполняющее свои функциональные обязанности? А, может ты ждала снисхождения, Кристина?
– Дождёшься от вас, – буркнула я, отворачивая голову от его пронзительного золотистого взгляда. А ведь были подобные мыслишки. Стало стыдно за собственную наивность. С чего я, вообще взяла, что имею для него какое-то особенное значение? Что именно меня он простит.
– Получив снисхождение, ты бы продолжила совершать подобное ещё и ещё раз, не так ли? Но теперь, побывав здесь, задумаешься, и в схожей ситуации поступишь иначе.
С этими словами вампир взял мои заледеневшие пальцы, заключил в своей огромной ладони, крепко сжал.
– Холодная какая, – проговорил Хальвар, и тут же, по венам побежало тепло, разгоняя страх, заставляя расслабиться.
– Агда! – позвал вампир свою помощницу. – Заказ № 246.
В вену вонзилась игла, а препод запел. От звуков его голоса хотелось взмыть высоко в небо, хотелось обнять весь мир. Легко и светло стало на душе, а все мои страхи, сомнения и опасения показались глупыми и мелкими. Скоро, совсем скоро я выйду из этой комнаты и отправлюсь на прогулку по чудесному вампирскому городу. Прозрачная сфера понесёт меня мимо цветущих деревьев, над прудами с гигантскими кувшинками, будет проносить сквозь шипящие пушистые фонтаны. Я отыщу Гаврикова, мы поболтаем, передам ему привет от однокурсников…
– Вот и всё, – улыбнулась мне вампирша, помогая встать с кушетки.
Я, в приподнятом настроении, направилась к двери. Здесь мне больше делать нечего! Солнышко светит, птички поют, цветочки благоухают. Глупо сидеть в четырёх стенах в такой чудесный день.
– Кристина, – окликнул меня Хальвар у самой двери. – Дождись меня в комнате отдыха, не уходи никуда.
Я кивнула, чтобы он отстал. Разумеется, сидеть и ждать вампира в стенах Центра забора крови, мне совершенно не хотелось. Штраф заплатила и будет. Больше я кровососам ничего не должна.
– До следующего нарушения незыблемых правил, – хихикнула гиена.
– А мы их нарушать и не будем, – ответила я животине. – Ну, если только совсем немножко.
Люди, продолжающие сидеть в коридоре, в ожидании своего наказания, удивлённо смотрели мне в след. То, что я не кричала, показалось им странным. Наверняка, они сочли меня смелой и сильной личностью, умеющей держать свои чувства под контролем. Я даже, на короткое мгновение, успела увидеть оранжевую вспышку гордости за меня, со стороны старушки. Я сама себе напомнила школьницу, впервые побывавшую у гинеколога, но не севшую на кресло. Сегодня мне повезло, скорее всего заказчику требовались эндарфины в огромном количестве. Но повезёт ли в следующий раз? Да и триста миллилитров, не такая уж большая потеря для молодого организма. А если потребуют шестьсот, или восемьсот, каково будет моё самочувствие тогда?
* * *
– Не всё так плохо, как можно себе представить, – говорил Гавриков, прихлёбывая из кружки золотистое пиво под пушистой белой шапкой пены. – По крайней мере, пиво пить не запрещают, разумеется, если в этот день кровь не берут. Вампирский сынок– классный чувак. Мы с ним, оказывается, за одну и ту же футбольную команду болеем. Вчера вот, на человеческую дискотеку ходили, девочек клеить. Знаешь, он обещал меня вампирской магии обучить. Говорят, вы девки, постоянно волшебства ждёте.
На первый взгляд, Костя производил впечатление довольного жизнью человека, беспечного и весёлого. Но бледно– сизые волны тревоги, периодически исходившие от него, настораживали. Бывший однокурсник храбрился, но его тревожное состояние постепенно передавалось и мне, от чего с каждой минутой становилось неуютно.
– Вот, смотри, – с этими словами Гавриков вытащил из кармана телефон и принялся что-то в нём искать, нажимая пальцами на кнопки. От меня не укрылось, как мелко подрагивают концевые фаланги, как кнопки телефона становятся мокрыми от вспотевших ладоней. – Это мы с Харвальдом, а это мы с Риткой и Наташкой в кафе сидим. А здесь мы на Далерских островах. Там такая красотища! Море тёплое, чайки кричат, кругом зелень, цветы.
– А кровь часто берут?– спросила я и тут же пожалела об этом, так как Гавриков резко побледнел.
– Раз в неделю, – выдавил из себя парень, сморщившись, как от зубной боли. – Давай не будем об этом, Крысь, ладно? Лучше расскажи, как там наши?
И я принялась рассказывать о лекциях и семинарах, о Юльке и Женьке, ну, и конечно о том, как послала препода.
А вокруг бушевали последние тёплые дни. Да, вампирам, с помощью магии удаётся отсрочить холода, но даже их магия беспомощна против сил природы. Скоро увянут цветы, пожелтеют деревья, как давно уже произошло на нашей половине города, а пруды подёрнутся серой холодной рябью. Мы сидели под раскидистым клёном в уличном кафе, каждый столик которого окружало пёстрое кольцо из благоухающих цветов. От фонтана, что бил неподалёку, долетали мелкие брызги. Фруктовое мороженное было вкусным, лопалось на языке множеством кисловатых пузырьков.
– Я очень рад тебя видеть, Крысь, правда, – сказал, наконец, Гавриков.
Он мог и не говорить об этом, радость встречи, такую лёгкую, серебристую, едва заметную, я успела уловить сразу же, как он ко мне подошёл.
– Здесь, вообще, много людей? – спросила я, смущаясь от сделанного Костей признания. Учась на одном факультете, каждый день сталкиваясь в аудитории, мы могли ни разу не взглянуть друг на друга. А на вампирской половине, словно на другой планете, любое знакомое лицо кажется родным.
– Меньше чем вампиров, конечно, – Гавриков в задумчивости почесал затылок. – Но нашего брата тоже хватает. Почти каждая вампирская семья имеет источника.
– А на кой чёрт кровь со штрафников берут?
– Ну, знаешь, – невесело рассмеялся парень. – Мы – люди, существа хрупкие. Блин, Крысь, только живя с вампирами, я понял, насколько мы слабые, как легко лишить нас жизни. И если вампирюги будут высасывать из нас кровь, столько, сколько им нужно на самом деле, они выпьют своего источника за два дня. Одного человечка им мало. По тому и придуманы Центры забора крови.
Весь день я провела в компании Костика. Мы бродили по улицам, кормили уток, плавающих в прудах, разглядывали пряничные домики, нежно– розовые и лазурно– голубые, оранжевые, словно апельсины, и лимонно– жёлтые, утопающие в густых зелёных зарослях и окружённые пожаром алых маков.
А когда на город опустился вечер, окутывая синевой, окружающие предметы, в воздухе зажглись светящиеся шары. Они, лёгкие, юркие разноцветные сновали повсюду, стараясь отвоевать у вечернего сумрака каждый уголок улицы. Крупные, размером со спелый арбуз, и мелкие, словно ягода смородины, шарики были повсюду, кружили над верхушками деревьев, скользили по водной глади, танцевали на чашечках цветов, прыгали по крышам, садились на плечи прохожим, катились по, вымощенным красной плиткой, дорожкам.
Домой, к отцу уезжать не хотелось. Мне не часто удавалось вот так свободно гулять, не думая о взбучке, ожидающей меня по возвращению. Вампирская сторона манила, дразнила запахами и красками, завораживала своей пёстрой красотой.
– Ты приезжай, Крыська, – махнул мне на прощание рукой Гавриков, когда мы с ним подошли к стоянке с прозрачными сферами. – Я очень скучаю по нашей группе. Привет всем там передавай.
С Костиком прощаться, было жаль. При всей своей неряшливости и бестолковости, он оказался довольно неплохим парнем. С ним я ни разу за этот день не задумалась над тем, а правильно ли я говорю, а хорошо ли я выгляжу, а не сделала ли какую– нибудь глупость? Вполне возможно, в моей студенческой группе много довольно неплохих ребят и девчонок, но отец никогда и низа что не позволит мне об этом узнать. Ведь я должна принадлежать ему и только ему. Жить, как живёт он, думать, как думает он, любить то, что любит он.
В свете множества горящих шаров, стенки сфер казались радужными. Но не успела я сделать шаг к одной из них, как на плечо мне легла горячая ладонь.
– Нагулялась? – раздался знакомый голос за спиной.
Я обернулась. Хальвар улыбался светло, солнечно, жёлтый янтарь его глаз согревал, заставлял плавиться.
Я сбросила руку, так уютно устроившуюся на моём плече, прогоняя наваждение. Вампиры– огневики, умеющие работать с энергиями, при должном мастерстве, могут всё, заставить дрожать от страха, вызвать радость, рассмешить до слёз. К чему он меня гипнотизирует? Что ему от меня надо? Штраф я заплатила, посылать больше не стану, даже на лекции ходить буду исправно.
– Просил же подождать меня немного, – с досадой вздохнул преподаватель. А голос грустный– грустный, добрый– добрый, прямо так и хочется обнять и пожалеть. Фигушки! Не дождёшься! Не прокатят твои вампирские штучки!
– Мне нужно домой, – ответила я, и тут же поняла, как не хочется встречаться с отцом, сидеть напротив него на кухне, слушая его нравоучения. Спёртый воздух комнаты пропахший отцовским потом и сигаретным дымом, раскрытый учебник, часы, ехидно отсчитывающие минуты, ежевечерняя проверка моего телефона. Жирные пальцы вдавливают кнопки, губы шевелятся, прочитывая имена абонентов:
– Дашка, папочка, Дашка, папочка, Лена– староста. А это кто?
Надо бы стереть входящий от Гаврикова, а не то вновь услышу многочасовую лекцию о вонючих пенисах и боли, которую они причиняют.
Вампир тут же уловил мой эмоциональный настрой, так как обхватив меня за талию поднялся в воздух. Стайка разноцветных шариков бросилась в россыпную.
Я, как следствие, завизжала, попыталась вырваться, но меня сжали ещё сильнее.
– Очень неразумно с твоей стороны, – зашептал в самое ухо вампир. – А если я не удержу, и ты упадёшь?
Он был прав, радужные сферы и огромная, словно таз со свекольным салатом клумба, остались далеко внизу. Мы же парили в прозрачной вечерней сентябрьской синеве, разгоняя светящиеся шары, нахально пытающиеся нас окружить, сесть на голову, прокатиться по спине. От полёта захватило дух, все мысли выветрились, потоки воздуха били в лицо, и я, зажмурившись, позволила ветру ласкать свои разгорячённые щёки, растрепать волосы. Руки Хальвара держали меня крепко, и я доверяла этим рукам, откуда-то зная, что они не уронят, не предадут, не причинят вреда.
– А почему вы на нашей стороне не летаете?– спросила я, стараясь перекричать свист ветра.
– Летать – скучно, хотя, если я тороплюсь, то делаю это и на вашей стороне. Но у вас мне больше нравится использовать машины, это довольно интересно, управлять грудой железа без использования магии.
От вампира исходил едва уловимый запах костра, свежей древесины и высушенной на солнце травы. И этот запах дурманил, кружил голову, пьянил.
– Что вам нужно от меня?– с трудом формулируя вопрос спросила я, пытаясь удержать последние остатки благоразумия. Лёгкость в теле и голове, желание, как можно теснее прижаться к вампиру, утонуть в его запахе, не давали сосредоточиться, мешали, как следует испугаться. Да, я боялась, но отнюдь не того, чего нужно бояться. Я страшилась, вот дура– то, что полёт закончится, что крепкие руки отпустят меня, что всё происходящее окажется сном.
– Просто хочу показать тебе вечерний город, ты же у нас никогда не была?
Вампир куснул меня за мочку уха, от чего странно, но стыдно, заныло внизу живота, а тело покрылось мурашками.
– Не доводилось,– вяло огрызнулась я.– До этого времени как-то обходилось без штрафов. Вот нужны вам были мои триста миллилитров. Насытились? Животы не трещат?
Нужно было немедленно избавиться от сладкого ощущения, в котором на данный момент прибывало моё тело, от мурашек ожидание чего-то непонятного, от желания раствориться в этом мужчине. Тьфу! Да что это со мной! Наверняка, очередные вампирские выкрутасы!
– Ещё слово, и получишь второй, понятно тебе? – равнодушно проговорил преподаватель и нырнул в гущу резвящихся шаров.
Нас закружило в сияющем разноцветье. Голубые и зелёные, жёлтые и красные, фиолетовые и розовые. Они прыгали, тёрлись о кожу своими тёплыми боками.
Внизу, под нами всеми цветами радуги переливался фонтан, обдавая прохожих мириадами брызг. Скользя над клумбой, лишь слегка задевая лепестки подолами юбок, танцевало несколько вампирских девушек. Кружась в танце, словно стайка пестрокрылых бабочек, они пели, протягивая к небу раскрытые ладони, на которых подпрыгивали, корча умильные рожицы, зверушки. У той, что в красном, на ладошке скакал огненный пёс, та, что в серебристом, держала пузатую полупрозрачную сову, сотканную из нагретого воздуха. Вампирша в голубом протягивала к небу змейку, собранную из сверкающих капелек воды, а девица в зелёном – демонстрировала крота.
– Лови! – крикнул нам, пролетающий мимо, чернявый вампир, и в нашу сторону полетело огромное красное яблоко.
Хальвар, отцепив одну руку от моей талии, поймал снаряд на лету, и предложил мне.
– Кусай, Кристина, тебя угостили.
Я послушно вонзила зубы в сочный сладкий плод. Яблоко оказалось чертовски вкусным, и я, стыд –то какой, не остановилась, пока не доела его полностью, под таинственно– насмешливым взглядом преподавателя, из его рук!
– Поздравляю тебя, – ехидно усмехнулся Хальвар, видя, как мои щёки начинают пылать от смущения. – Ты съела яблоко судьбы из моих рук.
– И что это значит?
– А это, глупая девочка, значит то, что теперь мы связаны судьбой.
– Так оно и есть, – проворчала я, начиная приходить в себя. – Мне предназначено судьбой терпеть вас и вашу энергоотдачу все годы обучения в институте. Судьба, ничего не поделаешь!
– Нет! – расхохотался вампир. – Яблоко, подаренное молодой девушке магом земли в праздник всех стихий, символизирует семейные узы и рождение ребёнка.
– А сегодня праздник всех стихий? – спросила я, стараясь уйти от щекотливой темы.
– Да, по этому я и пригласил тебя на вампирскую сторону именно сегодня. Хотел, чтобы ты увидела, как здесь красиво, и как гуляет наш народ по праздникам.
Я хотела спросить, для чего ему это нужно, но вовремя прикусила язык. У вампиров свои причуды.
Никогда в жизни мне не было так легко, так беззаботно и весело. Всегда, сколько я себя помню, в разгар редкого веселья закрадывалась мысль об отце: « А правильно я поступаю? А что бы сказал папа», «Только бы не появился отец, ведь он всё испортит». Как правило, мои опасения с точностью сбывались, он появлялся и портил. В школьные годы мы с Дашкой могли сидеть в её комнате, читать, болтать или слушать музыку. Но раздавался дверной звонок, и на пороге Дашкиной квартиры возникал отец. О нет, он никогда не орал на меня в присутствии других людей. Ему доставляло удовольствие унижать меня перед ними, растаптывать моё чувство собственного достоинства, мешая его с грязной землёй.
– Кристина, – нежно увещевал он. – Идём домой.
Я, на деревянных ногах, предчувствуя подвох, приближалась к нему. Папочка гладил меня по голове, целовал в щёчку. Царапая колючей щетиной и, извиняющимся тоном, обращался к родителям Дашки:
– Простите, вам, наверное, надоел мой ребёнок? Мы уже уходим.
Мама и папа подруги тут же начинали переубеждать тирана в том, что всё просто замечательно, и они всегда рады видеть меня в своём доме.
– Вы так добры! – восклицал отец.– Моя дочь может быть такой навязчивой. Я воспитываю её один, и не всегда справляюсь.
Дальше шли жалобы на мой несносный характер, постоянные капризы и требования. Да, со мной очень сложно, но он справляется по мере сил. Нет, он не в коем случаи не жалуется, ведь дочь – самое дорогое, что у него есть.
Вернувшись домой, отец разваливался в кресле, и Юрий– жертва превращался в Юрия– мизантропа.
– И не стыдно тебе пропадать у этих идиотов целый день?– вопрошал он. – Находясь в компании поварихи и сантехника, ты предаёшь собственного отца! Неужели тебе интереснее с ними, чем со мной? А кто тебя кормит? Кто одевает? В чьём доме ты живёшь, неблагодарная свинья?
Но сегодня, мысль о папочке ни разу не посетила меня, так же, как и опасение, что он явится за мной.
А вампирский праздник набирал обороты. Вино в огромных бочках, яблочное желе, мороженное, сладкая вата и, разумеется, шашлык. Танцы и спортивно– магические соревнования, в которых Хальвар решил принять самое активное участие.
Мы прыгали сквозь водяные, постоянно сплетающиеся между собой, струи, убегали от бешеной лианы, а та, упругая. гибкая и юркая, бросалась в след то за одной, то за другой вампирской парой , пытаясь догнать. В итоге наша пара победила. В подарок нам дали огромную корзину красной душистой клубники.
Биться с огненным чудовищем Хальвар пошёл один, Я кричала вместе с толпой, подбадривая и давая, совершенно нелепые и ненужные советы, пока преподаватель, гонял по сцене пылающую химеру. Чудище скалилось, плевалось огнём, прыгало, распугивая стоящих в первых рядах зевак. Наконец, Хальвар победил, получив в качестве награды фигурку собаки, сделанную из огня. Прыгнув в толпу, с видом великого героя. Толпа восторженно зааплодировала. Хальвар торжественно протянул пёсика мне.
Я дотронулась до фигурки, и тут же отдёрнула пальцы, вызвав смешки у рядом стоящих вампиров. Подарок оказался слишком горячим.
– Ничего, – успокоил преподаватель. – Я что– нибудь придумаю, и ты сможешь брать его в руки.
Собачка сучила лапками и смешно шевелила ушами.
– Вот бы Дашке показать, – подумалось мне. – То-то она удивится!
Глава 6
Ветви яблонь, облитые жидким, голубоватым лунным светом, покачивались от дуновения ветра, царапая по стеклу. В приоткрытое окно втекал густой аромат созревших яблок, дыма и наступившей осени.
– Помой и нарежь, – скомандовал преподаватель, вывалив передо мной несколько грязных корнеплодов.
– А маги с этим делом уже не справляются? – усмехнулась я, не без брезгливости, беря в руки картошку, облепленную землёй.
– К чему тратить свой магический ресурс, когда у меня в гостях умненькая человеческая девочка, – осклабился вампир. – Пойду, разведу огонь. Будем варить суп на костре. Мы – маги огня, знаешь ли, непревзойдённые повара.
С этими словами, Хальвар вышел на улицу, а я осталась в компании грязной моркови, картофеля и лука. В траве шуршали ежи и ящерицы, несколько огненных шаров освещало небольшую комнатку, обставленную довольно аскетично. Стол, диван, шкафчик со всякой кухонной утварью, огромная печь во всю стену, из человеческой техники ,лишь холодильник, гудящий в углу– вот и всё убранство. Я не сомневалась, что и в двух других комнатах этого дома, царит такой же минимализм.
Найдя в шкафу разделочную доску и нож, я принялась за работу. Руки не слушались, вредные овощи то и дело норовили упасть. Несколько раз мне пришлось наклониться за картофеленой, которая в суп, явно попадать не желала, и пытаясь избежать этой участи, стремилась укатиться как можно дальше.
Мысли об отце накатили, подобно морской волне. Мурашки страха пробежали вдоль позвоночника, а горло перехватило железной рукой.
Наверняка на моём мобильном сотня входящих от разгневанного родителя. Да, на вампирской стороне можно задержаться на целый день, и отец легко допускал это. Ведь в Центре забора крови всегда огромные очереди, к тому же, донору во время процедуры, может стать плохо, и тогда, он отправлялся в комнату восстановления на несколько часов. Легенда о толпе штрафников и о моём плохом самочувствии, по вине которого, вампиры оставили меня в Центре на пять часов, была готова. Но как я объясню своё пребывание на вампирской стороне ночью? Да и что, собственно, я здесь делаю? Эйфория и беспечная бесшабашность, в которой я пребывала всё это время, стремительно таяла, как пломбир под лучами солнце, а на их смену подступали страх, вина и ощущение чего– то недоброго – мои вечные спутники.
– Ночь. Мы на вампирской стороне, наедине с вампиром, – зловеще зашептала гиена. – Где были твои мозги? Нас же сейчас сожрут и не подавятся? Эх, Крыська, нашла ты себе приключение на задницу!
– А где была ты?– огрызнулась я. – Почему не остановила? Почему позволила улететь с ним, к нему домой?
Теперь всё вокруг казалось угрожающим, шелест листвы, мертвенная голубизна луны, свет огненных шаров, громада холодной печи и даже, нож в моих руках.
Кто страшнее, кого сильнее стоит бояться разъярённого отца или кровожадного вампира? Руки механически чистили и резали, а мысли, метались безумными птицами.
– Долго ещё?
Вампир возник на пороге с куском сырого мяса в руках. И это мясо настолько напугало меня, что я вздрогнула, полоснув себя по пальцу лезвием ножа. Боль обожгла, а на глазах набухли слёзы. И сквозь эту пелену я увидела, как Хальвар осторожно опускает мясо на стол, как медленно подходит ко мне.
– Не надо, – шепчу я, продолжая сжимать нож. – Не подходите! Иначе сейчас…
Лицо вампира расплывается, и я не могу понять, улыбается ли он или скалится, перед тем, как вонзить клыки в раненную руку.
– Не жадничай, – шепчет он, опускаясь передо мной на колени. – Я возьму только то, что само течёт.
Тёплые губы касаются моей руки, язык скользит по коже. Внизу живота скручивается комок, по телу бегут сладкие горячие волны. Я тону в золоте миндалевидных глаз, погружаюсь в облако запахов лета, костра, солнца, свежего дерева и сухой травы.
Откуда– то появляется пластырь, и горячие пальцы дотрагиваются до моей руки, заклеивая ранку. Хальвар близко, невообразимо близко, но мне этого мало. Хочу слиться с ним, погрузиться в него…
– Вот скажи мне, Кристина, – спросил он, разорвав паутину дурмана. – Чего ты так испугалась?
– Просто уже ночь, – не успев отойти от наваждения, начала лепетать я. – А я тут, у вас.
– Слушай, глупый ты ребёнок, – вампир уселся напротив меня, беря в руки нож.– Ты только вампирам так не доверяешь, или людям тоже? Ты– моя ученица, впервые оказалась здесь в праздник всех стихий. И я, как твой наставник, решил просто показать тебе и город, и городские гуляния. И, так как ночью ехать домой довольно опасно, несмотря на жёсткий порядок, решил предложить тебе поужинать и переночевать. Что в этом плохого?
– Ничего плохого, конечно, – выдавила я из себя, отчаянно краснея. Теперь моё поведение мне и самой казалось дурацким. – Просто как-то неоднозначно. Люди могут подумать…
– У глупых людей, всегда будут глупые мысли, у злых – злые, у гадких – гадкие, что бы ты не делала, и как бы не старалась быть для всех хорошей. По тому, делай то, что считаешь нужным, живи так, как умеешь, и оставайся собой. А за свою кровь не беспокойся, я себя очень хорошо контролирую. Не даром, именно меня выбрали вам в преподаватели.
Руки Хальвара работали ловко, в отличии от моих. Картофельная кожура, ажурно скручиваясь, падала в мусорное ведро. И если не глядеть в глаза и не вдыхать глубоко, если опустить то, что сейчас он слизывал кровь с моей руки, его можно было бы принять за обычного парня, студента– старшекурсника или молодого специалиста.
– А сколько вам лет? – внезапно вырвалось у меня, хотя спрашивать об этом не собиралась.
– Триста сорок, – преподаватель поднял на меня насмешливые глаза. – Не слишком много, по вампирским меркам. И давай так, Кристин, раз уж ты в моём доме, лучше перейти на «Ты».
– Я не привыкла тыкать преподавателям.
О! И вновь эта лучезарная улыбка, от которой мир вспыхивает яркими красками и возникает ощущение, словно солнце и луну со всеми звёздами вместе взятыми, зажгли именно для тебя.
– Называя меня Хальваром, ты уже выказываешь своё уважение. Это имя для учеников и подчинённых. Для друзей и родных я– Алрик.
– А для начальства. Ведь и у вас оно тоже имеется, наверное?
– Куда без него– родимого? Есть конечно. И для него, я – Хенрик. Первое имя вампиру даёт мать, оно для близкого окружения, вторым– награждает наставник, оно для тех, кто выше статусом. А третьим– нарекают в храме в день совершеннолетия. И с тех пор тот, кто ниже по положению должен обращаться к вампиру так, и никак иначе. Всеми тремя именами называет лишь король и служители храма.
– А почему вы не провели электричество, пользуетесь шарами, печью?
– Я не любитель человеческих штучек, хотя, признаюсь тебе, некоторые из ваших изобретений, мне интересны. Например, машины, или вот– холодильник. Вещь очень нужная в хозяйстве.
При упоминании холодильника, перед моими глазами тут же возник образ отца. Как он, шлёпая голыми пятками по линолеуму, направляется на кухню.
Сейчас он, наверняка, бродит по квартире, словно зверь, запертый в клетке, злиться, обрушивая проклятия на мою голову. А утром, стоит мне появиться, вся его ярость, выдержанная, пропитанная раздражением и обидой, выпестованная, падёт на меня. Никогда мне не доводилось ночевать вне дома. Страх перед неминуемым наказанием, едкая вина и желание оказаться в привычной, пусть опостылевшей, но всё же родной обстановке своей комнаты, смешались в единый коктейль с тухловатым привкусом.
Вытащив из сумки телефон, я с мрачным удовлетворением, убедилась в своей правоте. Отец мне звонил каждые пятнадцать минут. Так же высветилось несколько сообщений.
– Кристина! – кричали взбешённые буквы на оранжевом фоне экрана. – Немедленно возьми трубку!
– Кристина! Если ты не ответишь, пеняй на себя!
– Ты доигралась, Кристина! Ты поймёшь, что такое ад, я тебе это обещаю!
