Альберт Байкалов
Сыщик мафии
– Может, зайдем? – не глядя, показал на вывеску ресторана «Шапито» Шелухин.
– Есть повод? – размышляя, как отнестись к предложению, когда Марта осталась в машине, спросил Матвей.
– Вашей спутнице я могу пока предложить компанию Кобы, – будто прочитав его мысли, сказал Шелухин.
– Не хочу портить ей настроение, – покачал головой Матвей. – Она врач, и дебилов ей хватает на работе.
– Психиатр? – по-своему воспринял шутку Шелухин.
– Нет, но и с этой категорией работать приходится, – повеселел Матвей, видя, как напрягся Коба.
– Мне рекомендовали вас как человека с хорошей репутацией сыщика, – перешел к главной теме Шелухин.
– Я не сыщик, – предостерегающе выпрямил указательный палец Матвей, – просто увлекаюсь помощью в сборе улик по разного рода преступлениям, розыском пропавших людей, материальных ценностей. В общем, если случай интересный, берусь за него… Спектр моей деятельности широк…
Матвей специально избегал фразы «моих услуг», чтобы быть с заказчиком на дистанции и не давать клиентам повода увидеть в нем человека, который за деньги согласен на все.
– Для меня нет разницы, как называется человек, – махнул рукой Шелухин. – Главное, чтобы он качественно делал свою работу.
– Смотря какую работу вы считаете моей, – заметил Матвей.
Шелухин сунул руку во внутренний карман пальто и вынул конверт:
– Здесь фотография женщины. Я хочу знать о ней все. Куда ездит, с кем встречается, с кем спит…
– Кто она? – насторожился Матвей.
– Это имеет значение?
– Конечно.
– Жена.
– Извините, но я такими делами не занимаюсь, – вскинул руки Матвей.
– Я дам хорошие деньги! – воскликнул Шелухин.
– Разговор окончен, – резко оборвал его Матвей и повернулся к машине.
– Может, все же подумаешь? – не унимался Шелухин.
– Об этом не может быть речи! – уже на ходу бросил Матвей.
Направляясь к машине, он вдруг ощутил странную, смешанную с обидой тоску: «Офицера спецназа ГРУ какой-то «кошелек» решил за бабой своей приделать! Докатился ты, капитан!»
– Документы, пожалуйста, – потребовал полицейский, глядя на то, как судмедэксперт о чем-то тихо разговаривает с врачом «Скорой помощи».
– Кто? – проследил за его взглядом Добрый. – Я?
– А кто же? – хмыкнул полицейский.
Добрый сунул руку за отворот куртки и вынул паспорт.
– Доброходов, – прочитал капитан и поднял на него усталый взгляд: – Что здесь делал?
– К товарищу ходил.
– И как?
– Что?
– Товарищ.
– Нормально, – пожал плечами Добрый.
– Значит, был у товарища, – задумчиво проговорил полицейский и склонил голову на бок. – А фамилия товарища?
– Олег зовут, – отчего-то напрочь забыв фамилию и с трудом вспомнив имя Маляра, стушевался Добрый.
– Какая квартира?
– Сто семнадцатая.
– Это какой этаж? – Полицейский бросил взгляд на двери и закатил глаза под потолок: – Высоко.
– Да не так, чтобы очень, – хмыкнул Добрый. – Пятый…
– Пойдем к твоему товарищу, – принял решение полицейский и посмотрел на мужчину в штатском, о чем-то тихо беседовавшего с женщинами. – Я проверю алиби этого гражданина? Утверждает, будто шел от товарища.
– Давай, – не глядя, кивнул тот.
– Я у него не был, – поднимаясь по лестнице, стал объяснять Добрый. – Вернее, не дошел… Я уже поднялся на этаж, но внизу вдруг стали стрелять…
– Стрелять, – эхом повторил полицейский. – А кто стрелял?
– Не знаю, – испугался Добрый.
– Как это, не знаете?
– Я же на пятом этаже был, а его убили на третьем, – попытался объяснить Добрый.
– Как ты был на пятом, если только что сказал, что не дошел? – удивился полицейский. При этом взгляд его сделался подозрительным.
– Я дошел, но Маляр мне двери не открыл!
– Какой маляр? Там ремонт?
– Нет там никакого ремонта, – расстроился Добрый. – Это так человека зовут, к которому я шел.
– Значит, «Маляр» – это кличка? – почему-то обрадовался полицейский. – Он что, криминальный авторитет?
– С чего вы взяли?
– Хватит морочить мне голову! – разозлился полицейский и подтолкнул его в спину: – Пошли!
Добрый стал подниматься по лестнице…
…Пригибаясь, чтобы не задеть головой хитросплетения труб, Добрый что есть сил бежал по лабиринтам коридоров, освещенных тусклым светом невидимых ламп. С каждым шагом воздух будто бы густел, и стало трудно работать руками, они попросту вязли в нем. Одновременно сзади все отчетливее слышались шаркающие шаги и тяжелое дыхание Сухаря. Наконец воздух загустел так, что, выдохнув, Добрый не смог втянуть его в себя. Ноги сделались ватными и совсем перестали слушаться. Он повалился на пол, ощутив, как в тот же миг Сухарь коршуном навис над ним… Добрый некоторое время не понимал, почему, упав на грудь, видит сейчас стену, а не пол. Выкрашенная серой краской, она была покрыта неровностью из штукатурки и мелких камешков… «Я же в камере! – вспомнил он, однако в тот же миг радость от того, что весь кошмар всего лишь сон, сменилась отчаянием. – Что же мне делать?»
Осторожно, чтобы не разбудить лежащего сзади Чичу, Добрый медленно перевернулся на спину. Правый бок и рука недолго казались деревянными, устремившаяся по сосудам кровь стала возвращать чувствительность неприятным покалыванием.
– Хватит вошкаться! – прохрипел Хмурый. – То орешь, то руками дергаешь…
– Извини. – Добрый сел и огляделся. На деревянном подиуме, сколоченном у стены с небольшим оконцем под самым потолком, лежали четверо арестантов. Из угла у дверей доносился стук капель из-под крана.
Внутренне Добрый был готов к такому развитию событий. Несколько дней после очередного угона он вздрагивал от звонка в дверь, напрягался, видя у подъезда незнакомого мужчину, начинал нервничать, когда сзади долго шел один и тот же человек. Потом этот страх притуплялся, сон налаживался, и он начинал готовиться к новой краже. Ему и сидеть приходилось, по крайней мере в ИВС он уже чувствовал себя как дома. Его задерживали дважды. Один раз прямо из-за руля вытащил наряд ППС, не успел даже завести. Кто-то позвонил, заметив подозрительного типа, ошивающегося у «Мерседеса». Тогда он прикинулся сильно выпившим человеком, который решил вернуться из ресторана на машине, и отделался легким испугом, владелец автомобиля не стал писать заявление. Второй раз было намного серьезнее. Он так же прикинулся сильно выпившим человеком, однако всплыл занесенный в базу данных протокол первого задержания, и Доброму не только пришлось провести несколько суток в ИВС, а началось следствие, и с него взяли подписку о невыезде. Но и до суда он успел совершить еще один угон, ведь на адвоката нужны были деньги. Снова, можно сказать, повезло: отделался условным сроком.
Кто бы сомневался, что это станет основным фактором того, что до утра его оставили под стражей.
Приехавшие полицейские с ходу взялись проверять его на причастность к убийству. Подробно расспросив, с какой целью он находится в подъезде, они направились к Маляру. Как и следовало ожидать, тот отказался подтвердить, что Добрый к нему заходил, хотя не отрицал, что он звонил.
От размышлений отвлек Немец. Он перевернулся на бок и открыл глаза:
– Не спишь?
– Разве не видно? – разозлился Добрый.
– Значит, что-то тебя мучает.
– Догадливый, – буркнул Добрый.
– Имей в виду, в таких местах иногда не очень умные мысли приходят в голову, – медленно поднявшись, тихо проговорил Немец.
– Как это? – не понял Добрый.
– Просто. – Немец обвел взглядом стены камеры, словно впервые здесь оказался, и наклонился к Доброму: – Именно здесь решается твоя судьба. От того, какую тактику выберешь, как себя поведешь, зависит, чем обернется задержание.
– Знаю, – сокрушенно вздохнул Добрый, размышляя, довериться Немцу или нет. А ему ох как нужен был сейчас совет. Хотя он прекрасно понимал, что нельзя в камере делиться сокровенным, нередко опера подсаживают специально подготовленных людей. Но разве Немец может быть таким?
Добрый перевел взгляд на его руки, которыми тот обхватил худые колени. На тонких пальцах красовались две татуировки перстней. Одну он знал, это ходка по «малолетке», вторая ни о чем ему не говорила. Тем не менее это произвело впечатление, и он слегка подался к Немцу:
– Тут вот какое дело… Я к товарищу шел. На этаж поднимался и увидел на площадке знакомого…
– Послушай, – перебил его Немец, – вот ты мне сейчас расскажешь, а вдруг я «барабанщик»?
– Ты? – недоверчиво протянул Добрый. – Да брось! К тому же ничего такого, что могло бы мне навредить, рассказывать не собираюсь. Я не виноват…
– Никто здесь не виноват, – со знанием дела произнес Немец.
– В общем, я прошел мимо этого человека, а он потом убил другого…
– Так тебя за соучастие?
– Ты что, нет! – испуганно замотал головой Добрый. – Я случайно оказался на месте убийства…
Глава 2
– Я смотрю, тебя не устроило предложение? – дождавшись, когда Матвей усядется за руль, спросила Марта.
– Угадала. – Он завел двигатель и заглянул в экран лежащего у нее на коленях ноутбука: – Что ты там ищешь?
– Уже нашла, – самодовольно улыбнулась она. – Шелухин Петр Степанович, шестьдесят четвертого года рождения, судим, кличка Шатун…
– Постой, как ты узнала, с кем я говорю?
– Ругаться будешь? – наклонив голову, игриво заглянула ему в лицо Марта.
– Понятно, – расстроился он. – Снова за старое?
– Это я для того, чтобы форму не потерять, – стала оправдываться она.
– А может, ты меня не только вот так, для поддержания формы, слушаешь? Я что, постоянно «под колпаком»?
– Матвей! – обиженно воскликнула Марта. – Мы же договаривались!
– Тем не менее, не ставя меня в известность, ты сейчас попросту слушала, о чем мы говорили, – разозлился он.
– Я всего лишь страховала. Да и скучно сидеть без дела.
– Я буду вынужден принять меры, – серьезным тоном предупредил Матвей.
– Интересно, – хмыкнула она и замолчала.
Матвей уже не удивлялся ее умению находить в многомиллионном городе людей не только по номеру сотового телефона, но и по протоколам «ай‑пи» адресов компьютеров, взламывать базы данных ГАИ… Он подозревал, что Марта способна и на большее, но даже боялся вслух об этом говорить, надеясь на ее благоразумие. Ради спортивного интереса Марта не раз засылала «червей» в компьютеры разных учреждений, подсматривала за тем, чем занимаются ничего не подозревающие банкиры или их секретарши, могла с легкостью использовать в качестве прослушивающего устройства телефоны.
– Послушай, – неожиданно осенило его, – а давай попробуем узнать их мнение о встрече? – Он сунул руку в карман и достал визитку Шатуна.
Марта взглянула на номер и быстро застучала пальчиками по клавиатуре.
Матвей выехал на дорогу. Что-то ему подсказывало, что эта встреча не последняя.
Он проехал уже половину пути до дома, когда из динамиков ноутбука раздался гул, через который прорвался чей-то голос:
– Можешь аккуратнее?
– Виноват, – еле слышно ответил водитель.
– А этот сыщик – парень с характером, – снова заговорил, но уже громче голос человека, который сделал водителю замечание. Наконец Матвей понял, что это говорит Шатун. Сейчас он, по-видимому, обратился к Кобе, сидящему сзади.
– Может, поучить его уму-разуму? – отчетливо раздался голос помощника, у которого, судя по сигналу и качеству звука, и находился телефон.
– А за что? – удивился Шатун. – Я его лично даже уважать стал. И еще, выбрось это из головы, его такие люди рекомендовали, что потом тебя по стенке размажут. К нему кто только не обращался. Мутный парень. Возможно, и заказы на людей берет. Нет, он может пригодиться.
В машине Шатуна воцарилось молчание.
Марта вопросительно посмотрела на Матвея, и он кивнул ей:
– Отключайся. Он нам не интересен.
«Кто тебя дернул за язык трепаться с этим уркой? – с досадой подумал Добрый и запрокинул голову, вливая в себя очередную порцию водки. Холодная жидкость обожгла пищевод и упала в желудок. Он стукнул донышком стакана по крышке барной стойки, задержал дыхание, взял двумя пальцами дольку лимона, забросил в рот и, прислушиваясь к ощущениям, стал с задумчивым видом жевать. Жжение сменилось приятным теплом, которое стало растапливать осколки тяжелых и страшных мыслей. С каждым мгновеньем их острые кромки все меньше цепляли и резали нервы.
Добрый понимал, что это лишь иллюзия спокойствия, но ничего другого придумать не мог, полностью вкусив прелести состояния ожидающего казни человека.
– Повторить? – держа на весу бутылку, спросил бармен.
Добрый поднял на него отяжелевший взгляд. Веснушчатый паренек со смешно оттопыренными ушами и тонкой шеей, торчащей из воротничка белоснежной сорочки, замер в ожидании ответа. Добрый кивнул и, с безразличием наблюдая за струйкой водки, медленно наполнявшей его стакан из никелированной трубки надетого на горлышко дозатора, стал размышлять, как быть дальше. Пока его никто не трогает. Хотя кто может тронуть, если даже мать не знает, куда он уехал? Мать! Потянувшаяся к стакану рука замерла на половине пути и безвольно упала на холодную стойку. А что, если он к ней придет? Перед глазами возникло лицо Сухаря. Подозрительно осторожный взгляд бесцветных глаз пробрал до костей, словно этот человек и впрямь стоял сейчас по другую сторону стойки. Стоял и смотрел на него, как питон на загнанного в угол птенца.
Добрый отложил в сторону трубку сотового телефона, взял стакан и, не поднимая, потянул его к себе. С силой упавшая на плечо ладонь заставила его вздрогнуть и замереть. Странно, но, не оборачиваясь, он увидел за своей спиной Сухаря, даже отчетливо различил морщинки от прищура в уголках глаз, уловил запах простого одеколона.
– Ты думал, что я тебя не найду? – Спокойный, холодный голос уверенного в себе человека над самым ухом сковал мышцы, лишил возможности двигаться, думать, дышать… Будто бы вся жидкость, из которой состоит человек, вмиг превратилась в лед.
– Э…
– Что?
– И-ии! – пропищал Добрый, отчего-то решив, что через мгновенье ощутит, как холодная сталь металла, с хрустом разрывая мышцы и раздвигая ребра, войдет в его спину.
– Сдал меня, гаденыш? – прошипел Сухарь.
– Нет… Ты не так…
– Все так. Я как узнал, что тебя «приняли», так «ноги сделал» и не ошибся, менты всю хату перевернули. Сразу скумекал, чьих рук дело.
– Что хочешь… Ты же меня знаешь, – сипел Добрый.
Официант сделал вид, будто не замечает разговора, и отвернулся к телевизору.
– Сейчас выходишь вместе со мной на улицу, – стал инструктировать Сухарь. – Садишься в тачку…
– Ты меня убьешь?
Отчаявшись, Добрый умышленно задал вопрос громко, с таким расчетом, чтобы его услышал официант. Но и на этот раз тот даже ухом не повел, да и музыка гремела на весь зал.
– Вперед! – Сухарь развернул Доброго за плечо и подтолкнул к выходу.
Неожиданно Добрый понял, что эти несколько шагов до дверей – единственный шанс, который он может использовать, чтобы остаться в этом мире. Другого выхода у него больше не будет, а потому данную оплошность Сухаря надо использовать. «Но как?» – лихорадочно думал он. В карманах нет ничего, чем можно было бы вывести его из строя хотя бы на время. Стоп! Взгляд задержался на бутылке вина, стоящей на краю столика у выхода. Шаг, второй, третий… Пора! Добрый развернулся к Сухарю и со всего размаху двинул ему носком ботинка аккурат между ног.
«Ух! – Сухарь согнулся, схватившись двумя руками за причинное место. – У-уу!»
Не теряя времени, Добрый схватил со стола бутылку, размахнулся и со всего размаха опустил ее на затылок негодяя. Взрывом брызг вина и мелких осколков сбросило со стульев людей. Завизжали женщины.
Что было дальше, Добрый не видел. Развернувшись, он пулей вылетел на улицу и устремился к стоянке. Следом никто не бежал, и он постепенно перешел на шаг. На небольшой бетонной площадке стояли два десятка машин, среди них, в самом дальнем углу, неприметная «Лада».
Добрый, не раздумывая, устремился к ней. Двинув локтем по стеклу, он сморщился от боли, но тут же взял себя в руки, сунул руку в разбитое окно и открыл дверцу…
Сдавленный женский крик какое-то мгновенье казался Пятаку продолжением сна. Но, поняв, что в номере включили свет, он открыл глаза и обомлел. В кресле, вытянув ноги, обутые в ботинки на толстой подошве, сидел здоровенный амбал в кожаной куртке. Бобрик черных волос серебрился талыми снежинками. Рядом стоял еще один. Этот был в коротком пальто и держал руки в карманах.
– Кто вы? – Пятак сел и наконец увидел Кэт. Прижимая к груди край одеяла, она скорчилась на подушке, вжимаясь в спинку кровати.
– Бухали? – Сидевший в кресле громила потянул носом воздух.
– А ты думал, – хмыкнул его дружок. – Ухом никто не повел, когда вошли.
– Как вы сюда попали? – Пятак бросил взгляд на столик. Среди тарелок с объедками сыра и помидоров стояла недопитая бутылка водки.
– Ногами, – хмыкнул громила.
– А вы с чего так расслабились? – Его дружок взял со стола пробку от бутылки, повертел в руках и запустил в голову Пятаку. От неожиданности тот отпрянул, но она угодила ему аккурат в переносицу.
– Вы кто? – взревел вне себя от ярости Пятак и вскочил, прижимая к животу одеяло. Однако Кэт цепко держала свой край, и он предстал перед гостями во всей красе.
– Одевайся! – брезгливо скривился громила.
– Ребята, вы ничего не попутали? – неожиданно спросила Кэт.
– И ты тоже, – перевел он взгляд на нее.
– Рукав, а она ничего, – неожиданно восхитился мужчина в пальто.
– Послушай, Лева, ты чего такой озабоченный с утра? – хмыкнул Рукав.
– С чего ты взял? – как мальчишка смутился мужчина. – Это так… Как его… В общем, комплимент!
Пятак прыснул со смеха. Однако ответ Рукава тут же напрочь отбил желание веселиться.
– Давай еще влюбись! Тебе ее скоро убивать придется! – пригрозил тот.
Лихорадочно соображая, что все это может значить, Пятак стал одеваться.
«Не может быть! Как это нас решили убрать? – стучало в висках. – За что? – сам себя спросил он и сам же ответил: – А мало ты денег перевез? Ведь если посчитать рейсы, можно с большой точностью определить и сумму».
– Отвернитесь! – потребовала Кэт.
– Еще чего?! – скривился Лева.
– Мне в душ надо.
– В морге помоют, – продолжал веселиться Рукав.
– Скорее это вам придется туда отправиться. – Кэт решительно встала.
– Вы бы хоть объяснили, – окончательно придя к выводу, что эти двое гостей точно знают, зачем и к кому пришли, попросил Пятак.
– Да вот боюсь я пока говорить, – признался Рукав. – Не знаю, что вы можете выкинуть.
– Неужели вместо денег в сумке «куклы»? – попыталась угадать Кэт. – Не получится нас на понт взять. Мы от начала до конца…
– Машины нет на месте, – не дал ей договорить Рукав.
– Что?! – в один голос спросили Пятак и Кэт.
– Что слышали, – подытожил сказанное дружком Лева. – Сейчас будем разбираться, кто это мог сделать.
– Ни хрена себе! – Пятак медленно опустился на кровать.
– Вы же не думаете, что это мы? – срывающимся голосом спросила Кэт.
– Думать не наше дело, – хохотнул Лева. – Наше дело заставлять говорить.
– Если мы что-то решили намутить, то уж точно после всего не остались бы, – заметил Пятак.
– То, что вы не свалили, еще ни о чем не говорит, – со знанием дела заметил Рукав.
– Во-во! – поднял вверх палец Лева. – Может, специально? Скинули подельникам информацию, и баста…
«Может, уложить их здесь да рвануть куда глаза глядят? – неожиданно подумал Пятак, завязывая на ботинках шнурки. – Если действительно что-то серьезное случилось, нам с Кэт хана. Должен же кто-то ответить? Вот и сделают из нас «стрелочников». Предъявят заказчику перевозки наши уши… А так, хоть какой-то шанс есть, да и деньги скопить на первое время успели…»
– Хватит трепаться, пошли! – с шумом поднялся Рукав.
Пятак выпрямился и оглянулся на Кэт. Она уже оделась. Черный свитер, такого же цвета джинсы. Осталось надеть только куртку.
Тем временем Лева, отвлекшись, повернулся к двери.
Пятак вздохнул и шагнул к Рукаву. В последний момент громила отпрянул, но кресло, с которого он встал, не дало отступить, и он рухнул в него. Пятак же пошел до конца и с размаху двинул основанием кулака Рукаву по темени.
– Ах ты, сука! – вытянув вперед руки, пошел на него Лева.
Однако Пятак умел драться, и инициатива была у него. Он шагнул навстречу и присел, проваливая Леву вперед. В следующий момент тот охнул от удара кулаком в печень. Но неожиданно Пятаку помешал Рукав.
Придя в себя, он наклонился вперед и, не вставая с кресла, воткнул ему в шею ствол пистолета:
– Замри!
Сидя на упаковке с деталями разобранного письменного стола, Матвей с тоской наблюдал, как двое рабочих снимают старую дверь. Оба мужчины были гастарбайтерами, впрочем, как и остальная часть бригады. Где их откопал Дешин, можно только догадываться. Ясно было только одно, эти четверо азиатов до встречи с ним вели образ жизни далеко не законопослушных граждан. Теперь, при упоминании фамилии полицейского, их глазки округлялись, а нижняя челюсть отвисала.
– Ушла махкан! – просипел невысокий кучерявый узбек, пытаясь вкрутить в отверстие навеса шуруп.
– Ушлаб турибман курмаяпасан нахотки? – возопил его дружок, вцепившийся в стоявшую вертикально дверь синими пальцами.
– Они случайно не поубивают друг друга? – осторожно спросил Матвей стоящего рядом бригадира.
Наполовину лысый узбек, единственный среди всей этой публики, говорил на сносном русском.
– Нет, не поубивать, – замотал он головой.
– Чего ругаются? – продолжал вяло расспрашивать Матвей.
– Не ругаются совсем, – забеспокоился узбек. – Нурали говорит: «Держи крепче дверь», а Аслан отвечает: «И так держу, разве не видишь?»
– Я думал, они ругаются. – Вдруг Матвей почувствовал появление в комнате еще человека и обернулся.
В дверях стоял Шатун и, держа руки в карманах, с интересом наблюдал за узбеками. Увидев, что Матвей поднялся, он предложил:
– Пойдем. Поговорим?
– Я уже все сказал, – подошел к нему ближе Матвей. – Шпионить за женой не буду.
– Извини, конечно, если тогда мое предложение тебя обидело, – заговорил Шатун. – Но сейчас я хочу обратиться к тебе с другой просьбой.
Они вышли в коридор.
– Честно говоря, у меня нет желания работать на тебя, – признался Матвей.
– Почему? – спросил Шатун. В его голосе не было ни удивления, ни злости.
– Думаю, сам знаешь, – уклончиво ответил Матвей.
– Хотелось бы напрямую, – выжидающе уставился на него авторитет. – Мы ведь совершенно незнакомы.
– Есть внутреннее чувство, что не сработаемся, – соврал Матвей.
На самом деле раздражало криминальное прошлое этого человека. Сейчас он преуспевающий бизнесмен, но то, каким способом добился своего нынешнего положения, гадать не надо. Эту категорию нуворишей Матвей презирал.
– Тебя напрягло, что я собирался следить за собственной женой? – попытался угадать Шатун.
– Жена разве бывает собственной? – грустно усмехнулся Матвей. – Правда, для таких, как ты, возможно.
– Интересно, – пробормотал Шатун. – Хотя мне неважно сейчас твое мнение. У меня большие проблемы, и я хотел бы, чтобы их решением занялся именно ты.
– Я не хочу работать на тебя, – принял окончательное решение Матвей.
– Хорошо. Тогда не мог бы уделить мне немного времени?
– С какой стати?
– Я покажу тебе одну парочку. – Шатун бросил взгляд на дверь, из которой они вышли, и заговорил тише: – Они работали на меня, кое-что перевозили. Сегодня ночью груз пропал, и они – главные подозреваемые.
– Я-то здесь при чем?
– Я хочу, чтобы ты посмотрел на них.
– С какой целью? – ровным счетом ничего не понимая, удивился Матвей.
– Ты едешь или нет?
– Мне здесь есть чем заняться, – замотал головой Матвей.
– Боишься? – глядя ему в глаза, напрямую спросил Шатун.
– Среди других причин эта тоже имеется, я же не одноклеточная амеба.
– Я гарантирую, с тобой ничего не случится. Пойдем. – Шатун сделал шаг к выходу. – От твоего решения зависит судьба людей, о которых я сказал. Ты ведь не хочешь кому-то сделать плохо?
– Смотря кому, – уклончиво ответил Матвей. – Если они такие же бандиты, то почему бы и нет?
– Ты сказал, такие же? – напрягся Шатун.
– Угадал. Я навел о тебе справки.
– Это лишь добавляет тебе в моих глазах авторитета, – успокоился Шатун. – Но в отличие от меня эти двое не делали ничего противозаконного.
– Тогда зачем ты хочешь их убить?
– Разве я это говорил? – вскинул брови Шатун. – Они сами могут умереть. Просто мои люди не располагают такими возможностями, как ты, и вынуждены эту парочку пытать. Женщина уже на грани, однако ничего не говорит. Может, она действительно ни при чем?
– Ты не боишься мне об этом говорить?
– Ничуть, – покачал головой Шатун. – После того как ты отказал мне первый раз, я лишь больше стал уважать тебя.
– Я польщен, – съязвил Матвей.
– Так как? – выжидающе уставился ему в глаза Шатун.
– Хорошо, – наконец согласился Матвей. – Только рабочим задачу уточню.
Он вернулся в кабинет и огляделся. Аслан сидел на его месте, прижимая к животу руку, и раскачивался из стороны в сторону. Рядом стояли бригадир и его дружок Нурали.
– Чего опять? – спросил Матвей, глядя на установленную дверь.
– Все нормально! – заверил бригадир.
– Вижу. Мне надо на некоторое время отлучиться. Пока начинайте ламинат укладывать…
– Все сделаем, – кивнул бригадир.
– Место для офиса удачное, – как бы между прочим похвалил Шатун, когда они вышли на улицу.
– Не люблю, когда мне намекают об осведомленности, – предостерег его Матвей. – В какой-то мере это можно считать даже угрозой. Так что не напрягай…
– На моей поедем, – заметив, как Матвей вынул ключи от машины, засуетился Шатун, – так удобнее.
– Не тебе решать, как удобнее, – стал злиться Матвей, уверенный, что поступает опрометчиво, тратя время на этого человека.
– Нехорошо так разговаривать с потенциальным клиентом, – натянуто улыбнулся Шатун, пытаясь как-то разрядить обстановку.
– Не думаю, что наше знакомство будет иметь какое-то продолжение.
– А если нет? – Шатун показал на услужливо открытую водителем дверцу лимузина.
– Если нет, то посмотрим, – устраиваясь на кожаном сиденье, вздохнул Матвей.
Силясь согреться, Добрый перевернулся на правый бок и подтянул под себя ноги. Клейкая обшивка старого грязного дивана источала запах мочи, пота и чего-то перекисшего, а торчащие из его глубины пружины не давали расслабиться. Они издавали хруст и скрип при любом шевелении, впивались в бока. Намокшая ночью одежда противно и мерзко прилипала к налившемуся под утро жаром телу. Добрый выбрался из-под тряпья и сел. Судя по сереющим квадратам окон, было раннее утро. «Мать наверняка не спит, – с досадой подумал он. – Интересно, как Сухарю удалось узнать мой адрес? Глупый вопрос, мать – единственный человек, который может это сказать. А если она ни при чем, а Сухарь вышел на меня через Алену? Глупости! О ней-то он откуда мог узнать? Общих знакомых у них нет, да если бы и были, Добрый никогда не рассказывал о своих контактах. Остается мама».
Он сунул руку в карман куртки, достал трубку сотового телефона, включил его, но тут же отказался от мысли звонить. У таких людей, как Сухарь, наверняка есть возможность отследить звонок.
Добрый убрал телефон, потрогал лоб, потом щеку. Сомнений не было, у него зашкаливает температура. Еще бы, ведь ночью умудрился проехать на машине почти пятьдесят километров без стекла и в одном тонком свитере! Одежда покрылась ледяной коркой и резала переставшую чувствовать боль руку. Он с трудом после всего выбрался из-за руля и открыл ворота. Каких усилий стоило забраться на место водителя, чтобы въехать в сарай, а потом вновь все закрыть! Он все делал на пределе человеческих возможностей.
«Лишь бы не пневмония!» – подумал Добрый.
Дрожь перешла в судорожные подергивания. Пытаясь избавиться от этого, он кутался в найденную ночью в доме телогрейку. Промерзшая насквозь, она сейчас была сырой и тяжелой. Но лучше, чем совсем ничего.
Наконец он встал. Затылок мигом налился тупой болью, а пол и серые квадраты окон куда-то поплыли. Немного придя в себя, Добрый подошел к печке, осторожно прижал ладонь к чугунной плите. Едва теплая. Он присел на корточки и открыл топку. Некоторое время поразмыслив, выпрямился и отправился на улицу. Ночью под навесом в свете фар он разглядел обломки старых стульев и какую-то доску. Если на них плеснуть бензин, они загорятся, и можно будет просушить одежду. А заодно подумать, как быть дальше. Вернее, сначала подумать, а заодно просушить одежду. Правильно принятое решение может спасти ему жизнь, ошибка обернется очередной встречей с Сухарем. То, что на этот раз она будет последней, он не сомневался.
Добрый вышел в сени с единственным, размером с ладошку, оконцем. Осторожно подойдя к двери, нащупал крышку тумбочки и сдвинул в сторону. Ее он поставил на тот случай, если кому-то придет в голову проверить, кто топит печь в практически брошенном доме. Потом откинул крючок и вышел. На улице было намного светлее, чем казалось из дома. Немудрено, из-за грязи остатки стекла на окнах и днем с трудом пропускали солнечный свет. Этот дом, вернее расположенный во дворе сарайчик, они как-то пару раз использовали в качестве «отстойника». Добрый понятия не имел, кому он принадлежал. Приезжал сюда по совету одного знакомого. Адреса Маляр не знал, возможно, у этих руин с чудом уцелевшими окнами его уже и не было, но нарисовал подробный план, как проехать. Дорога, которая вела в забытую богом деревню, была разбита, и гонять сюда машины – себе дороже.
Подступивший к забору лес торчал ветками сосен из ваты тумана. Добрый поежился и двинулся под навес. Выпавший за ночь снег спрятал следы протекторов колес. Неожиданно он вспомнил, что ночью его поразило то, как вела себя машина: неприметная на вид «Лада» была послушна в управлении, как какая-то иномарка. К тому же шла со скоростью под две сотни, да еще с запасом. Отчего-то Доброму вдруг стало нехорошо. Он даже подумал, что это машина Сухаря. Добрый не понаслышке знал, как переделывали в девяностые машины для бандитов. Невзрачные на вид «Жигули», доработанные в подпольных мастерских, легко уходили от полицейского преследования, были более живучи и маневреннее, чем многие иномарки.
Немного подумав, он решительно направился в сарай. Сдвигая нижней кромкой наваливший за ночь снег, открыл ворота. В нос ударил запах бензина и выхлопных газов. Здесь было намного теплее, и немудрено, сарайчик в отличие от дома был сделан основательно и утеплен, а горячий двигатель всю ночь отдавал тепло подобно хорошей печке.
Протискиваясь между дощатой стеной и корпусом, Добрый обошел машину. Через оконный проем дверцы со стороны водителя сунул руку под рулевую колонку и дернул на себя рычаг запирающего механизма. Едва слышно щелкнул замок. Он открыл капот. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: машину к поездке готовили более чем основательно. На блестевших в сумраке патрубках и самом двигателе – ни капли масла. Провода в идеальном состоянии, на контактах ни намека на окисление, новенький, не из дешевых, аккумулятор.
