Альберт Байкалов
Недосягаемые
– У меня на родине дела идут неважно, – с ходу, словно заранее зная вопрос, ответил чеченец.
– Почему? – нахмурился Мэйфилд.
– Люди устали от войны. Они хотят, чтобы их дети получали достойное образование, чтобы работали поликлиники и больницы. Москва отправляет в республику много денег. Город сейчас не узнать. Строят мечети, дворцы спорта… С другой стороны, президент ведет жесткую политику в отношении оставшихся боевиков. Власти преследуют родственников и тех, кто просто помогает нашим братьям. Мало кто хочет сейчас воевать – даже за деньги. Вот в соседних республиках все наоборот: с каждым днем все больше становится недовольных властью.
Джамбулат выдержал паузу, собираясь с мыслями.
– Наше движение охватило уже не только Дагестан и Ингушетию, но и весь юг России. Карачаевский и кабардинский джамааты разогрели ситуацию в Адыгее и Минводах. Политическая ситуация там позволяет увеличить численность членов подполья в несколько раз. В республиках безработица и нищета. На этом фоне руководство, практически не стесняясь, ворует. Много школ, детских садов, больниц ремонтируются только на бумаге. Сметы на все виды деятельности завышаются в десятки раз. Все органы власти поражены коррупцией. Чиновники перестали бояться даже Бога. Люди видят это. Их привлекает легкий способ заработать деньги. Ведь основной источник дохода – это сбор средств среди бизнесменов и чиновников.
Зураб улыбнулся. Ему понравилось, как чеченец назвал обыкновенное воровство.
– В конце февраля на заседании маджалис-уль-шуры Абдул Муса Джумаев поставил задачи на весну и распределил деньги. Со временем набрались опыта, – продолжал Джамбулат, – стали менее уязвимыми. Теперь большинство джамаатов состоит из амира, инструктора и нескольких активных членов. В любой момент к ним могут присоединиться десятки, а то и сотни легализовавшихся боевиков. Сейчас они живут с семьями, но по первой команде возьмут в руки оружие.
– Что вы имеете в виду, когда говорите «первая команда»? – Мэйфилд сложил пальцы вместе и склонил голову на бок.
– Все джамааты объединены в Кавказский фронт, – заговорил Джамбулат. – Его руководство определяет, где и в какое время провести акцию. Теперь группировки боевиков перестали вступать в прямые столкновения с местной милицией и федералами и перешли к диверсиям. Этот способ я называю тактикой «пчелиного роя». Группы способны быстро менять места своей дислокации, маневрировать и, если понадобится, объединяться с другими. Почти все давно вышли из леса и освоились в городах. Абдул Муса Джумаев очень рассчитывает, что в этом году боевики будут более активны. Отдельно разработан план действий на празднование Девятого мая.
– Мы искали с вами встречи, чтобы узнать, как обстоят дела в республиках Северного Кавказа, – глядя в глаза чеченцу, заговорил Мэйфилд. – Определиться с задачами на весну. Будем считать, что по первому вопросу все ясно. Теперь что касается второго, – он многозначительно посмотрел на Блейбнера. – По этому поводу хотел бы высказать свое мнение мой коллега, который, кстати, в ближайшее время выедет на юг России.
– Не стану скрывать: несмотря на оживление оппозиции в республиках Северного Кавказа, мы считаем, что руководство подполья все равно использует не все возможности для достижения наших целей, – с ходу начал свою речь с критики Блейбнер. – Приток в ваши ряды молодежи объясняется больше не усилением работы и агитации, а экономическими трудностями, связанными с кризисом. И без того огромное количество безработных пополнилось освободившимися в результате вконец развалившихся предприятий людьми. Большинство покушений на чиновников, которые вы преподносите как устрашающие акции, никакого отношения к ним не имеют. В основном жертвами так называемой борьбы за свободу становятся несговорчивые бизнесмены, министры, главы администраций. При этом обеим сторонам выгодно делать из этих людей мучеников. И те, и другие щедро финансируются благодаря напряженной обстановке. Не скрою, что нас такое положение вещей не устраивает. Выходит, мы со своей стороны попросту поощряем преступность.
– Где тогда брать деньги? – Брови Джамбулата поползли на середину лба.
– Разве я запрещаю вам отбирать их у тех, у кого они есть? – нахмурился Блейбнер. – Просто нужно увеличить количество акций как минимум вдвое. Люди должны жить в постоянном напряжении, перестать без страха ездить в поездах, автобусах, выходить из дома. У них необходимо отобрать и похоронить веру в то, что власть когда-то сможет навести в республиках порядок. Кавказ должен взорваться. Причем нужно сделать так, чтобы это встревожило весь мир. Вот, например, – он снова бросил взгляд на Мэйфилда и подался вперед, – до Олимпийских игр в Сочи осталось не так уж и много времени. Идет строительство спортивных объектов. Не пора ли заняться этим вопросом?
– Э-э! – протянул Джамбулат. – Не так все просто, как кажется. Видит Аллах, мы думали над этим. Это трудно. ФСБ и милиция проверяют каждого человека. Туда, где ведутся работы, мышь не проскочит.
– Не верю, – покачал головой Блейбнер. – Если бы строили дом, то другой разговор, а здесь тысячи гектаров – одна строительная площадка. Пара взрывов – и половина рабочих разбежится по домам. Если сделать это системой, Олимпиада будет сорвана. Мало кто захочет ехать выступать в такой город.
– В Сочи каждый кавказец известен, – поморщился Джамбулат. – Стоит появиться новому человеку, сразу паспорт смотрят. Проверяют, откуда приехал, зачем…
– Мы давно решили с нашими грузинскими друзьями вопрос подготовки на территории республики диверсионных групп, – переглянувшись с Зурабом, заговорил Блейбнер. – Вы не были информированы, но в начале этого года на севере, недалеко от селения Кеди, развернут тренировочный лагерь. Пока там проходят подготовку чеченцы, нашедшие в этой стране временное пристанище, и русские, которые по разным причинам были вынуждены покинуть свою родину. Первая группа уже ушла в Россию. Она должна провести в Чечню арабских инструкторов, которые имеют отдельные задачи, после чего войти в подчинение Абдула Мусы Джумаева. Командует отрядом Янгулби Катаев. Возможно, у вас еще будет возможность встретиться с этим человеком. Видим смысл в том, чтобы в дальнейшем две трети выпускников этого лагеря были славянского происхождения. Как вы смотрите на то, чтобы заняться подбором кандидатов для первых диверсионных групп, а впоследствии возглавить подрывную деятельность в Сочи?
– Положительно, – на секунду задумавшись, ответил Джамбулат. – Сразу после нашей встречи я отправляюсь назад, в Россию. Проеду по северокавказским республикам, встречусь с нашей агентурой. То, что вы предлагаете, уважаемый, – он внимательно посмотрел на американца, – требует очень серьезной подготовки. Надеюсь, у нас еще будет возможность, и не одна, обсудить детали.
* * *
Глеб Вандалиев остановился на красный свет светофора. Толпа пешеходов медленно поплыла через дорогу. Он посмотрел на часы. До назначенного им же самим времени оставалось два часа. Вспыхнул желтый. Глеб включил передачу. Машина мягко тронулась с места. Глеб нервничал. День с самого утра не заладился. Сначала заставил поволноваться какой-то идиот, дважды позвонив на его «трубу» и спросив Сергея. Опасаясь, что таким образом его могут «пробивать» опера, он срочно собрал вещи и переехал на запасную квартиру. По дороге избавился от телефона, тут же купил новый. Но это было только началом. Уже направляясь к ресторану, попал на Садовом в аварию. В результате сдали нервы, ввязался в потасовку, привлек внимание. Потом спохватился, что встречаться с милицией ему ни в коем случае нельзя, и отвалил виновнику пятьсот долларов на ремонт.
«Повезло лоху, – усмехнулся про себя Глеб, – сначала получил по морде, потом баксы».
Перед глазами вновь встала картина того, как он протягивает купюры вконец потерявшему дар речи от такой добродетели водителю «Калины». Но ее сменила другая, менее приятная сцена. Глеб стоит на коленях, а высокий, с пронзительным взглядом мужчина со странными, пепельного цвета волосами держит его за запястье. Глеб чувствует силу и подчиняется ей. Его это злит. Как он смеет! Уронить в грязь самого Вандала! Его, кто вершит судьбы, легко отправляя на тот свет людей! Человека, от упоминания клички которого у многих бизнесменов потеют лбы и начинает неприятно ныть под ложечкой… Ведь даже фамилия у него – Вандалиев!
«Интересно, кто этот лох, что так ловко меня сделал? Мент? Военный? – Вандал включил левый поворот и обогнал ехавший перед ним автобус. – Не похоже. Тачка у него не из дешевых. Конечно, и бюджетники на таких ездят. Недавно показывали по телевизору армейского генерала, который на продаже поддельных бронежилетов сделал несколько миллионов долларов. А о родной милиции и говорить нечего. За взятку можно все. Но относящиеся к этой категории точно не станут ввязываться в драку на дороге и заступаться за незнакомого «ботаника».
Вандал свернул в проезд за старинным домом, въехал во двор и затормозил в самом дальнем его углу. Огляделся. Старенький «Фольксваген» стоял у остова детских качелей. Его пригнал и поставил Захар. Помощник за символическую цену купил этот раритет у отставного военного, который в свою очередь пригнал его из Германии. С рыжеволосым молодым парнем Вандал познакомился месяц назад. Сегодня от него придется избавиться. Захар сделал свое дело.
Вандал взял лежавший на пассажирском сиденье чемоданчик, открыл его. Из установленного в крышке зеркала на него уставился бритый наголо молодой мужчина. Умный, немного настороженный взгляд, бесцветные брови… Немного выступающая вперед нижняя челюсть придавала лицу выражение свирепости.
Вандал еще раз окинул внимательным взглядом двор и быстро натянул на голову парик. Пригладил ладонями торчащие в разные стороны волосы, быстро приклеил усы. Переведя дыхание, снова бросил по сторонам настороженный взгляд. Место было безлюдным, он его присмотрел заранее. Но, как говорится, береженого бог бережет…
Поработав кистью и специальным карандашом, Глеб прибавил себе немного возраста. Он волновался. Не всегда приходится работать над внешностью в машине. Со стороны это может насторожить кого угодно. Но деваться некуда. Накладывать грим дома опасно: что подумают соседи, когда из его квартиры выйдет похожий на него человек? Он приехал только утром, а вечером уже странные гости. Наверняка, заслышав шум, кто-то из пенсионеров прилипнет к глазку. А между тем дело, за которое он взялся, достаточно серьезное, и люди в нем замешаны большие. Обязательно прогремит в новостях. Тогда-то и могут спохватиться вездесущие старушки и создать ему совершенно ненужные хлопоты.
Вандал поставил чемоданчик на пол и вышел из машины. Обошел ее сзади. Еще раз осмотрел разбитую фару и погнутый бампер. В глаза не бросается, но приятного все же мало.
К ресторану он подъехал, когда уже стемнело. Хотя это понятие для столицы условное. Город заливал электрический свет. Стоянка напротив ресторана уже была переполнена, но он и не собирался оставлять там свою машину. Место Вандал уже подыскал, и вскоре его «Фольксваген» встал рядом с мусорными контейнерами находящейся по соседству новостройки. Забрав из-под сиденья пистолет, он выбрался наружу.
– Чего здесь повадились свои машины ставить? – раздался скрипучий старушечий голос.
Вандал обернулся. От баков к подъезду, переваливаясь из стороны в сторону словно утка, с ведром в руке шла полная женщина.
«Баба с пустым ведром – плохая примета», – снова раздраженно подумал он.
– Я ненадолго, – крикнул Вандал вслед и улыбнулся.
Он вышел со двора, перебежал дорогу и направился к ресторану по тротуару мимо автостоянки. В это время с нее вышли мужчина и женщина и двинулись впереди Вандала. Неожиданно он обратил внимание на стоящего у ресторана парня. Воровато оглянувшись по сторонам, тот сбежал по ступенькам и направился парочке навстречу. Вандала охватила тревога. «Может, мент?» – мелькнула мысль. Однако он ошибся. Поравнявшись с женщиной, парень неожиданно шагнул к ней, одновременно толкнув плечом провожатого, и рванул из рук сумочку. Женщина вскрикнула. Парень бросился прочь. Еще не понимая зачем, Вандал сделал шаг в сторону, преградив ему путь. От неожиданности парень упал. Сумка вылетела из рук. Вандал шагнул к нему. Проявив незаурядную сноровку, воришка вскочил на ноги и бросился прямиком через дорогу. Раздался скрип тормозов, воздух просверлили автомобильные сигналы.
Вандал поднял сумочку и подошел к женщине:
– Возьмите.
– Спасибо большое, – с испугом наблюдая, как парень перебежал на другую сторону улицы и скрылся во дворах, поблагодарила она.
– Это случайно получилось, – Вандал сделал попытку пройти дальше.
– Нет, куда же вы? – пришел в себя мужчина. – Скажите хотя бы, как вас зовут?
– Анатолий, – представился Вандал чужим именем.
– Меня Федор Павлович. Федор, – поправился мужчина. – А это моя супруга Наташа.
– Очень приятно, – кивнул Вандал.
– Вот, в кои-то веки решили в ресторан сходить, и на тебе! – продолжал распинаться Федор.
Вандал снова начал нервничать. Это уже было чересчур. Они тоже шли в ресторан. У него появилась мысль перенести мероприятие на другой день. Однако, вспомнив наставления Турло, отказался от этой мысли. Чеченец приказал покончить с Мережко к концу этой недели. Времени на новую подготовку просто не будет. Да и когда еще удастся заранее узнать, где будет директор фонда «Согласие» проводить вечер?
Тем временем все поднялись по ступенькам.
Вандал услужливо открыл перед ними дверь.
– Вы тоже сюда? – обрадовался Федор.
– Как видите.
– Тогда приглашаю отужинать вместе! – засуетился Федор.
– Да, действительно, – подала голос женщина. – Нам будет очень приятно.
– Извините, но вынужден отказать. Дела…
– Ничего не хочу знать! – настаивал Федор. Он помог раздеться супруге, отдал ее пальто в гардероб, потом разделся сам.
Глеб окинул взглядом фойе, словно желая увидеть вместо установленных в углах видеокамер пустые рамки креплений. Увы, объективы «Большого брата» нагло смотрели на него своим невозмутимым и холодным взглядом.
Федор продолжал говорить. Они вошли в зал.
– Проходите, пожалуйста, – администратор с дежурной улыбкой любезно проводил их к столику у окна.
Вандалу ничего не оставалось делать, как подчиниться. В зале царил полумрак, но, несмотря на это, он переживал, что новые знакомые что-то заподозрят в его внешности. Больше всего Вандал боялся Наташи. Как правило, женщины в таких случаях более наблюдательны.
Вандал сел боком к выходу. Официант накрыл стол. Федор продолжал возмущаться по поводу случившегося. Припомнил еще несколько похожих случаев, которые произошли с его знакомыми, и в конце перекинулся на милицию и общество.
– Только подумать! – рассматривая салат, сокрушался он. – Я исправно плачу налоги. И какие! Но не могу спокойно пройти по улице…
«Правильно, с такими, как ты и твоя курица, так и надо поступать, – думал Вандал, вполуха слушая его. – Быдло. Ручонки вон до сих пор трясутся. Об обществе заговорил… А сам-то не часть его? Интересно, а как бы ты поступил, окажись на моем месте? – Неожиданный вопрос, возникший в голове, заставил его посмотреть на мужчину более внимательно. – Нет, братец, не стал бы ты вставать на пути бандита. Потому как трус и подонок. И свидетелем ты пойти отказался бы. Потому как только рассуждать о чести и долге готов с утра и до вечера. С пеной у рта доказывать, что страна твоя дерьмо. Только думать о том, что ты и тебе подобные ее такой сделали, ты не желаешь. Хотя в глубине души наверняка понимаешь это. Ну и флаг тебе в руки, и барабан на шею! Мне же легче – не жалко стрелять в таких. Сами создали условия, при которых выживает тот, у кого сила, деньги, власть и наглость. В этой стране почетно «кинуть», обсчитать, недоплатить, унизить».
Глеб давно жил по принципу с волками жить – по-волчьи выть. Имея за плечами три курса юридического факультета, он привык называть вещи своими именами, даже размышляя сам с собой. Вандал не считал себя идеалом – скорее, наоборот. Но кто его сделал таким? Он родился в восьмидесятом. Детство и юность выпали на бурные девяностые. Города захлебывались в крови заказных убийств, разоренные финансовыми пирамидами люди сигали с балконов уже проданных за долги квартир, от голода умирали пенсионеры, стучали касками на Горбатом мосту перед Белым домом шахтеры. И на этом фоне, словно издеваясь над народом, кривлялась, корчила рожи, материлась вылезшая на экраны телевизоров новая элита.
Особенно больно было смотреть Вандалу на размалеванных тусовщиц и их женоподобных дружков после возвращения из армии. Из двух лет службы половину он провел на Кавказе. С первых дней на гражданке столкнулся с беспределом. Сначала его прокатил с выплатами военкомат. Не то чтобы совсем, но для того, чтобы получить причитающееся, пришлось отвалить треть суммы. Очередной порцией холодного душа оказались результаты заседания приемной комиссии в институте. Несмотря на блестящую сдачу экзаменов, ее итогом стала платная форма обучения. Мать Вандала, которого тогда еще все называли Глебом, и без того работала на двух работах. И он не мог позволить себе такой роскоши. Как результат – взятка. Потом еще. Это продолжалось три года подряд. Причем независимо от его успехов в учебе. Как говорил декан, даже он не знает предмет на «отлично».
Последний раз Глеб не заплатил – в результате не сдал сессию. Спорить и махать руками не стал; просто ушел, тихо прикрыв за собой дверь. Но спустя год, когда о нем забыли, навестил обидчика. Глеб часто и с удовольствием вспоминал, как это маленькое лысое существо с мокрой от бензина головой ползало по своему гаражу и молило о пощаде. У Глеба не дрогнула рука, когда он повернул ключ в замке на воротах и, отойдя подальше, набрал номер сотового телефона, на основе которого собрал миниатюрное взрывное устройство. Тогда, лишая человека жизни, он не испытал ничего, кроме удовлетворения, и был абсолютно спокоен – ведь смертную казнь отменили.
– А ты чем занимаешься? – вернул его из воспоминаний новый знакомый.
Вандал положил в рот кусочек отбивной и принялся медленно жевать, размышляя, как ответить на вопрос Федора. В это время дверь банкетного зала открылась, и оттуда вышел Мережко. В компании жены и секретаря он направился к выходу. С этого момента у Вандала было три минуты, чтобы покинуть ресторан, и еще две, чтобы занять позицию на тротуаре, у дороги.
– У меня небольшой бизнес в сфере ритуальных услуг, – скромно объявил он, взял салфетку и прижал к губам. – С вашего позволения, я вас ненадолго покину.
Когда Вандал вышел в вестибюль, Мережко помогал жене одеться. Стоящий рядом секретарь держал переброшенное через руку пальто шефа. Все шло по плану. Вандал вышел на улицу и стал не спеша спускаться по ступенькам к дороге. Здесь, у бордюра, уже стоял лимузин директора. По тому, как выскочил из-за руля водитель и встал у задней дверцы, Вандал понял, что супруги вышли. Он остановился, достал из кармана пиджака пачку «Кэмела», вынул сигарету, не спеша прикурил. Вообще-то Вандал отказался от этой дурной привычки сразу после армии, но сейчас надо было задержаться, и поэтому старые навыки пригодились. В отражении стекол черного лимузина он увидел три силуэта и шагнул вперед. Мережко поравнялся с ним. Придерживая жену за талию, он о чем-то говорил с секретарем. Вандал почувствовал запах женских духов, сунул руку за борт пиджака и ухватил рукоять пистолета. Полиэтилен надетого на нее пакета должен был уберечь ствол от отпечатков пальцев. В следующий момент убийца уже практически в упор дважды выстрелил в затылок Мережко. На лицо стоявшего перед ним водителя брызнула кровь. Тот зажмурился и присел. Вандал опустил ствол ниже и вогнал еще одну пулю между лопаток Мережко. Ничего не понимая, женщина стала падать под весом навалившегося на нее супруга. В это время обернулся секретарь. Он не мог представлять опасности. Но первый сориентируется и начнет давать показания. А Глебу еще надо отъехать. Мало ли? Пуля вошла очкарику в рот, голову отбросило назад. Он смешно взмахнул руками и полетел на спину.
Вандал развернулся и направился прочь. Только в этот момент раздался истошный крик жены. Вандал не видел, но знал, что она сейчас таращится на мужа круглыми от ужаса глазами и просто тупо орет, тряся поднятыми на уровень лица ручонками.
Вандал уже поравнялся с выходом со стоянки и хотел было избавиться от оружия, как увидел стоявшую на пути группу мужчин. Их было четверо. Двое в костюмах и кожаных плащах, двое в легких куртках. Все развернулись и смотрели на него. Вандал, не останавливаясь, принял левее, ближе к проезжей части и направил ствол пистолета в лицо ближе всех стоящего толстяка.
– Ты кого пугать вздумал? – неожиданно взвизгнул парень и лишь дернулся в направлении Вандала. В тот же миг пуля разорвала толстяку переносицу. Охнув, тот упал на спину. Вандал бросился бежать. Добежав до угла дома, оглянулся. За ним никто не гнался. Он перешел дорогу и свернул во двор. Пройдя через детскую площадку, обогнул трансформаторную будку, где бросил пистолет. Полиэтиленовый пакет, которым держал рукоять, сунул в карман. Не прошло и шести минут с момента первого выстрела, а Вандал уже выезжал на соседнюю улицу. Проехав квартал, он прижался к обочине. Наблюдая за тем, как мимо проносятся милицейские машины, снял парик, очки, отклеил усы. Сложил это в пластиковый пакет. Из бардачка достал пенал, вынул из него смоченную водой тряпочку, тщательно протер лицо.
Теперь осталось избавиться от улик, к которым относились не только машина и грим, но и Захар.
Вандал достал телефон и набрал номер.
– На связи, – с ходу отозвался Захар, словно сидел и ждал звонка. Вообще-то на его месте так поступил бы любой. Он был предупрежден, что после сигнала Глеба должен сразу забрать «Фольксваген» со двора. Разумеется, Вандал сказал ему, что машину никто трогать не будет. Будто бы в нее лишь положат груз, который надо будет привезти к нему домой. Причем и здесь он подстраховался: с этого адреса он съехал еще утром.
Вандал свернул во двор, неторопливо проехал вдоль дома и подъехал к качелям, остановившись точно на том месте, где пару часов назад забирал машину. Однако едва он собрался заглушить двигатель, как увидел в свете фар два мужских силуэта. Вандал вспомнил, что там, где сидели эти двое, он видел днем три перевернутых вверх дном ящика, а на ветках древней акации висели пара пластиковых стаканчиков. Он повернул ключ в замке зажигания. Двигатель заглох. Выключил фары. С минуту сидел, размышляя, как быть. Когда глаза привыкли к темноте, оглянулся назад. Его «Форд» стоял там же, где он его и оставил. В темноте нельзя было даже приблизительно определить цвет машины. Но кто знает, когда они пришли? Вдруг сразу, как только он уехал? Тогда они запомнили машину. Еще его беспокоило то, что забулдыги могут потом назвать номер. Он посмотрел на часы. До приезда Захара оставалось полчаса. Время они оговорили заранее. Если эти двое будут там сидеть, когда он сядет за руль своего автомобиля, то станут свидетелями. Ведь едва Захар повернет ключ, как произойдет взрыв.
Немного поразмыслив, Вандал решил, что деваться некуда. Он наклонился и потянул за рычаг замка капота. Раздался щелчок. Вандал вытащил из-под сиденья сверток и выбрался из машины. Подсоединить провода к клеммам стартера было минутным делом. Сунув перетянутые скотчем две тротиловые шашки под тормозной цилиндр, он осторожно прикрыл крышку и отряхнул руки.
