Альбер Робида
Пять веков элегантности. Женская мода от Средневековья до Belle Epoque
Редактор Л. И. Моргун
Переводчик Л. И. Моргун
© Альбер Робида, 2022
© Л. И. Моргун, перевод, 2022
ISBN 978-5-0056-1593-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Швея императрицы Жозефины.
Глава I. БАЛЛАДА О ДАМАХ БЫЛЫХ ВРЕМЁН
Скажите, где, в стране ль теней,
Дочь Рима, Флора, перл бесценный?
Архиппа где? Таида с ней,
Сестра-подруга незабвенной?
Где Эхо, чей ответ мгновенный
Живил, когда-то, тихий брег,
С её красою несравненной?
Увы, где прошлогодний снег!
Где Элоиза, всех мудрей,
Та, за кого был дерзновенный
Пьер Абеляр лишен страстей
И сам ушел в приют священный?
Где та царица, кем, надменной,
Был Буридан, под злобный смех,
В мешке опущен в холод пенный?
Увы, где прошлогодний снег!
Где Бланка, лилии белей,
Чей всех пленял напев сиренный?
Алиса? Биче? Берта? – чей
Призыв был крепче клятвы ленной?
Где Жанна, что познала, пленной,
Костер и смерть за славный грех?
Где все, Владычица вселенной?
Увы, где прошлогодний снег!
О, государь! с тоской смиренной
Недель и лет мы встретим бег;
Припев пребудет неизменный:
Увы, где прошлогодний снег!1
Франсуа Вийон
Глава II. НАХОДКИ ИЗ ПРОШЛОГО
Забытое старое. – Модные часы. – Находки из прошлого. – Какая мода лучше? – Мода и архитектура. – Одежда из камней и одежда из ткани. – Костюмированная кукла – журнал мод средневековья.
Все новое – это хорошо забытое старое, сказал не великий философ, а женщина, портниха Жозефины де Богарне, жены Наполеона Бонапарта, консула Французской Республики, который думал так же, поскольку хотел возродить Римскую Империю.
И в соответствии с этой глубокой аксиомой, портниха Жозефины отправлялась или, скорее, спускалась в далекое прошлое, чтобы в там, у греческих и римских дам, искать элегантные новинки двухтысячелетней давности, призванные вскружить голову и очаровывать парижанок, а также парижан, и, наконец, отправиться в путешествие по всему миру, точно так же, как помпоны, штыки и флаги французских вольтижеров той же эпохи, которые были вынужденными туристами.
Вы спросите: «Где же эта мода прошлых лет? – отвечая на мою модную балладу из Франсуа Вийона, еще одного парадоксального философа, который, должно быть, был человеком, которого немного раздражало высказывание швеи. Не спрашивайте! Ведь она на плечах сегодняшних дам, мой дорогой сэр, так же как она будет на плечах этих дам завтра и послезавтра! Таким образом, вы должны понимать, что ничего не изменилось, что все новое было изобретено давным-давно, примерно в те ранние времена, когда дамы начали одеваться, то есть все было найдено за четыре сезона, в первые двенадцать месяцев после выхода из Эдема.
– Это то, что я еще вчера говорил своей жене о трех или четырех костюмах, так называемая новизна которых поразила ее, и которые она собирается заказать себя без необходимости…
Я сказал ей:
– Зачем тогда переодеваться, зачем снимать по чистой прихоти украшения или платье, которое надо обязательно снова надеть…
– Да, но лет через триста…
– Отправляйтесь на Елисейские поля в погожий солнечный день и скажите мне, не видите ли вы временами двор Валуа, в некоторых современных туалетах с их пышными рукавами в стиле Ренессанс, воротниками в стиле Ренессанс, тканями в стиле Ренессанс… Или иллюзии Лоншама 1810 года с платьями в стиле ампир, пышными плечами, драпировкой юбок и узорами, пальметтами, греческими и другими украшениями… А дамы времен Людовика XVI, или Средневековья, или Людовика XV… Я заявляю, сэр, что женщина любой эпохи, минувшей, ушедшей и затонувшей сколько угодно в глубине веков, может вернуться и быть среди наших современниц абсолютно модной, лишь немного изменив свой старинный костюм… да, вот, пожалуйста, пусть Агнесса Сорель или Маргарита Бургундская соизволят появиться в костюмах своего времени, а я только поменяю им шляпы, и мы скажем им, что: «Это отлично! Великолепный костюм для Гран-при!»
– Прекратите! Не преувеличиваете ли вы несколько, мой дорогой сэр?
XVI век.
– Нисколько. Я говорю вам, что женщины Меровингов или даже дамы каменного века с минимальными туалетными принадлежностями не слишком удивили бы женщин нынешних, которые просто приняли бы их за эксцентричных светских людей… Сегодняшняя мода, сэр, это мода прошлого, которая была пересмотрена и переделана в соответствии со вкусом настоящего времени. Модная стрелка вращается, как стрелка маятника, всегда в одном и том же круге, но более капризно, вперед или назад, прыгая, поворачиваясь, делая внезапные прыжки в одну сторону или в другую… Сколько сейчас времени на часах модного дома? Шесть утра или восемь вечера, может быть каждый раз, как сейчас… но неважно, это всегда прекрасный час.
Нет никаких сомнений в том, что самая красивая мода, и все с этим согласны, это всегда мода настоящего времени, и по этой простой причине: прошлая мода – это просто обесцвеченные воспоминания, как только ее больше не носят, мы легко замечаем ее недостатки и нелепости, наши глаза, снисходительные, когда она властвовала, становятся холодными и суровыми, в то время как сегодняшняя мода без труда торжествует… то, что очаровывает и соблазняет всех, то, что мы видим в ней сэр, что кажется нам таким восхитительным, так это сияние женской грации – это сама женщина.
«Нет, никогда еще мы не одевались лучше, чем сегодня!» Во все времена, при любой моде, женщины добросовестно заявляли об этом, глядя на себя в зеркало, и мужчины, иногда суровые судьи, тоже так думали.
Наш прародитель каменного века, одетый в шкуры животных находил свой костюм очень подходящим и слегка улыбался своей бабушке, одетой в фартингейл. Его современники, жестокие обитатели пещер, думали так же.
Самая красивая мода – это та, которая процветает сегодня. Не соглашаются с этим формальным утверждением на все время только джентльмены определенного возраста, вполне определенного возраста, примерно старше шестидесяти. Они всегда протестовали другим утверждением: «Сегодняшняя мода смешна, – говорят они хором, – не то что в наше время! Именно тогда, в 1830 году, или в 1730 году, в 1630 году, в 1530 году и т. д., в 30-м году мода была изящной, элегантной, утонченной, очаровательной… ах, 1830 год! – или 1730, 1630, 1530 или 30-й год! Какое прекрасное время!»
Это хор шестидесятников! Да, какое прекрасное время! Потому что это было счастливое время, когда эти джентльмены были молодые, где солнце казалось им теплее, не так ли? Весна более зеленая, а мода красивее!
Но неважно, несмотря на все, что скажут старики и что мы сами скажем позже, следующая аксиома все равно будет провозглашена: «Никогда еще мы не одевались лучше, чем сегодня!»
Но поскольку ничего не проходит бесследно, и в круге, который проходит стрелка на модном циферблате, могут возродиться прошлые часы, возможно, для того, чтобы узнать о моде завтрашнего дня, достаточно просто изучить моду вчерашнего.
Итак, давайте заглянем в это ушедшее прошлое и доставим себе это удовольствие, которое не лишено некоторой меланхолии, чтобы вспомнить элегантность и красоту былых времен, погребенных под веками изобретений и новинок, накопленных, заброшенных и забытых, и совсем недавнюю и не менее забытую моду нынешних добрых бабушек, которые в своих размышлениях в глубине своих больших кресел видят друг друга снова темноволосыми или светловолосыми, изящными и модными в нарядах своего прекрасного возраста… Дорогие бабушки!
Праздничный туалет XV-го века.
Но так ли далеко это прошлое, которое кажется нам таким далеким? Бабушки наших бабушек родились при Людовике XV во времена пудры и фалбалы.
Семь или восемь бабушек вместе взятых, если мы осмелимся позволить себе эту операцию, приведут нас к временам Агнессы Сорель и дам с большими хеннинами. Это было вчера. Вы можете это увидеть!
Один момент, который необходимо установить в первую очередь, заключается в том, что искусство моды и искусство строительства очень тесно связаны. Мода и архитектура – это сестры, но мода вполне может быть старейшей.
Дом – это одежда, одежда из камня или дерева, которую мы надеваем поверх одежды из холста, шерсти, бархата или шелка, чтобы лучше защитить себя от непогоды в любое время года. Это вторая одежда, которая должна соответствовать форме первой, если только первая не соответствует потребностям второй.
Сначала мы не видим ни исторически оформленные и украшенные платья и костюмы средневековья, ни самой яркой готической архитектуры, так как предыдущая эпоха придерживалась более грубого и сурового романского стиля.
Когда камень высекается, обрабатывается он вспыхивает в великолепных скульптурных выцветах, более гибкая ткань также режется, скручивается и пылает. Высокие прически, которые мы называем экстравагантными, – это сужающиеся крыши башенок, которые повсюду поднимаются к небу. Все разноцветное, тогдашние люди любят веселые цвета и используют всю гамму желтых, красных, зеленых.
Позже костюм становится более объемным одновременно с архитектурой. Это Ренессанс и его более свободные и мягкие формы. Мы ищем новое в старом, Италия влияет на наряды так же, как и на здания, это только после войны парадные доспехи князей, железные одежды богатых лордов, которые не ищут каких-то древних форм, не покрываются украшениями в римском стиле.
Суровость, мы можем сказать, что даже угрюмость моды конца XVI-го века, разве она не нашла себя в зданиях эпохи, омраченной столькими беспорядками?
Ренессанс.
Чрезвычайно роскошный Версальский дворец, величественные торжественные отели с архитектурой, полной высокомерия, – это действительно те здания, которые подходили к огромным и торжественным парикам великого короля, а также накрахмаленным лифам, жестким корсажам мадам де Ментенон.
Благородная дама, конец XIV-го века.
Архитектура и мода одновременно подчеркивают помпезность и торжественность.
Туалетные принадлежности в стиле рококо, фалбалы в архитектуре – все это одно целое.
При Великом короле.
Позже, когда люди стали одеваться в греческом и римском стиле, здания и дома сделали то же самое. Затем, с 1840 по 1860, мода и здания были абсолютно лишены стиля и банальности, это было время перехода и ожидания.
Сегодня, наконец, настало время для исследований и археологических раскопок, испытаний и реконструкций, время эрудиции, а не воображения и творчества, мы видим моду и архитектуру, можем вместе копаться в коробках прошлого, также пробовать один за другим все стили, последовательно знакомиться со всеми эпохами, принимать их формы и быстро отвергать их одну за другой… Итак, давайте вернемся к нашему времени и тоже погрузимся в прошлое в поисках красивых вещей и оригинальностей прошлых лет.
По прошествии определенного времени некоторых документов, конечно, не хватает, и нам приходится довольствоваться предположениями. Кто действительно расскажет нам, что это были за костюм и какова была мода во времена Меровингов и Каролингов, когда четыре запряженных вола неторопливым и тихим шагом прогуливали по Парижу ленивого монарха?
Кто изобразит нам элегантность этих туманных эпох? Ибо, несмотря на жестокость и варварство, она, должно быть, все же была, поскольку во многих отрывках своих писаний старые летописцы, епископы или монахи вспыхивают гневом против безудержной роскоши женщин.
При Людовике XV.
Кто изобразит нам современников Карла Великого и немного расскажет о моде X-го века? Возможно, несколько статуй, дошедших до нас более или менее сохранными, станут нашими единственными документами. Нам придется довольствоваться ими и смутной информацией, которая содержится в иллюстрациях варваров в тогдашних рукописях, которые все еще так далеки от великолепных миниатюр, которые позже предоставят иллюминаторы средневековья.
Таким образом, первый журнал мод – это для нас какой-то портал в собор или какая-то надгробная статуя, чудом спасшаяся от разрушений времени и молота иконоборцев-гугенотов или санкюлотов.
Позже миниатюры, витражи, гобелены дадут нам более полную и достоверную информацию, более точные фигуры. Они уже будут изобиловать подробностями.
Кроме того, с XIV-го века, существует уже настоящий журнал мод. Он еще не принял форму газеты, которую мы знаем всего сто лет, но все же это журнал мод в форме кукол, которые переносят модели костюмов из одной страны в другую, особенно из Парижа.
Потому что Париж уже держал скипетр и правил модой, правда, не так как сегодня, от одного полюса до другого, от окраин холодной Америки до Австралии, от двора азиатских раджей до сераля великого визиря и дворца ее превосходительства императрицы цветущей Японии.
В Средние века знатные дамы в нашем дорогом уголке Европы присылали друг другу маленьких кукол, одетых по последней моде дня закройщиц, швей или портних, чьи имена не передались потомкам.
В своем отдаленном замке, затерянном в бретонских пустошах или расположенном на какой-нибудь скале на берегу Рейна, герцогиня или маркграф, таким образом, более или менее быстро сообщали о модных нарядах в крупных роскошных центрах, таких как Парижский или Бургундский двор, соперничающих по пышности и блеску.
Некоторые важные города также получали декреты моды аналогичным образом, поскольку мы видим, что на протяжении веков Венеция, еще один центр роскошных искусств, соединяющий торговлю на Востоке с роскошью на Западе, ежегодно получала парижскую куклу. В городе дожей с незапамятных времен было принято выставлять в день Вознесения под арками Ла Мерсерия, в конце площади Сан-Марко, «костюм года». Это был образ парижанки, одетой по последней моде, в назидание знатным венецианцам, стекавшимся на выставку.
При Людовике XII.
Эскофьон.
Глава III. СРЕДНИЕ ВЕКА
Тонированные и татуированные галлы. – Первые корсеты и первые искусственные парики. – Первые указы о роскоши. – Влияние Византии. – Блио, сюркотты, смелые котты. – Платья в старинных доспехах. – Предписания Филиппа Красивого. – Хеннины и эскофьоны. – Крестовый поход брата Томаса против хеннинов. – Леди красоты.
Нужно иметь мужество признаться в этом прямо здесь, что в Париже, который торжественно несет знамя самого элегантного, почтенные дамы парижанки около двух тысяч лет назад прогуливались, немного вдохновленные модой современных элегантных новозеландских женщин, живущих в большом и мрачном лесу, который от берегов Сены простирается до берегов Уазы и переходит в Арденны, в обширный и неразрывный Булонский лес.
Эти галлы, красивые и грубые, с обнаженными плечами и руками, были раскрашены и, вероятно, татуированы. Во всяком случае несомненно, что они красили свои волосы.
Многочисленные дошедшие до нас украшения, фибулы, ожерелья, браслеты, бронзовые скобы, а иногда и серебряные или золотые, свидетельствуют о том, что эти примитивные люди знали определенную роскошь. Все эти предметы по своему стилю представляют собой большую аналогию со стилем орнамента, который сохранился до наших дней в современной Бретани.
Старая варварская Галлия превратилась в римскую Галлию, галлы быстро преобразились в подражании очень утонченным римлянам, в том числе и в роскоши. Корсет датируется как раз той эпохой. Это корсет из ткани, облегающий тело, а не инструмент для пыток, нарушающий линии.
Примитивный вкус к ярким краскам не был полностью утерян, роспись лиц преобразовалась в простой макияж. Уже были изобретены эссенции для поддержания свежести лица, а также искусственные парики. Эти волосы яркого блондина – цвет, который, как мы видим, давно вошел в моду – были куплены у крестьян Германии.
Возвращение к варварству и простоте последовало за вторжениями этих франков, женщины с грубыми лицами которых были одеты из всей роскоши в простую рубашку с пурпурными лентами.
Римская мода, смешанная с галльской и франкской модой, мода Меровингов, представление о которой могут дать нам некоторые статуи, постепенно трансформировались.
Среди своих приближенных, среди жен его герцогов и графов, которые проявляли самый безудержный вкус к украшениям, роскошным тканям и драгоценностям, великий император Карл Великий, напротив, выделял для себя большую простоту одежды, как и другие великие императоры или короли, Фридрих II и Наполеон. Потрясенный стремлением к роскоши и помпезности среди женщин своей семьи, Карл Великий вынужден был издать первые законы о роскоши, которые, естественно, больше относились к
буржуазии. Простые дамы, не имели ничего общего с подобными запретами на излишнюю роскошь, так не могли и помыслить о ней из-за отсутствия денег.
Общество того времени мы видим застывшим в больших иератических фигурах, вырезанных под романскими портиками наших старейших храмов. Ряды королей и королев, суровых и жестоких, в обрамлении старых арок, принцы и принцессы, лежащие на погребальных плитах, старые каменные фигуры, вырезанные грубыми и варварскими стамесками, рассказывают нам о том, что было на самом деле, что было в обществе и в жизни, в том мире, которым они управляли.
Они молчаливо, хранят свою тайну, эти таинственные фигуры резных призраков, стоящие на зданиях, которые они основали, или лежащие в музеях, которые приняли их..
Наши города, где изящные француженки, дочери этих каменных предков, бродят в спешном водовороте толпы, мимо блестящих магазинов нашего века, живущих такой насыщенной жизнью, все эти старые города уже существовали, но сколько раз они обновлялись! Все исчезло из пережитков тех времен, последние камни захоронены под основаниями древнейших памятников.
Мы почти так же мало знаем о тогдашнем образе жизни, как и о цивилизации деревень эпохи дольменов, и именно в ранних и самых старых рыцарских поэмах или романах нам приходится искать то там, то здесь некоторые интересные подробности общественной жизни того времени.
Сюркотта
Вот средневековье. Византийское влияние Рима, перенесенного на Босфор, преобладало прежде всего в одежде женщин и мужчин и доминировало примерно во времена первых крестовых походов.
Тогда пришло время длинных плиссированных платьев, очень тонких, двойных ремней, один на истинной талии и один на бедрах, прозрачных вуалей.
Торжественная прическа. XIV-го века.
Это действительно переходная эпоха, мы видим, как мода нащупывается, возвращается назад и с некоторыми изменениями возвращается к забытым формам. Римский костюм, впервые видоизмененный Византией, упорядоченный, сделанный в полувосточном стиле, возвращается.
И вдруг, на заре XIII – го века, когда новые времена начинают выходить из сумерек старого варварства, появляется совершенно новая мода.
Это настоящее рождение французской моды, чисто французского костюма, французской архитектуры, очищенной от подражаний, заимствований и воспоминаний о Риме и Византии, французского искусства, зародившегося на нашей земле..
Скульптуры, витражи и гобелены средневековья являются лучшими документами этого. Эти фигуры, вылепленные в великолепных костюмах на своих могилах, являются подлинными образами дворянского сословия, чрезвычайно примечательными портретами со всеми деталями костюмов, платьями и прическами, четко обозначенными, и иногда все еще имеющими следы краски, которые дают нам информацию о модных цветах костюма.
Витражи еще более интересны, здесь представлены изображения всех слоев общества, от благородной леди до простой женщины из народа: в мемориальных витражах, в витражах величественных часовен, в больших композициях, которые так часто встречаются внизу, на окнах – знатные дамы в роскошных костюмах, стоящие на коленях перед добрыми рыцарями в доспехах, богатые буржуа перед своими мужьями-олдерменами или знатными людьми.
Гобелены иногда более склонны к тому, чтобы быть неправдивыми, поскольку художник иногда руководствуется большой долей фантазии в свои композициях. Тем не менее, и они подтверждают другие сведения и дополняют бесчисленные и замечательные иллюстрации рукописей.
На нижнее платье или юбку женщина XI – го века надевали блио – вид платья из тонкой ткани с плотным поясом. Выполненное сначала из просто тисненой ткани, блио вскоре обогатилось красивыми узорами и орнаментами.
Мы теряемся в трансформациях блио и котты. Нижнем платьем становится котта, а сюрко заменяет блио. Это нижнее платье, очень облегающее, зашнурованное сзади или спереди и хорошо прорисовывает формы и контуры тела.
Из украшений у сюрко появляется меховой лиф спереди, что придает ему дополнительную пышность. Но общая форма постоянно видоизменяется, котты и сюрко варьируются во всех смыслах, в зависимости от повседневных прихотей, особенностей вкуса, в соответствии с модой провинций или небольших княжеских или герцогских дворов, изолированных друг от друга из-за различных обстоятельств или ситуаций.
Наряд XV-го века.
Как великолепны и элегантны Средние века, с их длинными прилегающими платьями, рисунки которых регулярно повторяются, розетки, разбросанные по всей ткани, чередующиеся клетками разных цветов, образующие шахматную доску по всему телу, цветы и широкие развороты, часто сотканные из золота или серебра. Эти ткани образуют великолепные складки и естественным образом драпируются подобно скульптурам, образцы их остаются у нас в музеях и мы можем судить о том, какой эффект они должны были произвести, используемые в красивых платьях.
Благородный шатлен.
Гербы, рожденные с первыми общественными организациями, при первых главах кланов или военачальниках, но оформленные позже, появляются на платьях дам. Этот обычай развивается, эта мода берет свое, как мы бы сказали сейчас, и вскоре гербы были более широко представлены на так называемых гербовых коттах.
Давайте посмотрим на придворные и дворцовые балы, в этих огромных залах, открытых и предоставленных сегодня ветрам всех четырех сторон света, в которых теперь обитают одни вороны, последние обитатели благородных руин. Давайте посмотрим на праздничные столы между высокими каминами и музыкальными трибунами. Эти благородные дамы, одетые в расписанные сверху донизу платья и украшенные гербами своих мужей или их семей, на которых представлены животные всего геральдического зверинца: львы и леопарды, химеры и грифоны, волки и олени, лебеди и вороны, русалки и драконы, рыбы и единороги, все они выглядят фантастически, все крылатые, когтистые и рогатые, идущие, летающие, плавающие или ползущие, переливающиеся и сверкающие лазурным или золотым светом.
И платья без гербов не менее богаты и не менее ярки, украшены крупными цветами или многочисленными декоративными украшениями.
Однако формы, внешне очень разнообразные, происходят из одного и того же принципа. У сюрко нет рукавов, он более или менее широко открыт сбоку от плеча до бедра, открывая платье снизу, другого цвета, хорошо гармонирующего с верхним, и украшенного узорами, или больше, или меньше, чем сюрко, таким образом, чтобы не было одинакового орнамента.
Спереди тесьма или корсаж из горностая украшает верхнюю часть сюрко. Мех спущен на плечи, чтобы хорошо и тепло обрамить верхнюю часть груди, украшенную драгоценными камнями. Как правило, особенно в парадных платьях, очень глубокое декольте.
Большое разнообразие наблюдается у форм лифов котты и сюрко, большое разнообразие в украшении плеч и в обрамлении шеи. Некоторым декольте не хватает скромности, проповедники громогласно протестуют против аморальности моды, а рассказчики старых фаблио, которые не являются ханжами, наоборот, в значительной степени очень воодушевляются этим.
Когда была изобретена льняная ткань, женщины, которым оставалось, единственное что, только раздеться, чтобы показать свои льняные горловины или верхнюю часть рубашек, придумали, чтобы немного лучше показать эту часть наряда, разрезать свои платья сбоку, делая длинные шнурованные отверстия от плеча до бедра.
Уже существовали – и всегда были – экстравагантные женщины, которые противоречили модным тенденциям. Таким образом, некоторые из них были в платьях, настолько узких и облегающих, что казалось, будто они вшиты в них. Или же сюрко были настолько длинными, что приходилось приподнимать юбку и прикреплять ее к поясу, что, в конце концов, было очень изящным и давало те восхитительные изломанные складки, которые мы видим на платьях статуй.
Маленький хеннин.
Рукава этих длинных сюрко, волочащиеся как змеиные хвосты, которые знатные дамы могли заставить носить слуг, тоже удлинились. Рукава нижнего платья спускаются до запястья, с расклешением, которое часто закрывает часть руки. Сверху рукава сюрко, более широкие, иногда открытые от плеча и опускающиеся почти до земли, иногда разрезанные от локтя до запястья или снабженные только отверстием, через которое проходит предплечье.
Существует сто различных модификаций рукавов: длинные, свободные или облегающие рукава, рукава с разрезом и пуговицами, рукава с выемками или расклешенные рукавами до локтя, мы даже видим рукава, конец которых может подниматься вверх, образуя закрытые рукавицы, и в конце концов рукава-карманы, которые закрываются на конце. Все это изящные или удобные изобретения.
Ювелирное дело тоже приобретает большое значение. Знатные дамы или буржуа, все женщины украшают свои костюмы более или менее дорогими драгоценными камнями и украшениями: ожерельями, обручами, украшенными драгоценными камнями головными уборами.
К поясу прикреплен капеллан или эскарсель из богатой ткани, отделанной золотом, с застежкой и золотыми украшениями. Богатые дамы ослепляют, они искрятся… законы на роскошь ничего не могут с этим поделать.
Филипп IV Красивый установил максимум цен на ткани для платьев в нисходящей шкале для всех сословий: в размере от 25 единиц для крупных баронов и их жен, до 7 для оруженосцев, и – что весьма примечательно и хорошо показывает даже в те далекие времена богатство городских буржуа и крупных торговцев – позволяя женам буржуа подниматься до шестнадцати единиц в год.
Филипп IV Красивый прекрасно все предусмотрел и все отрегулировал, но ничего не помогло, даже угроза штрафов. Знатные дамы и богатые буржуа выдержали нападки короля так же, как и упреки их господ мужей и увещевания, с которыми духовенство уставало обращаться к ним в церкви.
Напрасно проповедники тратили время на осуждение всевозможных частей костюма, называя вратами ада иногда весьма непристойные сюрко, оскорбляющие Творца, и особенно головные уборы: хеннины, рога или эскофьоны. Женщины невозмутимо продолжали носить свои наряды.
Шатлен, середина XV-го века.
Фактически, они полагаются только на себя и отрицают любую власть, королевскую или церковную, и даже супружеский сюзеренитет
Хеннин с вуалью.
Дамы того времени также носили пулены, знаменитые туфли с приподнятым удлиненным носиком, в которые влюблялись элегантные мужчины, и которые они часто украшали звенящими колокольчиками на конце.
Они еще не знали высоких каблуков, но они увеличивали свой рост с помощью разного количества подошв, поставленных одна на другую.
Головные уборы дам отличаются экстравагантными пропорциями. Хеннин торжествует среди всех. Есть еще эскофьон, есть чепчик в форме сердца, огромный головной убор из вышитой ткани, оплетенный тесьмой, с большим украшенным драгоценными камнями набалдашником, спускающимся на лоб. Но именно высокий рогатый эскофьон больше всех остальных возмущает проповедников, эскофьон – это
головной убор, украшенный камнями, закрывающий уши, со спадающим с каждого рога на плечи тонким развевающимся муслином.
Говорят, что эти эскофьоны были родом из Англии, как многие в те времена эксцентричные костюмы. Англомания, которая время от времени и сейчас свирепствует, как видно зародилась еще тогда. Виолле-ле-Дюк, в своем словаре, приводит пример великого эскофьона, изображенного на надгробной статуе графини Д'Арундел начала XV-го века.
Сравнивая женщин с такими прическами с сатанинскими фигурами, с рогатыми зверями, проповедники и моралисты заявляют, что только двенадцать раз неверная женщина отправляется в чистилище, но прямо и без прощения отправляют в ад тех, кто носит эти рогатые эскофьоны!
Большой хеннин – это огромный конус, надетый на лоб, полностью закрывающий волосы, коническая трубка из накрахмаленной ткани, украшенная жемчугом, с более или менее длинной вуалью на лбу, а в самом верху, на кончике всей конструкции, струится легкий спадающий муслин. Экстравагантное сооружение, то есть неудобное, но не нелепое, монументальное, но очаровательное, и которое женщины упорно носили в течение почти столетия, потому что оно было действительно очень привлекательным и придавало внешности, всей фигуре от ног до головы безупречный очень внушительный вид. И, наконец, главная причина, которую они, возможно, не осознавали, но подсознательно понимали: потому что эти великие хеннины соответствовали архитектуре того времени.
Великолепная эпоха расширения и подъема! Тонкие и высоко поднятые шпили церквей поднимаются в небо, увлекая за собой души, все линии архитектуры поднимаются и расцветают. Если подумать, что это время великолепных фасадов домов или дворцов, резных каменных украшений, тонких башенок, зубчатых гребней, время городов, ощетинившихся тысячами шпилей и тысячами шипов, появление хеннинов уже не вызывает удивления. Это все еще попытка восхождения к идеалу, поскольку эти большие хеннины с длинными развивающимися вуалями неизбежно придают осанке и походке подлинное благородство.