Алан Чароит
Ведьма Дивнозёрья
Тайка, зажмурившись, выпалила:
– А ну быстро вернул то, что взял!
– И не подумаю. Певунья отдала голос по доброй воле. Я спросил, она сказала «да», все по-честному, – его глаза сверкнули зеленью.
Ох, совсем не о такой встрече с дивьим мальчиком мечтала Тайка. Этот был какой-то неправильный. Вредный. Но выбирать не приходилось.
Нагнувшись, она подобрала в траве белое перо из крыла симаргла.
– Будешь перечить – закрою тебе путь в Дивнозёрье навек. Уж это в моих силах – бабка научила. Куда хозяин, туда и пес, так ведь у вас говорят?
Она блефовала, конечно. Но это подействовало. Яромир, нахмурившись, сжал кулаки.
– А ты не так проста, как кажется… давай сговоримся подобру? – Он протянул раскрытую ладонь с россыпью зеленых камней. – Твоя певунья сможет продать эти изумруды и безбедно жить до самой старости.
– Нет! – Тайка мотнула головой.
– Упрямица! – Яромир спрятал самоцветы в карман. – Хочешь, покажу тебе дивье царство, чтобы ты от меня отстала?
Вышла луна, и Тайке наконец-то удалось рассмотреть его получше: широкоплечий, остроухий, волосы длинные, светлые, перехвачены на лбу плетеным ремешком. Он был одет в вышитую рубаху цвета молодой травы, из-под которой виднелся алый подол. Рукава перевиты кожаными обмотками, на поясе меч. Значит, дивий воин. Стало еще страшнее: такой убьет – недорого возьмет. Сердце забилось часто, как у птички.
– Покажешь, как же… В дупло заглянуть я и сама могу, а дальше все равно ходу нет.
– И в кого ты такая смышленая?
– В бабушку Таисью, в кого ж еще!
Услышав эти слова, Яромир побледнел.
– Погоди… ты, что ли, внучка царицы Таисьи? – Он ткнул пальцем в медный пятак, висящий у нее на шее на шнурочке.
Тайка разинула рот.
Нет, она и прежде догадывалась, что помолодевшая в одну ночь бабушка отправилась в Дивье царство не чаи гонять. Но одно дело догадываться, и совсем другое – узнать, что твоя бабушка теперь настоящая царица. Обалдеть!
– То-то я чую дивью кровь… – Яромир наметил поклон и отступил на шаг, поближе к вязовому дуплу.
– Э, нет, так не пойдет. От меня не следишь! – Тайка ухватила его за рукав. – У меня не только бабушка – царица. Ваш царь вообще-то мой дедушка. Стало быть, я дивья царевна. И приказываю тебе отдать Маришке ее голос!
– Да забирай, – огрызнулся Яромир и, вложив ей в руку теплый кусочек янтаря, вырвался из цепких пальцев. – Ничего ты не понимаешь, дивья царевна!
– Так объясни.
Но он, развернувшись, шагнул во тьму и исчез в расселине дерева. Следом за ним прыгнули и собаки. А Тайка еще долго глядела им вслед…
Домой она заявилась под утро. На крыльце клевал носом домовой Никифор с надкушенным яблоком в руке. На его плече крепко спал Пушок.
Тайка стала было оправдываться, но Никифор ее остановил:
– Не нужно, Таюшка-хозяюшка. Ты ужо не маленькая, никто не станет тебя журить, что к полуночи не вернулась. Тем более, что по ведьминским делам ходила – а энто святое. Мы с Пушком волновались, конешн. Но главное, что ты в добром здравии. Кстати, пока тебя тут не было, Майя заходила.
– Ой, я совсем забыла, – Тайка всплеснула руками. – Как неудобно.
– Весточку тебе оставила, – Никифор огладил пышную бороду. – Мол, нашла нужную поляну, место отметила зачарованным камнем, так что не промахнешься. А вот что там растет – тебе самой лучше увидеть. Словами это не передать.
Ну всё, теперь Тайка сгорала от любопытства: что ещё учудил этот Яромир? Но прежде, чем бежать на заветную поляну, нужно было хоть немного вздремнуть: после бессонной ночи она с ног валилась. А ещё – не забыть вернуть Маришка янтарь, а вместе с ним и украденный голос. С этого Тайка и решила начать.
* * *
Как ни странно, первым делом Маришка извинилась:
– Прости, я больше никогда не буду над тобой смеяться.
– Значит, поверила в чудеса?
– Ещё бы… а еще поняла, что чудеса чудесам рознь. И если оберег дают, то надо брать и не выпендриваться. Слушай, а это только в Дивнозёрье, или у нас в городе тоже можно нечисть встретить?
– Везде можно, – кивнула Тайка. – Просто у нас тут соседушек больше. Оттого, и волшебства тоже больше. Но на самом деле чудеса случаются, где угодно. Особенно, если веришь и ждёшь.
– Не уверена, что жду чего-то подобного, – поёжилась Маришка.
– Кстати, как ты умудрилась отдать Яромиру голос? И он случайно не говорил, зачем ему это?
– Я смутно, помню, что было. Всё как будто бы в тумане. Сперва он вроде расспрашивал, кто я, чем занимаюсь. Насмешил меня пару раз.
– Чем?
– Да говорю же, не помню. Наверное, вопросами своими странными. Я же не знала, что он не из нашего мира. Думала, прикалывается. Решила похвастаться – песню ему спела. Он сказал, что это очень красиво. И что я напомнила ему сестру. Она тоже была певунья, хоть куда. Но, увы, потеряла голос и больше не поёт. А дальше как-то слово за слово, и привет. Я без голоса, а его и след простыл.
– Задурил тебе голову, значит? Обманул? – нахмурилась Тайка.
– Скорее, я сама обманулась. Приняла его интерес за ухаживания и потеряла голову.
– Ты его ещё и выгораживаешь! – возмущению Тайки не было предела.
Маришка не стала спорить. Вместо этого оглянулась на спящего в кресле деда Фёдора и зашептала:
– Слушай, я там в подвале, кажется, напортачила. Зашла за огурчиками, вижу – чеснок на полу валяется. Ну и подмела: ты ж помнишь, у меня аллергия. И вдруг какая-то тень заметалась под ногами и прыгнула в окно. Это очень плохо?
Тайка ахнула: никак упырь сбежал! Теперь же его ловить придется!
– Н-нет, все в порядке. – Уж лучше Маришке было не знать, что она натворила.
А та вдруг спросила:
– А Мир не говорил, он еще придет?
Тайка пожала плечами, и тайком погладила перо симаргла в кармане. Интуиция подсказывала: придёт, куда он денется. И уж в следующий раз не отвертится, всё расскажет, как миленький. Тут, между прочим, заповедный край, а не проходной двор!
– Если увидишь, передай, что я его не забыла. И простила. Давай, я тебе скину свой номер… хотя, как он мне позвонит? У него, небось, и мобилки нет, – Маришка покраснела.
М-да, а немоту оказалось вылечить проще, чем влюбленность…
Впрочем, в одном Тайка была с ней согласна: такого красавчика раз увидишь – век не забудешь. Ох уж эти дивьи! Одна морока с ними.
Глава шестая. Ни человек, ни птица
В делах и заботах дни проносились быстрее, чем стрижи над крышей. Не успела Тайка оглянуться – а уже половина лета миновала. И после томного июльского затишья жизнь в Дивнозёрье забурлила, как молоко в кастрюльке: того и гляди, упустишь.
Больше всего Тайку беспокоил сбежавший упырь. Прежде тот мирно спал в подвале у деда Федора и откапывался лишь по весне (наверняка из-за половодья) и иногда еще по осени, когда крики улетающих птиц становились особенно тоскливыми. В другое время обычный – даже не заговоренный – чеснок помогал на ура. А давеча Маришка навела порядок в доме, тут упыря и след простыл. Но Тайка знала: тот не сможет долго прятаться. Жрать захочет – вылезет. Значит, придётся следить, чтоб этот гад кого-нибудь до смерти не заел… Эх, упокоить бы его с концами. Но для этого надо было узнать, в какой могиле лежат его косточки, а об этом хитрый упырь распространяться не спешил.
Еще Тайку тревожили незваные гости из дивьего царства. Точнее, один гость – Яромир. Сегодня она как раз собиралась отправиться в лес, чтобы взглянуть, что этот умник посадил на поляне, и отчего так разволновалась мавка Майя.
От раздумий ее оторвал Пушок. Приземлился на стол, прошелся по краю, громко цокая совиными когтями, и положил перед Тайкой яблоко:
– Белый налив. Попробуй, уже поспело?
– А ты все ждешь, когда можно будет объесть сад? – Тайка надкусила желтоватый бок.
– Вот сейчас обидно было. Как урожай собирать, так «Пушок, взлети повыше, я не достаю», а как пробу снять, так не трожь, – коловерша скорбно пошевелил усами. – Я, может, от сердца отрываю. Эх, лучше бы сам слопал. Никто не ценит мою заботу…
– Я ценю, – Тайка почесала его за ухом, и Пушок заурчал.
– Мр-р, слушай, а когда ты, мр-р, пойдешь за заповедную, мр-р, поляну?
– Да вот после завтрака как раз собираюсь.
– Я с тобой! А то мало ли что.
– Спасешь меня от лесной малины? – усмехнулась Тайка.
– Между прочим, в малине может быть медведь, – Пушок наставительно поднял коготь.
– Поэтому с нами пойдут Аленка и ее пес. Ни один дикий зверь не нападет на симаргла, даже если тот еще щенок, – Тайка потянулась, чтобы снова погладить коловершу, но тот увернулся и закатил глаза:
– Я так и знал! Ненавижу песье племя! Могла бы меня сначала спросить, а потом уже их приглашать. Но мое мнение в этом доме, похоже, не учитывается. Фу такой быть, Тая! Фу!
Бухтеть он перестал только после вазочки протёртой клубники с сахаром. И на заповедную поляну все-таки полетел – искушение малиной оказалось слишком велико – но где-то на полпути затерялся в придорожных кустах.
Снежок с веселым лаем гонял птиц на поле, но в лесу вдруг притих и пошел рядом.
– Давай возьмемся за руки, а то тут тропка водит, – Аленка ухватила Тайку за рукав.
Даром что восьмилетка, а посмышленее многих взрослых будет. Рядом с ней даже Тайка порой ощущала себя несерьезной.
С тех пор как щенок симаргла выбрал Аленку своей хозяйкой, та узнала всю правду о Дивнозёрье. Засилье нечисти ее не испугало, а, наоборот, пробудило жгучее любопытство. Там, где ей не дано было увидеть чудеса собственными глазами, она приноровилась смотреть глазами Снежка и так замучила Тайку вопросами, что та смирилась и стала брать Аленку с собой. В конце концов, любой ведьме пригодится помощница. Да и вместе веселее.
– Откуда знаешь, что водит?
– Снежок сказал.
Тайка была уверена, что пес все это время молчал. Должно быть, он уже научился общаться с хозяйкой мысленно.
– Так вот почему раньше я не могла эту полянку найти! Но теперь точно с пути не собьемся: мне Майя мавкин камень дала, зачарованный. А второй такой же оставила на поляне – как бы тропка ни петляла, а камни друг к другу притянутся, – Тайка придержала ветку, перелезая через замшелое бревно.
– Ух ты! – Аленкины глаза загорелись. – Прямо как волшебный магнит.
– Да, что-то вроде.
Камень в кулаке стал теплым – значит, они были уже совсем рядом. Тайка подняла руку, и ее потянуло прямиком в заросли малины, из которых неожиданно выскочил Пушок – весь в ягодном соке, с очумелыми глазами:
– Пожар! Летим отсюда!
Сердце ухнуло в пятки. Огонь в лесу распространяется быстро. И ветер сегодня сильный. Им ни за что не успеть.
– Ален, бежим. Говорят, там впереди огонь, – Тайке пришлось перевести, ведь ее подруга не понимала, что говорит Пушок.
Но симаргл не сдвинулся с места, и Аленка тоже.
– Если пожар, то почему дымом не пахнет?
– Но я сам видел! – Пушок захлопал крыльями. – Честное коловершье!
Тайка принюхалась и признала, что Аленка права. В лесу было свежо, пахло грибами и травами.
– Может, морок? Пойдем-ка посмотрим, – она шагнула в малинник, и заросли сами расступились, открывая путь. А камень уже обжигал пальцы.
Тайка сделала еще шаг и оказалась на уже знакомой заповедной поляне – той, где густой папоротник рос тремя колдовскими кругами. Но кое-что изменилось: в самом центре вымахал огромный – выше человеческого роста – подсолнух. Да не простой: это его лепестки, похожие на языки пламени, Пушок сослепу принял за лесной пожар.
– Ух ты! – Аленка, засмотревшись налетела на Тайку сзади. – Красотища какая. А что это?
– Жар-цвет, – буркнул коловерша, спрятав морду под крыло: наверное, ему было стыдно за недавний переполох.
Тайка повторила название цветка для Аленки.
– А это хорошо или плохо, что он здесь вырос? – нахмурилась та.
Тайка пожала плечами. Ясно было одно: просто для красоты такой сажать не станут.
А симаргл вдруг припал к земле, прижав уши; девочки на всякий случай последовали его примеру, последним в папоротники нырнул Пушок.
– А что это вы?..
– Тише! – Тайка притянула его к себе – и вовремя.
Огненный цветок вдруг полыхнул и выбросил семена. Откуда ни возьмись, налетела целая туча птиц – наверное, сотни три, не меньше – и давай их клевать!
– Смотри, – Аленка указала чуть в сторону, – там горлица странная какая-то… Снежок говорит, не наша, из дивьих.
Тайка проследила за ее пальцем и ахнула. Вот уж точно – «не наша». У птицы, подбиравшей зерна в стороне от галдящей стаи, были не только пестрые крылья, и красноватая грудка, но красивое девичье лицо. А ещё – торчавшие в разные стороны золотые волосы. Кого-то она Тайке напоминала… понять бы еще кого именно.
– Ишь, глазастая! Я бы сама ни за что не заметила.
– Я бы тоже, – Аленка улыбнулась. – Это все Снежок. Он говорит, мы должны ее поймать.
– Зачем?
Тайка сперва спросила и только потом поняла: дивья птица выглядела нездоровой. Она то и дело прикрывала зеленоватые глаза и поджимала лапку. Подбирать семена жар-цвета ей тоже было нелегко: другие птицы – более сильные и проворные – выхватывали корм прямо у нее изо рта. Какая-то ворона погналась за бедняжкой, и Тайка увидела, что горлица сильно хромает. Нужно было ее выручать.
– Пушок, отвлеки ворону.
Коловершу не пришлось просить дважды. Разогнав воробьев и овсянок, он спикировал на ворону сверху.
– Отвали, каркуша! Это наша птичка!
Горлица не была с ним согласна и попробовала было упорхнуть, но сломанная лапка не давала толком разбежаться. В этот миг Тайка, подкравшись, накрыла ее джинсовой курткой. И тут Снежок, залаяв, ворвался прямо в стаю. «Фр-р-р!» – птицы разлетелись в разные стороны. Тайка прижала к груди трепыхающуюся ношу и шикнула на симаргла.
– Ты что творишь, хулиган кудлатый?
– Не ругай его, – Аленка подозвала Снежка свистом. – Он все это время держался как мог. Очень любит птиц гонять, озорник.
На Тайкино плечо вернулся гордый Пушок, изо рта у него торчали пух и перья.
– Тая, ты видела? Как я ей наподдал, ух! Она такая: «кар!» – и клювом меня, а я…
– У тебя кровь, – перебила Тайка.
– Ох, где? – Коловерша попытался изобразить обморок.
– Вот тут, за ухом. Давай подорожник приложим?
Пушок вздохнул:
– Эх, а в былые времена героев войны не подорожником встречали! Ну да ладно, забей. Надеюсь, что я пострадал не зря и эта глупая пичужка того стоит.
* * *
О лечении птиц Тайка кое-что знала: не раз видела, как бабушка управлялась с курами, а в детстве, мечтая стать ветеринаром, много расспрашивала соседку – маму Шурика: та как раз работала в клинике.
Пока Аленка держала горлицу, Тайка накладывала шину из картонки и клеила пластырь. Подвес соорудили из старой Аленкиной панамы, проделав в ней дырки для ног.
Горлица сперва дрожала, но вскоре успокоилась. Наверное, поняла, что ей не хотят навредить. За все время она не проронила ни звука, лишь морщилась и кусала губы, когда Тайка бинтовала лапку.
– А что она ест? – Аленка с интересом рассматривала диковинную птицу.
– Я схожу, соберу еще зерен жар-цвета. А пока дам ей попить.
Тайка достала из аптечки пипетку и уронила горлице на губы несколько капель воды. Нет, все-таки ну на кого же она так похожа?
– Слушай, а вообще много таких в Дивьем царстве? – Аленка одним пальчиком погладила горлицу по крылу, та вдруг оскалилась, и девочка отдернула руку.
– Может, не много, но встречаются. Бабушка рассказывала про сирина и алконоста. У них тоже человечьи лица, но сами птицы размером с тетерева или даже больше. Сирин всегда грустит и плачет, алконост, наоборот, радуется и смеется. А наша молчит. Неправильная какая-то…
Горлица скривилась.
– Тай, мне кажется, она тебя понимает… – шепнула Аленка.
– Наверное, просто совпадение. Хоть она и дивья, а все же птица.
Горлица показала язык и отвернулась.
– Тоже совпадение? – усмехнулась Аленка.
Тайка не нашлась, что ответить. Было ясно одно: одним ветеринаром им не обойтись. Тут чародея бы…
* * *
– Хозяйка, просыпайся, беда! – Домовой Никифор тряс ее за плечо.
За окном стояла глухая ночь. Тайка вскрикнула спросонья, а домовой приложил палец к губам.
– Ш-ш-ш, в доме чужак. Окно распахнуто, и половицы скрипят, будто ходит кто. Я из подпола высунулся – и вдруг таким холодом повеяло, будто зима настала. А вечер-то жаркий был… Может, зря ты эту птицу дивью в дом притащила?
– Пойдем посмотрим. – У Тайки застучали зубы. – Вдвоем не так страшно. Где Пушок?
– Дрыхнет небось, – Никифор вцепился мохнатыми лапами в ее руку. – Его и пушками не разбудишь. Пф, охранничек…
Тайка огляделась: взгляд упал на удочку, стоящую в углу. За неимением лучшего схватила хотя бы ее и помчалась на кухню. Никифор бросился следом.
– Только свет сразу включи, хозяюшка. Ночные твари не любят его, боятся.
Тайка последовала совету домового. Ворвалась, щелкнула выключателем и встала на пороге, воинственно потрясая удочкой.
– Кто здесь?
Никифор ничуть не преувеличил: в лицо и впрямь дохнуло холодом. В пяти шагах от нее маячила скрюченная фигура в черных лохмотьях: это был не кто иной, как сбежавший упырь. В его костлявых руках, беззвучно крича, билась горлица.
– А ну стой, гад! – Тайка хлестнула удочкой наугад, да так удачно, что упырь, схватившись за ухо, выпустил птицу и взвыл.
Никифор успел подхватить горлицу и закатиться с ней под стол, а из-за печки вылетел разбуженный Пушок.
– Караул! Грабят! – Он вцепился когтями в упыриную плешь.
Тут Тайка вспомнила, что она как-никак ведьма, а не просто маленькая напуганная девочка, сложила пальцы особым способом и зашептала. Эх, жаль, водицы наговоренной нет, а до чеснока в ящике не добраться.
Упыря скрючило, но ненадолго: сверкнув алыми глазищами, он сграбастал Пушка когтистой лапой, отцепил от себя и отшвырнул прочь, а потом пошел прямо на Тайку. Длинным, как у змеи, языком он облизал тонкие губы и издал гадкий скрипучий звук – Тайка не сразу поняла, что это смех.
– Силенок у тебя маловато супротив меня, ведьма. А ты молодая… вкусная, небось.
Он протянул худосочную руку и вырвал у Тайки удочку.
– Подавишься! – Тайка нашарила на столе пакетик с приправой для курицы. Интересно, есть ли в её составе чеснок? Вот сейчас и узнаем…
В этот миг с улицы донесся собачий лай, и в раскрытое окно, расправив крылья, впрыгнул Снежок. Храбрый щенок зарычал на упыря, и тот на негнущихся коленях попятился.
– Не может быть! Откуда у тебя симаргл?
– Оттуда, – на подоконник вскарабкалась Аленка. – Снежочек, взять!
Пес цапнул незваного гостя за ногу, но ухватил лишь лохмотья. Ветхая ткань треснула. Упырь завопил, бросился во второе – закрытое – окно, пробив его собой, и исчез в ночной тьме под звон осколков.
– Уф, – Тайка выдохнула. – Спасибо, Аленушка, выручила.
– Не мне, а Снежку спасибо. Вот кто настоящий герой.
Хорошо, что коловерша лежал в обмороке и не слышал этих слов.
Никифор вылез из-под стола и протянул Тайке горлицу в панаме.
– Береги ее, хозяюшка, как зеницу ока. Чую, непростая птица. И упырь энтот за ней еще вернется.
Тайка отобрала у Снежка обрывок упыриной мантии и показала горлице:
– Узнаешь?
Та покачала головой.
– Хм… странно. А я думала, может, старый враг… Ну да ладно, у нас к нему свои счеты. Давайте поймаем гада и допросим!
* * *
Весь день, пока симаргл после ночных подвигов сладко посапывал под диваном, Тайка читала бабушкины записки про упырей, Аленка бегала в магазин, Никифор готовил макароны, Пушок страдал – в общем, все были при деле.
К вечеру дом превратился в настоящую противоупыриную крепость: всюду висели связки чеснока и обереги, заговоренной водицей наполнили не только кастрюли, но даже умывальник. И только разбитое окно оставили без защиты: упырь как раз в него полезет – и попадет прямо в западню. Горлица, наблюдавшая за этими приготовлениями, беззвучно вздыхала и порой закатывала глаза. Ишь какая! Весь переполох, можно сказать, из-за неё, а она ещё и недовольна!
Караулить они условились парами, первая половина ночи досталась Тайке с Пушком. Свет, конечно, пришлось погасить, но коловерша прекрасно видел и в темноте.
Упырь не заставил себя ждать. Едва пробила полночь, пустая оконная рама скрипнула и в проеме показался темный силуэт. Он спрыгнул с подоконника, крадучись, пошел к горлице, и…
– Мочи гада! – Пушок ударился всем телом о выключатель, а Тайка врубила велосипедную фару.
Ночной гость вскрикнул и шарахнулся, уронив со стола вазу с цветами:
– Проклятье!
Тайка узнала голос. Это был вовсе не упырь, а Яромир – тот самый дивий воин, посадивший жар-цвет.
Она спрятала за спину связку чеснока и серебряный ножик.
– Эй, а где упырь?
– Какой упырь? – Яромир протянул руку к горлице, и та, закрыв глаза, прильнула к его ладони.
– А, неважно. Вы что, знакомы с нашей птичкой?
Он рассмеялся:
– С вашей птичкой? Да, почитай, с детства. Это вовсе не птица, а моя сестра Радмила – великая дева-воительница дивьего царства.
– Ее заколдовали, что ли? – Наконец-то Тайка поняла, кого напоминала ей горлица.
– Да, Радмила стала жертвой могущественного заклинания. Я долго искал её и не мог найти ее, пока знающие чародей не посоветовали сделать приманку из Жар-цвета. Мол, как созреют семена – все лесные птахи на них слетятся. А вы увели Радмилу у меня прямо из-под носа.
– Ясно. И как же ее расколдовать?
– А ты помочь желаешь, что ли?
Тайка, затаив дыхание, кивнула, а дивий воин снова усмехнулся:
– Нос не дорос. Упыря своего лучше лови!
– Между прочим, если бы не я, от твоей сестры прошлой ночью одни пёрышки остались бы! – Тайка обиженно шмыгнула носом.
Горлица в подтверждение этих слов склонила взъерошенную голову, И Яромир, помедлив, тоже поклонился Тайке:
– В таком случае, благодарю тебя, дивья царевна.
Вроде и с почтением говорил, а в голосе все равно чудилась насмешка. Вот же несносный тип!
– А кто ее заколдовал?
– Не твоего ума дело, – он пошел к двери.
Еще и скрытный.
– Но я же правда хочу помочь! – Тайка ухватила его за расшитый рукав рубахи. – Ты в на моей земле. В моём доме. Отвечай!
Яромир обернулся через плечо:
– Я спешу, – вырываться он не стал. – Зачем тебе все это?
А Тайка и сама не знала зачем. Так уж ей подсказывало сердце… Смутившись, она разжала пальцы и опустила взгляд.
В дверь вдруг отчаянно заколотили.
– Ведьмушка, просыпайся! – Зычный голос Грини – местного лешего – нельзя было перепутать ни с чьим другим. – Беда приключилася! Вязовые дупла закрылись. Ни туда, ни оттуда ходу больше нет.
– Как так? – Яромир побледнел.
– Похоже, теперь ты никуда не торопишься, и мы все-таки сможем поговорить. Чайку? Или, может, сразу валокордину? – Тайка не удержалась от нервного смешка.
Но, по правде говоря, ей было отнюдь не весело.
