От этих воспоминаний Ёити стало не по себе: приедет брат или не приедет? Пусть из-за экзаменов задержится на день, другой – лишь би не пренебрег сыновним долгом. Пусть опоздает – лишь би приехал… Тут Ёити услышал, что кто-то поднимается по лестнице. Он стремительно вскочил на ноги.
Появилась сгорбленная фигура тетушки Асакавы, щурившей свои слабые глаза.
– Ты что, решил вздремнуть после еды?
Уловив в словах тетушки насмешку, Ёити подвинул ей дзабутон, на котором только что сидел, но она села прямо на циновку прислонившись спиной к столу, заговорила шепотом, с таким видом как-будто произошло что-то ужасное.
– Мне нужно с тобой посоветоваться.
У Ёити сжалось сердце.
– Что-нибудь случилось с мамой?
– Нет, я не о маме собираюсь с тобой говорить. Речь идет о сиделке. Теперь, правда, трудно что-нибудь сделать…
И тетушка начала говорить, медленно и нерешительно.
Вчера, когда пришел Тодзава-сан, сиделка позвала его в столовую и спросила: "Сенсей, сколько еще протянет больная? Если долго, я бы хотела хоть на несколько дней взять отпуск". Сиделка, разумеется, была уверена, что никого поблизости нет. Но находившаяся в кухне Мацу все слышала. И, разозлившись на сиделку, рассказала тетушке. Та стала присматриваться к сиделке и убедилась, что она плохо ухаживает за больной. Утром, не обращая внимания на больную, больше часа красилась и пудрилась…
– Конечно, она привыкла к страданиям больных, такая у нее профессия, но не слишком ли много она себе позволяет? По-моему, следует нанять другую сиделку.
– Да, пожалуй, так и надо сделать. Скажем папе…
То, что сиделка считала дни до смерти матери, не раздражало Ёити, скорее подавляло.
– Видишь ли, отец уже уехал на фабрику. А я забыла с ним поговорить.
Тетушка смотрела на Ёити широко раскрытыми воспаленными глазами.
– Но раз мы решили сменить сиделку, то чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.
– Тогда нужно попросить Камияму-сана прямо сейчас позвонить в общество сиделок… А папе расскажем обо всем, как только он вернется…
– Правильно, так и сделаем.
Ёити быстро сбежал по лестнице.
– Камияма-сан, позвони, пожалуйста, в общество сиделок.
Приказчики удивленно посмотрели на Ёити из-за груды разложенных товаров. И тут же вскочил сидевший за конторкой Камияма, у которого на ярком фартуке горкой лежали обрывки шерстяной пряжи.
– Какой там номер телефона?
– Я думал, ты знаешь.
Стоявший у лестницы Ёити, листая вместе с Камиямой телефонную книгу, не мог не испытывать неприязни к царившей в магазине атмосфере будничности, безразличия к тому, что волновало его и тетушку.
Под вечер Ёити зашел в столовую – там у жаровни сидел в летнем хаори только что вернувшийся отец. Перед ним, опершись локтями о жаровню, сидела О-Кину с красиво подобранными на затылке волосами. Горло у нее сегодня уже не было забинтовано.
– Да, чуть не забыла.
– В чем дело?
О-Кину подняла лицо, которое было еще бледнее, чем вчера, и ответила на приветствие Ёити. Потом со смущенной улыбкой, будто стесняясь его, продолжала прерванный разговор:
– Что будет дальше, не знаю. Акции упали…
– Ладно-ладно, я все понял.
Отец сказал зто шутливым тоном, но выражение лица у него было недовольное. В прошлом году, когда сестра выходила замуж, отец обещал подарить ей какие-то вещи, но пока обещание так и осталось обещанием. Ёити, которому это было хорошо известно, устроился на некотором расстоянии от жаровни и, молча развернув газету, стал просматривать рекламу театра "Мэйдзидза", куда его приглашал утром Тамура.
– Я огорчена, что ты так поступаешь.
– Тебе огорчаться нечего, это я должен огорчаться твоим поведением. Мать тяжело больна, а ты только и знаешь, что ныть…
После этих слов отца Ёити невольно стал прислушиваться к тому, что происходит в комнате больной. Время от времени оттуда доносились стоны, но не такне, как в предыдущие дни.
– Маме сегодня совсем плохо.
Слова Ёити лишь на короткий миг прервали разговор отца с дочерью. О-Кину выпрямилась и, осуждающе глядя на отца, осыпала его упреками:
– Маме плохо! А ведь я давно предлагала пригласить другого врача, и все было бы хорошо. Ты же без конца колебался, ни на что решиться не можешь…
– Именно поэтому, только поэтому я и пригласил профессора Танимуру, досадливо поморщившись, сказал Кэндзо.
Ёити был на стороне сестры и с неприязнью слушал весь этот разговор.
– В котором часу придет Танимура-сан?
– Обещал часа в три. Я, когда был на фабрике, просил еще раз позвонить ему.
Обняв колени, Ёити поднял глаза к большим стенным часам:
– Может быть, сказать, чтобы снова позвонили?
– Тетушка говорила, что недавно уже просила позвонить.
– Недавно?
– Вскоре после того, как ушел Тодзава-сан.
Пока продолжался зтот разговор, О-Кину с мрачным лицом неожиданно поднялась и быстро вышла в соседнюю комнату.
– Освободились наконец от твоей сестрицы.
Горько усмехнувшись, Кэндзо вынул портсигар, но Ёити, не отрывая глаз от часов, ничего не ответил.
Из соседней комнаты по-прежнему доносились стоны О-Рицу. Может быть, ему так казалось, но теперь они были громче, чем прежде. Почему не идет профессор Танимура? Впрочем, мать не единственная его пациентка, как раз сейчас обход больных. Нет, вот-вот пробьет четыре, так поздно он никогда не задерживается в больнице. Не исключено, что он уже у входа в магазин…
– Ну как?
Голос отца избавил Ёити от мрачных мыслей. В светлом промежутке между фусума появилось обеспокоенное лицо тетушки.
– Она ужасно страдает… А врача все еще нет.
Прежде чем ответить, Кэндзо выпустил изо рта дым.
– Что же делать? Сказать, чтобы еще раз позвонили?
– Пожалуй. Чем ей мучиться так еще час или больше, лучше пригласить Тодзаву-сана.
– Я позвоню.
Ёити быстро вскочил.
– Позвони. Узнай, вышел ли уже профессор. Его телефон Коисикава, номер ***. В общем…
Не успел Кэндзо договорить, как Ёити выскочил из столовой и вбежал на кухню. Там Мацу с закатанными рукавами резала сушеного тунца. Когда Ёити проходил мимо нее, на него чуть не налетела Мицу. Они едва не столкнулись.
– Простите.
Смущенно извинившись, Мицу с аккуратно причесанными благоухающими волосами побежала в столовую.
Сконфуженный Ёити поднес к уху телефонную трубку. Не успела телефонистка ответить, как раздался голос сидевшего у конторки Камиямы:
– Ёити-сан, вы звоните в больницу Танимуре?
– Да, в больницу Танимуре.
Не кладя трубки, Ёити повернулся к Камияме. Тот, не глядя в его сторону, ставил на место, на зарешеченный стеллаж, большую бухгалтерскую книгу.
– Оттуда только что звонили. О-Мицу-сан как раз побежала сказать об этом.
– Что сказали?
– Что профессор только что вышел. Только что, да, Рё-сан?
Приказчик, к которому обратился Камияма, сидел на лестнице, доставая с высокой полки ящик с товарами.
– Нет, сказали, что он еще в больнице.
– Вот как? Так и надо было сказать Мицу.
Ёити положил трубку и направился было в столовую. Но случайно взглянул на висевшие в магазине часы и в недоумении остановился.
– В чем дело? На них уже двадцать минут пятого!
– Они спешат на десять минут. Так что сейчас десять минут пятого.
Камияма посмотрел на свои золотые часы:
– Совершенно верно, десять минут.
– А часы в столовой отстают. Так что Танимура-сан задерживается еще больше, чем мы предполагали.
Постояв немного в нерешительности, Ёити быстро вышел из магазина и стал смотреть на затихшую улицу, над которой уже сгущались сумерки.
– Все не идет. А вдруг он не может нас найти, хотя вряд ли… Камияма-сан, я, пожалуй, пройдусь немного, – бросил он через плечо Камияме и, надев гэта, оставленные у порога кем-то из приказчиков, почти бегом направился к большоЙ оживленной улице, забитой автомобилями и трамваями.
Эта улица находилась в полуквартале от магазина. Стоявшее там на углу здание было разделено на две половины: в одной небольшое почтовое отделение, в другой – магазин импортных товаров, в витрине между оригинально расположенными соломенными шляпами и тростями были выставлены на манекенах яркие купальные костюмы.
Повернувшись спиной к витрине, Ёити принялся нетерпеливо рассматривать прохожих и автомобили. Так он простоял некоторое время, но не заметил, чтобы в переулок, где в ряд стояли оптовые магазины, завернул хоть один рикша или хоть одна машина, если не считать забрызганного грязью такси с табличкой "свободен".
Неожиданно появился мчашийся на велосипеде приказчик лет пятнадцати из их магазина. Увидев Ёити, он ловко затормозил и оперся рукой о телефонный столб, не снимая ног с педалей, сказал:
– Только что звонил Танимура-сан.
– Какое у него ко мне дело?
Разговаривая, Ёити внимательно осматривал улицу.
– Да никакого.
– И ты приехал, чтобы сообщить мне об этом?
– Нет, я еду на фабрику. Да, хозяин просил передать, что вы ему нужны.
– Отец?
Сказав это, Ёити вдруг бросился бежать, забыв о приказчике. В переулок сворачивал рикша. Поравнявшись с ним, Ёити поднял в приветствии обе руки и закричал сидевшему в коляске юноше:
– Брат!
Рикша, откинувшись назад, остановил коляску. В ней сидел Синтаро в летней форменной тужурке, в фуражке с белым кантом, обняв обеими руками лежавший на коленях чемодан.
– Привет. – Синтаро без всякого выраження посмотрел на Ёити. – Как мама?
Глядя снизу вверх на брата, Ёити почувствовал, как забурлила в жилах кровь, как запылали щеки.