Агния Романова
Игра в мусор
А Витька последние три дня вообще не отвечал на звонки. Артём сунулся на технические этажи в слепой надежде узнать хоть что-то. Допуск срабатывал далеко не везде. Он хотел поснимать видео – для Лены – но побоялся включать трансляцию: засекут. Коридоры пустынны, а камеры бдят. Он побродил в надежде найти что-нибудь любопытное, но видел только запертые двери. Тихий гул машин тревожил, безлюдье заставляло ускорить шаг. Артём увидел лифт в тупичке и бросился к нему, как к спасению.
Свет мигнул, как от перепада напряжения. Лифт открыл двери и выплюнул Артёма на ближайшем этаже. Номер этажа отображался серым, неактивным цветом в допуске конкурсанта.
Артём очутился в коридоре с тусклым аварийным светом, где за мутным стеклом работали две фигуры. Они переключали кабели на щите вручную, один из работников обернулся. Артём застыл на полушаге: человеку было лет шестьдесят на вид. Лицо в неровных морщинах, волосы седые, короткие, несуразно кудрявые.
Человек уставился на него в упор, и Артём торопливо отвернулся, попятился к лифту: нарваться на штраф не хотелось. Откуда пожилые работники на станции? Существует медкомиссия, требования достаточно жёсткие.
Разве что он ценный специалист и без него всё развалится. Но вряд ли. Есть много способов передать опыт. Главное, чтобы не доложил начальству и Артёма не вытурили со станции раньше времени.
Он и так с чипом для Лены нарушает конфиденциальность… Странно, что его не засекли. Скорее, просто позволяют так считать, вопрос только, зачем.
В день финального этапа – «экзамена» – Артём, едва проснувшись, вызвал Витьку и Лену, но оба не ответили. Чёрный чай в кафе подавали только с сахаром, в космосе мёда не было.
И теперь Артём наблюдал из диспетчерской, как на экранах ревели трибуны и выстраивались машины биатлонистов – шла трансляция заезда Игр. Что это: разминка, полуфинал или финал, участники конкурса техподдержки не знали. Информацию перекрывали, чтобы не отвлекались от задач. Артём не сводил глаз с лимонной машины с номером три. Ему казалось, что он видит под броней сосредоточенно сжатые губы, серые глаза, гладко убранные русые волосы.
Они с Леной походили друг на друга, как брат и сестра, только Артём носил короткую стрижку. Витька носил тёмные кудри. Лена обзывала его поэтом, когда он задумывался о формулах вместо того, чтобы заказать еды, и вид принимал вдохновенный и лохматый.
Кто знал, какие аварии построят на симуляторе, а что, если… Что-то случится с Леной? Артём вздрогнул и отвернулся.
Трибуны представляли собой ярусы сидений под прочным стеклом. Зрители лежали и сидели, подзывали роботов с закусками и ждали начала заезда. На табло вспыхивали ставки на игроков. От техподдержки сами цифры тоже скрывались, чтобы не отвлекать, но Артём с теплым волнением думал – Лена одна из фаворитов. Наверняка. Пробные заезды она прошла в пятёрке лучших.
До начала экзамена оставалось пять минут. Артём, глядя на экраны, затаил дыхание: биатлонисты тоже выходили на старт. Разноцветные машинки зависали над красной линией в пустоте.
Артём был уверен, что в этот раз, когда на станции работает Витька, игроки в полной безопасности. С его техподдержкой защита будет на уровне.
Хотя вдруг это зависит не от него? Витька собрал прототип квантовой машины, но не признался, заработал тот или нет. Секретная информация, увы. А старые системы защиты в прошлом году не справились. Вдруг… Артём передёрнулся от озноба. Что, если бюджет выделяется только на конкурсы и прототипы, а защиту станции не обновляют? Нет, ерунда.
Артём встряхнулся, запретив себе погружаться в страхи.
Время на станции текло иначе, и Артём сбился со счёта. Финал Игр вроде бы завтра, после конкурса техподдержки… С Леной всё будет хорошо – Витька же на дежурстве до конца биатлона. Он защитит.
Раньше, до Игр, летающие отбросы врезались в челноки, ломали спутники и кромсали солнечные батареи. На Луне трескались купола наземных станций – после массовой гибели колонистов власти забили тревогу. Луна притягивала к себе две трети мусора, тем самым предохраняя планету. Но его порой скапливалось так много, что комки хлама пробивали атмосферу Земли.
Артём трезво оценивал свои способности, но он поборется. Если изобретения применяют хотя бы в симуляции, игра уже стоит свеч. Проект не заплесневеет в архивах, у него будет шанс на жизнь.
А, значит, Артём в своей жизни тоже сделает что-то «круто» и полезно.
Он гордился почти своим изобретением: предохранителем для квантовых туннелей. Мелкий мусор по задумке Витьки направлялся в квантовые туннели, минуя жилые зоны. Один недостаток: когда скорость и масса объекта высоки, нужна уйма энергии. Из-за этого вокруг квантового прокола искривлялось пространство-время. А поскольку сигнал шёл через оператора, то искажение влияло и на него. По расчётам, оно усиливало старение клеток организма. Но только теоретически.
Витька оставил наброски, как избежать побочного эффекта. Артём за год их доработал и привёз на конкурс виртуальную модель предохранителя. Если, предположим, он выиграет, то соберёт прототип. Но вряд ли: он и так страшно удивился, увидев себя в списке финалистов.
Впрочем, однажды какой-нибудь богач вложится в благотворительность и престиж. Тогда на Играх заработает квантовая защита, а с ней и предохранитель.
На заре Игр смертность среди биатлонистов и зрителей была столь высокой, что проект хотели закрыть. Крошечные кусочки мусора мчались с бешеной скоростью, пробивали обшивку капсул игроков и зрительских трибун.
Конкурс техподдержки позволил найти временные решения. Смертность уменьшилась до приемлемой статистики. А конкурс оставили, в надежде однажды сделать Игры безопасными.
Когда Витька летел на станцию, то смеялся: теперь-то он разузнает правду. Защиту ежегодно обновляют или просто трупы в космосе прятать легко? Артём в шутку посоветовал ему не болтать, чтобы не пополнить кладбище. Витька вдруг посерьёзнел и погрозил кулаком: не каркай.
Когда открылся приём заявок на новый этап Игр, Артёму пришло пригласительное письмо: как соавтору Витьки ему предлагали доработать проект и попытать счастья в конкурсе техподдержки.