Агата Санлайт
Укрощение дикого миллионера
Пролог
Олена
– Тебе, что, не нравится корпоратив? – заметив, что я нервно стучу ногой об пол, тихо спросила Таня – редакционный фотограф и соседка по столику.
– Как бы тебе сказать? Безумно! – съязвила я в ответ.
– Да ты что-о? Можно ведь поесть за счет любимой редакции! С нашей зарплатой такие яства только на снимках и увидишь. Можно поплясать рядом с начальством! Нафоткать компромата… на редактора и коллег… А потом использовать все по назначению… Чтобы меньше доставали коллеги и редактор почаще выписывал премии… А?
– Это аргумент! – усмехнулась я. – Вот только на танцполе тебя защупают пьяненькие мужики. А обжираловку я вообще не люблю.
– Тогда зачем же пришла?
– А то ты сама не слышала, как наш Артур Наилевич говорил на планерке. «На День рождения редакции придут важные спонсоры. Все должны явиться обязательно! Улыбаться! И делать вид, что мы – большая и дружная семья…»
– Ага… А ставить друг другу подножки уже на работе…
– А тут еще этот карнавал! – я подняла руки, показывая рукава «летучая мышь» и поправляя серую маску с перьями.
– Ну официальная часть закончена. Первая стадия обжорства пройдена. Начались танцы шманцы обжиманцы. Попробуй улизнуть, – подтолкнула меня плечом Таня.
В эту минуту как раз заиграла медленная мелодия. На сцену вылезли женщины, волоча за собой мужчин. Те еще сопротивлялись, запоздало вспомнив, что приглашать положено сильному полу. То есть у них, в принципе, есть право не танцевать…
Так. Я, пожалуй, рискну!
И мне почти удалось дезертирство… Я легко пересекла зал с полупустыми столиками, нырнула под бордовую занавеску между ним и фойе ресторана… И… внезапно наткнулась на мужчину. Незнакомец скалой двинулся навстречу. Высокий, очень крупный, поджарый, лет тридцати пяти на вид. В черном смокинге, галстуке бабочке поверх белоснежной рубашки и маске с рожками. Светлые волосы незнакомца были собраны в хвост за спиной. Густые и пышные, любой женщине на зависть.
Эдакий Люцифер… Все при нем.
С минуту незнакомец просто преграждал мне дорогу, буравя ярко-зелеными глазами и почему-то придерживая за локоть. Уж слишком интимно и фамильярно для незнакомого мужчины.
А я настолько опешила от подобного обращения, что так и не могла решить, как действовать дальше. Спросить, что ему нужно, с размаху наступить на ногу, чтобы растерялся и отпустил или попытаться вырваться самостоятельно. Что-то подсказывало – это мне все равно не светит. Наверное, мой бедный локоть, который в полной мере ощущал на себе силу руки незнакомца. Нет, больно мне не было.
Но какой же разумный человек выдергивает руку из металлических тисков?
Кажется, я слишком громко думала… И незнакомец ощутил мое искреннее недружелюбие…
Скулы Люцифера заходили ходуном, грудь начала вздыматься мехами, а упрямый подбородок выпятился еще сильнее.
А вот нечего вставать между мной и путем к бегству с корпоратива! Да еще и хватать так, словно имеет на это полное право. Тогда и обижаться не придется!
Незнакомец тряхнул головой, будто прочищал мозги, и произнес:
– Вам тоже не по душе такое количество народу?
Ну, положим не количество, а качество…
Я высвободила руку, потому, что хватка вдруг ослабела. Видимо, Люцифер вспомнил, что мой локоть мне еще пригодится. Осторожно отодвинулась и произнесла:
– Для начала принято здороваться. Ну так, хотя бы ради приличия. Кроме того, это совершенно не ваше дело.
Люцифер нахмурился, запыхтел, как самовар. И я ожидала града упреков, возмущений, в общем, яркого выражения недовольства. Но вместо этого незнакомец произнес:
– Потанцуем?
Я в шоке смотрела на его лицо, наполовину скрытое маской.
Шутит? Издевается? Слегка не в себе? Может, он пьяный?
Однако движения Люцифера были исполнены силы, уверенности и грации. Я бы даже сказала – какой-то внутренней мощи. Словно этот человек способен и танцевать безупречно, и драться так, что соперникам остается только сочувствовать. Алкоголем от незнакомца совершенно не пахло. Напротив, от него тянуло приятным, не сладким мужским одеколоном. Очень дорогим. Если я еще не окончательно потеряла нюх после бешеного коктейля из запахов парфюма всех видов и забористого пота. Есть случаи, когда дезодоранты не справляются. И корпоративы – как раз из их числа. Здесь даже самые дорогие и разрекламированные средства поднимают руки вверх и выбрасывают белый флаг. А вытяжка жалеет, что она не кондиционер и втягивает воздух, а не выбрасывает его.
Пока я раздумывала, Люцифер снова приблизился, взял за локоть и повел в зал. Я безропотно следовала за незнакомцем, почему-то не в силах ему сопротивляться. И не успела ойкнуть, как очутилась прижата к горячему, сильному мужскому телу и мы закружились в танце.
Остальные пары немедленно расступились. Потому что, как выяснилось, танцевал Люцифер не хуже Джеймса Бонда или того же Антонио Бандераса. Вел, как бог, прижимал словно имел на это полное право, неровно дышал в ухо и молчал, не сводя с меня сверкающего взгляда.
Вскоре мы двигались по совершенно пустому пространству, заняв почти треть танцплощадки, а остальные ютились «на галерке». Я почти летела, вспоминая старые уроки танцев и наслаждалась тем, что нашелся хоть один партнер среди современных мужчин, который не отдавливает ноги.
Тем временем, Люцифер прижимал все сильнее, и тело его реагировало на меня очень по-мужски. Ну прямо ощутимо.
Танец закончился, заиграла быстрая мелодия, и я думала – все, мы разойдемся. Коллеги и спонсоры на галерке начали опять дергаться как эпилептики. Но партнер и не думал меня отпускать. Он легко подстроился под новую музыку. Словно всю жизнь только и танцевал. Сильные руки прижали, а крепкое тело Люцифера все отчетливей напоминало о том, в чем разница между женщиной и мужчиной.
Однако незнакомец не проронил ни слова и отпускать меня, кажется, не собирался.
Мы играли роль королей танцпола почти до самого конца.
Переходили от вальса к танго, от ча-ча-ча к румбе. Иной раз партнер просто вел, а я подчинялась, даже не понимая – что же мы такое танцуем.
Время летело, и мы летели, не останавливаясь ни на миг.
Но затем включилась развеселая подборка Верки Сердючки.
Мужчина скривился, словно именно ему наступили на ногу и внезапно зорко огляделся – так оглядывается разведчик в стане врага. Тело Люцифера напряглось сильнее. Хотя то, что упиралось в меня во время танца, стволом называют только в фигуральном смысле слова.
И, как ни удивительно, мне было приятно, что мужчина так реагирует на нашу близость. Я ведь не соблазняла его, даже не флиртовала. А Люцифер так напрягся, словно я делала и то, и другое, и даже больше того… Например, разделась до шелковой нижней майки, как некоторые женщины в зале или задирала ноги в их стиле, ничуть не заботясь о том, насколько старое у меня нижнее белье.
Пока непонимающе озиралась, незнакомец подхватил под локоть, и мы очутились там, где и встретились – в фойе ресторана.
Я только моргала.
Что это было?
Нет, танцевали мы здорово. Я уже и забыла, что мужчина, партнер может так вести, что еще существуют такие мужчины и такие партнеры. Но сейчас стало как-то не по себе.
С минуту Люцифер смотрел, не моргая, сжимал мой локоть и подавался вперед. Будто хотел то ли поцеловать, а то ли схватить.
Подобные фамильярности с незнакомым человеком в мои планы совсем не входили. Я будто очнулась от сна. От волшебной грезы Золушки, которая танцевала с принцем на балу, пока тот не вышел из дворца и не превратился в крысу или тыкву – кому как понятней.
Люцифер попытался отдышаться, по скулам его прокатились шарики желваков.
– Вас подвезти? – спросил он с хрипотцой, продолжая гипнотизировать.
– Спасибо, я сама, – я вырвалась из лап странного незнакомца и убежала в сторону туалета, справедливо полагая, что в женскую уборную он уже не вломится.
Несколько минут я выжидала, пока в холле царила тишина. Люцифер не подавал признаков жизни. Я осторожно приоткрыла дверь и выглянула в щелку, в надежде, что мой странный партнер уже испарился. Также внезапно, как и появился.
Увы! Мужчина оставался на прежнем месте. Только теперь он оглядывался так, будто ожидал, что из воздуха появятся вражеские танки и примутся его расстреливать. Хм… Какой-то странный, нелюдимый субъект.
Я вдруг вспомнила, что Люцифера в общем зале во время праздника не было. Я абсолютно точно могла это сказать – память у меня репортерская, просто фотографическая.
В то же время я знала точно – попасть на мероприятие мог лишь приглашенный Артуром Наилевичем. Охранник у входа пропускал по билетам.
Конечно, я сама с удовольствием отказалась бы от счастья слушать наших свадебных генералов. Учредителей, меценатов, спонсоров, главных ньюсмейкеров и прочих. Всех тех, без которых наше издание не смогло бы писать такие чудесные рекламные статьи об этих совершенно бескорыстных людях.
Однако! Либо этот странный субъект все время торчал в парадном, либо приехал к танцам? Но все равно не вошел, пока я не наткнулась на него самым неожиданным образом.
А потом, внезапно у него возникло непреодолимое желание показать всем, кому не только на ухо, но и на обе ноги наступили медведи, как надо двигаться. И Люцифер это продемонстрировал, тут не поспоришь.
А вот теперь собирался также незаметно и быстро уйти, как и пришел. Так чего же он медлит?
Неужели меня караулит?
Нет уж! Я не выйду, пока этот незнакомец не покинет заведение!
Ни за что! Ни за какие коврижки!
Люцифер еще минут двадцать ждал, заметно теряя терпение. Он то принимался ходить взад вперед широким пружинистым шагом, то косился в сторону, куда я сбежала, а то вновь обводил совершенно свободное парадное взглядом «Штирлиц в засаде».
Наконец, незнакомец выдохнул, повел плечами и устремился к выходу.
Я выждала, пока за ним захлопнется дверь и выдохнула. Внезапно меня пробил хохот. Я вгляделась в свое отражение в зеркале. Привлекательная женщина, лет тридцати с копной каштановых волос и мелкими чертами, за исключением глаз – больших и миндалевидных.
Благодаря уникальной особенности – пониженной температуре тела и в результате – медленному обмену веществ – я старела почти в полтора раза медленней сверстниц. Страшно сказать сколько мне уже стукнуло. В особенности, учитывая, что два месяца назад мы отпраздновали шестнадцатилетие дочери! Однако мой организм, если верить врачам, все еще работал как у тридцатилетней. Вот примерно так я и выглядела.
Стройную фигурку, на мой взгляд портили слишком уж округлые бедра. Мужчинам нравилось, а мне совсем нет. Но куда ж деваться! После родов к ним добавилась и большая грудь – третьего размера.
Врачи уверяли, что она «сдуется», вот только закончу кормление. Но этого так и не случилось.
Видимо, мой организм не понял, что дочке уже шестнадцать. Все думал, что она грудничок и готовился к кормлению.
Я вновь усмехнулась, глядя на свое отражение.
Вот же! Когда в последний раз я пряталась от человека противоположного пола в женском туалете?
В школе, от мальчишек! Когда хулиганы пытались приставать, или еще что… И никогда позже.
Ну я даю-ю…
Но странный Люцифер, который даже не счел нужным представиться, вызывал у меня настолько противоречивые чувства, что совершенно не хотелось нарываться на новые уговоры подвезти. Мало ли куда он меня увезет…
Я понимала, что незнакомца явно пригласил редактор или учредители. Значит, вряд ли он примется творить тут черные дела. Но довериться Люциферу все равно не могла. Что-то в нем было такое… Неправильное, что ли. То ли надломленное, то ли напряженное… Помимо того, что упиралось в меня все время танцев.
Я даже определиться не могла. С одной стороны – ну какой женщине не понравится, когда мужчина смотрит только на нее? Реагирует на нее так, словно не видел женщин уже лет пять? Танцует только с ней, не отпуская и не позволяя уйти!
Тут любая растает.
С другой – Люцифер казался таким непонятным, что хотелось бежать от него без оглядки.
Я вызвала такси и всю дорогу до дома не могла отделаться от мыслей о странном незнакомце.
То он виделся мне маньяком, то романтичной натурой, то злом во плоти, а то загадочным обаятельным субъектом. А может всего понемногу?
Глава 1
Ярослав
Зачем Оленев согласился прийти на корпоратив издания «Каждый день»?
Ведь знал, что старая рана не зажила, и лучше просто отказаться. Снова, как и все прошлые разы.
Но Этель Яновна почему-то настояла. Тетя Ярослава и психотерапевт по совместительству никогда не давала плохих советов. Иногда Оленеву чудилось – она ведьма и знает куда больше обычного человека.
Этель Яновна нет-нет, да и выдавала такое, о чем ну просто не могла знать. Да что знать – даже догадываться! Ярослав привык. Но все равно каждый раз думал – неужели она ясновидящая? Колдунья? Телепатка?
Слишком уж хорошо читала всех вокруг эта сухощавая, остроносая женщина с неизменно аккуратной черной косой по пояс и взглядом, под которым врать просто не выходило. Не только у племянника – у всех вокруг. Даже водитель Ярослава под этим взглядом признался, что купался в хозяйском пруду, хотя Оленев и запретил.
Этель Яновна даже самолично нашла Ярославу костюм – что-то вроде наряда Мефистофеля.
И вот он стоял в парадном, слушая крики подвыпивших отдыхающих, музыку, звон посуды, вдыхая запах крепкого алкоголя, замешанный на ароматах жаркого и жульенов и жалел, что сюда приехал.
Знакомые неприятные ощущения нагнетались. Усиливались и давили на психику.
Как обычно. Все, как всегда.
На плечи словно каменная плита навалилась, все тело напряглось до предела. Так и мерещились вокруг враги. Упустишь момент, вовремя не заметишь – и остается лишь драться до последнего. Не обернешься вовремя – и выход один – уклоняться от атаки, нападать, убивать.
Оленев чувствовал себя солдатом на поле боя. Собранным, ожидающим подвоха в любую минуту, злым и взбудораженным.
Он уже легко управлял страхом, а вот дискомфортом – нет.
Оленев не испытывал приступа паники, как многие другие с фобией. Он выдавил из себя страх за собственную жизнь, занимаясь боевыми искусствами, тренируясь в стрельбе и боксе. Ярослав твердо знал, что любого сможет уложить на лопатки. Отряд омоновцев – и тот с ним сразу не справится.
Оленев почти ничего не боялся в этой жизни и уж точно – никого! Тем более, пьяных гуляк: журналистов, банкиров и бизнесменов.
Те еще вояки… Ткнул пальцем – и они уже на полу.
Но гнетущее ощущение, что вот-вот случится ненастье, и Оленева снова накроет бедой, какую он даже представить не в силах, так и не отпускало. Настигало всякий раз, когда Ярослав оказывался в обществе.
Разрасталось и превращалось в настоящую паранойю.
Оленев мог бороться, мог противостоять. Но зачем? Какой в этом смысл? Чтобы кучка незнакомых ему людей пополнилась еще одним?
Чтобы все думали, будто Ярослав Оленев – такой прямо душка-парень? Несмотря на миллионное состояние, загородную виллу, практически поместье и прочее, очень прост в общении?
Кто для него эти – «все», чтобы так ради них напрягаться? Ломать себя и бороться с собой.
Перед глазами опять вставала картина.
* * *
Знакомая гостиная, совмещенная с кухней. Арка, в которой болтаются на одной петле деревянные детские качельки. Подвесь на другую петлю – и можно качаться…
Высокая для ребенка барная стойка с царапиной посередине. Гудит вентиляция, забирая жар от плиты.
Серебристая, еще бабушкина большая сковорода, шипит и плюется маслом…
Пахнет оладьями: горячими, свежими. Тянет малиновым вареньем и сметаной. Мм… сладко и нежно.
Маленький Ярослав играет с мамой в догонялки. И та притворяется, специально бегает медленно, кругами, а потом – раз – и хватает мальчика. Начинает щекотать. И Ярослав хохочет, крутится, вырывается. Мама целует сынишку в затылок, дает ему возможность освободиться, и мальчик бежит снова…
Внезапно входная дверь срывается с петель и падает вперед странным ковриком.
Трое в масках не здороваются, не мешкают – сразу стреляют. И мама закрывает Ярослава собой.
Мальчик ползет, прячется за диваном, нащупывает укрытие в полу. Так… вот оно. Все, как тренировал отец. Щербатая доска паркета. Дрожащими руками Ярослав проделывает знакомый ритуал, доведенный до автоматизма. Приподнимает ковер, отщелкивает и толкает внутрь дверцу. Собирается звать маму… Но в просвет между диваном и полом виднеется ее окровавленное безжизненное тело… И… хочется рыдать, орать, драться, кусаться…
Вместо этого, Ярослав прячется, как велел отец, пошагово выполняя его рекомендации и до хруста сжимая челюсти.
Над головой слышатся шаги, крики «Где этот щенок? Ищите, идиоты! Времени осталось совсем мало! Вам, что, жить надоело?».
Диван раз за разом обходят в тяжелых сапогах. Бум-бум-бум…
Сердце стучит в ушах, и кажется вот-вот выскочит наружу. Дышать тяжело. Крик так и рвется из горла.
Помогите! Господи! Помогите!
Кто-нибудь! На помощь! Скорее!
Паника накатывает разом. Наступает, давит и… подавляет волю. Ярослав пытается глотнуть воздуха, но шею словно стягивают петлей.
Мальчик дрожит, прижимается к лестнице, в изголовье которой свернулся калачиком. Трясется, дергается, беззвучно рыдает. Не понимает сколько прошло времени.
Лишь слышит, как шаги сменяет тишина. Глухая, опасная и ненасытная. Она пожирает все смертельным беззвучием… Так затих голос мамы, когда ее… застрелили…
Кажется – стоит вылезти, и тишина сожрет, не подавится. Проглотит мальчика с потрохами.
А потом снова раздаются шаги.
В светлом квадрате открытого люка в убежище возникает лицо отца. Отчаянное и взволнованное. Он хватает Ярослава, прижимает. Куда-то несет, что-то шепчет. Он плачет… Скупыми мужскими слезами…
Где-то на заднем плане маячат врачи, люди в погонах…
А Ярослав думает только об одном.
Мама… ее больше нет…
Нигде и никогда больше не будет мамы…
* * *
С тех пор Оленев и перестал появляться в обществе. Общался чаще всего по телефону, вотсапу и скайпу. Даже с подчиненными, управляющими его банками и мебельными фабриками.
Зачем себя насиловать, если всякий раз идешь на мероприятие, как на войну. Буквально. Чувствуешь себя разведчиком в стане врага. В каждом соседе видишь неприятеля, готового нанести удар под дых, на каждый шорох готовишься защищаться или атаковать.
Оленев ведь не воевать приходит – развлечься. И вот так вот потом развлекается.
И вот Артур Наилевич – редактор газеты «Каждый день», которую Ярослав спонсировал уже восемь лет, в рамках меценатства, настоял.
Да уж. Никогда не следует слушать упертых людей. Так еще мама говорила Ярославу. Упрямство – первый признак тупости – цитировал отец любимого героя из советского кинофильма.
Оленев боролся с собой несколько минут, пытаясь преодолеть ощущения. Но они только усиливались.
В какой-то момент Ярослав решил – да гори оно синим пламенем.
Пошло оно все… К черту их всех!
И собирался уйти. Когда навстречу выскочила женщина в костюме Летучей мыши.
Она почти налетела на Оленева и… тот забыл, что планировал сделать. Куда идти и вообще где он сейчас находится. Только смотрел, как незнакомка откидывает назад волосы, изучает его, то поводя плечом, а то приоткрывая чувственные губы.
Ярослав с наслаждением изучал ее лицо – кукольно-красивое, изысканное, породистое. А от взгляда на фигурку, ощутил сильнейшее возбуждение. Женщина была удивительно сложена. Пышная грудь переходила в поразительно тонкую талию, которая заканчивалась упругими, округлыми бедрами. При этом ноги у незнакомки оказались длинными, стройными, подтянутыми.
Что называется – от ушей. А глаза блестели удивлением…
Надо было что-то говорить, как-то знакомиться, представляться. Но Оленев вдруг ощутил себя полным дикарем, который и двух слов связать не в состоянии. И это он, который на переговорах любого затыкал за пояс! Мастерски лавировал в зубастом море акул финансовых рынков и мезозавров международных корпораций.
Слова не складывались в предложения, вертелись в голове обрывками образов.
Словно Ярослав разом потерял способность нормально мыслить.
Зато эмоции бурлили и выплескивались.
Он держал незнакомку за руку крепко-крепко, чтобы та не сбежала. И не понимал, что же предпринять дальше.
А потом… вроде все случилось само собой…
Только на танцплощадке Оленев вдруг сообразил, что и не думает о людях вокруг. О том, что в такой толпе не был с шести лет. Со дня похорон мамы, которые наблюдал из отцовской машины. Ярослав забыл обо всем. Существовала только незнакомка и танец.
Страстный, неистовый и сближающий.
А еще… Оленев взял бы ее прямо тут, если бы ситуация позволила, настолько нарастало желание. Под конец оно стало болезненным. Одежда сжимала тисками. Но Ярослав продолжал двигаться, наплевав на свои психологические проблемы. Совершенно не понимая, как можно остановиться и отпустить незнакомку.
Но потом ди-джей все испортил. Включил эту ужасную музыку, и Оленев решил отвезти свою Летучую мышку домой. Познакомиться, а может и зайти дальше… Взял за локоть, вывел в парадную… И… не смог найти слов. Столько всего крутилось в голове! Сердце бухало, стучало в ушах, дыхание сбивалось. Сформулировать нужную фразу не получалось.
Ужасно хотелось поцеловать спутницу. Просто прижать, заставить подчиниться своей мужской силе и впиться в ее ротик губами. Терзать его, а потом… потом в машине сделать то, чего требовало тело.
Наконец, Ярославу удалось сложить нужную фразу.
Незнакомка удивилась. А потом… потом просто сбежала. Спряталась в женском туалете и не выходила.
Оленев ждал. Понимал, что Летучая мышка не хочет, чтобы он ее караулил. Как в школе, ей богу! Но почему-то продолжал стеречь незнакомку. Какое-то время он весь был сосредоточен на Летучей мыши и ее забавном убежище. Но затем фобия опять начала поднимать уродливую голову.
За бархатным занавесом, что разделял парадное ресторана и общий зал, слышались крики, топот танцующих журналистов, звон посуды…
И дискомфорт вернулся, охватил, утраивался. Оленев стиснул зубы и продолжал дежурить, чтобы поймать незнакомку. Но в какой-то момент понял, что она не выйдет. Не покажется, пока Ярослав не покинет пост. И вот тогда паранойя взяла верх. Нахлынула, охватила и Оленев ретировался.
Всю дорогу до своей загородной резиденции Ярослав думал только о ней. О Летучей мыши. Вспоминал каждое ее движение, каждую деталь образа. Родину на шее, маленький шрам на руке, между указательным пальцем и средним. Наверное, порезалась, когда готовила.
Легкую асимметрию губ незнакомки – правый уголок их казался чуть выше левого. Ее одухотворенное лицо, когда пара скользила в танце. И желание не отступало.
Ладно, приедет и примет холодный душ. А завтра… Завтра поговорит с Артуром Наилевичем. Мероприятие было закрытым, камерным. И редактор, который лично утверждал список гостей, должен знать – что это за Летучая мышь. Как ее зовут, замужем ли…
А пока надо пообщаться с Этель Яновной. Она обещала дождаться Оленева с вечеринки.
И обсудить случившееся.
Ведьма, как есть ведьма!
Тетя ждала на первом этаже внушительного особняка Оленева, в просторной гостиной. Разместилась за большим круглым дубовым столом – практически антикварным – и смотрела внимательно, с прищуром.
Она будто читала на лице племянника всю гамму эмоций, что тот пережил рядом с Летучей мышью.
– Выпьем чайку перед сном? – предложила тетя, направляясь к водонагревателю.
Оленев кивнул.
– Только переоденусь.
– Смотрю тебе есть чем поделиться?
– Так. Самую малость.
– Я вижу, насколько «так, самую малость». Ты даже маску забыл снять…
И правда! Вот же засада!
Оленев стянул с лица маску и покачал головой. Надо же! Так увлекся незнакомкой, что обо всем забыл! Все на свете стало неважным. Так и ехал в машине полтора часа в маске!
Как придурок.
Тетя усмехнулась, а Оленев направился в свою спальню.
Ярослав всегда любил простор, поэтому много мебели не держал. Большая двуспальная дубовая кровать, тумбочки по сторонам, словно он рассчитывал, что когда-нибудь здесь останется женщина. Шкаф-купе на всю стену. Плюс пара стульев – и все.
Оленев сбросил одежду в емкость для грязного белья, чтобы домработница выстирала. Накинул домашние спортивные брюки с футболкой и заглянул в рабочую комнату. Единственное помещение в доме, где количество мебели, по меркам Ярослава, было ну просто рекордным. Все стены тут закрывали стеллажи. В центре располагался рабочий стол, с двумя встроенными полками. Несколько кресел будто предполагали, что когда-нибудь хозяин пригласит сюда больше двух человек… Вообще кого-то пригласит сюда.
Компьютер включился тут же, вместе с остальными тремя, в общей сети. Оленев внимательно пролистал страницы, почту, чаты…
Мало ли? Кто-то звонил, отправил срочные письма… В общем, вдруг Ярослав понадобился для дела?
Ничего важного.
Можно расслабиться и поговорить с Этель Яновной.
Она ждала в гостиной с двумя чашками кофе и черничными маффинами, как оба любили. Семейные посиделки двух одиноких людей, которым очень хорошо и комфортно вместе.
Про Оленева ходили разные сплетни. Вплоть до того, что он и Этель Яновна делят постель. Кто-то даже шушукался за спиной: мол, он любит женщин постарше.
Но, на самом деле, тетя заменила Оленеву мать, а потом и психотерапевта. Она, действительно, имела нужное образование, плюс к диплому психиатра. И с самого начала очень помогла убитому горем мальчику перевести страх, ужас и панику в реакцию защиты.
Это позволяло Оленеву чувствовать себя мужчиной. Сильным, волевым, способным, при необходимости, появляться в обществе, пусть даже испытывая сильный дискомфорт. А не беспомощным ребенком, каким он ощущал себя тогда, очень давно…
В свои шестьдесят два Этель Яновна выглядела лет на пятьдесят максимум. Зеленые глаза, как у Ярослава и его мамы, смотрели в упор.
Оленев сел под этим пристальным взглядом, готовый выложить все начистоту, и тетя спросила:
– Ну что? Ведь не зря сходил?
– Ты колдунья? – уточнил Оленев, глотнув крепкого чая.
Тетя откусила маффин и вместо ответа констатировала:
– Ну не зря же я заранее предвидела, что твой отец, после развала его отдела в КГБ, сбежит… за границу. Лучше бы раньше уволился. Чем гоняться за той бандой, что убила твою мать… Но разве воинственные правдолюбцы слушают голос разума? Их хлебом не корми… дай поймать плохишей… Даже если это ставит под удар самых близких… Ну да ладно. Дела прошлые. После драки кулаками не машут. Так вот если помнишь, именно я за год до триумфального побега твоего отца к буржуям, убедила его оформить на тебя все имущество. И сама сюда переехала. А сейчас у тебя вид человека, который до сих пор находится в эйфории от какой-то встречи. И я поставлю весь отмеренный мне еще срок жизни на то, что ты встретил женщину, которая поразила и отвлекла от твоего… ммм боевого настроя в обществе.
Ярослав только кивнул.
– Вы познакомились?
– Она сбежала, – не впопад ответил Оленев.
– Рассказывай! – тетя подперла подбородок ладонью.
Ярослав выложил все, включая реакцию своего мужского организма на незнакомку. Этель Яновна довольно улыбнулась.
– Ну что ж… Дикарь становится другим…
Дикарем она прозвала племянника с подросткового возраста. Когда тот стал дичиться людей, но научился их не бояться. Ожидать подвоха и готовиться к бою.
– Почему не познакомился?
– Не нашел слов. В голове все перепуталось. Пытался сообразить и не вышло. Пока танцевали все хотел сказать что-нибудь такое… Ну приятное что ли… Хорошее… Но ничего не пришло в голову.
– Вот как тебя переклинило! – Этель Яновна хихикнула. – Ну что ж… Тебе нужно с ней встретиться. Причем на твоей территории. Ты должен показать ей, кто ты и что имеешь.
– Я не хочу, чтобы она покупалась на внешний лоск.
– Дурачок! – тетя смачно откусила маффин. – Для мужчины статус женщины – это ее красота, ее эффектный вид, ее фертильность. Способность к деторождению. Для женщины статус мужчины – его физическая форма и то, чего он добился. То есть деньги и имущество. Это не попытка купить. Ты как бы говоришь, что способен ее содержать. Способен обеспечить ее детей всем, чем она только пожелает.
– А ты не слишком далеко заглядываешь? Дети, содержание…
– Твои Люськи уже в прошлом. Сейчас ты встретил женщину, которая победила твою фобию. А значит, она глубоко тебя зацепила. Ты увлекся ей настолько, что враги вокруг показались неважными, незначительными, по сравнению с вашим танцем. С вашим общением и единением. Что из этого выйдет, мы, конечно не знаем. Но произвести нужное впечатление следует.
«Люськами» Этель Яновна называла девиц: моделей, актрис и прочих, которых Оленев приглашал для интима. Хорошо выгуливал в ресторане, снимая весь зал на двоих, от чего у женщин челюсти отпадали. А потом хорошо имел в постели. Разумеется, предварительно посылал в свою клинику на обследование. Внезапностей в виде половых инфекций Оленеву совсем не хотелось. Да и многие знакомые ему бизнесмены поступали в точности также. Хотя бы и тот же Радиф Заглятдинов, до того, как встретил свою нынешнюю жену и остепенился.
Люськи никогда не оставались на ночь в особняке Ярослава. Виталий – его бессменный шофер вот уже много лет – исправно развозил их по домам, сразу после любовных утех. Ну пусть не сразу – после хорошего душа и, при желании, перекуса.
Оленев допил чай и согласился:
– Я с ней тут встречусь. Есть идея.
– Вот и хорошо!
Ярослав внутренне порадовался, что его планы совпали с советами тети.
Во всяком случае, для Оленева все так и выглядело.
Блицкриг по завоеванию Летучей мыши сложился в голове и очень ему понравился. В конце концов, она такая же женщина, как и все предыдущие любовницы Оленева. Вряд ли существуют особенные отличия. Так что… все прежние приемы должны сработать.
Плюс следует устроить проверочку. Кто знает, возможно, Летучая мышь узнала Оленева и намеренно так вела себя. Соблазняла, окучивала, как еще иногда выражаются. Флиртовала и танцевала, будто заинтересована в партнере.
Правда, ее последующий побег не вязался с этой гипотезой. Но и ему, при желании можно было найти объяснение. Может, Летучая мышь решила заинтриговать. Нарочно убежала, чтобы искал и ждал.
Нечто в стиле Золушки. Только туфельку не сбросила…
Конечно, широко фотки Оленева в интернете не мелькают. Но, при желании, найти можно все. Если точно знать, что искать и как. Ярослав изредка светился на дежурных мероприятиях в своих банках. Стоял в толпе служащих и на передний план не вылезал. Однако где-то, возможно, его даже подписали по имени и фамилии. Все-таки владелец предприятия.
Опять же, Артур Наилевич мог инструктировать сотрудников с его-то манией все контролировать.
Оленев сам не мог понять, в какой момент эйфория от близости незнакомки, радость от танца с ней превратились в паранойю. Вероятно, сказалась его замкнутость и зацикленность на своих проблемах.
