Афанасий Рогин
Распущенные волосы
– Вы бы видели, как Ахрор обрадовался! До слез, все же малый кусочек родины! Так что ваши обвинения полностью отвергаю, и ещё: я хочу две трети вместо половины.
– Пусть так и будет, месье Андре, – неожиданно согласился Бюжо. – Жду вас с нетерпением!
– Тогда до встречи!
– Так вот, зачем вы здесь, месье Дюбуа, – услышал я за спиной знакомый голос. – Вы поступили непорядочно. Я знала совсем другого Андрея.
– В точку! У него были хорошие учителя. – Слова Александры рассердили меня не на шутку. – Но заметь: Ахрор был рад-радёшенек и сам отдал монету! Понимаешь – сам! Да, я раглядел, что под оплёткой раритетная монета. Мне надо было вернуть её с объяснениями, чтобы выглядеть в твоих глазах пушистой морской свинкой? Фигушки, не дождёшься!
Я сложил из пальцев кукиш и покрутил им перед носом Шурочки. Женщина отреагировала моментально, залепив мне пощёчину.
– Спасибо, действует отрезвляюще! – Я приложил ладонь к горящей щеке. – Поскольку целование моих рук автоматически отменяется, то разрешите откланяться. Ни минуты здесь не задержусь. Дорогу найду, можешь не провожать.
Я раскидал тапочки по углам гостиной и направился к выходу. Не успел я надеть ботинки, как почувствовал на плечах руки Александры. Я резко передёрнул плечами и развернулся к ней лицом: Шурочка тут же всем телом прильнула ко мне.
– Останься, Андрей, – жарко прошептала она. – Хотя бы на одну ночь. Хочешь, я буду твоей пушистой морской свинкой?
– Послушной и очень ласковой? – Вся моя злость мгновенно улетучилась, как женщинам это удаётся?
– Очень!
После бурной ночи я проспал до полудня, меня разбудил телефонный звонок. Открыв глаза, обнаружил, что в постели нахожусь в гордом одиночестве: Шурочка исчезла! Подарок Ахрора, который я снял и положил на тумбочку рядом с телефонным аппаратом, испарился вместе с ней.
– Добрый день, соня! Зубную щётку я тебе положила, завтрак приготовила, кофе в кофемашине. Ты уже проснулся?
– Только что. Может, объяснишь мне, что происходит?
– Я тебя обокрала! "Распущенные волосы" теперь мои! – Я услышал в трубке издевательский смех Александры.
– Пусть они будут прощальным подарком. Надеюсь, что наши пути никогда не пересекутся, – отрешённо ответил я и повесил трубку.
Приняв душ, я оделся и прошёл на кухню. Яичницу с беконом оставил нетронутой и ограничил свой завтрак чашкой кофе. Телефон все это время трезвонил, не переставая, но мне это уже было безразлично. Я успел повернуть ключ зажигания, когда Александра, вихрем ворвавшись в распахнутые ворота, перегородила мне путь и упёрлась руками в капот машины.
– Выходи сейчас же, Дубровский!
– Отойди, – опустив стекло, бросил я Шурочке, не обращая внимания на её заплаканное лицо. – Все кончено, понимаешь?
– А я-то дура, вообразила себе невесть что! – Тело женщины содрогалось от рыданий. – Ждала все эти годы, надеялась, молилась и вот оно случилось. Теперь он весь мой, как и прежде, никуда его не отпущу!
– Не верю, Шурик! Ты снова в шоколаде, а я привычно уползаю в закат, – тон получился на редкость издевательским. – Освободи дорогу. Пожалуйста.
– Знаешь что, Дубровский, – Взгляд Шурочки потускнел, лицо приняло суровое выражение, и она резко оттолкнулась от капота. – Катись-ка ты ко всем чертям. Жила ведь как-то без тебя, не пропала. А подарок свой…
Александра подошла к отрытому окну автомобиля, достала из сумочки амулет и швырнула мне в лицо. Как же хорошо, что Ахрор сделал оплётку не из проволоки!
Мне удалось-таки затащить упирающуюся Шурочку на заднее сиденье, и целый час я потратил на то, чтобы вымолить прощение. Убеждал и уговаривал, обнимал и целовал: бесполезно! Глаза её засверкали вновь, когда я пообещал взять на себя роль морской свинки, но отреагировала Шурочка весьма своеобразно.
– Ладно, вы прощены, месье Дюбуа. – Женщина расстегнула верхнюю пуговицу блузки. – Но, прямо здесь и сейчас!
Натан Шапиро, именно к нему догадалась съездить Александра, подтвердил подлинность монеты, но удивился драконовским комиссионным, которые запросил месье Анри.
– Натан Израилевич согласен на десять процентов, но ему не терпится заполучить "Распущенные волосы". Предложил обменять монету на "чистые" экземпляры из своей коллекции. Если ты захочешь их продать, то он поможет с реализацией. Это хорошая сделка, Андрей, соглашайся.
– Какая же ты у меня умница! – Я поглаживал Шурочку по волосам и наблюдал, как она восполняет потраченные калории, с аппетитом уплетая остывшую яичницу.
– У очень многих нумизматов периодически возникают вопросы к Анри Бюжо насчёт происхождения его коллекции. Он частый участник аукционов, но всегда только продаёт свои экспонаты и не участвует в торгах, хотя бы для вида.
– У Бюжо связи на таможне, а он сам министерский эксперт по культурным ценностям. Можно это использовать?
– Конечно, простая, но рабочая схема: клиента тормозят, вменяют незаконный ввоз или вывоз. За сим последуют конфискация и экспертиза. Далее: кража конфиската со склада или скупка по липовой оценке. Также возможен шантаж с предложением поделиться, – с набитым ртом разъяснила Александра. – А почему я это знаю? Как доктор исторических наук привлекалась в качестве эксперта, причём неоднократно.
– Прожуй сначала, доктор! Получается, что Бюжо собрался кинуть меня повторно, ведь он без возражений согласился на две трети! Похоже, что этот котелок перестал варить! – В расстроенных чувствах я шарахнул себя кулаком по лбу.
– Осторожней, убьёшься! – Шурочка наконец-то проглотила последний кусок яичницы. – Уверена, что тебя обчистят ещё на таможне и выбросят, как использованный…
– Да понял я, понял! Помнишь, ты рассказывала про какой-то метод пластики? – Похоже, что удар по голове всколыхнул задремавшие было извилины.
– Гальванопластики, неуч! – Шурочка чмокнула меня в щеку. – За годы, проведённые на чужбине, ты совершенно разучился понимать шутки.
– Но, если можно скопировать целую лошадь, то с монетой…
– Все гораздо проще, – подхватила Шурочка. – Внутри ювелирный воск, а внешне один в один. Натан Израилевич перевёл почти всё столовое серебро, чтобы сделать копии экспонатов у нас в лаборатории. Люба, заведующая лабораторией – моя подруга. Весу в ней почти центнер, а все из-за Шапиро: он закармливает её тортами и заваливает коробками конфет.
– Копия нужна уже завтра: у меня билет на самолёт.
– Ты хочешь улететь? Один? – Щёчки Шурочки залились румянцем. – Не ври мне, Дубровский!
– Шурик, я тоже не хочу тебя отпускать. Ныне, и присно, и во веки веков! – Я приложил руку к сердцу. – Если на рейсе будут места, то мы летим вместе.
– Тогда, аминь! Любовь Соломоновна сделает все в наилучшем виде.
Нам повезло: в самолёте осталось одно место в эконом-классе! Александра пустила вход все свои женские хитрости, и ей удалось-таки выторговать мой бизнес-класс. Когда самолёт совершил посадку, я позвонил Михаилу Папину и попросил его забрать Шурочку из аэропорта. Перед зоной таможенного контроля мы с ней разделились и пошли разными коридорами.
Как и предсказывала Александра, на таможне меня взяли за жабры и провели через настоящее чистилище. В итоге, я предстал перед месье Бюжо с изрядно потрёпанным чемоданом, всколоченными волосами и в помятой одежде.
– Ну и вид у вас, месье Дюбуа! Присаживайтесь.
– Вашими молитвами, месье Анри, – буркнул я, плюхнувшись в предложенное кресло.
– При чём здесь я? – Месье Бюжо предсказуемо перевёл разговор на другую тему. – Монета при вас?
– Увы! Пока меня на таможне разбирали по косточкам, амулет пропал.
– Вы меня обманываете, – с уверенностью заявил старик. – Ведь монеты при вас не оказалось!
– Можно спросить: откуда у вас такие сведения? – Я в удивлении наморщил лоб.
– Это уже не твоё дело, щенок! – Месье Бюжо разозлился не на шутку.
– Наконец-то маски сброшены! – Я вальяжно раскинулся в кресле. – Ваши люди на таможне – олухи. Стоило бросить им кость в виде амулета, как они тотчас же меня отпустили. Догадываюсь: вы уже выпотрошили амулет и выяснили, что там копия. Не так ли, месье?
– За что только я плачу этим идиотам? Но что вы будете делать c "Распущенными волосами", продать по выгодной цене не получится.
