Адольф Дебарроль
Тайны руки. Как узнать жизнь, характер и будущее по линиям руки
Сообщаясь душой и нервами с электрическими токами, сомнамбулы вызывали образы предметов, даже находящихся на значительном удалении; и эти образы отражались в душе этих людей, как в волшебном зеркале, открывая им даже некоторые зачатки будущего. Они могли также разоблачать тайны и предсказывать будущее, не доходя до состояния каталепсии и даже не приходя в восторженное состояние.
Увлечение одним стремлением настолько поглощает человека, что его тело становится нечувствительным к явлениям внешнего мира.
Часто и при других обстоятельствах усилия воли и сильная сосредоточенность производят те же результаты.
Влюбленный простоит зимою под снегом и дождем под окнами своей милой, не чувствуя холода, не замечая ни снега, ни дождя.
Лафонтен часто оставался в одном и том же положении, сидя под деревом, несмотря на сильный дождь. Благодаря своему духу, погруженному в размышления, он не замечал изменений погоды.
Сомнамбула должен отречься от собственной воли и совершенно подчиниться воле другого.
Человек высшей организации повелевает существом интеллектуальным, употребляет его как орудие для сношения с планетным током. Он видит, угадывает, предсказывает.
Могущество воли идет еще далее.
«Некоторые, – говорит Монтень[46], – приписывают силе воображения происшествия, случившиеся с королем Дагобертом и святым Франциском».
Цельсий[47] рассказывает об одном человеке, душа которого приходила в столь восторженное состояние, что тело его долгое время оставалось бездыханным и бесчувственным.
Привидения, гороскопы, предчувствия
Неужели могущество человека простирается еще дальше? Неужели он может как бы раздваиваться и показываться в одно и то же время в двух различных местах?
Неоспоримо доказан факт одновременного присутствия епископа Альфонса де Лигури при смертном одре папы Ганганелли и в окрестностях Рима молящимся.
Когда он пришел в себя, он сказал своим служителям, преклонившим колени у его постели: «Друзья мои, святой отец скончался».
Через два дня курьер подтвердил это известие; час смерти совершенно совпадал с часом, когда епископ пришел в себя.
Очень вероятно, что агония папы так подействовала на нервную систему присутствующих, что в последние торжественные минуты души их, достигнув великого нравственного напряжения, увидали призрак епископа, его интеллектуальное существо. В нормальном, спокойном состоянии они, вероятно, и не заметили бы его появления.
Наши глаза не столь совершенны, чтобы видеть абсолютно все предметы.
Если вы посмотрите в телескоп, вы увидите деревья, людей, животных там, где невооруженным глазом вы не увидите ничего, кроме тумана.
«Если допустить возможность привидений, – говорит Бальзак в «Луи Ламберте», – то их может видеть только внутренний дух человека: когда он приходит в состояние экстаза и получает поразительную тонкость зрения, тогда он видит призрак, который, может быть, постоянно носится около него, но который неуловим для внешних чувств».
Вальтер Скотт говорит в своей «Демонологии»: «Человечество с давних времен привыкло верить в явления сверхъестественные, что зависит от уверенности в том, что после своей смерти каждый человек, начиная от последнего нищего до монарха, продолжает свое существование за гробом и по воле Высшего Существа может явиться на Землю между нами, хотя и лишенный телесной оболочки. Следовательно, возможность появления загробных существ должна быть признаваема каждым верующим в Бога и в его Всемогущество».
Крестьяне утверждают серьезно, что они видели мертвецов и леших, и эти явления, кажущиеся невероятными жителям городов и действительно немыслимые для них, тем не менее вероятны в среде крестьян, которые живут преимущественно инстинктами. Их суеверие и боязнь могут так раздражать нервную систему, что они доходят до некоторой степени ясновидения и видят призраки, которые вызываются их воспоминаниями и появляются в лучах планетного тока.
Казотт, например, сказал однажды: «Эта зала полна людей, но я еще вижу ясно тех, которые уже не существуют на Земле!» Но Казотт был ясновидящим.
Впрочем, можно признать призраки только как отражение, которое мы оставляем в зеркале, и потому они не должны внушать страха, как и изображения, отражающиеся в зеркале.
Те люди, которые смеются над верою в привидения, в то же время не находят невероятным, что мысль в одно мгновение переносится за тысячи верст. Оба явления основаны на одном начале. Когда известный всему Лейпцигу Шрепфер показывал желающим тени их родителей, он делал то же, что теперь каждый день делает фотограф; только он шел несколько дальше. Он увеличивал силу зрения – и только. Когда позднее эта сила будет вполне развита, нам покажется очень смешным то, что мы теперь называем разумом. Во время сна мы свободно сообщаемся с духами, и они могут нам предсказывать будущее, показывая нам ряд призраков, обитающих в лучах планетного тока, к которому они сами принадлежат. У некоторых особ, одаренных особенной чувствительностью, сны бывают пророческие.
«Душа наша, – говорит Рабле, – во время сна тела отделяется и отправляется на свою родину – небо, где получает особенные откровения о своем божественном происхождении. И, созерцая эту бесконечную сферу, где нет ничего случайного, преходящего, нет прошедшего и будущего, видит не только прошлое, но и будущее и приносит свои познания своей материальной оболочке. Правда, что она не передаст их во всей чистоте и ясности, щадя несовершенство и непрочность телесных способностей, как Луна, принимая свет от Солнца, не передает нам его таким же ярким и чистым, как получает его сама».
Гофман говорит:
«С тех пор как хаос образовал материю, дух Земли берет различные формы из этой живущей материи и производит сны и привидения. Эти призраки суть очертания того, что было или что еще будет создано.
Душа не стареет никогда; умственные способности, по-видимому, ослабевают в старости, но и это неверно; способность не теряет своей силы, но тело дряхлеет и не может уже ей повиноваться. Когда наступает время ослабления всего организма, тогда действительно расстраивается согласие между органами и мыслью. Но в самую минуту отлучения души от тела мгновенно возникает энергетическая реакция, и тогда душа говорит и часто пророчествует».
И продолжает Рабле: «Когда мы находимся в безопасной гавани, мы следим издали за моряками, плывущими по беспредельному морю, мы молимся безмолвною молитвой за их благополучное прибытие; и когда они приближаются наконец к берегу, мы их приветствуем знаками и словами и поздравляем их с благополучным окончанием путешествия. Так и ангелы, герои и добрые духи (по платонической доктрине), видя человека близкого к смерти, к этому безопасному пристанищу, месту отдохновения от земных тревог, приветствуют его, утешают его, разговаривают с ним и начинают его посвящать в божественные тайны».
– Следовательно, будущее существует? – спросят нас, без сомнения.
Да, будущее существует, но как дитя в утробе матери, формы которого еще недостаточно развились, чтобы жить.
Дитя может и не остаться живым; так и будущее может быть изменено свободной волей человека. Но тем не менее не подлежит сомнению, что есть существа, обреченные судьбою с самого дня рождения на горе и страдания и на борьбу с этими страданиями, и, по теории возвращения душ, они очищаются посредством этих испытаний.
Эти существа носят на себе какой-то отпечаток своей судьбы, и замечательно наблюдение неба в минуту их рождения.
По теории древних астрологов, положение звезд в это время имеет сильное влияние, губительное или благодетельное; посвященный в эти тайны может свободно читать знаки, начертанные на всем существе младенца. Для него видима судьба человека, его добрые и злые наклонности, которые, так сказать, окружают его извне своими лучами. Планетный ток сохраняет все отражения и, следовательно, и вид неба в минуту появления младенца; он содействует как зарождению, так и рождению его.
Парацельс первый заметил, что отражения, сохраняющиеся в планетном эфире, запечатлеваются на существах, рожденных с его помощью.
Эти знаки видимы на человеке, на животных, на листьях растений и даже на минералах. Человек носит их на всем своем теле, но преимущественно на лице и на руках.
Познание этих знаков и объяснение их есть дар прорицания. Что астрологи читают по звездам, то хиромантики читают по рукам, линии на которых соответствуют положению звезд в минуту рождения. Дар прорицания основан на логике.
Всякая форма естественно производит другие формы, которые суть ее результат и ее дополнение.
Так, в планетном токе знаки ясно обозначены; они скрыты от несовершенного разума человека, но не от божественной мудрости.
Таким же образом написано и будущее – результат прошедшего и настоящего.
Появляется облако на горизонте ясного неба, и моряки уже знают, что последствия этого облачка – буря и кораблекрушение.
Это облако – будущее, угрожающий знак, начертанный на небе.
Если матросы искусны, то кораблекрушение не случится, несмотря на бешеные вихри и вой бури; даже напротив, буря способствует быстроте их плавания.
Но если человек непредусмотрителен, если он не складывает паруса и ничего не делает для сопротивления буре, результат неизбежно следует за причиной: кораблекрушение неминуемо.
Мудрый человек изменяет последствия, но буря все-таки сделала свое.
Homo sapiens dominabitur astris.
Спрашивают, существует ли будущее; но барометр предсказывает вам ежедневно погоду завтрашнего дня, а завтра – это ведь будущее.
Ласточки, летающие над самой поверхностью земли, соль, делающаяся влажною, тени, отбрасываемые предметами, освещенными солнцем, и делающиеся гуще и чернее обыкновенного, – все это возвещает дождь – будущее.
Подземные удары, засохшие колодцы возвещают за неделю и даже за две извержение Везувия, а ведь две недели – это будущее.
Природа не запрещает угадывать ее тайны, она сама дает на каждом шагу предзнаменования и пророчества.
Провидение дало людям способность постигать тайные науки, чтобы они могли угадывать несчастья и избегать их или приготовляться к твердому перенесению их. Мало того, оно часто посылает слабым натурам, а также сильным и избранным предчувствия несчастий.
Предчувствие не что иное, как род пророчества. Часто встречаются храбрые воины, которые заранее предсказывают свою смерть в таком-то сражении, что и сбывалось на деле. Когда какое-либо неожиданное несчастье угрожает людям очень нервным, лучистая атмосфера, их окружающая, делается слабее и перестает действовать; в душе их разливается мрак, и внутренний голос угрожает им близкой бедой, как гром глухо гремит перед наступлением грозы. Отсюда происходит эта странная боязнь, эта безотчетная грусть, это отчаяние, доходящее до смертной тоски. В такие-то минуты Брут видел в своей палатке призрак, назначивший ему роковое свидание, где Брут должен был погибнуть.
Если в подобном настроении вы пойдете к гадателю узнать по картам свою судьбу, то, снимая карты, вы приводите ток своего тела в соприкосновение с гадателем, и под рукой его, часто человека грубого, несведущего, возникают одно за другим предсказания; и этот человек, магнетизируемый током, открывает вам вашу будущность.
Бальзак говорит: «Верить прорицаниям будущего и угадываниям прошедшего по картам или гороскопам кажется нам нелепостью; но нелепостью называли тоже и силу пара, и теперь называют так воздухоплавание; то же осуждение преследовало и изобретение пороха и книгопечатания, и последнее знаменитое изобретение – фотографию. Если бы кто-нибудь пришел рассказать Наполеону о новейших успехах науки, он посадил бы того в Шарантон, как Ришелье посадил Соломона де Ко в Бисетр, когда он принес ему известие о великом открытии пароходства».
Мы пойдем дальше. Мы убеждены, что, если вы верите какому-либо знаку и спрашиваете его так, как вам внушает ваше суеверие, этот знак вам непременно ответит, и ответит верно при условии, что ваша вера совершенна, то есть если вы абсолютно отреклись от своего разума и всем своим существом предались этому верованию. Каким бы ни был ваш знак, раскрытая ли наудачу книга, номера ли, которые попадутся вам на глаза, – это все равно. Не предметы придут к вам, а вы магнетизмом своим найдете их. Необходимо только, чтобы в этом случае действовал один лишь ваш инстинкт без всякого постороннего вмешательства. Игроки, постоянно погруженные в планетные токи, составляют целые теории суеверий, которые удивили бы каждого, если бы они рассказали обо всех своих маленьких слабостях. Они по-своему спрашивают судьбу и получают ответы. Если ответ неблагоприятен и советует им прекратить игру, они стараются объяснить этот ответ как-нибудь иначе, сообразно своему желанию, и продолжают играть.
Нам остается сказать еще об одном феномене, может быть самом поразительном: о действии воли на планетный ток.
Лучеиспускание, магическая цепь
Всякий человек, увлеченный силою какого-либо желания, стремления или убеждения, имеет влияние и на других людей. Его лучистая атмосфера, так сказать, сгущается, электризует другие человеческие атмосферы и увлекает их за собой, помимо их воли и желания.
Бальзак говорит в «Луи Ламберте»: «Сила воли может действовать на другого и распространять на него свое влияние, если только этот человек не будет ему сопротивляться».
И далее он говорит:
«Гнев, как и все порывы страсти, действует электрически; гнев сильно влияет на всех присутствующих, даже если они совершенно непричастны к случившемуся. Мало ли знаем мы примеров, когда человек, резко выражая свои стремления, увлекал за собою массы людей?
Фанатизм и все другие человеческие чувства обладают живой магнетической силой. А в некоторых личностях – это сила руки, все увлекающей на своем пути».
Вальтер Скотт говорит в своей «Демонологии»: «Когда общее чувство опасности и огонь энергии оживляют одновременно сердца нескольких личностей, они составляют как бы электрическую цепь. Их можно сравнить тогда с музыкальным инструментом, все струны которого настроены на одну тональность и все звучат в унисон».
Тьер[48] говорит в «Истории революции»: «Великие ассоциации возвышают нас, отрешают нас от нашей личности, влекут и соединяют нас с другими».
Бальзак, Вальтер Скотт, Тьер говорят, сами того не подозревая, о магнетической цепи.
Эта волшебная цепь есть общий энтузиазм, который настраивает в один поток нервные жизненные силы. Уметь возбудить этот единодушный восторг – значит повелевать толпой, миром, а это значит – стоять во главе всего мира. Это значит – овладеть волей других, подавить ее и навязать им свою волю как высший закон; ваша воля сделает подчиняющихся вам вашими рабами.
Образовать магическую цель – означает возбудить поток идей, распространяющийся в известном кружке и поглощающий все посторонние идеи.
Эту магическую цепь можно образовать тремя способами: знаками, словами и прикосновением. Связанные между собой люди выбирают определенный знак, символ силы в их верованиях. Так христиане познают друг друга в крестном знамении; масоны – в световом треугольнике; магики – в микрокосмосе и т. д.
Магическая цепь, произведенная словами, изображалась у древних золотыми цепями, исходящими из уст Гермеса. Ничто не может сравниться с электрической силой красноречия: именно слово дает высшее разумение массам, даже самым необразованным. Те, что сильно удалены от оратора и не могут слышать его слов, принимают от других электрическое возбуждение и поддаются увлечению толпы. Петр Пустынник потрясал Европу восторженным криком: «Так угодно Богу!»
Третий способ образования магической цепи – прикосновение. Между людьми, которые часто собираются вместе, как правило, выделяется наиболее влиятельная личность, воля которой вскоре поглощает волю остальных. Прямое непосредственное соприкосновение руки с рукой указывает на согласие, единодушие и потому употребляется как знак симпатии, дружбы. «Энтузиазм, выраженный пожатием рук и другими прикосновениями, производит магический ток».
Гений – это тот, кто открыл новый реальный закон и на самом деле обладает непобедимой силой действия и направления. Он может умереть, не окончив своего дела, но его воля, его стремление исполняется после его смерти, и даже сама смерть его бывает иногда ускорением его дела. «Когда я воскресну из праха земли, – говорил один вдохновенный маг, – я увлеку за собой весь мир».
Все проповедники, все ораторы, все публично обращающиеся к какому бы то ни было собранию люди знают могущество магической цепи, которая соединяет оратора со слушателями; впечатления говорящего быстро передаются слушателям, и, наоборот, впечатления слушателей влияют на оратора. Часто этот общий энтузиазм усиливается торжественными и сладкими звуками органа и благоуханием кадильного фимиама. Одно чувство овладевает всеми; самые неверующие покоряются общему умилению. В такие-то минуты и совершаются чудеса; в подобные минуты святой Винсент де Поль силой своего слова заставил женщин высшего света снять свои драгоценности для великого дела – основания Дома призрения сирот, существующего и до сих пор.
Простой священник сделал то, чего не сделал бы сам король.
Актеры тоже хорошо знают магнетическое влияние публики. Вот что говорил один из них об одном из театров в Париже: «В этом театре ложи на авансцене слишком выдвинуты вперед, они мешают благоприятному общению актера с публикой, и необходимы неимоверные усилия, чтобы поддержать его».
Последователь Парацельса и Агриппы[49] не выразился бы лучше. Не достоин ли внимания этот факт внутреннего понимания актерами, что свободное течение магнетического тока задерживается этими ложами, как скалы выдвинувшегося в море мыса задерживают волны морские?
Если зал театра пуст, немногочисленные зрители скучают и охлаждают таким образом даже самого страстного актера.
Смех и зевота одинаково заразительны.
Шарлатаны обыкновенно собирают вокруг себя слушателей и начинают говорить только тогда, когда их окружает целая толпа; по своему опыту они знают, что не произведут никакого эффекта на немногочисленных зрителей. Но как только составится тесный круг людей, сейчас же образуется магическая цепь, и вот с барабанным боем раздается резкий голос шарлатана, и благодаря своему яркому костюму, своим широким жестам, поражающим взор, он магнетизирует зрителей. Даже самые злые насмешники поддаются на удочку и кончают тем, что решают купить на пробу какое-нибудь лекарство, исцеляющее, как их убеждают, всевозможные болезни.
Если вы даете обед друзьям за круглым столом, веселье становится общим и мало-помалу становится все живее и увлекательнее. Если же в центре окажутся две особы в дурном настроении, никакие усилия не восстановят магнетического тока, потому что цепь порвана и нет прежнего единодушия.
Если произошло соединение идей в одном фокусе, все вместе они образуют одну громадную волю, и между людьми, участвующими в этом союзе, устанавливается магнетический ток, который мы обычно называем обменом идей, и тот, кто угадал необходимость этого обмена и сумел дать ему направление, принимает на себя всю инициативу дела и даже делается иногда царем.
Планетный ток, проникнутый единодушными стремлениями нескольких личностей, передает их всем сочувствующим с силой, сравнимой с силой электрического удара.
Юм
Прежде чем мы закончим наши заметки о каббалистике, считаем своей обязанностью сказать несколько слов о человеке, который удивлял весь Париж магическими чудесами. Юм[50] заимствует свою силу в лучах планетного тока, или, иначе, в электричестве, по мнению каббалистов, ток этот наполнен множеством стихийных, элементарных духов, которые особенно охотно общаются с людьми, обладающими болезненной нервной организацией.
Элементарные духи признавались каббалистами с давних времен. Их существование признают и Отцы Церкви, придавая им божественное значение.
«Я смело утверждаю, – говорит Ориген[51], – что существуют божественные существа, управляющие миром; одно царит над землей; другое – над растениями, третье – над ручьями и реками, над ветром и дождем и т. д.».
По мнению каббалистов, элементарные существа служат переходной степенью от состояния косной материи до животного. Они не обладают разумом, но они привязываются к тем личностям, которые подчиняют их своей воле; они некоторым образом воплощаются в них, живут их жизнью и по воле человека, которому они служат, могут принимать различные формы, черпая их из планетного тока.
Юм, по нашему мнению, то же между людьми, что электрический скат между рыбами: после нескольких опытов его сила притупляется, и ему необходим отдых, чтобы снова наполниться электричеством; то же самое происходит и с электрическим скатом.
Можно сказать также, что этот человек – воплощенный вертящийся стол.
Есть геркулесы силы физической, есть геркулесы и силы моральной. Наполеон соединял в себе военный гений тысячи людей, Виктор Гюго – гигант в поэзии, Гаварни, Бальзак – в философии, Александр Дюма – в фантазии, и каждый равен другому в области своей деятельности.
Юм – гигант силы электрической; он обладает магнетической силой множества людей, и поэтому-то он может, по желанию, направлять ток и действовать им свободно: он перемещает мебель, открывает окна, разбивает столы, показывает множество рук, которые, в сущности, его же собственные руки, потому что принадлежат существам, ему подчиненным; он обладает необыкновенной магнетической силой; он может, говорят, видеть призраки в среде живых людей; он может, как известный сомнамбула Алексис, дать точное описание особ, давно уже умерших; он может читать в лучах планетного тока все, что происходит за тысячи верст. Мы уже говорили, что все эти чудесные явления зависят от переизбытка астрального тока, который дает начало вдохновению, гению, фантазии. Мы разовьем эту систему впоследствии.
Отшельники фивские постом и молитвою, изнурением тела достигали возвышения души своей над миром людей и получали дар видеть существа небесные. Этот факт имеет то же основание, что и предыдущий, различаясь только результатами. Горит ли дымный ночник, свеча или ослепительный электрический свет – все это явления одного начала: огня, изменяющегося сообразно составу горящего тела. Мы не знаем жизни Юма и не можем судить, к какой сфере он принадлежит. Мы берем из его жизни только одно важное доказательство нашей теории: наш мир состоит в прямых сношениях с двумя мирами, находящимися вне нас: миром подземным и миром небесным.
Есть еще другой род магии, порождение человеческой гордости, магии, которая хочет повелевать элементарными стихийными духами.
Ее называют черной магией.
Ее истинное название – безумие. Маги, по следам которых мы идем, те самые волхвы, которые, руководимые звездой, пришли поклониться младенцу Иисусу, лежащему в яслях, в пещере Вифлеемской.
Нам надо было только предварить нашу теорию хиромантии объяснением трех мировых сфер и влияния планетного астрального тока.
Мы закончим эти заметки несколькими словами, которые заключают в себе всю суть каббалистики: самая могущественная магическая сила есть воля!
Первый принцип каббалистики таков: что ты твердо хочешь сделать – то рано или поздно сделаешь, если только ты не требуешь невозможного.
Хирогномия
Хиромантия, как мы увидим далее, основана на каббалистике; на тщательных наблюдениях и опытах, проводимых в продолжение нескольких веков. Эта наука основана на вычислении (calcul). Хирогномия, напротив, возникла вдруг, без предварительных открытий. Нет сомнения, что все тайные науки существовали в древности, люди оставили их в забвении, но начертания их остались в планетном эфире, и они вдруг, мгновенно, познаются высшими организациями.
Я спросил однажды д’Арпентьена, каким путем он открыл свою теорию. «Вдохновением», – отвечал он мне.
И действительно, он совершенно подтверждал свою доктрину; у него чрезвычайно тонкие пальцы, а в магии объясняется, почему люди с тонкими пальцами более других подвержены вдохновению.
Длинные пальцы означают наклонность, любовь к мельчайшей отделке подробностей.
Действительно, автор входит в самые мельчайшие подробности, прелестные сами по себе, но уж слишком прелестные, потому что отвлекают внимание от главной идеи, отодвигая ее на второй план. Увлекаясь подробностями, он, кажется, забывает сам и заставляет и читателя забывать, что речь идет о хирогномии.
Между тем теория его не подлежит никакому сомнению: в течение семи лет мы проверяли ее на ежедневных опытах, и весьма редко случалось нам ошибаться.
Но его теория непременно требует поддержки хиромантии, которая ее развивает и комментирует.
Д’Арпентьен – человек с изящными манерами, прекрасный собою и в высшей степени скромный. В обществе он просто умный, блестящий молодой человек и больше ничего.
Придет время, когда на него будут смотреть как на одного из самых замечательных и самых полезных людей своего времени.
Вот как он пришел к своему открытию.
В юности д’Арпентьен жил в провинции и часто бывал в обществе, собиравшемся у одного богатого помещика, жившего по соседству.
Этот человек имел страсть к положительным наукам и в особенности к механике. У него поэтому часто собирались математики и механики.
Жена его, наоборот, по закону контрастов, страстно любила искусства и принимала только артистов.
Таким образом, у мужа и жены были назначены свои приемные дни.
Д’Арпентьен, который не был ни механиком, ни артистом, участвовал как в том, так и в другом обществе.
У него были прекрасные руки, и он немало гордился ими, когда сравнивали их с другими, и сравнение всегда кончалось лестными похвалами в его адрес.
Он заметил, между прочим, что математики и люди, часто работающие с железом, имеют пальцы узловатые, а пальцы артистов – гладкие и ровные.
По его словам, у представителей этих двух обществ абсолютно разные руки.
Он был поражен этим странным контрастом: ему были нужны иные доказательства.
Почти у всех артистов он обнаружил гладкие пальцы.
Он начал посещать кузницы, железоплавильные заводы, отыскивал математиков и почти у всех у них находил шишковатые пальцы. С этого дня он разделил людей на две категории: на людей с гладкими пальцами и на людей с шишковатыми пальцами.
У людей с гладкими пальцами он заметил наклонность к чувствительности, самопроизволу, созерцанию, мгновенному возбуждению, заменяющему расчет, каприз, способность к суждению с первого взгляда, а вместе с тем и стремление к искусству.
У людей с шишковатыми пальцами он, напротив, встретил способность к рассуждению, к порядку, расположение к цифрам, к точным наукам – механике, земледелию, архитектуре, инженерному искусству, навигации, то есть ко всему тому, что требует приложения разума, а не чувства.
Убедившись относительно этого пункта, д’Арпентьен не захотел остановиться на нем; изучая, сравнивая и рассуждая, он пошел далее.
Все формы руки, в их разнообразии, имели для него значение, которое признал он только впоследствии. После многих исследований, достаточно многочисленных для того, чтобы он мог позволить себе сделать заключение, то есть после тридцатилетних занятий, он основал систему, построенную на фактах, и пренебрег поиском причин.
И что же? Нет логики увлекательнее и неумолимее, чем логика фактов. Все оспаривают, исключая вещественные доказательства. А д’Арпентьен почти всегда представлял эти доказательства.
Поищем объяснения его открытию там, где мы нашли доказательства хиромантии, – в магии.
И исходя из нее – в трех мерах.
Мы уверены, что будем в полнейшем согласии с нашим пытливым разумом.
Мы начнем с большого пальца, который соединяет в себе все черты, или линии, руки.
Большой палец
«Если бы и не было иных доказательств, – говорил Ньютон, – то большой палец убедил бы меня в существовании Бога».
«Подобно животным, – говорит д’Арпентьен, – мы имеем инстинктивную волю и инстинктивную решимость; но большой палец представляет только разумную волю, только разумное мышление и разумную решительность.
Высшее животное в руке, человек — в большом пальце».
Большой палец у обезьяны, весьма негибкий, а потому мало или даже и вовсе не сопротивляющийся, многими натуралистами принимался только за движущуюся пяту.
«Тогда как человеческий большой палец, напротив, поставлен и организован таким образом, что всегда имеет возможность действовать иначе, чем прочие пальцы, в противном им направлении. Поэтому-то он и выражает, как уже сказано, внутреннее или нравственное чувство, которое мы противопоставляем своему желанию, и наступающую причину, противопоставляемую нашим инстинктам и нашим чувствам. Доказательств этого положения бесчисленное множество»[52].
Здесь как доказательства д’Арпентьен приводит идиотов от рождения, являющихся на свет без больших пальцев или с бессильными и уменьшенными пальцами, сосунков, которые, пока искра разума не зародится в их мозгу, держат остальные пальцы выше большого; эпилептиков, которые во время припадка сгибают большой палец раньше других; и людей близких к смерти, которые скрывают большой палец между остальными.
Мы можем добавить, что жители Неаполя скрывают большой палец в ладони для избежания влияния дурного глаза.
Магически большой палец заключает в себе весьма ясно видные три мира, и, чтобы доказать это, мы шаг за шагом будем следить за описаниями, сделанными самим д’Арпентьеном.
По его мнению, первый сустав, на котором находится ноготь, выражает волю, изобретательность, инициативу.
В некоторых случаях этот сустав выражает господство.
Это божественный мир каббалистов.
Второй сустав, который тотчас следует за первым, есть знак логики, то есть ясного понимания, суждения, разума.
Это мир духовный.
Бугорок, который на ладони составляет основание большого пальца, освещает, говорят хиромантики (давшие ему название бугорка Венеры), большую или меньшую наклонность к любви. Он составляет третий сустав.
Это мир вещественный.
Известно, что на ладони руки адепты читают будущее.
Вот эти три мира с их подразделениями: свободная воля и вдохновение, разум, материя.
Поразмыслив немного, станет понятна вся важность большого пальца, который с первого взгляда дает общую идею о характере, который только несколько видоизменяет влияние других пальцев. Большой палец стоит на своем месте, подобно офицеру перед солдатами, обязанными ему повиноваться, ибо в нем находится воля, размышление и материальная любовь – эти три главных двигателя жизни.
Первый сустав
Первый сустав большого пальца, как мы покажем впоследствии, находится в прямом и преимущественном соотношении со звездным светом (жидкостью или вибрацией). Этот сустав, равно как и первые суставы прочих пальцев, особенно важен. И как будто для того, чтобы дать людям урок, чтобы показать им, что воля есть все и ведет ко всему, – наиболее возвышенная часть большого пальца, резюмирующая всю руку, означает желание, так же как в физиогномии желание выражается тоже более возвышенной частью лица, занимаемой глазами и ресницами. Таким образом, все, у которых этот первый сустав длинен и силен, будут иметь сильную и энергическую волю, большую самонадеянность и чрезвычайное желание совершенствоваться в своих занятиях. Если этот сустав слишком длинен, воля превратится в стремление к господству, в тиранию.