Адам Туз
Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики
Adam Tooze
The Wages of Destruction
The Making and Breaking of the Nazi Economy
Перевод с английского Николая Эдельмана
под научной редакцией Артема Космарского
Второе издание, исправленное
THE WAGES OF DESTRUCTION
Copyright © 2006, Adam Tooze
All rights reserved
© Издательство Института Гайдара, 2019
Графики и диаграммы
Рис. 1. Безработица в Германии в границах до 1938 г.
Рис. 2. Снижение золотых и валютных резервов Рейхсбанка
Рис. 3. Торговый баланс под давлением: импорт и экспорт по месяцам
Рис. 4. Разрыв в конкурентоспособности: цена отказа от девальвации
Рис. 5. Однобокое восстановление экономики Третьего рейха: производство тканей и средств производства
Рис. 6. Норма прибыли в немецкой промышленности, 1925–1941 гг.
Рис. 7. 42 года развития немецкой экономики при взгляде из 1933 г.
Рис. 8. Промышленные и сельскохозяйственные цены в Германии и в мире, 1929–1938 гг.
Рис. 9. Инфляционный дисбаланс между потребностями в финансах и доступными средствами с точки зрения современников
Рис. 10. Производство боеприпасов, 1937–1939 гг.
Рис. 11. Прогнозы по производству боеприпасов в Германии, представленные Гитлеру в июле 1939 г.
Рис. 12. Ввоз промышленного сырья в Германию
Рис. 13. Reichsbahn: работа в условиях перегрузок
Рис. 14. Производство вооружений в Германии, сентябрь 1939 – декабрь 1941 г.
Рис. 15. «Тихое финансирование» в действии 461
Рис. 16. Связь между добычей угля и производством стали: Франция, 1910-1944
Рис. 17. Численность рабочей силы и производство вооружений
Рис. 18. Инвестиционный бум военного времени: основной капитал немецкой промышленности
Рис. 19. Ежемесячные безвозвратные потери вермахта на Восточном фронте, июнь 1941 – декабрь 1944 г.
Рис. 20. Производство боеприпасов и объемы выделявшейся на это стали
Рис. 21. Освоение производства Bf-109 на заводе Messerschmitt в Регенсбурге
Рис. 22. Конец «оружейного чуда»: два года производства вооружений при Шпеере
Таблицы
Таблица 1. Зарубежные займы: обязательства Германии по внешним долгам на весну 1931 года
Таблица 2. Статистика экономического роста в нацистской Германии
Таблица 3. Положение Германии в мировой экономике в 1930-х годах
Таблица 4. Сельская рабочая сила и земля
Таблица 5. Четырехлетний план: предполагаемые объемы расходов
Таблица 6. Каучук и железная руда: два приоритета Четырехлетнего плана
Таблица 7. «Демократические океаны»: расходы на ВМФ ведущих держав мира
Таблица 8. Профессиональный состав рабочей силы Германии в 1933 и 1938 годах
Таблица 9. Новый мировой порядок?
Таблица 10. «Горе побежденным»
Таблица 11. Друзья познаются в беде: мобилизация внутренних и внешних ресурсов в Великобритании и Германии
Таблица 12. Хрупкий угольный баланс в «большом пространстве»
Таблица 13. Балансовая ведомость MONTAN GmbH, 1938–1943 годы: инвестиции германской армии в промышленность
Таблица 14. Предполагаемое распределение населения согласно Generalplan Ost
Таблица 15. Предполагаемые инвестиционные приоритеты согласно Generalplan Ost (в варианте, предложенном весной 1942 года)
Таблица 16. Экономика рабского труда
Таблица 17. Производство вооружений по отношению к экономическому потенциалу: союзники и страны Оси, 1942–1944 годы
Таблица A1. Текущий счет: зависимость Германии от иностранных ресурсов
Таблица А2. Производство важнейших видов сырья в пределах границ Германии до 1938 года
Таблица A3. Ежемесячная выплавка и распределение стали в Германии, 1937–1944 годы
Таблица А4. Оснащение вермахта вооружением
Таблица А5. Снабжение Германии зерном, 1932–1944 годы
Таблица А6. Индекс производства вооружений в министерстве Шпеера
Часто используемые сокращения
AEG: Allgemeine Elektrizitats Gesellschaft
BAL: Bundesarchiv Lichterfelde (федеральный архив в Лихтерфельде)
Brabag: Braunkohlenbenzin AG
DAF: Deutsche Arbeitsfront (Германский трудовой фронт)
DKE: Deutsche Kleinempfanger («Немецкий малый радиоприемник»)
GM: General Motors
IMT: International Military Tribunal (Международный военный трибунал)
KdF: Kraft durch Freude («Сила через радость»)
RKF: Рейхскомиссар по охране германской расы (Reichskommissar fur die Festigungdeutschen Volkstums)
RVE: Стальная ассоциация Рейха (Reichsvereinigung Eisen)
RWE: Rheinisch-Westfalische Elektrizitatswerke (энергетическая компания «Электростанции Рейна-Вестфалии»
VE: Volksempfanger («Народный радиоприемник»)
Vestag: Vereinigte Stahlwerke (промышленный конгломерат «Объединенные сталелитейные заводы)
ИЗС: Имперское земельное сословие (Reichsnahrstand)
НЛП: Национально-либеральная партия (DVP)
НННП: Немецкая националистическая народная партия (DNVP)
НСДАП: Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (NSDAP
ОКВ: Верховное главнокомандование вермахта (OKW)
ППС: Паритет покупательной способности
РМА: Рейхсминистерство авиации
РМФ: Рейхсминистерство финансов
РМЭ: Рейхсминистерство экономики
PCX А: Главное управление имперской безопасности (Reichssicherheits-hauptamt)
СА: Штурмовые отряды (Sturmabteilungen)
СД: Служба безопасности (Sicherheitsdienst)
В примечаниях используются следующие сокращения для наиболее часто цитируемых вторичных работ:
Domarus: M.Domarus (ed.), Adolf Hitler: Reden und Proklamationen, 1931–1945 (Münich, 1965), 2 vols.
DRZW: Das deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg (Stuttgart, 1979.), 9 vols.
Eichholtz: D. Eichholtz, Geschichte der deutschen Kriegswirtschaft 1939–1945 (Berlin, 1969-96), 3 vols.
Weinberg, Foreign Policy I: G. L. Weinberg, The Foreign Policy of Hitler's Germany: Diplomatic Revolution in Europe, 1933–1936 (Chicago, 1970).
Weinberg, Foreign Policy II: G. F. Weinberg, The Foreign Policy of Hitler's Germany: Starting World War II, 1937–1939 (Chicago, 1980).
Важные собрания опубликованных документов обозначены следующими сокращениями:
ADAP: Akten zur deutschen auswartigen Politik, ser. D. (Baden-Baden, 1950-57)
DGFP: Documents on German Foreign Policy, ser D. (London, 1962-4)
IMT: International Military Tribunal, Trial of the Major War Criminals before the International Military Tribunal, Nuremberg 14 November 1945-1 October 1946 (Nuremberg, 1949), 42 vols Meldungen: H.Boberach (ed.),
Meldungen aus dem Reich 1938–1945: Die geheimen Lageberichte des Sicherheitsdienstes der SS (Herrsching, 1984), 17 vols
В ссылках на архивные источники используются следующие сокращения:
ВАН: Bundesarchiv, филиал в Хоппегартене
ВAL: Bundesarchiv, филиал в Лихтерфельде
БАМА: Bundesarchiv, Militararchiv, Фрайбург NA: National Archive, Вашингтон
PRO: Public Record Office (Национальный архив, Великобритания)
ЦГОА: Центральный государственный особый архив, Москва
Другие используемые сокращения:
GG: Geschichteund Gesellschaft
HWJ: History Workshop Journal
HZ: Historische Zeitschrift
IfK: Institut für Konjunkturforschung
IWM: Imperial War Museum
JbW: Jahrbuch für Wirtschaftsgeschichte
MGM: Militärgeschichtliche Mitteilungen
VfZ: Vierteljahreshefte für Zeitgeschichte
VWSG: Viertelsjahresschrift für Wirtschafts- und Sozialgeschichte
VzK: Vierteljahreshefte zur Konjunkturforschung
Благодарности
Эта книга не была бы написана, если бы не четыре человека. Весной 2000 г. Ричард Овери сообщил мне о том, что в издательстве Penguin хотят, чтобы кто-нибудь занялся этим проектом. Саймон Уиндер нашел время для того, чтобы приехать в Кембридж и обсудить эту работу на ее ранних этапах. Джон Корнуэлл помог мне связаться с Клэр Алекзандер и прочел один из первых черновиков заявки. Клэр выработала окончательные условия соглашения. Перед каждым из них я нахожусь в огромном долгу. Несмотря на то, что, в частности, Ричард может и не быть согласен со всеми выводами, к которым я прихожу в этой книге, тем не менее надеюсь, что предоставление издательству готовой рукописи в какой-то мере оправдывает их веру в меня.
Начиная с 1996 г. в моей жизни едва ли был хоть один день, когда бы я не ощущал, как мне повезло получить работу в Кембриджском университете и Колледже Иисуса. Это одно из последних мест в мире, в которых научная жизнь по-прежнему доставляет практически безоговорочное удовольствие. Мне бы хотелось поблагодарить сам университет, его библиотекарей, мой факультет, моих коллег по Колледжу Иисуса и его главу за создание столь замечательного места для работы и предоставление мне двух отпусков для написания данной книги. Если бы не благожелательное отношение со стороны коллег по факультету и колледжу, мои достижения были бы намного более скромными.
В 2002 г. мне крайне повезло получить Премию Левехьюма по современной истории. Я глубоко признателен руководству фонда Левехьюма за эту поддержку и все блага, которые ей сопутствуют. Мое имя в список соискателей внес Мартин Донтон, и я благодарен ему за это и вообще за его энергичную и дружескую поддержку.
Довольно неожиданно я провел большую часть 2004/2005 учебного года в Университете Иллинойса в сопровождении жены, получившей там стипендию. Должен признать, что мысль о таком переезде на критическом этапе работы над рукописью этой книги вызывала у меня чувство, близкое к ужасу. К счастью, благодаря Бекки, отлично все организовавшей, эти страхи оказались совершенно беспочвенными. Трудно вообразить себе научную среду, которая бы сильнее способствовала расслабленному труду. Мне бы хотелось поблагодарить исторический факультет Университета Иллинойса и его замечательную библиотеку за их гостеприимство. Питер Фрицше в качестве декана факультета всячески облегчал мне жизнь и позаботился о том, чтобы у меня было место для работы. Марк Микале и Тамара Мэтесон любезно предоставили мне свои кабинеты. Также я благодарен Максу Эдельсону и Марку Леффу за дружбу и интеллектуальное поощрение моих трудов. Кэти Чебула оказала мне бесценное содействие в качестве редактора. Однако в первую очередь хочу поблагодарить наших несравненных друзей Крэйга Кослофски и Дэну Рабин и их чудесных детей Иону и Иви, без которых наше пребывание в Урбане было бы невозможным как в эмоциональном, так и в практическом плане.
Благодаря электронной почте наше продолжительное пребывание на Среднем Западе не привело к перерыву в дискуссиях с друзьями и коллегами из Великобритании, Франции и Германии. На протяжении последних лет я работал в тесном контакте с Бернардом Фульдой, который первым прочел готовую рукопись и являлся для меня источником бесценной поддержки и отзывов. Его помощь сыграла решающую роль в ходе эволюции моих идей в 2003–2004 гг. В начале 2005 г. мне чрезвычайно повезло получить в читатели Дэвида Рейнольдса. Его с полным правом можно назвать идеальным читателем – оперативным, внимательным, обладающим обширными познаниями и способным на конструктивную критику. Его замечания оказали большое влияние на облик данной книги. Третьим моим коллегой, прочитавшим всю рукопись, стал Мартин Иванов (Академия наук, София). Я чрезвычайно благодарен ему за проницательную критику и в высшей степени доволен нашим сотрудничеством в течение последних двух лет. Кроме того, мне хочется поблагодарить Мэтта Иннисса, при своей напряженной работе в Казначействе Ее Величества сумевшего выкроить время для того, чтобы прочесть рукопись, и организовавшего для меня восхитительные экскурсы в жизнь за пределами научных сфер.
В число других моих друзей и коллег, прочитавших значительные порции рукописи, входят Франческа Карневали, Крис Кларк, Дебора Коэн, Бекки Конекин, Джо Майоло, Ральф Рихтер, Кристиано Ристучча, Джонас Шемер и Зара Стейнер. Выражаю всем им громадную благодарность.
Одно из больших удовольствий, связанных с работой над данным проектом, заключалось в выпавшей мне возможности диалога с немецкими коллегами. За беседы, отклики и содействие в получении материалов из Германии я чрезвычайно благодарен Ральфу Банкену, Кнуту Борхардту, Кристофу Буххайму, Михаэлю Эби, Эмануэлю Гейзенбергу, Ульриху Хенслеру, Яну Отмару Гессе, Рольфу-Дитеру Мюллеру, Вернеру Плумпе, Альфреду Рекендреесу, Альбрехту Ритшлю, Михаэлю Шнайдеру, Марку Шпереру, Сибилле Штайнбахер и Иохену Штребу. О том, сколь многим я обязан этим исследователям, свидетельствуют десятки примечаний в тексте книги. Личные контакты во время конференций, а также с помощью бумажной переписки и электронной почты лишь увеличивают мой долг.
Особую благодарность я хочу выразить Деборе Коэн за ее содействие в получении абсолютно бесценных материалов из Библиотеки Конгресса в Вашингтоне.
На протяжении пяти последних лет различные элементы аргументации, приведенной в этой книге, терпеливо выслушивались и обсуждались аудиториями семинаров в Кембридже, Ковентри, Франкфурте, Манчестере, Мангейме, Мюнхене, Оксфорде, Париже, Филадельфии, Софии и Урбане-Шампейн. Я особенно благодарен за замечания Тео Болдерстона, Джеффри Фира, Питера Фрицше, Марка Харрисона, Крэйга Кослофски, Алана Майлуорда, Авнера Оффера, Дэна Раффа, Ника Старгардта и Джонатана Стейнберга.
Подобно всем, кто изучает историю Германии, я нахожусь в огромном долгу перед персоналом различных отделов немецкого Федерального архива. Кроме того, мне хотелось бы поблагодарить персонал Национального архива в Кью и Имперского военного музея, но в первую очередь – Стивена Уолтона, который в качестве архивиста является настоящей находкой для историка.
За гостеприимство, оказывавшееся мне во время моих архивных визитов, я хочу поблагодарить своего старого друга Якоба Фогеля и старых и новых друзей из пестрой толпы домочадцев Бригитты Фогель и Мартина Янотты. Из числа других старых берлинских друзей я крайне благодарен Даниэлю Хефлеру, обеспечившему мне внезапную и весьма неожиданную рекламу в рамках дискуссии между Али и Тузом в разделе рецензий газеты Die Tageszeitung (TAZ).
Саймон Уиндер неизменно оказывал мне редакторскую поддержку, подбадривая меня ровно тогда, когда это требовалось. Как и многие мои коллеги, я нахожусь перед ним в огромном долгу. Мне бы хотелось поблагодарить его и всех других сотрудников издательства Penguin – в первую очередь Клоуи Кэмпбелл, – максимально сгладивших процесс издания настоящей книги. Кроме того, мне хочется высказать сердечную благодарность и в адрес Элизабет Стрэтфорд, моего дотошного и чрезвычайно терпеливого литературного редактора. При ответах на многочисленные вопросы и замечания Элизабет мне оказывала бесценное содействие Розанна Шарки, без чьей помощи, которую я получал как за компьютером, так и дома, мне было бы трудно пережить осенний триместр 2005 г.
Мне было бы невозможно представить себе жизнь без моей жены Бекки Конекин. Я в высшей степени благодарен ей за то, что она уже столько времени терпит мое общество. Мое чувство собственного «я» слишком тесно завязано на наши взаимоотношения и повседневное партнерство, чтобы я мог считать книгу – даже столь большую и значимую для меня лично, как эта, – чем-то большим, чем часть того единого целого, которое держится на Бекки. Я глубоко благодарен ей за это и рад, что эта книга не является чем-то отдельным, а находится в обрамлении многих других вещей в нашей жизни: первой книги Бекки и многих других ее начинаний, нашего нового дома и, в первую очередь, воспитания нашей дочери Эдит-Элизабет, света наших с женой очей. В качестве восхитительно самоуверенной дошкольницы Эди проявляет здоровый скепсис по отношению ко всем увлечениям своего папочки. Можно лишь надеяться на то, что ее поколение будет в меньшей мере ощущать на себе тяжесть тех ужасных событий, чем те, кто родился на протяжении нескольких коротких десятилетий после 1945 г. Однако мое призвание – оглядываться в прошлое, и эта книга посвящается моим бабушке и деду со стороны матери, Пегги Уинн и покойному Артуру Уинну, двум людям, прожившим буквально весь XX век, в поразительной степени проявляя устойчивое и страстное чувство сопричастности к его событиям. Их щедрость, гостеприимство, любопытство и энергичная интеллектуальная и практическая активность вдохновляли меня на протяжении всей моей жизни. Это посвящение— лишь скромный знак ощущаемого мной в их отношении восхищения и благодарности.
Предисловие
Как это стало возможно? В 1938 г. Третий рейх вовлек Германию во вторую на протяжении менее чем одного поколения кампанию завоевания и разрушений. Поначалу гитлеровский вермахт, лучше подготовленный и более агрессивный, чем кайзеровские армии, казался неудержимым. Но по мере того как Гитлер шел от победы к победе, число его врагов множилось. Во второй раз за XX век попытка Германии покорить весь европейский континент встретилась с непреодолимым сопротивлением. К декабрю 1941 г. Третий рейх воевал уже не только с Британской империей и Советским Союзом, но и с Соединенными Штатами. Война затянулась еще на три года и пять месяцев, но в конце концов Гитлер потерпел еще более катастрофическое поражение, чем то, что выпало на долю кайзера. Германия вместе с обширными пространствами в остальной части Восточной и Западной Европы лежала в руинах. Польша и западные территории Советского Союза были буквально выпотрошены. Франция и Италия находились в опасной близости от гражданской войны. Потрясения, которым подверглись колониальные империи – Великобритания, Франция и Нидерланды, – сделали невозможным их сохранение. Наконец, после того, как мир узнал о чудовищных актах геноцида, совершенных национал-социалистическим режимом, то превосходство, на которое уверенно претендовала европейская цивилизация, навсегда оказалось под вопросом. Как все это стало возможно?
Люди сами делают свою историю. В конечном счете отправной точкой для любого рассказа о нацистской Германии должна стать человеческая воля – как индивидуальная, так и коллективная. Если мы хотим разобраться в ужасных деяниях Третьего рейха, то должны понять мотивы тех, кто их совершил. Нам следует серьезно относиться к Адольфу Гитлеру и его сторонникам. Мы обязаны проникнуть в их сознание и проследить мрачные хитросплетения их идеологии. Недаром биографии— как отдельных лиц, так и целых коллективов – представляют собой один из самых поучительных способов изучения
Третьего рейха. Но если верно то, что «Люди сами делают свою историю», то верно и то, что, как выразился Карл Маркс, «они ее делают не так, как им вздумается, при обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а которые непосредственно имеются налицо, даны им и перешли от прошлого»[1].
Каковы же эти обстоятельства? Тех, кто считает Маркса сторонником примитивного экономического детерминизма, может удивить, что он продолжил этот знаменитый афоризм не рассуждениями о способе производства, а словами о том, что «Традиции всех мертвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых». И как раз в те моменты, когда исторические деятели «как будто только тем и заняты, что переделывают себя и окружающее», «они боязливо прибегают к заклинаниям, вызывая к себе на помощь духов прошлого, заимствуют у них имена, боевые лозунги, костюмы, чтобы в этом освященном древностью наряде <…> разыгрывать новую сцену всемирной истории». Гитлер и его подручные, несомненно, жили именно в таком придуманном ими самими мире. И потому неслучайно в последних работах о Третьем рейхе упор делается на политику и идеологию. Культурные кризисы, через которые прошла Европа в начале XX в., вакуум, оставленный секуляризационными тенденциями конца XIX в., неслыханные ужасы Первой мировой войны – всему этому должен уделить пристальное внимание любой, кто серьезно намерен осмыслить скрытые мотивы национал-социализма. Как иначе мы можем понять режим, сделавший своей главной задачей уничтожение европейского еврейства, – цель, явно лишенную каких-либо экономических оснований, проект, в суть которого, по-видимому, можно проникнуть в лучшем случае лишь с точки зрения кровавой теологии искупительного очищения?[2]
Поворот к культуре и идеологии в сфере изучения фашизма навсегда преобразил наши представления о Гитлере и его режиме. Сейчас это трудно себе представить, но еще не так давно историки сплошь и рядом отмахивались от Mein Kampf как от исторического источника и считали вполне оправданным видеть в Гитлере не более чем очередного действующего по обстоятельствам империалиста. Эти дни остались в прошлом. Благодаря усилиям двух поколений историков сейчас мы намного лучше понимаем, каким образом нацистская идеология обусловливала мысли и действия нацистского руководства и немецкого общества в целом. Но в то время как мы старательно распутывали главную идеологическую и политическую нить гитлеровского режима, в относительном забвении пребывали другие важные «пряди» истории. Что самое главное, историки в большинстве своем не уделяли должного внимания экономике и даже игнорировали ее значение. В какой-то мере это делалось сознательно. Однако маргинализация экономической истории отчасти произошла по ее же вине. Статистическая терминология, представляющая собой язык многих работ по истории экономики, непонятна для читателей-гуманитариев, и при этом обе стороны предпринимали слишком мало усилий для того, чтобы преодолеть эту проблему. Но может быть, за неприязнью к социально-экономическому анализу в первую очередь стояло ощущение скуки, впечатление, что на эту тему просто больше нечего сказать и что ответ на все главные вопросы дали первые два поколения работавших после 1945 г. историков и обществоведов, осветивших такие темы, как нацистское восстановление народного хозяйства и история военной экономики.
В итоге мы имеем историографию, движущуюся на двух скоростях. В то время как наши представления о расовой политике режима и процессах, шедших в немецком обществе при национал-социализме, за последние двадцать лет претерпели трансформацию, экономическая история этого режима в основном топталась на месте. Цель настоящей книги – дать начало длительному и запоздалому процессу пересмотра устоявшихся концепций. Ради этого здесь произведена переоценка архивных и статистических фактов, многие из которых не подвергались сомнению на протяжении последних шестидесяти лет. Данные факты рассматриваются в свете новейших исследований, проделанных как историками Третьего рейха, так и экономическими историками, изучавшими динамику межвоенной экономики. Наконец, книга ставит вопрос о том, какой свет экономика проливает на некоторые ключевые проблемы истории гитлеровского режима. Как трещины в глобальной расстановке сил, созданные Великой депрессией 1929–1932 гг., позволили гитлеровскому правительству оказать такое серьезное влияние на мировую политику? Как были связаны друг с другом поразительные имперские амбиции Гитлера и его сторонников – и своеобразная ситуация, в которой находились немецкая экономика и общество в 1920-е и 1930-е гг.? Какой вклад внесли внутренние и международные экономические трения в стремление Гитлера к войне в 1939 г. и в его дальнейшие неустанные попытки расширить масштабы военных действий? Когда и как Третий рейх пришел к стратегии блицкрига, воспринимаемого широкими кругами как ключ к его ярким успехам во Второй мировой войне? Каким образом после краха стратегии блицкрига под Москвой в декабре 1941 г. Третьему рейху почти три с половиной года удалось продолжать войну в условиях ошеломляющего материального перевеса противников? И как мы должны относиться к Альберту Шпееру? В последние годы этой личности уделялось исключительно много внимания, хотя – и это, несомненно, служит символом нашей эпохи – на первом плане находилась не важнейшая роль Шпеера как министра вооружений, а вопросы, связанные с его позицией архитектора Гитлера, личной причастностью Шпеера к холокосту и предпринимавшимися им после 1945 г. мучительными попытками как-то примириться с истиной. Настоящая книга представляет собой первое за 60 лет подлинно критическое описание состояния немецкой военной экономики при Шпеере и его предшественниках и проливает новый яркий свет на его роль в сохранении жизнеспособности Третьего рейха вплоть до кровавого финала. Ведь лишь путем дальнейшего изучения экономических основ Третьего рейха, рассмотрения земельного, продовольственного и трудового вопросов мы сможем в полной мере проникнуть в суть поразительного процесса кумулятивной радикализации режима, самым ошеломляющим проявлением которого служил холокост.
Соответственно, первая цель настоящей книги состоит в том, чтобы вернуть экономике ключевое место в наших представлениях о гитлеровском режиме. Это будет сделано с помощью экономического нарратива, который придаст смысл составленной на протяжении последнего поколения политической истории этого режима и послужит для нее основой. Однако не менее злободневна и необходимость привести наше понимание экономической истории Третьего рейха в соответствие с процессом скрытого, но глубокого пересмотра истории европейской экономики, идущим с конца 1980-х гг., но до сих пор по большей части никак не проявившимся в основном направлении германской историографии.
Едва ли будет преувеличением сказать, что исследователи немецкой истории XX в. делят по крайней мере одну общую отправную точку: представление об исключительной мощи немецкой экономики. Когда Гитлер пришел к власти, Германия, несомненно, находилась в тисках глубокого экономического кризиса. Но общим местом работ по европейской истории XX в. стала идея Германии как «спящей» экономической сверхдержавы, по своему потенциалу сопоставимой лишь с США. При всех спорах о том, была ли немецкая политическая культура отсталой или нет, идея о том, что немецкая экономика была чрезвычайно модернизированной, обычно не подвергается сомнению. Эта идея задает рамки большинства работ по социальной истории Германии, а также лежит в основе описаний германского империализма во внешнеполитической сфере. Более того, представление о германском экономическом превосходстве настолько авторитетно, что оно повлияло на изложение истории не только Германии, но и других стран. На протяжении большей части XX в. именно с Германией сопоставлялись Великобритания, Франция, Италия и даже США.
При взгляде из начала XXI в. становится ясно, что начинать нужно именно с пересмотра этой идеи. И то, что европейцы изведали в своей жизни с начала 1990-х гг., и технические труды последнего поколения экономистов и историков экономики если не разрушили, то поколебали миф о необычайном превосходстве Германии в сфере народного хозяйства. Основным содержанием европейской экономической истории XX в. оказалось последовательное приближение к норме, которая на протяжении большей части данного периода задавалась не Германией, а Великобританией, уже к 1900 г. представлявшей собой первое в мире полностью индустриализованное и урбанизированное общество. Более того, до 1945 г. Великобритания была не просто европейской страной, а крупнейшей глобальной империей в мировой истории. В 1939 г., когда началась война, совокупный ВВП Британской и Французской империй превосходил общий ВВП Германии и Италии на 60 %. Разумеется, идея о присущем Германии экономическом превосходстве была не просто плодом исторического воображения. В Германии еще с конца XIX в. существовал целый ряд передовых промышленных компаний. Такие марки, как Krupp, Siemens и IG Farben, наделяли содержанием миф об индустриальной непобедимости Германии. Однако в целом немецкая экономика слабо отличалась от средней по Европе: в 1930-х гг. национальный доход на душу населения был в Германии не особенно высоким; его можно сопоставить с национальным доходом в современном Иране или ЮАР. Стандарты потребления у большей части немецкого населения были скромными, и в этом плане Германия отставала от большинства своих западноевропейских соседей. При Гитлере Германия оставалась лишь частично модернизированным обществом, в котором более 15 млн человек зарабатывали на жизнь традиционными ремеслами или были заняты в крестьянском сельском хозяйстве.
В качестве ярчайшей черты экономической истории XX в. сегодня нас поражает не необычайное экономическое доминирование Германии или какой-либо иной европейской страны, а отступление «старого материка» в тень ряда новых экономических держав – в первую очередь США. В 1870 г., к моменту объединения германской нации, США и Германия имели примерно одинаковую численность населения, а совокупный объем производства американской экономики, несмотря на чрезвычайное изобилие земли и различных ресурсов, лишь на треть превышал немецкий. К началу Первой мировой войны американская экономика своими масштабами примерно вдвое превосходила экономику Германской империи. К 1943 г., перед тем как воздушные бомбардировки достигли полного размаха, объемы производства в США превышали соответствующие показатели Третьего рейха почти в четыре раза.
Таким образом, мы вступаем в XXI век с иным представлением об истории, нежели то, сквозь призму которого в течение почти всего последнего столетия обычно освещалась история Германии. С одной стороны, мы четче осознаем действительно исключительное положение США в современной глобальной экономике. С другой стороны, общеевропейский опыт «конвергенции» диктует нам однозначно более реалистичную оценку экономической истории Германии. Принципиальное и, возможно, наиболее радикальное утверждение настоящей книги сводится к тому, что эти не связанные друг с другом сдвиги в нашем восприятии истории требуют переосмысления истории Третьего рейха – переосмысления, которое несколько неприятным образом делает историю нацизма более внятной и едва ли не до жути близкой нам и в то же самое время еще рельефнее выявляет ее принципиальную идеологическую иррациональность. История экономики подает в новом свете как мотивы гитлеровской агрессии, так и причины ее краха – собственно говоря, причины ее неизбежного краха.
В обоих отношениях ключом к нашему пониманию Третьего рейха служит Америка. Пытаясь объяснить поспешность развязанной Гитлером агрессивной войны, историки недооценивали, насколько остро он осознавал ту угрозу для Германии и для всех прочих европейских держав, которую скрывало в себе становление США в качестве доминирующей глобальной сверхдержавы. Гитлер на основе текущих экономических тенденций уже в 1920-х гг. предсказывал, что у европейских держав осталось всего несколько лет для того, чтобы сплотиться ради противостояния этому неизбежному исходу. Более того, Гитлер осознавал уже ощущавшуюся европейцами непреодолимую привлекательность образа жизни богатых американских потребителей – привлекательность, чью силу мы в состоянии живо себе представить, с учетом того, что мы более четко понимаем общий переходный статус европейских экономик в межвоенный период. Подобно населению многих нынешних полупери-ферийных экономик, жители Германии в 1930-е гг. уже целиком погрузились в потребительский мир Голливуда, но в то же время миллионы людей жили по три-четыре человека в комнате, не имея ни ванных комнат, ни электричества. Автомобили, радиоприемники и прочие атрибуты современной жизни – такие как бытовые электроприборы – были доступны лишь элите общества. Оригинальность национал-социализма заключалась в том, что Гитлер, вместо того чтобы смириться с местом, занимаемым Германией в глобальной экономической системе с ее доминированием богатых англоязычных стран, стремился мобилизовать накопившуюся у населения неудовлетворенность, чтобы бросить эпохальный вызов этой системе. Повторяя то, что европейцы творили по всему земному шару в течение трех предыдущих столетий, Германия собиралась построить свой собственный имперский хинтерланд; захват обширных земель на востоке дал бы ей как самодостаточную основу для накопления богатства, так и платформу, необходимую для победы в грядущем состязании сверхдержав с участием США.
