Адам Нэвилл
Под неусыпным надзором
Себу потребовалось десять лет после окончания университета, чтобы выпустить два первых сборника своих рассказов и дождаться, когда они на краткий миг будут отмечены малочисленной и быстро исчезающей, как яркий всполох в подземных пещерах, прессой жанра ужасов девяностых. На своем первом съезде писателей в 2003 году он с удивлением узнал, что у него уже по крайней мере сотня читателей. Ему стоило больших трудов зайти так далеко.
Юэн просто знал, что работы Себа были плохими.
Но тогда, в Лондоне, перед своим большим прорывом в сорок лет, Себ закончил еще две книги – два романа. С тех пор он написал еще семь и ждал, когда они выйдут на других языках. По двум из них сняли фильмы. Один был реально хорош. У другого были очень высокие сборы.
Работы Юэна так и не вошли ни в один сборник, о котором было бы известно Себу.
– Он все еще называет себя писателем и издевается надо мной! Да что он создал? Несколько коротких рассказов!
Он мог вспомнить всего лишь одну-две оригинальные идеи да парочку-другую интересных образов. Больше ничего. Себ по праву считал Юэна дилетантом.
Себ с самого начала привык все доводить до конца. Он дописывал свои книги до конца – Юэн лишь царапал отрывки. Себ читал – Юэн бросил это нудное занятие и полагал, что все может сказать о содержании книги, взглянув на ее обложку.
Бекки продолжала хмуриться:
– Значит, Юэн был своего рода учителем. Он помог тебе стать тем, кто ты есть.
Она махнула рукой в сторону наград, стоящих на полке в гостиной, и на вставленную в рамку афишу фильма – того, что был реально хорош.
Себ откашлялся.
– Он, несомненно, внес кое-какой вклад. Он познакомил меня со многим. Но ведь это не он писал мои книги.
Она пожала плечами.
– Что можно знать в таком возрасте, Себ? Ты был как поздно повзрослевший ребенок. Парень, с которым тебя столкнула жизнь, был вовсе не тем, за кого ты его принимал. Такое часто происходит. Но, полагаю, ты и так крепко задумался над этим.
В ее голосе промелькнула легкая издевка. Он изо всех сил старался отыскать достаточно веские аргументы, чтобы она поняла его, но вот уже восемь дней был не в состоянии думать ни о чем другом.
– Ты будто о разладе с девушкой рассказываешь, а не об университетском приятеле.
– Звучит странно, но в твоих словах что-то есть. Я думаю, оба раза Юэн не мог жить без меня. В нашей зависимости друг от друга не было никакого сексуального подтекста, никакого скрытого желания – ничего подобного. Надо признать, что я просто нуждался в нем как в наркотике. До того как он встретил меня, он долго был одинок, как и потом, в Лондоне. Юэн никак не мог смириться с этим. Ему все еще нужен был кто-то, кто понимал и оправдывал бы все его поступки. Его самокопание никогда не было честным: он никогда не понимал себя сам. То, что видел он, было совсем не тем, что видели другие. Он никогда не мог освободиться от того, кем хотел быть. И никогда не видел, кем он был на самом деле.
– Может быть, он знал, что правда была слишком горькой, чтобы признать ее. Или по сути своей он был настоящим нарциссом. Психопатом. Не осознанным. А ты был для него прекрасной жертвой. Это может объяснить, почему он выследил тебя. Возможно, это вовсе и не галлюцинации, Себ. Я не могу понять только одного: почему ты продолжаешь его видеть… или думаешь, что видишь его.
– Что-то связывает нас обоих. Никто не может появляться и исчезать так. Это не трюк. И это не объясняет того… почему все меняется во время его появления.
Глава 6. Вниз по последней лощине
Чувство, будто находишься среди группы шепчущих людей, движущихся внутри канализационной трубы. Оно само по себе как-то возникло в его памяти.
Себ увидел темную комнату, постель.
Бекки уже сидела на кровати, закрыв лицо руками. Она всегда делала так, когда что-то огорчало ее при просмотре фильма.
– Ты слышишь это? Снаружи? – спросила она.
Ее испуганные глаза усилили его тревогу. Он все еще не мог понять, где он и что происходит. Он тоже что-то слышал. Этот звук он не мог, не должен был слышать, находясь в спальне. Он напомнил ему тот шорох, который почудился ему на днях. Как будто огромное животное двигалось вдоль внешней стороны дома.
Бекки ушла спать раньше. Он остался в гостиной и перешел от пива к бурбону. К тому времени как он присоединился к ней, Бекки уже спала. Он пошел в спальню лишь после того, как его мозг окончательно выдохся, а адреналин побежал по венам, как ржавая вода, смешанная с этиловым спиртом, вселяя в него чувство еще большей неуверенности. Он всегда считал, что такое состояние перед отходом ко сну убережет его от ночных кошмаров. Но Бекки слышала это…
Они оба увидели, как подрагивают жалюзи на окне, которое, должно быть, открыла Бекки. Он не заметил этого, когда шел спать, а теперь они были слишком напуганы, чтобы вылезти из кровати и закрыть его. То, что беспокоило их снаружи дома, подбиралось к окну. Прочие объекты в темной комнате стали светлее, как будто комната приближалась к источнику света. Хотя самого источника этого мягкого света не было видно, все более четко проступающие контуры и формы мебели в спальне говорили о его скором появлении.
Себ сел на кровати. Высокая фигура человека стояла у его ног.
Он посмотрел на Бекки. Она безмятежно спала рядом, отвернувшись лицом к стене.
Как?
Он понял, что видел сон о том, как она проснулась. Он испытал шок оттого, как быстро и незаметно перешел от сна к бодрствованию. Но хуже этого была сумеречная фигура, стоявшая в его спальне.
Себ не видел ее лица, но был убежден, что оно принадлежало человеку, которого они обсуждали бóльшую часть вечера. В его комнате был Юэн Александер.
Себ не говорил и не двигался, остолбенев от шока. Чувствовал холод и с замиранием сердца ждал. Внезапно он понял, что Юэн смотрел вовсе не на него: его слабо различимая голова была повернута в сторону. Юэн смотрел на то самое окно. Теперь оно было закрыто – жалюзи больше не шевелились.
Откуда-то из глубины подсознания Себа – а может быть, извне, из-за стен дома, – донеслись слабые, еле различимые голоса. Они говорили что-то все вместе, перекрывая друг друга.
Себ вспомнил, как Юэн разговаривал сам с собой. Когда он напивался, то целые потоки какой-то белиберды извергались из его уст. Он говорил на разные голоса, очень быстро и непонятно, и от этого становилось жутко. Себ часто слышал это сквозь тонкую стенку, разделяющую их комнаты. Сейчас, оглядываясь назад, Себ вспоминал, что голоса звучали слишком громко, и казалось, что в комнате, кроме Юэна, находились и другие люди. Себ всегда списывал неожиданную способность Юэна говорить разными голосами на действие наркотиков. Иногда ему представлялось, что он слышит звуковую дорожку мультфильма про всякую нечисть.
Когда зловоние ударило ему в нос, Себ прижал простыню к лицу.
Себ никогда не ощущал такого отвратительного запаха с тех самых пор, как однажды в Лондоне вошел в пустой вагон метро и тут же понял, почему он был пуст. На одной из скамеек лежала разбросанная одежда. Удушающая вонь, поднимающаяся от нее, делала воздух в невентилируемом помещении непереносимым. Зловоние уже достигло того специфического уровня, когда запах немытого человеческого тела становится сродни испражнениям. Но в еще больший ужас его приводили мысли о том, что же могло заставить человека раздеться на публике и бросить свою одежду.
Теперь он чувствовал себя полностью проснувшимся. Он лежал в кровати рядом с Бекки, которая прижималась носом к его плечу.
Два сна. Один в другом. Проснулся ли я сейчас?
Себ сел.
В комнате никого не было. Ничем не пахло. Или он просто хотел так думать? Принюхавшись, можно было ощутить слабый запах пота. Или, может быть, второй сон показался ему таким ясным именно потому, что его обоняние сыграло с ним злую шутку?
Он вышел из спальни и зажег свет в коридоре, затем в трех пустых спальнях. Он проверил две встроенные ванные комнаты и гардеробную, тщательно отыскивая следы ног под полками и за чемоданами.
Включил свет на лестнице, ведущей наверх, и прочистил горло, будто покашливанием хотел предупредить незваного гостя о своем появлении. Осмотрел гостиную, столовую и кухню, свой кабинет и небольшую кладовку, где хранились разные бытовые мелочи. Везде было пусто и чисто. Окна закрыты на защелки.
Себ спустился на первый этаж. Здесь была прихожая и дополнительный туалет. Из прихожей дверь вела в гараж, который и занимал все основное пространство. И здесь он не нашел ничего необычного. Все было спокойно, не тронуто, без всяких признаков каких-либо других живых существ. В доме были только он и Бекки. Как и вчера, когда он пошел спать.
Еще не было и четырех утра. Он частенько залеживался в постели до часу пополудни, но сегодня ему не хотелось возвращаться в кровать.
Несколько часов спустя, когда солнце было уже высоко, резкая трель телефонного звонка вырвала Себа из объятий сна, сморившего его на диване. Это был его агент – Джайлс Уайт.
– Ты, должно быть, видел их, Себ. Вчера появилась еще сотня. Я и твой издатель сделаем все, чтобы удалить их, скорее всего, к утру понедельника их не будет. Ни о чем не беспокойся.
Голова Себа еще не отошла от сна. Впрочем, как и его голос после всего выпитого вчера.
– О чем ты? – прохрипел он.
– О рецензиях. Боюсь, за этим опять стоит этот зараза Кукольник.
* * *
Отвратительная история, книжонка тянет максимум на бульварный роман: слабо проработанные характеры персонажей, избитые фразы.
Полное дерьмо! Держите это в туалете, чтоб было чем подтереться!!!
Ни в коем случае не брать!!! Не тратьте свое время, даже если вам предложат ее бесплатно или найдете это в корзине для пожертвований.
Читать это – мука. Не могу понять, что страшного все люди находят в этой чепухе. «Автор» (да какой из него, к черту, автор!) не имеет ни малейшего понятия об ужасах и чудесах сверхъестественного.
Полная чушь. Кто ему, интересно, пять звезд дал? Друзья, что ли? Что за вздор!
Вяло… Абсолютно неудовлетворительно… Худшая книга… Никаких звезд… Бесплатные книги лучше, чем эта… Худшая книга из прочитанных… И как умудрились издать подобную хрень… Как я мог так ошибиться! Это чтиво скучно до слез!.. Худшее из того, что читал… Задрюченный (хотя, может быть, имелось в виду «закрученный») сюжет… Сдался, не прочитав и половины, сдал в благотворительность… Одна из самых плохих книг, которые я когда-либо читал… Мусор… Трата времени…
Рецензии скопились на «Гудридзе» и «Амазоне».
Все они были написаны его старым врагом и подписаны разными, уже до боли знакомыми никами: goddess50, hindererfolk, phakerevealer, crookidityidity62, sixthsenser, keirosmaster, parasoma_guru, arosoma+mage, vastjetblacknessboy, praiserofnothingness, extremelyrelaxedsleeper, perceptualmaestro, weightlessness&freedom, nonexistanttravellar, terminationofliars, hazzardouscognition, vitalvehicle, summerlandman.
Себ уже давно почти прекратил обращать внимание на плохие рецензии, главным образом потому, что перестал их читать. Он обнаружил, что они ничего не говорили о его книгах и мало чем могли помочь ему. Многие из них представляли собой мешанину чьих-то неоправданных ожиданий. Иным его книги просто не нравились: не соответствовали тонкому вкусу некоторых читателей. И, если говорить о вкусах, они часто не совпадали с мнением куда более авторитетных критиков. Многим комментаторам не хватало внимания, и они пытались заполучить его любой ценой. Быть услышанными и понятыми – тоже великий стимул. Другие же попросту были озлобленными психами.
Взглянув на новый урожай «вонючек», он сразу же вычислил злопыхателя, который на протяжении двух последних лет смешивал его книги с грязью. Он считал, что Кукольник принадлежал к писательским кругам. Он часто подписывался другими именами, но пересыпал свои рецензии всякими умными литературными терминами, как будто был настоящим литературным критиком – или считал себя таковым, – но пытался скрыть свой авторитетный статус, притворяясь простым пользователем.
Его первые рецензии были составлены с большей осторожностью. В них была некая претензия на эрудицию и остроумие. Теперь же автор постоянно повторялся, используя одни и те же гиперболы и обороты речи, не говоря уже о многочисленных восклицательных знаках. Иногда он пытался подражать молодежному жаргону: тогда в его откликах присутствовала «туалетная» тема, которая повторялась снова и снова, что говорило об угасании авторской фантазии и его усталости. Такие отклики были резкими и короткими.
Кукольник свирепствовал уже два года, но у Себа была работа, которую он должен был выполнять, и читатели, которые ждали.
Его агент и издатель жаловались модераторам сайтов, которые Кукольник облюбовал для публикации своих «рецензий», но что могло руководство сайтов поделать со множеством пользователей, которые приходили и уходили, оставляя повсюду свои следы? Двери ада разверзлись.
– Что ты делаешь?
В дверях стояла Бекки: босиком, в его халате, с растрепанными волосами. Она выглядела бледной и усталой.
– Звонил агент. Мой самый главный фанат вернулся.
– О… – рассеянно проговорила она. – Сколько на этот раз?
– Три персонажа.
– По поводу новой книги?
– В точку! В общем, сбил мой рейтинг до одной звезды.
– Я могу сделать кофе? – спросила она, и у Себа создалось впечатление, что она совсем его не слушала.
– Я сам. И завтрак приготовлю. У меня есть булочки, а еще бекон и яйца.
Она улыбнулась и поинтересовалась, спал ли он.
– Немного.
– Та же фигня.
– Почему? Сексуальная неудовлетворенность и истерия после моего вчерашнего неуклюжего барахтанья?
– Не издевайся, это тут ни при чем. Мне снился такой отвратительный сон!
У Себа пересохло в горле.
– Сон?
Он чуть было не добавил: и мне. Его сердце на мгновение замерло от волнения в предчувствии подтверждения всех происходящих с ним странных вещей.
Бекки с отвращением передернула плечами:
– Действительно странный. Я даже и вспоминать не хочу, хотя он казался настолько реальным, что крепко засел в памяти. Но вот что я хочу сказать наверняка – больше никаких морепродуктов!
Себ последовал за ней через гостиную и с неохотой отправился на кухню. Ему не терпелось узнать, что так сильно огорчило ее этой ночью, но он не хотел торопить события. Он чувствовал, что время еще не пришло. Когда кухню обволок аппетитный запах подрумянившихся булочек и яичницы с беконом, они с удовольствием принялись за еду. Себ знал, что, оказываясь вдали от дома, Бекки позволяла себе хорошо поесть.
Еда, душ и целый час безделья в освещенном ярким солнцем доме подняли настроение Бекки – но не Себу. Собственный ночной кошмар и плохие рецензии все еще были свежи в памяти, и его больное воображение тут же приписало ругань его таинственному преследователю. Хотя он ясно осознавал, что связь между двумя этими событиями было довольно сложно доказать: рецензиям в Интернете уже несколько лет, а Юэн объявился в его жизни совсем недавно.
Умывшись и одевшись, Себ рассердился. Он все еще не мог понять, стоило ли ему всерьез беспокоиться. А может, Юэну Александеру удалось каким-то чудом, как фокуснику, научиться появляться и исчезать из виду? Но это был его мир, реальный мир, мир комфорта и технологий, созданных наукой. Он любил его и не хотел отпускать. Приезд Бекки придал ему сил, которых так не хватало, пока он был один. Он признался себе, что просто прятался дома от своей проблемы и даже ее приезд использовал поначалу как прикрытие. Теперь у него были силы, чтобы бороться. Он хотел дать отпор тому, что преследовало и пугало его. Для начала нужно было просто как ни в чем не бывало продолжать жить и работать.
– Предлагаю прогуляться через лес до бухты, – сказал он. – И еще успеем на поздний обед на открытой террасе ресторана. Как тебе?
– Обеими руками «за».
План действий был определен, и они решительно выдвинулись в поход.
Но человек предполагает, а Бог располагает.
– Итак, мы оба видели этой ночью дурные сны, – сказал Себ, натягивая куртку в прихожей. – Довольно странно. Не могу списать это на желудочные колики, ведь мы ели разные блюда.
Бекки, спускаясь по ступенькам, состроила странную гримасу и зачем-то полезла в сумочку.
– М-м? – неопределенно промычала она. – Да, действительно странно, потому что я была совершенно точно уверена, что не сплю.
– Серьезно?
– О да. Я была в твоей спальне. Все было ясно видно, как будто за окном светил фонарь и хорошо освещал комнату. И кто-то был за стеной дома. Он, кажется, полз или что-то в этом роде. Это звучало так, словно кто-то тащил что-то вниз по стене или терся о нее. Ты спал, отвернувшись к стене, и, кажется, ничего не слышал. Окно было открыто, а я была слишком испугана, чтобы встать и закрыть его. А потом что-то проникло внутрь. И еще я слышала голоса… Тихие голоса. Да, это были тихие старческие голоса. Старики… Целая толпа. Они прятались где-то в комнате: в темном углу или прямо под кроватью… Это было ужасно! Откуда все это берется? Я раньше никогда не помнила своих снов. Это все из-за тебя и твоего рассказа про то ужасное лицо в окне ресторана!
Себ с трудом заставил себя открыть входную дверь.
* * *
Он припарковался у паба и провел Бекки к турникету на границе фермерского хозяйства «Мэрридж Вуд» – территории, которая, по утверждению ЮНЕСКО, обладала «выдающейся природной красотой». В это время лес был покрыт ковром голубых колокольчиков, и Себ надеялся, что это место очарует Бекки. Он пытался как-то загладить свою вину перед ней за все то, что ей пришлось вынести.
Макушки деревьев раскачивались, будто их яростно трепал шторм, но внизу было до странности тихо. Себ любил это наполненное воздухом место, где деревья живыми арками поднимались ввысь. Мириады зеленых великанов на сотни футов тянулись по склонам холмов. Прогуливаясь по ложбине у подножия холма, там, где деревья карабкались вверх по склону и нависали над тропинкой, Себ всегда оказывался в одиночестве: даже на собачников он обычно натыкался лишь изредка.
В это утро они прошли вдоль буков и лиственниц до самого моря, и никто не встретился им на пути. Себ вел Бекки по главной тропе мимо разрушенной печи для обжига извести. Когда-то она производила кирпичи для строительства Торки, а также удобрения для всей округи. Он указал ей на следы раскопок, испещрившие землю. Сейчас здесь все заросло плющом, как и бледные плиты, торчащие из земли, которые могли быть руинами какой-то древней постройки.
Концом своего маршрута Себ наметил спрятанную от посторонних глаз бухточку. Вода здесь на глубине приобретала окраску необыкновенной синевы, а на мелководье была настолько прозрачной и чистой, что на фотографиях было невозможно разглядеть ее поверхность. Здесь водились морские котики. Они резвились в бухте или преследовали заядлых рыбаков, называемых здесь поганками, вдоль всей береговой линии до самой гавани в Бриксхеме.
Место, где они вошли под сень деревьев, давно скрылось из глаз, а каменной арки, отделяющей бухту от леса, еще не было видно. Внезапно Бекки остановилась и резко втянула ртом воздух, как будто наступила на осколок стекла. Себ повернулся к ней:
– Что случилось?
Бекки не ответила. Она выглядела испуганной: казалось, она увидела что-то страшное. Она повернула голову и смотрела на склон холма с правой стороны тропинки.
Себ подошел к ней и увидел, что выражение ее лица было таким же, с каким она пересказывала ему свой сон.
– Я подумала… – прошептала она. Затем махнула головой и добавила: – Так, ничего…
Себ проследил за ее взглядом, внимательно осмотрел стволы деревьев, частично заросшие мхом и плющом. Однажды костистые ветви таких деревьев натолкнули его на мысль о гигантских насекомых.
– Что там?
– Я бы могла поклясться… там наверху… рука… Кто-то помахал мне…
В ее словах было мало смысла: она не в силах была собраться с мыслями, чтобы выразить то, что ухватил ее взгляд.
– Иногда деревья похожи на людей, ведь правда? – Она захихикала, стараясь скрыть неловкость. – Я читаю слишком много твоих книг.
Себ не предложил вернуться к машине. Тогда им пришлось бы преодолеть весь пройденный путь еще раз. Вместо этого, так как они уже почти вышли из леса, они пошли вдоль берега по тропинке, ведущей прямо к гавани.
Они уже прошли половину пути до бухты, когда Бекки снова остановилась.
– Там! – Голос ее был тихим, но напряженным и настойчивым. – Я чуть не подпрыгнула от неожиданности.
– Что там? – Себ уставился на горный кряж над их головой. – Где?
– Я не могу показать пальцем, – прошептала она, заметно нервничая из-за того, что привлекла к себе слишком много внимания.
– Кто-то там, наверху? Где?
– Наблюдает. Смотрит прямо на нас.
Как будто почувствовав холод, Бекки втянула голову в плечи.
– Ты видишь? Или мне все это только кажется? Боже, что там? Что это у него на лице?
– У кого? Я не вижу…
И тут он увидел. Нечто, что он вначале принял за сильно искореженное дерево.
Конечно, люди не могут быть такими высокими. Хотя если это был человек, то, должно быть, он стоял на толстом корне, прижимаясь к причудливо изогнутому стволу, и смотрел на них.
А вдруг он был не один? Было нелегко рассмотреть, кто был там наверху, как и нелегко догадаться, что могло кому бы то ни было понадобиться на вершине горного кряжа. Возможно, это и вправду был человек. Ноги его скрывали густые заросли крапивы, что в изобилии росла между деревьями. Но то, что Себ сумел рассмотреть, вновь заставило его подумать о Юэне.
Бекки дотронулась до его руки.
– Я не знаю… Себ?
Хорошенько сконцентрировавшись, он сумел-таки как следует разглядеть человека: на нем был строгий темный костюм, слишком узкий, из рукавов торчали две непомерно длинные руки. Себ рассмотрел руку – если это и вправду была рука, – настолько бледную, что ее можно было принять за известняк или плесень на стволе дерева. Кисть лежала на поваленном дереве, как будто эта длиннющая рука протянулась для того, чтобы схватить его.
Еще одна деталь поразила Себа. Покрытая голова. Была ли это голова? Если так, то что-то в позиции этой головы – то, как она была задрана кверху и неподвижна, – насторожило его. Он почувствовал легкое головокружение и приступ тошноты. Страх сжал его горло. Этот жуткий капюшон… Кто бы там ни смотрел на него из-под капюшона, Себу не хотелось встречаться с ним взглядом. Под капюшоном он ощущал два больших темных провала вместо глаз, и заглянуть в них было бы для него мучительным испытанием.
Бекки вновь втянула ртом воздух:
– Бог мой! Оно движется…
Себ вздрогнул, затем вновь посмотрел вверх и увидел движение, которое напомнило ему танцора, умеющего двигать лишь верхней частью туловища, тогда как нижняя остается на прежнем месте.
– Как ты думаешь, кто… – начала было Бекки и осеклась, так как неясная фигура, казалось, начала уменьшаться, как будто скользила или отступала назад, да так быстро, что Себ практически не видел ее движения. Она быстро передвигалась вглубь дорожки, убегала прочь, не производя при этом никакого шума. Но у Себа создалось впечатление, что она вовсе не удалялась, а съеживалась, становилась меньше, пока окончательно не скрылась в подлеске.
– Олень? – пробормотала Бекки. – Иногда они…
Но она так и не закончила мысль. Ни один из них не видел оленя. То, что предстало их глазам, уже исчезло.
Когда они вошли в лес, сильный ветер гулял под кронами деревьев, но не было слышно ни звука, пока они шли по тропинке. Теперь снова слышалось пение птиц и шорох листвы. Это натолкнуло Себа на мысль, что теперь они оба подверглись странному воздействию, гасящему все звуки.
– Птицы, – сказала Бекки, словно подтверждая, что тоже заметила странность произошедшего. Она смотрела на макушки деревьев, которые теперь с шумом качались из стороны в сторону, шурша молодой листвой. Странное онемение природы закончилось.
От страха и напряжения у Себа заболели глаза. Казалось, они вот-вот выскочат из орбит.
Несмотря на то, что все уже закончилось, Бекки тоже не выглядела счастливой.
– Мне это совсем не понравилось, – сказала она. – Здесь что-то неправильно…
Себу нечего было добавить. Был ли это Юэн, изменивший свою внешность? Не видел ли он что-то подобное, пронесшееся стремглав мимо по окровавленным опилкам, в том, первом кошмаре? Что бы это ни было, оно не просто наблюдало за ними – оно ждало их появления и наверняка было как-то связано с возвращением в его жизнь Юэна.
Свидетельство Бекки не принесло ему желаемого облегчения. Что бы ни происходило сейчас с ним, оно было хуже, чем потеря разума, потому что, если оно…
– Теперь ты знаешь… – сказал он.
Они поспешили к бухте. Изо всех сил стараясь не пуститься бегом, они приложили все силы, чтобы как можно быстрее добраться до каменистого берега.
Они отдышались, глядя на воду и слушая, как волны тихонько перебирают камни на берегу. Залив растянулся перед их глазами, как шлагбаум, перекрывающий путь к отступлению.
– Прости, а есть ли какой-то другой путь обратно? – спросила Бекки, стараясь казаться спокойной.
– Вдоль берега. Там наверху есть тропинка.
Теперь Себ ненавидел себя за то, что попросил Бекки приехать. Он подверг ее опасности, совершенно не осознавая, чем все может закончиться. Вероятно, ей могла грозить куда бóльшая опасность, чем эти ночные и дневные видения.
– Там просто кто-то был… гулял… Этой ночью мы оба плохо спали, Бекс. Вчера я наговорил лишнего. И мы явно перебрали с выпивкой. Все это сильно подействовало на нервы. Самые обычные вещи стали казаться зловещими. Например, на днях на балконе… полотенца…
Он не верил ни единому своему слову. Хотя… То, что они видели среди деревьев, вполне могло оказаться человеком в свободном полотняном капюшоне. А за глаза они приняли две вырезанные спереди дыры. Он промелькнул среди деревьев, а они понапридумывали себе все остальное. Но зачем кому-то понадобилось прорезать дырки для глаз в капюшоне?
Себ не стал озвучивать эти мысли, как не сказал и того, что капюшон на голове существа очень напоминал мешок, который в былые времена надевали на голову приговоренным к повешению.
– Да. Может быть, – проговорила Бекки с отсутствующим взглядом.
Обратная дорога по новому маршруту вокруг леса прошла без приключений. На отрезке тропинки, параллельной тому месту, где они увидели фигуру на горном хребте, Бекки инстинктивно прижалась к скалистому берегу, стараясь держаться подальше от наклонившихся деревьев. Себ заметил это, так как сделал то же самое.
– Себ, ты отвезешь меня на станцию? – спросила Бекки, когда они подошли к машине.
– А как же обед?
– Я хочу домой. Прямо сейчас.
