Жалок тот, чье сердце безвзаимность губит; Жальче тот, чье сердце злая скука гложет; Но по мне всех жальче, кто совсем не любит Иль любви минувшей позабыть не может.
Ветреной кокетке в ласке он откажет, Видя идол новый, взглянет староверцем; Ангела ж коль встретит, то, опомнясь, скажет: «Как к его стопам мне пасть с поблеклым сердцем?»
Там он презирает, тут себя винит он; Дев земных он гонит, от богинь бежит он; В нем, простясь с надеждой, сердце каменеет,
И как разоренный храм оно в пустыне – Рушится и гибнет: жить в его святыне Божество не хочет, человек не смеет.
К……
Ты в очи мне глядишь, вздыхаешь ты, – напрасно! Во мне – змеиный яд. Прочь! Осторожна будь! Побереги себя! Доверчивость опасна, Ты увлекаешься. Спеши уйти! Забудь!
Одну еще люблю я добродетель страстно: То – искренность; так знай, что мне ты сыплешь в грудь Лишь искры адские. Я гибну – это ясно. Зачем же ангела мне в жребий свой втянуть?
Я наслаждаться рад, но обольщать не стану Из гордости. Дитя! Я – пересохший злак. Ты только расцвела, а я давно уж вяну.
Твоя обитель – свет, моя – кладбище, мрак. Так вейся ж, юный плющ, вкруг тополей зеленых, Дав место терниям при гробовых колоннах.
11
Неволя в первый раз меня лишь веселит; Я на тебя гляжу, а лба не тьмит мне туча; Я мыслю о тебе, а мысль моя летуча; И вот – люблю тебя, а сердце не болит.
Не раз я признавал за счастье миг разгула, Не раз в пылу и то за счастье принимал, Что слово сладкое кокетка мне шепнула, – Но, взыскан счастием, его я проклинал.
Тех мнимых ангелов когда любил я много, Как много лил я слез в мучительном огне! Теперь… теперь о них и вспомнить больно мне,
С тобой лишь счастлив я – молюсь и славлю бога За то, что он так благ: послал тебя мне он – Тебя, кем я ему молиться научен.
12
О милая! Мой рай – любви воспоминанья, Но ад мой – мысль, что ты, быть может, схороня В душе своей укор и совести признанья, Тоску раскаянья скрываешь от меня.
Виновна ль ты, что вся полна ты обаянья И что горит твой взор, как луч златого дня?., Не вверилась ли ты мне слишком – от незнанья? Не слишком ли творец нам много дал огня?
Те дни, недели те… ты помнишь? – были знойны. Мы одолели их, всё вместе, всё вдвоем, И были, милая, друг друга мы достойны.
Пойду теперь я в храм молиться – не о том, Чтоб бог, простив мне грех, привел меня к покою, Но только б не карал меня твоей тоскою!
День добрый
День добрый! – Будить ли? Сама ты проснуться Готова: впросонках душа уж твоя В рай входит, но искры и нам остаются – Так в облаке солнце, а видны края.
День добрый! – Взглянула ты: блещут и жгутся Зрачки твои. Здравствуй, денница моя! Вкруг уст твоих мухи докучные вьются. Уж в окнах – день божий, а сбоку – и я,
С «днем добрым» пришел – но твой сон перервать я Не смел… любовался… Ах, прежде вопрос: Здорово ль проснулась? Легко ли спалось?
День добрый! К устам твою руку прижать я Желал бы… ты гонишь… иду я… Вот платье! Оденься ж: «день добрый» тебе я принес.
Спи! Спокойной ночи! Каждого мгновенья, Что мы были вместе, след да отразится В этом сне приятном! В дымке сновиденья Образ мой пусть лучшим для тебя приснится!
Спи! Спокойной ночи! Но еще взгляни ты Мне в глаза!.. Ты хочешь уж прислугу «кликнуть… Дай припасть мне к персям! – Ах! Они закрыты.
Дверь ты замыкаешь… Если б мог проникнуть В скважину – тебе я сном сомкнуть бы очи Не дал, повторяя: «Спи! Спокойной ночи!»
