Чуть мелькнул мне взор твой – признаки мне зрелись Давнего знакомства в незнакомом взоре, И твои ланиты ярко разгорелись, Словно розы утра при златой Авроре.
Ты запела… Голос в душу мне проникнул, Вспомнил я: не к раю ль бог меня сподобил? Мнилось: ангел божий эту душу кликнул И с небесной башни час спасенья пробил.
Милая! Признайся!.. Бед я не умножу: Если взглядом, словом сон твой потревожу, То хотя бы жребий нас и разлучил –
Пусть я буду изгнан и убит судьбою, Люди пусть другого обручат с тобою – Бог твою б мне только душу заручил!
2
С собой говорю я, с другими немею, Вдруг к сердцу вся кровь приливает моя, В глазах моих искры мелькают, бледнею; Иные с вопросом: не болен ли я?
Те шепчут: вполне ли рассудком владею? Весь день так я мучусь. Вот время спанья! Авось хоть минутку украсть я успею У мук моих после несносного дня!
Нет! Сон благодатный страдальцу неведом; Мне сердце бьет в голову огненным бредом, Вскочивши, я фразы слагаю, твержу:
Вот то-то и это злодейке скажу! Но только увижу тебя – и ни слова! А там вновь горю я, и мучусь я снова,
3
Ты ходишь так просто, в блестящую фразу Ты слов не слагаешь, со всеми скромна, А рады все быть к тебе ближе – и сразу В одежде пастушки царица видна.
Вчера были песни и говор, был праздник, Звучали твоих там подруг имена; Тот гимны им пел, тот острился, проказник, – Вошла ты – настала сейчас тишина.
Так в пирном разгаре смолкает вдруг зала, Где к хору недавно взывал запевало И бурно всё шло в плясовом колесе.
Вот – тишь водворилась: что б значило это? «То ангел промчался», – был отзыв поэта. Все гости почтили; узнали – не все.
Свидание в роще
«Ты ль это? Так поздно!» – «Что ж делать? В ночную Мне пору досталось в лесу поблуждать; А ты – всё ждала меня? Я торжествую…» – «Злой друг мой! Могла ли тебя я не ждать?»
«Дай ручки свои мне! Я их расцелую. Дрожишь? Отчего?» – «Я готова бежать, Чуть в роще шум листьев, крик птицы почую, – Мы, верно, преступны: зачем бы дрожать?..»
«Преступны?.. Взгляни мне в глаза! О, напрасна Боязнь. Преступленье не смотрит так ясно. Иль то, что мы вместе, считать нам виной?
Однако ж так чужды мы близости тесной – Так чужды, как будто б, мой ангел земной, Ты всё для меня только ангел небесный».
5
Ханжа нас бранит, а шалун в легкокрылом Разгуле глумится, что двое в стенах – Ты с юностью нежною, я с моим пылом – Сидим мы: я в думах, ты в горьких слезах,
Я бьюсь с искушеньем, хоть бой не по силам, Тебя же пугает бряцанье в цепях, Которыми рок приковал нас к могилам: Как знать тут, что деется в наших сердцах?
Что ж это? Удел наслажденья иль муки? Приникнув к устам твоим, сжав твои руки, Могу ли удел свой я мукой назвать?
Когда ж нам приходится тяжко рыдать В минуту свиданья пред веком разлуки – «Вот, вот наслажденье!» – могу ль я сказать?
Утро и вечер
Солнце на восходе гонит ночь-смуглянку, А к закату месяц клонится унылый. Роза, солнце видя, встала на приманку, Под росой фиалка гнет свой стебель хилый.
Под окном Лауры я присел на планку, А она, лаская локон свой, спросила: «Отчего так все вы грустны спозаранку – Месяц, и фиалка, да и ты, мой милый?»
Вечером явился я в картине новой: Месяц возвращался бодрый, весь багровый, Освежась, фиалка стебель поднимала,
Веселей, чем прежде, милая стояла У окна того же, – я ж предстал Лауре И присел, как утром, так же лоб нахмуря.
7
Неман! Родная река моя! Где твои воды – Те, что я черпал когда-то детской рукой, Те, по которым я после, в кипучие годы, Плавал, прохлады ища под горячей тоской?
Здесь и Лаура над зеркалом вечной природы Лик свой венчала цветами, любуясь собой: Лик ее в зеркале этом в час тихой погоды Здесь орошал я своею сердечной слезой.
Неман родимый! О, где твои прежние волны? Где золотые надежды – все блага земли? Где тот ребяческий возраст, утехами полный?
Милые бури остались в минувшем – вдали. Где вы, Лаура, друзья мои? Прошлого тени безмолвны. С прошлым зачем же и слезы мои не прошли?
8
В день знойный, измучен, стрелок молодой, В раздумье вздыхая, стоял над рекой. «Нет, прежде, – он мыслит, – увижу тебя я, Чем скроюсь навеки из этого края!
Увижу – невидимый!..» Всадница вдруг В уборе Дианы с заречья блеснула, Сдержала коня, взор назад повернула И ждет… верно, спутника!.. Значит, сам-друг.
Стрелок отступил, весь он в трепете сжался И с горькой усмешкой, как Каин, глядит… Дрожащей рукою заряд его вбит…
Вот словно от мысли своей отказался – Отходит… пыль видит вдали он: взято Ружье на прицел… Не подъехал никто.
