Ада Николаева
Приснила и влюбилась!
– Дай-ка сюда, – попросил парень, и я тут же передала ему красную пахучую коробочку.
Но стоило ей коснуться ладони Флавиана, как она трансформировалась в кольцо.
– Оно примет форму того, что тебе сейчас необходимо, – объяснил он.
«Как же неловко, – поняла я. – Я только и думала о том, как сильно вспотела, пока поднималась сюда, и лишь бы Флавиан не унюхал, а тут такое палево! Ароматное масло мне, блин, нужно…»
– Что еще здесь есть? – решила перевести тему.
– Там, – он указал на дальний угол, – в основном книги и свитки. Здесь, – указал на ящик подле себя, – винная Пандора.
– Пандора? – заинтересовалась я.
– Попробуй, – Флавиан открыл ящик и вытащил из него серебряный кубок и обычную кофейную чашку. – Интересно… – удивился он. – Видимо, эта чаша из твоего мира.
– Да, так и есть, – подтвердила я.
Он передал мне оба сосуда и я, не раздумывая, глотнула из каждого. В кубке оказалось вкуснейшее ягодное вино. Хотя мне и показалось, что оно скорее предназначалось Флавиану, чем мне. Тогда я решила поскорее отхлебнуть из кофейной чашки, явно отведенной именно для моей скромной персоны.
– О Боги! – воскликнула я, сделав всего глоток, а затем залпом выпила все остальное. – Как же вкусно!
Флавиан нежно улыбнулся, глядя с высоты своего роста мне в лицо, а затем взмахнул ладонью над чашкой в моих руках, и она вновь наполнилась.
– Ого! – снова воскликнула я. – Ты и такое умеешь?
– Я много лет удерживаю демонов под этой башней, уж напиток я сотворить точно сумею, – еще шире улыбнулся он.
– Верно, – улыбнулась я в ответ. – А где твоя комната? – вдруг ляпнула. – Ты ведь где-то живешь… спишь… не здесь же и не там, – кивком головы указала вниз.
– Разумеется, – ответил он. – Идем.
«Опять лестница, а-а!»– подумалось про себя.
– Далеко? – поинтересовалась вслух.
– Всего одна дверь, – ответил Флавиан и взмахнул разом обеими руками и перед нами явился проход: двухстворчатая дубовая дверь с резным узором.
– Прошу, – произнес он и толкнул одну из створок вперед.
Дверь с легкостью отворилась, хотя на вид казалась тяжелой и тугой, но это было не важно, ведь передо мной открылся вид на покои Флавиана: большое светлое помещение с огромной аккуратно застеленной кроватью, письменный стол, шкаф, напольное зеркало в широкой деревянной оправе. Все по стандарту, кроме одной детали – вся комната была усыпана книгами, целыми стопками. В углах, по всему полу, на столе и даже в кровати. Литературы оказалось так много и такой разнообразной, в том числе произведений, написанных авторами из моего мира, что одно мне стало ясно наверняка – Флавиану здесь очень скучно, оттого он и проводит столь много времени за книгами, которые, скорее всего, вытаскивает из очередного бездонного ящика.
– Я показал тебе всю свою жизнь, – произнес он с тоской в голосе.
– Всю? – удивилась я, ведь видела лишь несколько комнат и ужасающих тварей внизу.
– Да, – подтвердил он. – Одновременно у меня может быть все, и нет ничего.
Я промолчала, не найдя нужных слов, но ощутила сильную грусть, прочувствовав ее сначала в голосе Флавиана.
– Соня, – обратился он намного громче.
– Да?
– Ты должна выбрать, – голос его звучал как никогда серьезно. – Мой мир или твой.
– Почему я должна выбирать?! – взбеленилась я.
– Больше бегать между мирами не получится, я уже говорил об этом, – напомнил Флавиан. – Становится слишком опасно.
– Скоро прозвенит мой будильник. Я проснусь, проживу еще один бессмысленный и бестолковый день, а затем вернусь к тебе.
– Он не прозвенит, больше нет…
– Прозвенит как миленький! – истеричная улыбка нарисовалась на моем лице. – Это же сон.
– Не прозвенит, – повторил парень.
– Прозвенит-прозвенит! – продолжила утверждать я. – Чтобы отправить мамочку зарабатывать ему на новые батарейки, – усмехнулась, хотя голос мой был безрадостен.
– Прекрати, – вздохнул Флавиан.
– Я не хочу выбирать… – заговорила серьезно. – Пойми. Но может, ты пойдешь со мной?
– Хотел бы, но не могу, – сообщил он. – Я верховный маг-страж в башне между нашими мирами. Я не могу покинуть свой пост. Я здесь совсем один и уже очень давно, прямо как ты у себя дома… Разница лишь в том, что ты можешь выйти наружу, но не делаешь этого, я же никогда не смогу уйти отсюда.
