Абрам Бенцианович Соломоник
Опыт современной философии познания
В моих доводах речь идет не о том, как выглядит Господь, но о том, что Он – Созидатель, что Он может создать что-то из ничего по заранее задуманной схеме и плану. Когда я говорю, что Природа берет на себя функции Бога, я имею в виду, что она создает нечто новое, но не из ничего, а из уже имеющегося материала (и таким образом восстанавливаю в правах историю). И делает это не по задуманному образцу (Природа думать не может), а случайным образом. Предваряя дальнейшее изложение, хочу сказать, что, когда Человек берет на себя функции Создателя, он делает это вполне сознательно, с заранее обдуманными намерениями. В этом принципиальное отличие между двумя ситуациями, но об этом речь впереди.
Однако при такой постановке вопроса немедленно возникает внутреннее напряжение: как же при отсутствии заранее намеченного плана из случайных усилий может возникнуть что-либо, что при ретроспективном рассмотрении оказывается позитивным развитием ранее существовавшего. Оказывается, может, и мы с вами являемся несомненным тому доказательством. По остроумному замечанию Эйнштейна: «Бог не играет в кости». Природа, напротив, только и делает, что в них играет. Она беспрестанно «раскидывает кости», и в результате нескончаемых повторений на протяжении огромного промежутка времени может возникнуть ситуация, при которой кости (вкупе с дарвиновским постулатом, что выживает наиболее приспособленный) покажут результат со счастливым исходом. И тогда в ходе многочисленных случайных мутаций возникает разумное существо (в данном случае – Человек), принимающее на себя формирование дальнейшего развития истории, то есть принимающее на себя функции Бога.
Природе глубоко безразлично, сколько раз раскладывать пасьянс, в котором принимает участие все в ней бытующее, ей также безразлично, сойдутся ли карты или нет. Она будет делать это еще и еще раз, ибо в этом и заключается ее raison d’être (смысл существования). Наконец, она случайно добивается чего-то подходящего, что по своим качествам способно закрепиться в мире; и, начиная с новой точки отсчета, Природа снова раскладывает пасьянс, но уже с другими картами. И так до бесконечности, пока на горизонте не появится разумная личность, присваивающая себе право разыгрывать дальнейшие партии в этой бесконечной «игре».
Природа безжалостно обращается с тем, что ее составляет, она берет для своих экспериментов самых разных участников и в самых разнообразных обстоятельствах, но добивается определенного успеха лишь в исключительных случаях. Факт, что мы являемся в известном нам мире единственными разумными субъектами, достойными такого определения. Поиски иных разумных существ во Вселенной пока не дали результатов, хотя надежда найти братьев по разуму не иссякает, равно как и надежда на успех дальнейших попыток. Пока ясно, что Природе лишь однажды удалось найти подходящую площадку для создания разума и способствовать превращению простейших биологических видов во все более сложные существа, приспособленные для дальнейшего поступательного движения. Так появляется Человек, который постепенно отбирает у природы ее прерогативы созидания нового, потому что он делает это гораздо лучше и, главное, целенаправленнее. Но об этом в следующем разделе.
Человек в роли Бога
Наконец появляется Человек и постепенно становится основным конструктором нового на Земле, а сегодня и в космосе. Сейчас мы живем в мире, который почти полностью освоен человеком и который коренным образом отличается от мира, оставленного нам в наследство природой. За что вы ни возьметесь, все в определенной степени создано мыслью человека и его руками. Вот несколько самых последних примеров; впрочем, каждый день приносит нам новые и новые факты утверждения Человеком своего права повелевать миром, изменять его.
Я беру один из номеров «National Geographic» (January 2007) и нахожу в нем статью о преобразованиях в Дубае, одном из эмиратов Персидского залива. На месте маленькой деревушки на берегу залива менее чем за каких-то пятнадцать лет был построен огромный город с почти миллионным населением, спроектированный по типу Манхеттена, но гораздо лучше (именно потому, что он планировался целиком и загодя). Насыпаны искусственные острова, на которых размещаются офисы и жилые небоскребы, созданы торговые центры и учебные заведения, включая университет, организованы международные финансовые корпорации, ворочающие миллиардными суммами, и многое другое. Весь этот конгломерат живет и активно развивается, отвоевывая у природы все новые и новые пространства и лихорадочно их застраивая. Вся эта активность, по словам журнала изменяющая весь район Ближнего Востока, была инициирована и претворена в жизнь двумя властителями крошечного Дубая – шейхом Рашидом бин Саидом аль Мактумом и его младшим сыном и наследником Мухаммедом.
В том же журнале я прочитал статью о китах-горбачах. Убедившись, что этому виду приходит конец в результате поголовного истребления его представителей, заинтересованные страны заключили в 60-х годах прошлого столетия конвенцию, запрещавшую любую охоту на этот вид животных. Были выделены специальные резервации для их проживания, самой большой из которых является заповедник возле Гавайских островов. Там проводятся исследования и отслеживается образ жизни горбатых китов. В результате трехлетнего обсчета живущих ныне горбачей выяснилось, что в настоящее время их насчитывается более 10.000 экземпляров, то есть их поголовье практически восстановлено. Размножение животных происходит все возрастающими темпами.
Недавно я услышал по радио сообщение о введении в строй в Израиле установки по очистке сточных вод. Известно, что воды в этой стране решительно не хватает; крупным источником ее пополнения являются сточные канализационные отходы, которые после очистки используются для ирригации на полях. Недостатком существующих систем была плохая фильтрация, которая не могла отделить мельчайшие микробы и вирусы, находящиеся в канализационных стоках. Они попадали на выращиваемые растения и делали их непригодными в пищу. В новой установке используются наноматериалы, которые имеют столь малые отверстия, что даже вирусы и микробы через них не проникают. И снова инициаторами данного начинания были ученые и просвещенные политики, ведь нанотехнологии возникли только на рубеже нынешнего столетия.
Плодами человеческих усилий являются не только локальные новшества. Глобализация дала возможность осуществлять международные проекты самого широкого масштаба. Еще несколько десятилетий назад считалось, что экономика любой страны подвержена циклам развития – «семь жирных лет» сменяются «семью тощими годами». Так повелось со времен, когда Иосиф, один из двенадцати сыновей библейского патриарха Яакова, попал в Египет. Сейчас в результате глобальных тенденций в мировой экономике «тощие» циклы перестали нам угрожать, во всяком случае, такая угроза в значительной мере смягчилась и не проявляется все последние десятилетия. Да мало ли что еще! Примеры переделки мира человеком можно приводить без конца.
Важно подчеркнуть, что человек не начинает своих преобразований без предварительного их обдумывания и планирования. Он также изменяет свою тактику и стратегию в ходе самих преобразований, когда встречается с непредвиденными препятствиями. Даже и по завершении проектов люди продолжают отслеживать их плюсы и минусы, постоянно совершенствуя уже достигнутые результаты. Это и есть сознательная и разумная деятельность, отличающая Человека от Природы по выполнению ими божественных функций созидания нового. При этом человек постоянно совершенствует самого себя: он учится на своих достижениях и на своих ошибках. И к следующему предприятию приходит уже в ином качестве – совсем другим человеком. Таким образом обеспечивается постоянное качественное и количественное нарастание процесса созидания человеком нового в мире и нового мира.
Некоторые характеристики онтологической реальности
В онтологической реальности можно различить следующие объекты: предметы, явления и события. Чтобы их унифицировать, я выбрал термин вещи и буду говорить о вещах всякий раз, когда захочу рассказать обобщенно обо всем, что в данной реальности происходит. Вещи по моей концепции противостоят идеям, которые обозначают то, что происходит в нашем сознании, когда мы мыслим. Иногда я буду использовать слово мысли как синоним термина идеи. Так что материальное vs. идеальное сохраняется и в моей схеме, хотя я придаю их взаимоотношениям совершенно иной характер, чем это делается в работах других философов. Я повсюду буду подчеркивать их взаимодействие и сотрудничество, а не их противоположность и взаимное отторжение.
Онтологическая реальность первоначально возникла и развивалась без человеческого участия. Такое развитие наблюдается и сегодня в тех ее сегментах, до которых человек еще не добрался. Там, где люди присутствуют, возникают совершенно новые условия – человек начинает активно воздействовать на окружающую его материальную среду, существенно ее изменяя. Объективную реальность, сохранившуюся без изменений под воздействием человека, я буду называть первой природой, а то, что было переделано людьми, – второй природой. Эти термины были предложены еще древними греками, и они адекватно отражают две ипостаси онтологической реальности, существующие совместно и во взаимодействии. Вместе они и составляют то, что мы называем онтологической реальностью (иногда я буду употреблять сокращенный термин – онтология).
Самой разительной чертой онтологии является то, что существующие в ней вещи не остаются одинокими, но объединяются в системы. То есть, хотя обычно мы имеем дело с индивидуальными вещами, но они суть единичные проявления целого класса аналогичных объектов. Получив опыт обращения с отдельной вещью, мы привыкаем к обращению с целым классом вещей, и это дает нам возможность более эффективных подходов к данной категории вещей в целом. На этом принципе построено обучение – за познанием нескольких примеров стоит привыкание к ним и правильное с ними обращение. Такое привыкание может превратиться в профессиональное занятие, когда мы узнаем больше, чем остальные люди, о какой-либо категории вещей, и получаем за это денежное либо иное вознаграждение. Данное свойство вещей (быть похожими) в первой природе объясняется тем, что в определенных аналогичных обстоятельствах те же самые частицы преобразуются похожим образом и дают тот же результат.
В конечном счете все сводится к малому количеству частиц, которые взаимодействуют между собой, ограниченные особенностями своего строения при вступлении во взаимные отношения. Возможные комбинации между ними могут завершаться положительным результатом, который допускает их последующее развитие. И так далее, по линии превращения одной мутации в иную, которая становится следующей ступенью развития всей системы. В присутствии человека (во второй природе) действуют несколько иные причины и следствия; я писал об этом выше. Мы действуем, замышляя изменения в лучшую сторону, создавая при этом идеи будущих объектов и институций, необходимых для нашего более благополучного существования. Эти идеальные представления реализуются в разных культурах по-разному, хотя за ними стоит одна и та же мысль (аристотелевская форма). Я возвращусь к этому пункту в главе, посвященной виртуальной реальности. Там он станет моей стартовой площадкой для описания специального типа реальности – виртуальной.
То, что я написал выше, касается лишь одного параметра появления вещей. Есть и иной аспект: любая конкретная вещь в природе представлена не индивидуально, но в рамках какой-то системы, куда она включена. Земля является частью более крупной системы, которая называется Солнечной; Солнечная система встроена в более крупную схему всех небесных тел, составляющих галактику. Миллионы галактик образуют наш постоянно расширяющийся мир. Столовая ложка – лишь одно из орудий, используемых для перемещения сыпучих и текучих тел; в иной модификации (и большем масштабе) она превращается в лопаты различных видов; в еще большем масштабе – в черпалки. Все это вместе составляет системы, которые мы изучаем и постоянно совершенствуем. Та же ложка вместе с вилкой и ножом составляет еще и систему столовых приборов.
Включение в разные иерархии позволяет нам познавать вещи не только как отдельные и не связанные между собой предметы, но как части соответствующей системы. Мы изучаем свойства отдельных вещей и, наряду с этим, их функции в рамках системы. Это дает нам возможность формулировать законы развития тех вещей, которые мы изучаем, чтобы пользоваться этими законами во всех случаях, когда мы с ними сталкиваемся. Без такого способа обобщений не было бы никакой науки, ибо не было бы возможности предвидеть что-либо и подготовиться к встрече с ним. По мере открытия новых аналогов известных в природе либо выдуманных людьми вещей мы пополняем соответствующую систему новыми образцами и совершенствуем формулировки уже известных нам законов природы.
Системное построение самих вещей и то обстоятельство, что они должны быть включены в системы более высокой организации, является первым и основным законом природы. Внесистемные вещи существовать не могут; они либо просто не могут появиться, а если и появляются, то их существование продолжается недолго и они обычно не дают потомства. Мы видим это по рождаемости людей с мутационными отклонениями. В большинстве своем люди рождаются нормальными; если же они появились на свет с существенными отклонениями, то выживают ненадолго и требуют помощи и сопровождения на весь отпущенный им жизненный срок. Система заранее отлажена, и она может функционировать только в приемлемых для ее существования рамках. Экземпляры с отклонениями не могут длительно и самостоятельно существовать и обречены на вымирание. То же самое относится ко всем вещам, а не только к живым организмам. Внесистемные вещи существуют лишь в виде курьеза.
Вторым законом существования вещей в онтологической реальности является то, что они требуют определенного количества энергии, дающей им возможность быть и действовать. Энергия в системе может либо уменьшаться, либо пребывать на неизменном уровне, либо увеличиваться за счет ее притока извне. Показателем наличной энергии в системе служит энтропия. В закрытых для притока энергии системах энтропия показывает постепенный распад системы. Поэтому в онтологии системы должны быть постоянно открытыми для поглощения новой энергии. Иначе они погибают.
По этому параметру онтологические системы существенно отличаются от семиотических, которые, даже будучи закрытыми, не требуют непрестанного пополнения энергии и продолжают существовать в своем прежде достигнутом состоянии. Например, существует несколько тысяч мертвых языков, и каждый из них является системой. Мертвыми эти языки становятся потому, что вымирают их носители, но сами языки, как таковые, остаются. Иногда тот или иной язык возрождается, как это случилось с древнегреческим или с ивритом (языком древних евреев). Тогда берутся старые письменные тексты, их модифицируют по нормам современной жизни (то есть, подпитывают новой энергией), и язык снова становится действующим инструментом общения. Более того, в семиотике имеются системы, которые специально закрываются для нововведений; к ним, в частности, относятся алфавиты, которые очень неохотно принимают новую кровь, дающую им бо́льшую энергию в применениях.
Третьим законом существования и развития онтологических систем является то обстоятельство, что, несмотря на постоянную подпитку энергией, все онтологические системы в конце концов стареют и умирают. Это нисколько не противоречит второму закону, о котором я говорил выше. Если систему не подпитывать энергией на протяжении всего периода ее существования, то она умирает немедленно; а так она умирает в естественные отпущенные для нее сроки. За это время система обычно проходит три стадии развития: период становления, период полного созревания и апогея и период увядания, завершающийся смертью. Обычная схема существования вещей выглядит следующим образом:
Слева стрелкой показан период становления: он происходит сравнительно медленно и требует особой энергетической подпитки. По достижении периода полного созревания развитие продолжается, но лишь в пределах более или менее стабильного состояния, показанного на схеме в виде плато. Этот период в обычных (не экстремальных) условиях значительно длиннее двух остальных. Наконец, система, доходит до точки, за которой наступает ее увядание. Этот последний период происходит быстрее двух других и отмечен постепенной утратой характеристик, достигнутых ранее. В конце него наступает гибель системы. Гибель неизбежна в любой системе, какой бы вечной она нам ни казалась. Уйдет род человеческий, уйдет наша планета, вся Солнечная система и даже вся вселенная. По стандартной космологической модели она снова становится маленькой точкой, из которой в результате большого взрыва возникает новая вселенная.
Четвертым законом существования онтологических систем является их матрёшечное расположение по отношению друг к другу. Самая крошечная матрешка – это конкретное проявление вещи. Затем следует класс таких же самых вещей, включенный в соответствующую более высокую категорию, и так далее. Все это компонуется в законченную картину нашего мироздания, которое представляется нам самодовлеющим целым, хотя на самом деле оно распадается на миллионы различных более мелких систем, отличающихся друг от друга. Найти в этой картинке различные составляющие, представляющие собой ее существенные и однородные части, – одна из основных задач науки, что должно быть обосновано в гносеологии, то есть теории познания.
Гениальный Огюст Конт, который в своих трудах посвятил много места классификации наук, обозначил правильный философский подход к решению этой проблемы, но и сегодня она остается актуальной и практически решается по наитию. Междисциплинарный подход в научных исследованиях весьма плодотворен, но он может быть реализован только на базе уже существующих и четко структурированных наук. Между тем, объявление той или иной темы в качестве междисциплинарной чаще просто прикрывает беспомощность ученого в описании предмета своего исследования, а не точное определение тех наук, к которым данная тема имеет отношение.
Наконец, последней чертой онтологической реальности, которую я здесь укажу, является ее многообразие, которое не дает нам возможности подходить к изучению этого типа реальности с одних и тех же позиций. В ней следует выделить три сферы, различающиеся по характеру происходящих в них пертурбаций: сфера доступного наблюдения с помощью наших органов чувств и специальных приборов; микромир, недоступный для непосредственного наблюдения и функционирующий по иным законам, нежели в первой сфере, и макромир, который также недоступен для непосредственного восприятия из-за его отдаленности от нашей планеты. В начале ХХ столетия ученые начали активное исследование атомной и субатомной природы вещей и обнаружили, что она совершенно иная, нежели близкий нам мир реальности, доступный непосредственному наблюдению. Целый век ушел на подробное изучение этого мира, и дело еще далеко от завершения. Пришлось коренным образом изменить подходы к исследованию, сформулировать новые методы презентации изучаемых феноменов и применить иные знаковые системы. Равным образом изменилась и космология, которая на протяжении последнего века полностью пересмотрела свои позиции, перейдя от статичной модели к модели постоянно расширяющейся вселенной (Хаббл), к теории большого взрыва, черных дыр и темной материи.
Кроме этих достаточно ощутимых сдвигов в теории познания происходит и другая революция, менее очевидная, но не менее существенная. Онтологическая реальность требует особого подхода к ее изучению не только в трех указанных сферах, но и в любой специфической области своих проявлений. Для этого мы должны прибегать к особым знаковым системам, к специальным приборам и иным средствам наблюдения и фиксации разных проявлений изучаемой онтологии, что в свою очередь предполагает специфическую подготовку будущих ученых в той или иной сфере познания. Наука начинается на студенческой скамье и в учебной лаборатории, где будущие исследователи получают первые знания и навыки будущей специальности. Поэтому в высших учебных заведениях следует не только преподавать уже известные в данной науке факты, но стараться их усовершенствовать уже в ходе лабораторных работ и опытов. Только так мы сможем не только следить за уже достигнутыми успехами, но и заложить фундамент их дальнейшего продвижения. Создание таких лабораторий в вузах является необходимым не только как средство заработать деньги для учебного заведения, что само по себе позитивно, но и как необходимая ступень подготовки будущих научных прорывов.
Кроме того, мне представляется необходимым ввести дополнительный параметр ранжирования различных наук: на науки общего плана, ориентирующиеся на разнообразные приложения во всех «прикладных» науках, и на конкретные науки, касающиеся специфических предметов изучения. Первую группу наук я называю синтетическими, к ним можно отнести философию, математику, лингвистику, логику и информатику. Каждая из них имеет разделы, приспособленные к использованию в разных областях практических применений. Так, математика требует особых приложений в плоскостной картографии, в строительной технике, в космологии; каждый раз требуется иная математика. Логика применяется в любой жизненной ситуации, но каждый раз по-иному. Один язык используется для обычных бытовых аппликаций; отличный от него – в науке, а в ней еще выделяются языки, специально создающиеся для компьютерного программирования (так называемые искусственные). К тому же на все это накладывается и то обстоятельство, что каждая национальная общность имеет свой язык. То же относится и к информатике.
Эта разноплановость разрешается в конкретных практических приложениях, которые следует учитывать уже на стадии подготовке будущих специалистов. Но возникает еще одна серьезная проблема. Очаги человеческой цивилизации возникали в разных уголках планеты автономно, ориентируясь на местные особенности существования и на имеющиеся ресурсы, потребные для реализации тех или иных намерений. В результате одинаковые потребности на разных территориях получали свои практические аппликации, отличные друг от друга. Так создавались все национальные культуры. Сегодня, когда мы подходим к решению тех же задач, обогащенные накопленным научным знанием и иными возможностями в возникающем глобальным мире, приходится это делать уже по-другому.
Возьмем для примера проблему стоимости отчуждаемого либо продаваемого товара, то есть проблему его цены. Исторически первым решением проблемы стоимости продукта повсеместно был бартер (натуральный обмен товаров). Кто-то на глазок оценивал находящийся у него товар и товар, предлагаемый ему для обмена, и, если стороны соглашались, обмен производился. Это как бы естественный метод определения стоимости по наитию; он реализовывался в наглядной форме и назывался натуральным обменом. Потом пришло озарение в виде идеи обращения в материальному посреднику, который служил бы мерой для определения цены обмениваемых продуктов. Таким эквивалентом стоимости обычно становился наиболее ходовой товар: где-то пушнина, где-то соль и пр. Так возникали культурные различия в разных странах. Потом пришел наиболее длительный этап денежного обращения. Где-то (кажется, на территории нынешней Ливии) возникла идея всеобщего эквивалента стоимости в виде денег. Сначала для этого использовали полноценные, сделанные из дорогих металлов монеты, потом догадались пользоваться простыми металлическими монетами, наделенными гарантированной стоимостью либо вексельными дензнаками. За этим стояла идея, что дензнаки обеспечивают свою номинальную стоимость, получая гарантию от солидного финансового источника, – известного банка либо даже от государственного казначейства.
Параллельно получили хождение векселя. Это – те же дензнаки, но ради удобства самые большие суммы можно было уложить в маленькой бумажке. Удобство обращения обменных денежных документов стало ведущим способом реализации эквивалента цен. Сначала использовались векселя, потом – банковские переводы, производимые путем переписки между банками сторон, заключавших сделку. Сегодня в глобальном мире оказалось возможным это делать во всемирном масштабе при помощи единой международной системы СВИФТ. Она гарантирует легальность сделки и утверждает международные реквизиты ее реализации. Кажется, деньги в наше время вообще уходят в прошлое. На их место приходят условные единицы, в которые переводятся дензнаки различных стран. Такими условными единицами могут стать любые согласованные между сторонами абстрактные знаки, в том числе и криптовалюты, о которых сейчас так много говорят. Такой способ служит для меня примером решения самых различных задач, связанных с унификацией многих кардинальных установлений, возникших в условиях разобщенного мира и требующих иных подходов в новом глобальном обществе, возникающем сейчас на планете.
Для осуществления глобализации одинаковых устремлений, прежде решавшихся на основе конкретной культурной традиции, стало необходимым объединить конкретные воплощения одной и той же проблемы, ранее решавшиеся на базе локальных подходов. Этот способ объединения различных трендов в один общий образ действий стал для меня путеводной звездой в двух научных начинаниях. По профессии я прикладной лингвист (преподаватель английского языка в российских школах и иврита в израильских ульпанах). Упомянутая идея подвигла меня на написание книги «О языке и языках»[19], где я попытался свести характерные для отдельных языков особенности в едином для всех гипотетическом языке. Еще раньше я написал книгу по семиотике, которой занимаюсь несколько десятков лет. В ней я постарался объединить все кардинальные положения науки о знаках в единую «Теорию общей семиотики»[20]. То же самое предстоит сделать в тех областях знания, где это еще не сделано. Во всяком случае, в настоящей книге я пытаюсь построить такую теорию общей философии познания, которая объединила бы частные теории познания, характерные для отдельных наук.
