А. Норди
Земля обреченных
Глава 16
Тучи словно материализовались из морозного воздуха, в считанные секунды затянув весь небосвод, и теперь солнце мутным пятном светило сквозь серую пелену.
Флориан с горечью осознала, что вместе с резкой сменой погоды вернулось ощущение скрытой тревоги, которое не давало покоя с того момента, как она впервые увидела острова Гиннунг. Но сейчас это чувство казалось куда более интенсивным, жгло и ныло в самой глубине души, словно раскрытая кровоточащая рана.
Флориан покорно шла по занесенной снегом тропинке следом за Лангером, но ноги будто отказывались ей повиноваться.
«Уезжайте с этого острова как можно скорее», – Флориан вспомнила зловещие слова Фрейи, и на мгновение у нее возникло непреодолимое желание схватить Лангера за рукав и утащить его прочь отсюда, с этого проклятого острова, обратно на материк.
Но Лангера, казалось, уже ничто не могло остановить: твердым, уверенным шагом он направлялся по тропинке к ясеню.
– Похоже, Фрейя была права. – Напарник кивнул на небо. – Мы видим солнце в последний раз.
– Неудачная шутка, Лангер, – пробурчала Флориан.
Стиснув зубы, она дала себе команду не раскисать, хотя порой казалось, что с каждым шагом тревога буквально разрывает каждый нейрон ее мозга на части, парализуя волю и мысли. Флориан поглубже засунула руки в карманы пальто, понуро следуя за напарником. Вскоре они вышли к исполинскому ясеню.
Иггдрасиль.
Флориан несколько раз повторила про себя это красивое, но в то же время пугающее древнее слово.
У подножия Иггдрасиля, в том месте, где протекал ручей и бил источник, сидели три женщины в мешковатых одеяниях. Низко опущенные капюшоны скрывали их лица. Казалось, женщины не обращали никакого внимания на агентов, продолжая накручивать тонкие волокна шерсти на веретена.
– Урд, Верданди и Скульд? – спросил Лангер, подходя ближе.
– Кристофер Лангер и Эмма Флориан, – в тон ему ответила старшая из женщин, подняв морщинистое лицо.
Флориан с немым вопросом посмотрела на Лангера: откуда им известны наши имена? Лангер также молча ответил взглядом: ты у меня спрашиваешь?!
– Вы пришли сюда, чтобы узнать про Рагнарёк, – нараспев проговорила вторая норна, женщина средних лет.
Флориан решила, что удивляться каждую секунду больше нет смысла. На этом острове абсолютно все противоречило логике, так что оставалось просто принять этот факт и с ледяным спокойствием наблюдать, что будет дальше.
Лангер тоже сделал вид, что совсем не удивился проницательности норн, и непринужденно сказал:
– Самый страшный, жуткий и поэтичный миф в истории человечества.
– Судьба богов, – кивнула старая Урд, не переставая накручивать нить на веретено. – Их последняя битва с великанами и чудовищами.
– Расскажите об этом подробнее. – Лангер устроился на бугристом корне дерева, выпиравшем из снега.
Флориан, немного поколебавшись, последовала его примеру, в то время как Урд прошелестела щербатым ртом:
– Прелюдией к Рагнарёку станет падение нравственности и кровавые распри родичей, когда три зимы кряду весь мир будет охвачен войной, брат пойдет на брата ради наживы, ни у отца, ни у сына не шевельнется чувство жалости друг к другу.
Лангер кивнул:
– В мифе Локи убивает Бальдра – сына своего брата Одина. Такое же событие произошло и в реальности: пять лет назад Локильд Свенсон убил сына Вотана Ладерберга, после чего бежал с острова.
– Смерть Бальдра станет началом конца, – заунывно протянула Урд, будто не услышав комментарий Лангера. – Затем настанет лютая великанская зима Фимбульветр – три зимы кряду круглый год, и не будет иных времен года, только снег будет валить со всех сторон, ветры будут жестоки и свирепы морозы.
Словно подтверждая слова старухи, на Флориан упали первые снежинки, и едва она успела поднять голову, как с неба пышными хлопьями повалил снег.
Флориан ошеломленно посмотрела сначала на Лангера (тот сделал вид, что не удивился), а затем на Урд. Старуха как ни в чем не бывало продолжала:
– Убийцы и прелюбодеи восстанут из мертвых. Кровь с небес окропит землю и скамьи в Асгарде, чертоге асов. Задрожат земли и горы, деревья повалятся, скалы разломятся сверху донизу. Задрожит и загудит мировой ясень Иггдрасиль, и тогда один волк проглотит почерневшее солнце, а другой – луну.
– Чудовищный волк Фенрир вырвется на свободу, – подхватила рассказ средняя норна, Верданди. – Море хлынет на сушу, потому что мировой змей Ёрмунганд в ярости выползет на берег.
– Ёрмунганд? – переспросила Флориан: кажется, она уже слышала это слово, но не могла вспомнить, где именно и при каких обстоятельствах.
– Еще одно хтоническое чудовище, – тихо пояснил Лангер.
Верданди нараспев продолжала:
– Корабль «Нагльфар», снаряженный в царстве Хель, возьмет на свой борт команду восставших мертвецов и под водительством великана Хрюма поплывет к Асгарду, подхваченный исполинским валом. Туда же Локи поведет ладью с волком Фенриром. Зверь устремится вперед с разверстой пастью: нижняя челюсть – до земли, верхняя – до неба. Будь больше места, он распахнул бы пасть еще шире. А рядом с волком будет ползти мировой змей Ёрмунганд, изрыгая яд на небо и землю.
Флориан поежилась, вновь услышав зловещее имя – Ёрмунганд.
– Средь этого грохота расколется небо, и понесутся огненные великаны, – подхватила рассказ юная норна, Скульд. – Впереди будет Сурт, окруженный огнем, и в руке у него – огромный меч, сверкающий ярче солнца. Когда зловещая рать помчится к Асгарду по радужному мосту Биврёсту, он разрушится.
Скульд замолчала, и вместо нее снова заговорила Урд:
– Страж богов Хеймдалль, трубя в рог Гьяллархорн, будит богов-асов во главе с Одином. Истошно кричит петух Одина, Гуллинкамби, созывая на бой остальных богов. Они вооружаются и выступают на поле брани. Один – в золотом шлеме, с волшебным копьем Гунгнир в руке. Он выходит на бой с волком Фенриром, бок о бок с ним – его отважный сын Тор, но не может он помочь отцу, потому что сражается со змеем Ёрмунгандом. Бог Фрейр борется с великаном Суртом, пока не падает мертвым.
– Зловещий пес Гарм вырывается на волю и вступает в яростную схватку с одноруким богом Тюром, – продолжала Верданди. – Они разят друг друга на смерть.
– Локи сражается с Хеймдаллем, а Тор убивает змея Ёрмунганда своим волшебным молотом Мьёлльниром, но и сам падает на землю, отравленный ядом чудовища, – вновь подхватила Скульд. – Фенрир проглатывает Одина, но сын Одина Видар тут же разрывает волку пасть. Великан Сурт мечет на землю огонь. Пламя бежит по стволу мирового ясеня Иггдрасиля, и могучее дерево – как и весь мир, боги, великаны и люди – погибает в пламени.
– Так свершается Рагнарёк, судьба богов, – завершила рассказ Урд.
Норны замолчали, но Флориан все еще слышала их тягучие голоса в своей голове.
Ёрмунганд… Ёрмунганд…
Она вспомнила, где слышала это слово: его произнесла великанша Ангрбода, когда увидела татуировку на спине Флориан.
Она резко мотнула головой, отгоняя навязчивые голоса в голове, и резко спросила:
– На этом конец?
Ответила юная Скульд:
– Нет. За гибелью мира последует его возрождение: некоторые боги выживут и поселятся там, где раньше находился Асгард, а в дупле Иггдрасиля укроются от пламени и выживут два человека, от них-то и пойдет столь великое потомство, что заселит оно весь мир.
Скульд замолчала, продолжая крутить веретено. Урд и Верданди были заняты тем же: они сосредоточенно пряли нити, не поднимая на агентов глаз.
Ветер набирал силу. Снег настойчиво забивался за воротник пальто. Пальцы на руках и ногах окоченели. Флориан перевела взгляд на Лангера: он сидел, как зачарованный, полностью погруженный в себя.
– Лангер, – тихо позвала она.
Напарник очнулся, мутным взглядом посмотрев на Флориан.
– Пойдем? – спросил он.
Флориан кивнула, вставая. Лангер тоже поднялся и посмотрел на женщин, сидевших возле исполинского ясеня. Секунду помедлил, а затем сказал:
– Искренне надеюсь, что еще увидимся.
Взглянув на Флориан, он направился прочь от Иггдрасиля.
* * *
– Фрейя, ты готова?
Фрейр просунул голову в дверь, с тревогой посмотрев на сестру.
Сидя на кровати, Фрейя гладила кошек, развалившихся на ее коленях. Кошки довольно щурились и мурлыкали, не обращая никакого внимания на человека в дверях.
– Все уже собрались. – Фрейр прошел в комнату и сел на кровать возле сестры. – Ты как?
Девушка, помолчав, тихо ответила:
– Я боюсь, Фрейр. Я боюсь, что больше никогда тебя не увижу. Я боюсь, что все это правда.
Фрейр ласково улыбнулся и дотронулся до ладони сестры:
– Не бойся. Так должно быть. Мы ведь долго этого ждали.
– Зачем? – Она пристально посмотрела в глаза брату. – Зачем нам все это? Ты когда-нибудь задумывался?
– Затем, чтобы спасти мир.
– Фрейр, мир умрет вместе с нами.
– Но за ним наступит новый мир. Ради него мы и будем сражаться.
Фрейя упрямо тряхнула головой: светлые локоны растрепались по плечам.
– Зачем сражаться за новый мир, когда можно просто не рушить старый? Ты об этом не думал?
Сестра говорила на очень скользкие темы, и Фрейру это не нравилось. Вотан был прав: в последнее время она стала слишком многое себе позволять. Все же он постарался успокоить сестру:
– Фрейя, я знаю, почему ты так говоришь. Ты думаешь о том, какой бы сейчас могла быть твоя жизнь, если бы ты уехала с острова вместе с любимым.
Лицо Фрейи оставалось невозмутимым, но ее голубые глаза как будто слегка потемнели: Фрейр понял, что угадал мысли сестры.
– Так вот, поверь: если бы ты уехала, то все равно потом вернулась. – Он дотронулся до плеча сестры. – Разочарованная и виноватая. Потому что нельзя противиться тому, что уже предрешено.
– А если можно? – Фрейя с вызовом посмотрела на брата, отдернув плечо от его руки.
Сокрушенно вздохнув, Фрейр поднялся с кровати:
– Тебя все ждут.
Он вышел из комнаты, оставив девушку наедине со своими кошками и мыслями.
* * *
Осторожно ступая по темной крутой лестнице, Фрейр спустился в подвал дома, где уже собрались все асы острова. Фрейр отметил знакомые лица, смотревшие на него в полумраке: Торвальд, Хейм, Видар, Фригга, Тюр… Они стояли во главе с Вотаном возле длинных стеллажей с оружием и боеприпасами: в подвале дома находился арсенал, которым можно было вооружить армию небольшого государства.
– Фрейя сейчас спустится, – сообщил Фрейр, подходя к собратьям.
– Хорошо. – Торвальд кинул Фрейру дробовик. – Лови! Твой любимый.
Фрейр поймал оружие и, осмотрев его, довольно кивнул:
– «Ремингтон 870».
– Разбирайте остальные, – скомандовал Торвальд.
Он отошел от арсенала, и асы принялись снимать со стеллажей оружие и боеприпасы.
Глава 17
Они вновь брели по одной из многочисленных тропинок, петлявших в зимнем лесу. За два дня на острове Флориан поняла одну вещь: по какой из троп ни иди, она в любом случае выведет или к ясеню, или к дому Вотана Ладерберга.
Но эта дорожка вела себя очень странно: чем дальше агенты по ней шли, тем глубже она уводила в непроходимую чащу. Флориан отметила, что этот факт совсем не волновал Лангера: он шел вперед, полностью погруженный в свои мысли.
В кронах деревьев каркали вороны, но Флориан, как ни пыталась, так и не смогла их разглядеть в переплетениях голых веток. Наконец, молчание стало невыносимым, и Флориан решила поделиться своими впечатлениями:
– Лангер, все это настолько невероятно, что у меня просто не укладывается в голове. Мы будто попали в параллельный мир. Похоже, жители острова искренне верят в древние мифы, даже не задумываясь о том, что это всего лишь приукрашенный вымысел!
– Я бы так не сказал, Флориан, – ответил Лангер и после паузы добавил: – Рагнарёк в переводе с древнескандинавского означает «судьба богов». Это единственный миф в истории человечества, в котором в конечном итоге побеждают силы зла. Полная безысходность. В истории нет более мрачной концепции человечества и созданных им богов.
Он посмотрел на напарницу, ожидая от нее вопроса, и Флориан спросила:
– По-твоему, все эти мифы связаны с нашим делом?
– Да. Вначале я заметил только многочисленные намеки на древнескандинавскую мифологию, затем провел параллели с жизнью этого острова, ну а после рассказа Фрейи и норн почти все стало на свои места.
– Почти все?
– Да, почти все сходится, кроме одного момента.
– И какого же?
– Я начну с начала. – Лангер чуть замедлил шаг, продолжая рассказ: – Представь себе, что более тысячи лет назад на этом крошечном острове, затерянном среди холодных вод Северной Атлантики, высадилась группа викингов, приплывших сюда на драккарах из Скандинавии. Представь, что по каким-то причинам они оказались оторванными от своих сородичей на изолированном клочке земли, и у них не осталось ничего, кроме религии. Они искренне верили в то, во что верили их предки: в мифы о красивых и сильных богах, о страшных и злых великанах, о коварных карликах и эльфах. Без связи с остальным миром, они лелеяли эту идею, фанатично веря в приближение трагического финала – Рагнарёка, как и было сказано в поверьях. Они стали преданными адептами древней религии своих предков. В континентальной Скандинавии христианство постепенно вытеснило верования викингов, но здесь, на удаленном острове, древние поверья расцвели пышным цветом, приняв гипертрофированную, извращенную форму.
– Лангер, ну а великан и карлики? По-твоему, они тоже приплыли вместе с викингами на драккарах?
– Я не знаю, Флориан, но могу лишь предположить, что изолированность жителей острова от остального мира сыграла с ними злую шутку: в результате многократного инцеста в семьях рождались дети с разными отклонениями и уродствами, что еще больше укрепляло веру островитян в богов, великанов и прочих сказочных существ. Ты ведь сама говорила о генетических аномалиях, которые могли привести к серьезным эндокринным нарушениям.
Флориан кивнула, подтверждая слова напарника, который тем временем продолжал:
– Фанатичная вера островитян в течение сотен поколений заставила вымысел стать реальностью. С момента прибытия на остров поселенцы покорно ждали наступления конца света, поэтому из поколения в поколение распределяли между собой роли богов и великанов, чтобы быть готовыми к последней битве – сумеркам богов.
Тропинка делала немыслимые повороты, петляя среди сугробов и деревьев, и Флориан вдруг стало страшно, что они могут заблудиться и больше никогда не выйти из этого мрачного заснеженного леса. Лангер же был настолько увлечен своим рассказом, что не обращал на это внимания.
– Видимо, различные случайные события и «знаки» постоянно поддерживали фанатичную веру среди островитян. Вероятно, они даже принимали какие-то меры, играя в своеобразную ролевую игру. И вот однажды все знаки начинают постепенно сходиться. Ты помнишь, что первым делом сказала норна о Рагнарёке?
Флориан кивнула:
– Прелюдией к Рагнарёку станут распри родичей, трехлетние война и зима.
– Верно. Падение нравственности: Локильд Свенсон убивает своего племянника. Согласно скандинавским мифам, поворотным событием, которое будет предшествовать гибели богов, станет убийство Бальдра, сына Одина.
– Лангер, я никогда не слышала более притянутого за уши объяснения, – попыталась возразить Флориан.
Напарник, казалось, проигнорировал ее упрек, и с упрямством в голосе спросил:
– Ты помнишь, на что сетовал капитан Перссон, когда мы плыли на остров?
– На холодные зимы? – вспомнила Флориан.
– Да. Три зимы кряду – «лютая великанская зима Фимбульветр», – Лангер процитировал слова норны почти с той же зловещей интонацией.
– Ну хорошо, а трехлетняя война? – не унималась Флориан. – Здесь ведь ее никто не ведет!
– Человечество всегда ведет войны. Афганистан, Африка, Сирия… как раз три года наберется.
Вздохнув, Флориан покачала головой:
– В конкурсе на самое неправдоподобное объяснение твоя версия заняла бы первое место. Ты точно агент Центрального бюро расследований, а не экстрасенс?
Лангер улыбнулся, сделав вид, что замечание Флориан его не задело. Но парировать он не успел, потому что тропинка резко закончилась возле широкой поляны.
Агенты, словно зачарованные, смотрели на открывшуюся картину: на заснеженной поляне возвышались десятки каменных идолов, изображавших древних скандинавских небожителей.
– Флориан, какие еще доказательства тебе нужны? – Лангер продвигался среди языческих истуканов, внимательно осматривая каждого их них.
Флориан не знала, что ответить. Она лишь молча переводила взгляд с одного каменного изваяния на другое.
Снова закружилась голова, и Флориан судорожно вцепилась в ближайшего идола. Как только земля под ногами встала на место, Флориан посмотрела на Лангера: напарник шел впереди и, кажется, ничего не заметил. Она медленно последовала за Лангером.
Эмма, хватит терпеть! Скажи ему, наконец!
От собственных мыслей ее отвлек голос Лангера:
– Флориан, я попробую восстановить цепь событий. Доморощенным богам и великанам, видимо, не впервой было встречать трехлетнюю зиму на этом острове, и не впервые они слышали о затяжных войнах. Кроме того, я уверен, что, согласно сценарию, в каждом поколении обязательно убивали одного из сыновей «Одина».
– Да уж, не везло парням.
Усмехнувшись, Лангер продолжил:
– Но вот случается нечто совершенно непредвиденное: из могил восстают мертвецы. Как ты помнишь, это один из знаков, предвещающих начало гибели богов. Мертвые преступники и насильники сами вышли из могил, и, судя по их ранам, они прошли вброд через реку Слид, в которой вместо воды текут ножи и кинжалы.
– А тебе не кажется, что кто-то мог просто выкопать трупы и нанести им порезы ножом? – Флориан развела руками. – Лангер, ты подгоняешь факты и видишь то, что хочешь видеть!
– Но ведь то же самое можно сказать про асов с великанами! – возразил Лангер. – Они увидели то, что фанатично желали увидеть в течение сотен лет. То, чего ждали и чего боялись. Теперь поставь себя на их место. В одночасье то, что казалось чем-то далеким и мифическим, вдруг становится реальностью. Они сразу же вспоминают про холодные зимы и трехлетние войны. На остров возвращается Локильд, убийца сына Вотана, – и это еще один знак. А теперь вспомни про реакцию Вотана и Торвальда, когда мы сказали, что видели волка?
– Они были ошеломлены, – припомнила Флориан. – Даже напуганы.
– Верно! Они поняли, что волк Фенрир появился на острове. А ведь это еще один знак грядущего Рагнарёка.
– Лангер, волк выглядел огромным, но не до такой степени, чтобы доставать челюстями до земли и неба, как говорится в мифах, – скептично заметила Флориан.
– Ты думаешь, островитян волнуют такие мелочи? – Лангер улыбнулся. – Им нужны знаки. И когда асы и великаны понимают, что на этот раз Рагнарёк действительно может стать реальностью, каждый из них принимает меры.
– Какие же?
Лангер облокотился на голову идола и посмотрел на Флориан:
– Я думаю, асы принесли великана Фредрика Свенсона в жертву.
– Ты думаешь, его убили Вотан и компания?
Лангер кивнул:
– Я догадался об этом, когда норны упомянули про волшебный молот Тора, Мьёлльнир.
– Фредрика Свенсона, вероятно, оглушили ударом молота, – вспомнила Флориан.
– А затем распотрошили, – добавил Лангер. – Флориан, викинги по внутренностям жертвы предсказывали исход будущего сражения. А жертвоприношения они совершали возле священного дерева – ясеня.
Предположение Лангера, несомненно, звучало вполне логично, но все же Флориан с трудом верилось, что шеф полиции и другие обитатели резиденции Вотана Ладерберга могли совершить жестокое убийство по мотивам древнего мифа.
– Лангер, твоих выводов будет недостаточно, чтобы предъявить обвинение Торвальду Ладербергу.
– Знаю. – Лангер смахнул горку снега с головы истукана.
– Я не понимаю, почему они вообще так помешаны на идее судьбы?
Лангер пожал плечами:
– Для древнескандинавской мифологии характерен пессимистический, скорее даже фаталистический настрой. Судьба представлялась викингами как независимый фактор, превосходящий волю богов, великанов или людей. Наверное, суровый климат Скандинавии не располагал к позитивному мышлению.
Вздохнув, Флориан задала вопрос, который рано или поздно ей пришлось бы задать:
– Ну а мой… двойник? Каким образом он замешан в этой истории?
– Вот здесь и получается небольшая неувязка. – Лангер нахмурился. – Совершенно очевидно, что двойника создали для того, чтобы убить меня. Вывести меня из игры, так сказать.
– Ты думаешь, это сделали великаны во главе с Локильдом?
– Да. По какой-то причине они хотели от меня избавиться. Возможно, и от тебя тоже.
Лангер внимательно посмотрел на Флориан, и она отвела взгляд.
– Кроме того, есть еще одна неувязка. На острове собрались абсолютно все действующие лица, необходимые для начала светопреставления. Все, кроме одного. – Лангер продолжал буравить напарницу взглядом. – Не хватает мирового змея Ёрмунганда. Флориан, ты тут нигде поблизости не видела ползучих гадов?
Эмма, еще немного – и он сам обо все догадается! Хватит молчать!
– Лангер… – Флориан притихла, обдумывая, как лучше сформулировать фразу. – Есть кое-что, о чем я не хотела тебе рассказывать.
Пристальный взгляд напарника говорил только одно: продолжай.
– С самого начала, как только мы прибыли на остров, я неважно себя чувствовала.
Продолжай.
– Кружилась голова, меня тошнило. И еще возникло странное чувство тревоги, будто предчувствие чего-то плохого.
Флориан посмотрела на напарника, ища поддержки в его взгляде. Наверное, со стороны все выглядело так, будто она перед ним извиняется.
– Флориан, почему ты не сказала мне раньше? – Лангер говорил мягко, но все же в его голосе послышались укоризненные нотки.
– Потому что я посчитала это пустяком, недостойным твоего внимания, – почти с вызовом выпалила она. – Мы приехали расследовать новое дело, и мое недомогание могло помешать. Я не хотела быть обузой и не знала, как тебе сказать.
Флориан опустила голову, не в силах больше выдержать взгляд напарника. Лангер подошел ближе, положил руки ей на плечи и, чуть нагнувшись, заглянул в глаза:
– Эмма, ты могла сказать в любой момент. – Голос Лангера прозвучал неожиданно мягко. – Пожалуйста, не думай, что я псих, помешанный на работе. Может быть, иногда я слишком увлекаюсь, ухожу в расследование с головой. Поверь, я как никто другой прекрасно знаю, к чему может привести нервный срыв во время расследования. – Немного помолчав, он тихо добавил: – Эмма, однажды я уже потерял напарника и не хочу потерять тебя. В следующий раз не держи меня в неизвестности.
Флориан кивнула, благодарно улыбнувшись. Похоже, сейчас ей впервые представился шанс расспросить Лангера о его загадочном нервном срыве, к тому же она ничего не знала о смерти его напарника, но Лангер опередил ее с вопросом:
– Но ведь это не все? В доме у великанов тебе стало плохо…
– Меня вырвало, – подтвердила Флориан. – В доме у великанов произошло еще одно событие, на важность которого я только недавно обратила внимание. В ванной комнате прорвало трубу, и моя одежда намокла.
– Да, я помню. Ангрбода предложила поменять одежду.
– Ангрбода находилась вместе со мной в комнате, когда я переодевалась. Она заметила татуировку в виде змеи у меня на спине, после чего испуганно прошептала: «Ёрмунганд». Я запомнила это слово.
– Я не знал, что у тебя есть татуировка, – рассеянно пробормотал Лангер, словно в этот момент в его голове крутилось несколько мыслей одновременно.
– Я сделала ее несколько лет назад. – Флориан пожала плечами. – До сих пор не знаю, почему я выбрала рисунок в виде змеи, пожирающей свой хвост.
Услышав эти слова, Лангер резко отошел на шаг назад, и Флориан увидела, как изумление на его лице сменилось озарением.
– Все стало на свои места! – воскликнул напарник. – Флориан, ты – ключевое звено!
– Какое звено? – опешила Флориан. – Звено чего?
– Флориан, жители острова искренне считают, что ты – последний фрагмент мозаики! Вот, почему они хотели избавиться от меня.
Флориан совершенно не понимала, куда клонит Лангер и на основании чего он строит свои выводы.
– Ты имеешь в виду мою татуировку? – уточнила она. – Змею, пожирающую свой хвост? Лангер, но это же глупо! Это всего лишь картинка!
Но Лангер не унимался, продолжая возбужденно говорить:
– Согласно мифам, змей Ёрмунганд вырос настолько огромным, что опоясал всю Землю и вцепился в собственный хвост! – Лангер чуть ли не с радостью смотрел на напарницу, ожидая от нее ответной реакции. – Флориан, для жителей острова ты и есть мировой змей Ёрмунганд, которого они так долго ждали. Последнее звено в пророчестве!
– Это бред, Лангер! – Флориан повысила голос: домыслы напарника перешли все границы разумного. – Моя татуировка – это всего лишь картинка на коже, а не настоящая змея! Татуировка не может служить знамением для жителей острова, даже если они действительно ждут предсказанный конец света!
– Островитянам не нужны буквальные совпадения, – возразил Лангер. – Для них важны символы. И твоя татуировка в виде змеи, пожирающей свой хвост, стала для них последним знаком грядущего Рагнарёка.
Флориан сокрушенно покачала головой, больше не в силах бороться с безумными доводами напарника. Но Лангер все равно не отступал:
– Как ты объяснишь свое странное недомогание?
– Я просто отравилась сэндвичем с тунцом, который съела на корабле! – вспыхнула Флориан. – Вот и все!
– А чувство тревоги? Предчувствие беды?
Вместо ответа Флориан стиснула губы, полоснув напарника разгневанным взглядом. Лангер победно закончил:
– Флориан, я не знаю, как именно, но ты связана с этим островом.
Она нахмурилась, переведя взгляд на каменное изваяние. Затем твердо сказала:
– Лангер, можно долго спорить о причинах происходящего, но один факт остается незыблемым: на этом острове живут убийцы. И мы должны их остановить прямо сейчас.
