А. Н. Корсун
Лики Поднебесной
Гадательные таблички не упоминают о привлечении к уборке урожая военнопленных или рабов, напротив, упоминались только свободные крестьяне. Впрочем, это совершенно логично для такой мистической династии, как Шан: император и его двор не могли есть зерно, собранное иноплеменниками или рабами, которые по определению нечисты. Нечистому человеку (рабу, иноплеменнику) запрещено было даже приближаться к священному полю вана. Предки вана (шанди) могли обидеться на него за то, что он кормит их нечистыми продуктами, а значит, всю страну могли ожидать большие несчастья, эпидемии и природные катаклизмы. Кстати, с больших полей кормился не только сам император и его двор, но и многочисленный чиновничий аппарат. Также в императорские зернохранилища и склады поступали многочисленные налоги от подвластных земель.
Вокруг императорских полей располагались обширные охотничьи угодья – луга и непроходимые леса, охотиться в которых разрешалось только вану и его свите, а возможно, и особым императорским охотникам, поставлявшим дичь ко двору вана. Такая зона нетронутой природы служила своего рода ритуальным и физическим буфером между двором правителя и простыми людьми.
Основной административной единицей шанского Китая была «И». Самым удачным переводом иероглифа «И» служит слово «местность», поскольку в гадательных табличках он обозначает и крестьянские деревни, и города, и столичный округ, в котором находилась резиденция императора. Крестьянская община каждой «И» была обязана следить за порядком в своей местности. Это включало и работы по, так сказать, благоустройству территории – строительство мостов, дорог, прокладывание каналов. Крестьяне по жребию определяли тех, кто должен был идти на такие государственные работы. Опять-таки дороги и мосты не могли быть построены руками «нечистых», а значит, строить их приходилось крестьянам.
Вокруг столичного округа располагались владения приближенных императора, которым эти владения выдавались для защиты императорского двора. Такие владения были буферной зоной, ограждавшей императорский двор от нападений извне. В более поздние времена подобные земли назывались «поясом нэйфу». Одновременно, согласно надписям на гадательных костях, было около 200 таких владений, различавшихся названиями (хоу, бо, фу, цзы, тянь и нань), однако чем именно один тип владения отличался от другого историкам неизвестно. Двор наместников был образован по образцу двора вана, но со значительно меньшим размахом. Владения наместников были меньше и проще, чем владения правителя. При каждом наместничестве стоял довольно большой гарнизон. Вполне вероятно, что наместники частенько воевали друг с другом, надеясь расширить свои владения за счет соседа, также они плели интриги, устраивали заговоры, создавали и разрушали коалиции.
Историки предполагают, что владения наместников вана были не очень велики и занимали в целом территорию радиусом не более 150 км вокруг столицы. Численность собственно шанского населения, обитавшего на этой территории в начале правления династии, историки оценивают в 150–200 тыс. человек.
За поясом владений наместников императора располагалась третья зона, или как ее называли в последующие времена – внешний «пояс вайфу». Согласно гадательным надписям, войны с племенами этой зоны практически не прекращались. Но так было не всегда. Дело в том, что аньянский архив сообщает лишь о временах позднего Шан, когда древняя династия шаг за шагом сдавала позиции под натиском с запада.
В государстве Шан была профессиональная армия, вооруженная бронзовым оружием – мечами, наконечниками для стрел и копий. Сейчас, конечно, бронзовое оружие кажется игрушечным, но в то время железо еще не было известно в Китае, значит, даже бронзовые мечи представляли собой грозную силу. Мощной ударной силой были шанские конные лучники, которые буквально засыпали противника градом стрел, а благодаря своим быстрым коням они были мобильны и появлялись перед противником в самый неожиданный момент. Боевые же колесницы шанцы использовали для дезорганизации войска противника.
Благодаря сильной и хорошо организованной армии границы Китая в эпоху Шан значительно расширились. Шанцы дошли до реки Янцзы и стали постепенно заселять ее долину, а возможно расселились и вплоть до ее устья. Итак, империя Шан-Инь охватывала большую часть современных провинций Хэнань, Шаньси, Шэньси, Хубэй, Хэбэй, Шаньдун, Аньхой и Цзянсу. Императоры Шан предоставляли вождям племен неограниченные права в пределах владения каждого из них с условием, что они не станут выступать против центральной власти и через определенные периоды времени будут являться ко двору с подарками, символизирующими преданность шанскому правителю.
Именно мощь государства Шан ослабляли междоусобицы. Дело в том, что в начале правления династии трон шанского вана наследовался иначе, нежели это практиковалось в более поздние времена: власть передавалась не от отца к сыну, а от брата к брату либо от дяди к племяннику с учетом старшинства и поколения. Возможно, что при наличии нескольких равных в своих правах на трон претендентов происходили выборы. Об этом достоверно ничего не известно, но в китайских исторических трактатах есть некоторые указания на то, что право выбирать из нескольких кандидатов могли наместники окрестных земель. Вполне вероятно, что существовали особые ритуалы, в которых шанди благословляли избрание того или иного вана. И только в аньянское время нормой стала передача власти от отца к сыну, что свидетельствовало о победе дома вана над каноническим кланом со множеством его боковых линий. Историки предполагают, что отход от традиционной системы престолонаследия мог стать причиной падения династии Шан.
Метафизически попытки реформы престолонаследия были для народа Шан отходом от традиционного миропорядка. Исторически же эта реформа привела к тому, что вокруг наследственного императорского двора объединилось несколько обиженных кланов, состоявших из родственников императора, потерявших право на престол. В прежних условиях коллективная ответственность сплачивала их вокруг действующего вана, они стремились расширить империю и способствовать благополучию страны в призрачной надежде на то, что они или их потомки смогут стать императорами. Теперь же они могли получить трон лишь в том случае, если правящая линия прервется и погибнут все более реальные претенденты на трон. Империя Шан вступила в период династических склок. Согласно гадательным табличкам, наследники формально принадлежали к одному клану Доцзыцзу (клан сыновей ванов), но внутри его они образовывали союзы и плели интриги друг против друга. Ради призрачной надежды на трон они подрывали основы государственности, уничтожали друг друга в войнах и наветах. Исходя из всего этого, представляется вполне возможным, что основателями династии Чжоу, которая сменила династию Шан, были члены императорской семьи, потерявшие по новому закону право на шанский трон.
Во всяком случае так описан приход династии Чжоу в «Исторических записках» Сымы Цяня. Он рассказывает о девушке Цзян, которая зачала от того, что наступила на след великана. Родившийся мальчик рано стал проявлять магические способности, особенно в сфере земледелия. За них он получил от легендарного императора Шуня должность-титул хоуцзи (князь проса), прилагавшиеся к должности земли в местности Тай и новое родовое имя Цзи. Его потомки (будущее племя чжоу), кочуя по Китаю, то теряли свои земледельческие навыки, то обретали их вновь, пока при императоре Гунлю не переселились на берега реки Вэй (приток Хуанхэ, близ современного г. Сиань). Там они пасли свои стада несколько поколений, пока наконец при Гугуне Даньфу чжоусцы прочно осели на земле. Даньфу женил своего младшего сына Цзили на шанской аристократке Тайжэнь и сделал его своим преемником, т. к. Тайжэнь происходила из императорского шанского рода, но ее потомки не могли претендовать на трон. Древние китайские историки могли придать истории благовидный облик ради подтверждения собственных убеждений. Браки дочерей императора должны были замирить «проблемные» провинции и сделать их более лояльными. Впрочем, так ли происходили события на самом деле или Тайжэнь была собирательным образом, сказать сложно.
Итак, Цзили правил племенем чжоу и получил от шанского вана почетный титул сибо (правитель Запада). Его сын Чан получит прозвище Вэньван (император-ученый). Он правил своим племенем более 50 лет. При его правлении чжоусцы переняли письменность, научились пользоваться боевыми колесницами и изготавливать изделия из бронзы, а также освоили много других шанских умений. Впрочем, нам представляется, что этот портрет изрядно идеализирован. Вэньван занимался тем, что постепенно сколачивал антишанскую коалицию и незадолго до своей смерти предпринял неожиданный шаг – провозгласил себя императором. До этого в Китае был лишь один император – шанский. Но теперь то ли антишанская коалиция стала столь сильна, что шанский правитель не мог покарать своего зарвавшегося вассала, то ли шанский двор разрывали проблемы и склоки, но самопровозглашенному вану все сошло с рук. Впрочем, вскоре он умирает при загадочных обстоятельствах: то ли шанские шанди убили предателя, то ли кто-то подсыпал Вэньвану яду. Наследовал Вэньвану его старший сын Уван (царь-воин), который продолжил дело отца и в битве при Муе разгромил войско последнего шанского вана Дисиня.
История умершего в 1122 г. до н. э. последнего императора Шан-Инь, известного под именем Дисинь, подробно описана в «Исторических записках» Сыма Цяня. Дисинь, сын императора Диюя, взошел на престол в 1155 г. до н. э. и проявлял незаурядные способности в управлении империей. В нескольких успешных войнах с пограничными племенами ему удалось увеличить размеры своей империи. Он обладал также необыкновенной физической силой. Однако с возрастом в нем стали проявляться негативные черты характера – заносчивость, свирепость, женолюбие и склонность к пьянству, а самомнение императора достигло такой степени, что он провозгласил себя Небесным правителем и приказал строить на горе в своей столице Чаогэ «Оленью башню» гигантских размеров. По свидетельству Сыма Цяня, за семь лет строительства неустанно работавшие на стройке десятки тысяч рабов возвели ее «выше облаков». Эта башня была окружена отделанными нефритом гигантскими дворцами, а вокруг них он разбил многочисленные сады для увеселений. В этих садах Дисинь приказал устроить винные озера и мясные леса. Забавы ради он сгонял в озера и сады своих слуг и рабов и наблюдал, как они напиваются и тонут. Дисинь разослал по всей стране своих солдат, чтобы они для него разыскивали и похищали красивых женщин. Также Дисинь прославился как изобретатель изощренных пыток. Одна из таких пыток, описанная Сымой Цянем, состояла в том, что над большим костром подвешивали бронзовый столб, обильно смазанный маслом. Осужденного заставляли идти по этому столбу, а император вместе со своими наложницами наблюдал, как несчастные падали на раскаленные угли и сгорали заживо. Часто в опалу попадали владетельные князья и высшие чиновники государства, которые пытались порицать его безумное поведение. Так были казнены князья Цзюхоу и Аохоу, а чжоуский князь Вэньван чудом избежал смерти, но провел много лет в подземной тюрьме Юли. Спас ему жизнь огромный выкуп, собранный приближенными князя. Сын Вэньвана Уван, как уже говорилось выше, поднял восстание против Дисиня, собрал под свои знамена войска всех 800 удельных князей Китая (за исключением княжества Гучжу) и выступил в поход. В сражении у столицы империи Чаогэ войско Дисиня было разгромлено, сам он бежал в столицу, поднялся на «Оленью башню», надел императорскую одежду, украшенную драгоценными камнями, разжег в башне огонь и бросился в него. Когда в город вступило войско победителей, то воины нашли тело Дисиня, и новый император Уван приказал отрубить трупу деспота голову и выставить на всеобщее обозрение.
Итак, Уван занял столицу Шан. Там он, согласно официальной версии китайских исторических трактатов, совершил жертвоприношение в храме шанди. По непонятной причине Уван не смог сам занять шанский престол, а был вынужден передать трон императора сыну Чжоусиня Угэну, назначив присматривать за ним своих братьев Гуаньшу и Цайшу. После этого он щедро наградил своих воинов и союзников захваченными в шанской столице драгоценностями и возвратился домой.
Вроде бы у Сымы Цяня речь идет об устранении недобродетельного правителя Дисиня. Но что-то тут не сходится. Если Уван действительно был наследным ваном Чжоу, то коронация марионеточного правителя Шан была бы глупостью. С другой стороны, вызывает сомнение то, что Уван принес жертвы в храме шанди. Скорее всего он просто вошел в этот храм и осквернил и ограбил его, а затем, опасаясь гнева шанди и самих шанцев, ретировался домой. Вполне возможно, что как раз падение столицы и осквернение храма и привело к необходимости строительства новой столицы Шан в Аньяне.
Перенести столицу из одного места в другое было делом непростым. Ведь, как известно, для древнего человека центром мира был расположенный в центре его поселения дом правителя. Такой правитель был одновременно и светским главой общины, и жрецом. Древние легенды гласили, что именно этот клочок суши был сотворен богами и духами из Хаоса в начале времен первым. Это место почиталось особо священным, в нем, если верить мифам, находилась мистическая лестница, по которой небесные божества спускались на землю, а сам правитель мог попасть как в мир небожителей, так и в подземное царство к духам предков.
Таким образом, перенос столицы из одного города в другой был для всех жителей империи тяжелым испытанием, ведь император отказывался от покровительства одних богов и духов и вступал под сень других божеств. Не будут ли прежние духи мстить правителю? Удастся ли ему задобрить новых покровителей? Эти сложные теологические вопросы мучили китайских философов, когда возникала потребность в переносе столицы, и для умилостивления прежних и новых божеств они разработали сложный многодневный ритуал.
Так или иначе, но именно при императоре Паньгэне, изменившем закон о престолонаследии, столицу государства перенесли из неизвестного современным историкам места в Аньян. К сожалению, местонахождение прежней столицы Шан так и остается для историков загадкой. Возможно, что во времена Чжоу или в более позднее время остатки древней столицы были разрушены, а само место, где она возвышалась, перепахано.
Древняя столица, если бы ее обнаружили археологи, могла бы рассказать намного больше об истории династии Шан. Ведь историческая амнезия этой династии просто поразительна – в шанских надписях, найденных в Аньяне, напрочь отсутствуют сведения об историческом прошлом государства. Упоминаются имена предков (шанди), которым приносили жертвы, у которых испрашивали совета, но ни разу не упоминаются их прижизненные деяния, ни один из сохранившихся текстов не содержит ни одного их деяния, реального или мифического. Нет в надписях и упоминаний о важных событиях прошлого: ни войн, ни миграций, ни катаклизмов. Историки склонны объяснять это тем, что шанская династия старалась забыть свое прошлое.
Но, возможно, это не совсем верно. Прежде всего потому, что до нас дошли не все шанские тексты. Подавляющее большинство их было утрачено. Сохранившиеся же памятники шанской письменности представляют собой очень специфические тексты ритуального предназначения и в них было невозможно отступать от сложившегося жесткого канона. Текст иньских надписей имел одно единственное предназначение – испросить у мертвых предков разрешение на некие деяния и получить от них совет и прогноз на будущее. В таких текстах просто не может быть никаких отсылок к прошлому. Например, «И Цзин», китайская «Книга перемен», гадательная книга более позднего времени, также не содержит каких-то исторических отсылок. Она не описывает то, как спрашивающий оказался в нынешнем положении, она рассказывает о том, что будет с ним дальше. Вполне возможно, что при шанском дворе были и свои историки, чьи труды не дошли до нас потому, что они истлели в аньянских архивах или были сознательно уничтожены чжоусцами, а сохранившиеся на более прочном материале (кости) тексты имели иное предназначение.
Но следует вспомнить, что рубеж XIII–XII вв. до н. э. (а это время предположительного переноса столицы) был катастрофическим для многих регионов Старого Света. Именно тогда пала Троя, а дорийцы завоевали Грецию, многие народы в то время покинули районы своего обитания и двинулись в более южные края. Причиной этого переселения народов считается временное похолодание и вызванные этим неурожаи и голод. Вполне возможно, что династия Шан-Инь столкнулась с подобной цепочкой бедствий. И как ни молились шанцы своим богам, они не смогли предотвратить катастрофу, – боги оказались глухи к их мольбам. Возможно также, хотя и недоказуемо, что прежняя столица Шан, до сих пор не обнаруженная археологами, была смыта сильным наводнением Хуанхэ. А тут еще и взбунтовались вследствие голода племена чжоу. Бежавший в Аньян двор императора смог отсрочить свою гибель на несколько сотен лет, но уже к концу XI в. пала и эта столица Шанской империи.
В последующий – чжоуский – период, как считают исследователи, и сформировалась как таковая единая китайская нация и цивилизация: именно к концу правления династии Чжоу население Китая стало настолько однородным, что перестало чувствовать себя членами отдельных племен.
Конфуцианские историки любили подчеркивать, что шанцы приносили в жертву богам или умершим императорам военнопленных и рабов. Следует отметить, что часто о чужих злодеяниях кричат преступники. В истории Китая было немало периодов, когда центральная власть особенно лютовала и людей казнили тысячами за малейшую провинность. Именно в такие времена имперские историки Китая и вспоминали, что во времена Шан-Инь злые жрецы совершали человеческие жертвоприношения.
Интересно, что человеческие жертвы, приносимые шанскими жрецами, очень напоминают ритуалы, совершаемые другими народами на другом континенте, а именно ацтеками. У ацтеков существовало учение о смене эпох, что связано с гибелью и возрождением жизни на земле. Такие эпохи они называли «солнцами». Первое солнце, по их мнению, погибло во время восстания животных – его съели ягуары, второе погибло от ураганов, в третий раз мир погиб в результате всемирного пожара, в четвертый раз – в результате потопа. Современная ацтекам эпоха «Пятого солнца» должна была завершиться страшными землетрясениями. По легенде, когда боги создали «Пятое солнце», оно по непонятной причине не смогло перемещаться по небосклону, и для того, чтобы привести его в движение, боги опять пожертвовали своей кровью. Предвидя скорый конец мира, ацтеки стали приносить человеческие жертвоприношения солнцу, ведь в крови людей есть некоторое количество божественной крови[18]. Таким образом ацтеки пытались отсрочить неизбежную гибель всего человечества. Кроме того, такие жертвы благотворно действовали на мир: они могли вызвать дожди в засуху или обеспечить благополучие людей. Иногда жертвы кровью ограничивались кровопусканиями посредством шипов растения магуэй, но часто жертву жрецы убивали, распарывая ножом ей грудь и вырывая сердце. При одних обрядах в жертву приносили избранника, которому выпала честь воплощать собою божество, при других убивали множество пленников.
Сходство ацтекских и шанских обрядов настолько поразительно, что некоторые исследователи даже считают, что ацтеки – потомки династии Шан-Инь. Согласно этой гипотезе, оказавшись в плотном кольце врагов, сплотившихся вокруг Западного Чжоу, последний китайский император Шан приказал построить много кораблей, и на них императорский двор отплыл куда-то на восток. Течение прибило шанские корабли к центральноамериканским берегам, где китайцы и высадились. В дальнейшем шанцы смешались с местным населением и передали потомкам свои верования и обычаи. Более того, сходство месоамериканских культур и китайской культуры эпохи Шан касается не только религии и мифологии, оно прослеживается в сходстве керамики, орнаментальных узорах, одежде, форме жилых домов и даже храмов, ведь многие шанские гробницы имели форму усеченной пирамиды. Такие сооружения вполне могли быть прототипами месоамериканских пирамид[19].
Интересно, что эта гипотеза находит любопытные подтверждения в истории китайского мореплавания в Америку. Согласно некоторым исследователям, при императоре Юнлэ (1402–1424) китайцы достигли тихоокеанского побережья Мексики, тем самым повторив путь императоров Шан. Что именно они нашли в Америке, неизвестно, но вскоре после этого плавания все документы были сожжены, а их участники казнены. Это позволяет предположить, что мореходы, посланные Юнлэ, могли найти в Америке свидетельства пребывания там последних Шан.
Однако против этой гипотезы прежде всего свидетельствуют сами индейские народы. Согласно эпосам майя, киче и историческим преданиям ацтеков, их родина находилась к востоку от Америки, т. е. примерно там, где Платон разместил свою Атлантиду, но ни один из этих народов не считал своей родиной земли к западу от Америки. Правда, согласно майянскому эпосу «Пополь-Вух», к западу от Мексики лежит загадочная страна смерти Шибальба. В Шибальбе побывали два майянских героя – Хун-Ахпу и Шбаланке, которые смогли победить богов смерти и вернуться оттуда живыми. Совершив свои подвиги в Шибальбе, герои вознеслись на небо и стали Солнцем и Луной. Именно младший, «лунный» брат, согласно эпосу, оказывается более устойчивым к ударам зла, он остается жив, в то время как старший, «солнечный» брат, гибнет. Младшему брату удается воскресить старшего, и они вдвоем доводят поединок с демонами смерти до победного конца. Кстати, имя «солнечного брата» переводится как «стрелок». Стрелком был и китайский герой И, который получил цветок бессмертия, но умер, поскольку этот цветок был украден у него женщиной, которая спряталась от него на Луне. Что же, получается – круг замкнулся и в месоамериканских мифах мы слышим отголоски китайских преданий?
Возможно. Но историки сомневаются в достоверности обоих китайских плаваний в Америку. Дело в том, что до сих пор не обнаружено свидетельств такого плавания ни в Китае, ни в Америке. Самым надежным доказательством такого плавания было бы обнаружение шанского или минского поселения на мексиканском берегу, но увы, оно до сих пор не обнаружено. Менее надежным, но все же убедительным доказательством были бы находки комплекса китайских предметов в Мексике. Но, бесспорно китайские предметы появляются в Месоамерике лишь в XVII–XVIII вв. и связаны они с контрабандой китайских товаров.
И прежде, чем закончить рассказ о Древнем Китае, расскажем еще о двух неправдоподобных гипотезах, связываемых как с Древним Китаем, так и с древними цивилизациями вообще.
Вокруг каждой цивилизации складывается множество неверных, но внешне достаточно правдоподобных гипотез. Не минула эта участь и китайскую цивилизацию. Одна из таких гипотез была высказана английским антропологом Графтоном Эллиотом-Смитом. Он был большим знатоком Древнего Египта и, анализируя развитие других древних цивилизаций, нашел в них немало черт, напоминающих древнеегипетские. Поскольку методов надежной научной датировки археологических памятников в то время еще не существовало, он предположил, что вся человеческая цивилизация произошла из Египта. По мнению Эллиота-Смита, носители цивилизации расселились по всей Земле, неся аборигенам свет знаний. Эту мигрирующую культуру он назвал «гелиолитической», поскольку предполагал, что в ее основе лежит культ «солнечных камней» – обелисков, служивших для поклонения Солнцу и для расчета солнечного календаря. Также к числу элементов гелиолитической цивилизации относятся такие элементы, как строительство пирамид, обычай мумифицирования или иного посмертного сохранения тела царей и жрецов, капитальное строительство, письменность, астрономия, математика, социальная организация, строительство ирригационных каналов и дорог. Особое внимание он уделял мегалитам, сооруженным в различных регионах Земли и как бы указывавшим путь расселения «гелиолитической расы». Несмотря на искусность, проявленную Эллиотом-Смитом при обосновании своей гипотезы, она, конечно, не была принята другими историками. Прежде всего потому, что определенные им признаки цивилизации присущи разным культурам и возникали сами по себе. Так, ирригация могла быть открыта в любом регионе Земли совершенно самостоятельно в силу наступления степей и пустынь и для защиты от наводнений и разливов рек. Кроме того, как раз азиатские мегалиты указывают на ошибочность его теории. Да, в Восточной Азии есть мегалиты (в Японии и Корее), но они расположены достаточно далеко от древнейшего центра китайской цивилизации (долины Хуанхэ), в то время как материальная культура Дземон, соответствующая восточноазиатским мегалитам, не демонстрирует сколько-нибудь существенных признаков высокой цивилизации.
С древними китайскими царствами связана еще одна тайна. Некоторое время назад в умах двух математиков родилась гипотеза, утверждающая, что историки сфальсифицировали исторические документы и что всемирная история намного моложе, чем это считалось совсем недавно. Авторы этой гипотезы убеждены, что сейчас идет не третье, а второе тысячелетие от Рождества Христова, а история древних цивилизаций Старого Света просто выдумана. Но ведь китайские исторические трактаты рассказывают нам о событиях более чем четырехтысячелетней давности. Возможно ли считать их позднейшей фальсификацией? Неужели фальсификаторы настолько хорошо знали древнекитайский язык, чтобы написать на нем многостраничные трактаты? Или авторы этой гипотезы сами фальсифицируют историю? Есть в этом и еще один любопытный нюанс – в китайских исторических трактатах рассказывается о солнечных и лунных затмениях, происходивших около 4000 лет назад. Причем приводимые в трактатах даты затмений подтверждаются современными астрономическими данными с точностью до дня. Если эти трактаты – позднейшие подделки, то кажется странным и невероятным, что средневековые фальсификаторы могли столь точно рассчитать древние затмения.
КИТАЙСКИЕ ПИРАМИДЫ
О том, что в Китае есть пирамиды, знает далеко не каждый.
Западный мир ничего не слышал о них еще каких-то сто лет назад. Славу первооткрывателей приписывают теперь двум австралийцам. Их звали Фрэд Мейер Шродер и Оскар Маман. Были они отнюдь не учеными и прибыли в Поднебесную, чтобы купить шелк, а потому и посетили провинцию Шэньси, которая издавна славилась великолепными изделиями из этой истинно китайской ткани. Негоцианты никак не ожидали, что по дороге им встретятся пирамиды. «Это зрелище потрясло нас даже больше, чем если бы мы нашли их в пустыне. Но эти пирамиды находятся на глазах у всего мира, а в западных странах о них ничего не знают», – захлебываясь от восторга, писали Шродер и Маман в своем дневнике. Эта запись была сделана в мае 1912 года.
О существовании пирамид знал и французский поэт-символист Виктор Сегален. Он увлекался археологией и этнографией и видел пирамиды, когда в 1909–1914 гг. и 1917-м путешествовал по Китаю. Сегален измерил параметры одной из пирамид: ее высота равнялась 48 м, а длина стороны основания – 350 м.
В середине ХХ столетия пирамиды, наконец, сфотографировали. Первым это сделал американский пилот Джеймс Гаусман. В 1945 году ему удалось заснять одну из пирамид с высоты птичьего полета. Это была черно-белая фотография какого-то объекта пирамидальной формы.
«Пирамидный бум» начался на Западе после 1994 года, когда вышла в свет книга немецкого исследователя Хартвига Хаусдорфа «Белая пирамида». Хаусдорф является одним из сторонников Эрика фон Деникена, который утверждает, что в далекие времена Землю посетили инопланетяне. Множество памятников, которые мы теперь называем «загадочными», – египетские пирамиды, железная колонна в Индии и т. п. – он считает свидетельствами их визита.
Хаусдорф рассказывает, что отправился в Китай в марте 1997 года и сам убедился в существовании пирамид: недалеко от города Сианя он нашел шесть из них. В октябре того же года Хаусдорф вернулся в эти места с видеокамерой и отснял 18-минутный материал. Позже, когда он просматривал этот материал, он разглядел на заднем плане другие пирамиды. Хаусдорф уверяет, что в конечном итоге он обнаружил более 100 пирамид на площади 2000 квадратных километров.
Что же это за пирамиды-невидимки? Конечно известно, что Китай традиционно предпочитает политику изоляционизма, но ведь и ученые, и туристы там бывали. Почему же пристальное внимание на пирамиды обратили только в самом конце ХХ века?
Дело в том, что китайские пирамиды отличаются от каменных пирамид Египта и Месоамерики. Китайские пирамиды сделаны из земли и глины. Их часто именуют просто курганами. Но это, бесспорно, не курганы, а усеченные пирамиды с квадратным основанием. Однако понять, что они собой представляют, можно только увидев их с высоты птичьего полета. Так, сегодня туристы могут полюбоваться китайскими пирамидами, подлетая к аэропорту города Сианя и по дороге от аэропорта до города. Но этот аэропорт построили совсем недавно, поэтому раньше пирамиды не были так доступны для обозрения.
Хаусдорф пишет, что китайцы специально маскировали пирамиды. Вроде бы правительство велело посадить на их склонах быстрорастущие хвойные деревья. Как полагает исследователь, когда деревья вырастут, пирамиды будут больше походить на естественные холмы. Казалось бы, зачем властям скрывать пирамиды? Однако если мы внимательно посмотрим на фотографии (в Интернете их очень много), то увидим, что растительность на китайских пирамидах посажена ровными рядами – сразу видно, что это дело рук человека. Значит, пирамиды в самом деле озеленили по чьему-то приказу. С другой стороны, этот явно искусственный декор «под линейку» привлекает внимание к самому объекту. Может, это вовсе не маскировка? Но зачем тогда посадили деревья?
Хаусдорф говорит, что все пирамиды, о которых ему стало известно, находятся на равнине Цинь-Чуань и имеют высоту от 25 до 100 метров. Однако, по его сведениям, есть одно исключение. Это Большая белая пирамида. Она расположена на севере, в долине Цинь-Линь. Эта пирамида – самая большая из всех. Ее высота достигает примерно 300 метров. Исследователь называет ее матерью всех китайских пирамид. Однако сам Хаусдорф ее не видел, поскольку китайское правительство отказало ему в разрешении посетить этот район. Причину отказа археолог видит в том, что неподалеку от Большой белой пирамиды находится космодром, и потому иностранцев туда не пускают.
