А. А. Половцов
Дневник. 1893–1909

Полная версия

Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы

«Культура России (2012–2018 годы)»

Составитель:

Ольга Юрьевна Голенкова

В оформлении обложки использован фрагмент картины И.Е. Репина «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года в честь столетнего юбилея со дня его учреждения».

Портрет участвовавшего в этом заседании А. А. Половцова размещен на лицевой обложке и выделен

© О. Ю. Голенкова, составление, вступ. статья, комментарии, указатели, подготовка текста, 2014

© АНО «Женский проект», 2014

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2014

Источниковедческие и археографические проблемы реконструкции дневника А. А. Половцова (1893–1909 гг.)

Имя Александра Александровича Половцова стало известно широкому кругу исследователей благодаря публикации его дневника П. А. Зайончковским. В 1960-е гг. ученый проделал колоссальную работу по анализу этого источника за 10 лет (1883–1892 гг.)^[1]. Материалы дневника использовались в фундаментальных исследованиях, в которых рассматривается указанный период отечественной истории^[2].

Благодаря этим изданиям Половцов получил известность как одна из политических «акул» эпохи Александра III, деятельности же бывшего государственного секретаря в качестве обычного члена Государственного совета не уделялось особого внимания. Сложилось мнение, что все свои главные деяния Половцов совершил на посту государственного секретаря (1883–1892 гг.), а после утратил политическое влияние, стал больше времени уделять истории и искусству, часто болел и вообще достиг возраста, когда участие в закулисных интригах и активная государственная и общественная деятельность были ему не по силам. Отсюда делался вывод, что вся наиболее интересная информация содержится в дневниках именно за 1883–1892 гг. Подобный взгляд представляется не совсем верным. Без сомнения, время пребывания Половцова на посту государственного секретаря можно считать вершиной его карьеры как государственного деятеля. В 1883–1892 гг. он находился в эпицентре политической жизни империи: играл ведущую роль в обеспечении работы Государственного совета, имел доступ к императору. Но следует учитывать, что и в 1890-1900-е гг. Половцов продолжал внимательно следить за всем происходившим и тщательно фиксировать свои наблюдения и полученную информацию в дневнике. После отставки с должности государственного секретаря Половцов оставался одним из немногих членов Государственного совета, способных, как он сам признается в дневнике, «произносить речи» и «принимать участие в прениях»^[3]. Половцов участвовал в работе Финансового комитета, в 1901–1905 гг. заседал в Департаменте законов. В 1905–1906 гг. он присутствовал на совещаниях по разработке учреждения Государственной думы и реорганизации Государственного совета. Широкое признание получила деятельность Половцова во главе Императорского русского исторического общества и издание им «Русского биографического словаря».

В Государственном архиве Российской Федерации фонд А. А. Половцова состоит из 74 единиц хранения и представлен разнообразными материалами (письма, записки, записные книжки, проекты речей). Самым обширным из них является его дневник с 1859 по 1909 год^[4]. Журналы (так автор называл свои дневники) за 1883–1892 гг., как уже говорилось, были опубликованы П. А. Зайончковским, а за 1894–1908 гг. частично печатались в «Красном архиве».

В полной мере документальное наследие А. А. Половцова и его разнообразная деятельность остаются неисследованными. Вышло лишь несколько биографических статей^[5], авторы которых пользовались преимущественно дневником, изданным П. А. Зайончковским. В 2008 г. в статье опять же биографического характера С. А. Никитин дал более подробную характеристику Половцову, но не привел каких-либо принципиально новых данных. По всей видимости, названный исследователь также анализировал преимущественно дневник 1883–1892 гг., поскольку в статье он ошибочно указал, что «дневник Половцова полностью расшифрован по подлиннику и издан заново»^[6]. Есть работы, посвященные культурной деятельности Половцова ^[7]. Его деловая активность также не была подвергнута серьезному изучению. Интересно, что практически все авторы работ о Половцове находят его финансовые дела крайне неутешительными, но при этом оперируют одной и той же цитатой из мемуаров С.Ю. Витте^[8].

Поэтому важной источниковедческой задачей становится анализ дневника Половцова с 1893 г., то есть с того места, на котором завершается издание П. А. Зайончковского, и до кончины автора в 1909 г. Журналы этого периода гораздо менее систематичны, чем за 1883–1892 гг. Нередко записи отрывочны, целыми месяцами Половцов ничего не фиксирует. Правда, иногда через некоторое время возвращается к пропущенным месяцам и делает заметки о происшедшем в форме воспоминаний. Часто записи за один и тот же год встречаются в нескольких тетрадях. Если же учесть, что опись фонда Половцова в ГА РФ не полностью соответствует его содержанию, а машинописные копии дневника частично датированы неверно, трудоемкость работы с этим источником становится очевидной. Например, если исследователя заинтересует информация за 1898 г., то он, просмотрев опись, решит воспользоваться делом № 50, тогда как на самом деле обширные записи за указанный год содержатся в деле № 44, крайние даты которого в соответствии с описью – 26 ноября 1892–1893 г. Подобный пример не единичен. Датировка некоторых разделов машинописных копий не соответствует действительности, поэтому есть вероятность использования историками информации, не относящейся к исследуемому ими периоду. Кроме того, часть дневника, вероятно, не сохранилась. Отсюда возникает еще одна задача – реконструировать дневник за 1893–1909 гг. как целостный документ с привлечением других материалов фонда Половцова (писем, речей, записок и др.).

Дневник Половцова эпохи Николая II – уникальный исторический источник, в котором содержится разнообразная информация: описываются политические интриги, приводятся меткие суждения об известных политических фигурах, даются яркие портреты представителей высшей бюрократии обоих – александровского и николаевского – царствований, фиксируются последние сплетни и слухи. Дневниковые записи выглядят взвешенными и продуманными. Это обстоятельство подтверждает предположение П. А. Зайончковского о том, что дневник, по-видимому, явился беловым вариантом сделанных ранее кратких заметок^[9].

Очевидно, что Половцов пишет для потомков, возможно, даже с расчетом на публикацию. Так, например, в записи от 22 мая 1901 г. говорится: «Самые подробности смерти императрицы (Марии Александровны. – О. Г.) таковы, что я не могу не записать их, надеясь, что таким образом сохранится еще одно свидетельское о том показание» (Д. 53. Л. 5). Кроме того, автор делает уточнения о занимаемых должностях, родственных связях и иных деталях подобного рода, которые совершенно не обязательны в личном дневнике. Вот характерная с этой точки зрения запись: «Уезжаю из Петербурга вместе со старшим сыном; едем до станции Грязи, где я сворачиваю по Царицынской линии и еду до станции Поворино <…> где меня ожидает младший сын^[10] – студент горного института» (1893 г. Д. 46. Л. 1). Маловероятно, чтобы уточнение статуса младшего сына автор дневника делал для себя. Даже своих родственников, в том числе внуков и детей, Половцов называет не уменьшительными именами, а официально – например, «графиня Бобринская»^[11].

Дневник Половцова – это дневник именно государственного деятеля. Информации личного характера в нем практически нет, о семье встречаются лишь краткие упоминания. Например, 24 декабря 1908 г. автор записывает: «После смерти жены моей, последовавшей 9 июля 1908 г., я в августе месяце уехал во Францию и на короткое время в Англию <…>»^[12]. О смерти внучки^[13] – тоже всего несколько предложений^[14]. Личных переживаний совсем не встречается, Половцов предельно сдержан, хотя нередко возмущается поведением представителей высшего общества или действиями правительства. Обычно он не стесняется в выражениях: «<…> предлагаю на первое время учредить <…> коллегию Государственной] канцелярии. Все соглашаются со мной в необходимости такого учреждения, но никто не решается его создать. Нерешительность и вялость, свойственные бездарности!»^[15] Или: «Кабинет Горемыкина – сходбище ничтожных людей, которые ожидают событий, но не в состоянии ни их предвидеть, ни их направлять»^[16]. О заседании общего собрания Государственного совета 23 февраля 1904 г. записано: «<…> это не государственные] речи, а ребяческий лепет»^[17].

Половцов подробно описывает свои встречи с политическими деятелями, дает им яркие, меткие характеристики и при этом практически ни о ком не отзывается одобрительно. На протяжении всех рассматриваемых 17 лет положительной оценки удостоились всего несколько человек, среди которых – близкий друг Половцова А. Б. Лобанов-Ростовский и А. П. Извольский. Автор лично способствовал в 1895 г. назначению Лобанова на пост министра иностранных дел и при всяком упоминании его не скупится на похвалы: «<…> по счастью, внешняя политика попала в руки моего приятеля князя Лобанова, который в один год поставил Россию в исключительное положение могущества и славы»; «<…> то был последний мой разговор с этим превосходнейшим человеком»^[18] и т. д. О министре иностранных дел в 1906–1910 гг. Извольском Половцов пишет более сдержанно: «<…> министром иностранных дел назначен Извольский, замечательный по уму и способностям, на место постыдного, бездарнейшего Ламздорфа, виновника наших политических бедствий»^[19].

Критические же высказывания выглядят подчас весьма резкими. Например, об И.Н. Дурново: «<…> что за пошлое подобострастное ничтожество, подкупающее тех, кто выше его, своим подобострастием и лакейством»^[20]. Или: «<…> министр иностранных дел Гире, гораздо более похожий на разлагающийся труп, чем на живого человека»^[21]; «Коковцов, со свойственным ему павлиньим чванством, высказывает много общих мест и закругленных фраз, довольно бессодержательных»^[22], «председатель Департамента экономии Сольский, полуразвалившийся телесно и духовно, вместо чем играть роль умерителя не довольно обдуманных порывов Витте, раболепно ему повинуется»^[23] и т. д.

Половцов обладал обширными связями, в том числе среди членов императорской Фамилии (особенно близкими были его отношения с великими князьями Владимиром Александровичем и Михаилом Николаевичем) и представителей высшей бюрократии. Делая запись в дневнике, он, как правило, указывал источник информации: сам был свидетелем или узнал от кого-либо. Например: «Витте сообщает <…>»^[24]; «на обратном пути Хилков рассказывает <…>»^[25] и т. д. К Половцову заезжают посоветоваться, некоторые лоббируют назначения: «<…> в 10 ч. приходит ко мне Витте, повторяя свою просьбу относительно способствования назначению министром путей сообщения Иващенкова^[26]» (3 января 1895 г.) ^[27]; «<…> заезжает Нольде^[28] просить о содействии проведению в государственные секретари Кауфмана^[29]» (6 февраля 1904 г.)^[30]; «<…> Витте уведомляет меня запиской, что Сольский обещал ему включить в число кандидатов на должность государственного секретаря Алексея Оболенского и просит меня поддержать эту кандидатуру перед в[еликим] к[нязем] Михаилом] Николаевичем]»^[31] (8 февраля 1904 г.).

Часто Половцов подробно описывает заседания Государственного совета, детально и со свойственным ему сарказмом фиксирует петербургские сплетни. Приводимая им информация подтверждается другими источниками^[32]. Например, 3 февраля 1904 г. Половцов реагирует на слух о возможном назначении В. А. Шильдера министром народного просвещения «по ходатайству Мещерского»^[33]. Об этом же днем раньше в своем дневнике сообщает А. Н. Куропаткин: «Витте рассказывал, что Государь предлагал Мещерскому быть мин[инистром] народн[ого] просвещения. Отказался. Указал на г[енерал]-м[айора] Шильдера, директора Псковск[ого] кад[етского] корпуса»^[34].

Еще одна особенность журналов Половцова – присутствие в их тексте внешних источников, как правило, переписанных от руки. Автор приводит собственные речи, записки, а также письма, имеющие, по его мнению, историческую ценность.

Дневник Половцова за рассматриваемый период представлен в ГА РФ шестнадцатью делами, из которых тринадцать – тетради в переплете, три – машинописные копии оригинала (машинописные копии появляются впервые в описи 1952 г.). Очевидна необходимость всестороннего анализа этого материала с целью реконструкции текста дневника как целостного, выстроенного в хронологической последовательности документа. К тому же в нашем распоряжении оказались небольшие отрывки из записей Половцова конца 1880-х – начала 1890-х гг.^[35], которые не вошли в публикацию П. А. Зайончковского.

Одна из проблем, с которыми пришлось столкнуться, – это определение крайних дат дневника. П.А. Зайончковский, по-видимому, ориентируясь на не всегда корректно составленную опись, указывает, что дневник заканчивается 1908 г. (по описи крайние даты – 1837–1908 гг.)^[36]. Но в деле № 69 имеются записи за январь 1909 г. Неверная датировка машинописной копии исключается, так как многие даты можно проверить^[37]. Кроме того, во всех актах передачи и проверки документов фонда крайними датами названы 1837–1909 гг. (по делу фонда № 583). В более поздних актах временной диапазон не указан. Вероятно, появившаяся в современной описи дата – 1908 г. – более поздняя ошибка. Это предположение подтверждается старыми описями фонда. В первой описи (1922 г. Д. 75) крайние даты единиц хранения указаны верно, и лишь в третьей описи (1952 г. Д. 77) возникает 1908 г.

Старые описи фонда помогают уточнить и некоторые вопросы о несохранившихся материалах. Так, оригиналы дневника за 1905–1909 гг., в настоящее время отсутствующие в ГА РФ, судя по первой описи 1922 г., входили в состав фонда^[38]. Вторая опись (д. 76) не содержит интересующие нас дела 1905–1909 гг. и три других дела (записки без указания года и автобиографические записки). Эта опись не датирована, и не исключено, что именно на момент ее составления дела 1905–1909 гг. были перемещены, а в дальнейшем утеряны. Это косвенно подтверждается актом проверки наличия и состояния документов от 5 сентября 1950 г., где говорится, что одиннадцать единиц хранения из заявленных в описи отсутствуют, и приводятся номера ненайденных дел^[39]. В третьей описи (д. 77), составленной в 1952 г., впервые появляется информация о машинописных копиях (д. 61–69 по старой описи дела № 77). Именно здесь возникают и некоторые значительные расхождения в крайних датах единиц хранения. Эта опись, не считая некоторые позднее включенные в нее дела (не дневники), является на сегодняшний день последней по времени составления. То есть основные неточности появились раньше, затем не были исправлены и перешли в третью опись. С целью их выявления и оценки содержащейся в дневнике 1893–1909 гг. информации нами проанализированы все единицы хранения, относящиеся к рассматриваемому периоду. Ниже приведены основные результаты проделанной работы, которая и послужила основой для последующей реконструкции текста дневника. Представляется целесообразным привести краткие описания дел, затрагивающих период 1893–1909 гг.

Дело № 39 не полностью относится к интересующему нас времени, преобладающая часть содержащейся в нем информации датирована более ранними годами^[40]. Эту единицу хранения следует охарактеризовать подробно, так как в публикации П. А. Зайончковского приводимых ниже сведений нет.

В ходе работы с материалами дела № 39 пришлось столкнуться со значительными трудностями. В описи крайними датами указаны 1890–1894 гг., но при анализе текста выяснилось, что это не так. Дело состоит из разрозненных листов – отрывков из дневников разных лет, в большинстве своем неполных и недатированных. Кроме того, не все листы в деле разложены по порядку, и для реконструкции текста приходилось практически построчно сравнивать их друг с другом. При этом удалось атрибутировать некоторые даты.

На первом листе (отрывочном)^[41] сначала идет окончание недатированной записи о заседании Государственного совета: «<…> увольнение от обязанностей военного министра, или сойдет с ума^[42]. После заседания великий князь Владимир Александрович заходит пить чай и долго болтает о современных пустяках с отличающими его умом и незнанием жизни». Далее (на том же листе) – несколько записей за разные дни. Поскольку приводятся конкретные числа (20, 22, 23), легко установить год и месяц событий. Так, в деле говорится: «20, пятница, спуск корабля „Память Азова“»^[43]. Эту дату можно проверить: спуск крейсера «Память Азова» был приурочен к 200-летию ботика Петра I и состоялся 20 мая 1888 г. Приведенная и последующие датировки на первом листе подтверждаются участием в описываемых событиях известных представителей высшей бюрократии – Н.П. Шебеко (Шабеко), И.А. Вышнеградского, В. А. Железникова, Д. А. Толстого, К. И. Палена. Толстой занимал пост министра внутренних дел в 1882–1889 гг., Шебеко – должность товарища министра внутренних дел с апреля 1887 по июль 1895 г. Вышнеградский был назначен управляющим Министерством финансов в январе 1887 г., а на министерском посту находился в 1888–1892 гг. Статс-секретарь Департамента законов Государственного совета Железников скончался в ноябре 1889 г. Сопоставив эти данные, получаем, что дневниковые записи должны относиться к 1887, 1888 или 1889 гг. События действительно, скорее всего, имели место в мае, так как «князь Михаил Николаевич уже переехал на дачу в Стрельну»^[44], но еще не начались летние вакации, и продолжаются заседания Государственного совета^[45]. В публикации П.А. Зайончковского записи за 20–23 мая 1887 и 1888 г. отсутствуют^[46], а за 22 и 23 мая 1889 г. имеются^[47].

Следующий лист – отдельный, отрывочный, недатированный и не связанный с предыдущим. Здесь приведен фрагмент разговора (начало отсутствует) с императрицей Марией Федоровной. Речь идет в том числе о наследнике: «<…> я перевел разговор на цесаревича и воспользовался случаем высказать о близком ей члене семейства самые лестные отзывы, без тени лжи или подобострастия»^[48]. Беседа происходит, пока Половцов, бывший в то время государственным секретарем, ожидает своей очереди «чтобы войти в кабинет Государя, где многоречивый Вышнеградский занимает хозяина своим еженедельным докладом»^[49]. Далее передан разговор Половцова с императором Александром III – о скором отъезде государственного секретаря и о деле по ограничению судебной ссылки в Сибирь^[50].

Следующий лист тоже не связан с только что описанным сюжетом. Однако если проанализировать дело подробно, станет очевидным, что далее по смыслу должны следовать листы из конца дела (л. 16–18). Здесь продолжается разговор с императором об ограничении ссылки и о несовершенствах российской судебной системы. Заканчивается запись информацией о чрезмерно пышных путешествиях великого князя Владимира Александровича и датой – 6 июня 1888 г. Получившийся отрывок (записи за 20, 22, 23 мая и 6 июня) – это листы из не сохранившегося полностью дневника за 1888 г. В публикации П.А. Зайончковского сведения, датированные июнем 1888 г., отсутствуют.

Вернемся к листам 3-15. Здесь имеется отрывок черновика записки Александру III об устройстве музея для рабочих^[51]. Начало отсутствует, почти все зачеркнуто. На обороте – письмо императору о заседании Департамента экономии 6 декабря 1890 г., несколько писем из переписки Половцова с великим князем Владимиром Александровичем. Далее – опять с нового листа – письма К. П. Победоносцева, которые Половцов счел «любопытными»^[52]. Внесены в дневник они были уже при Николае II, как отмечает сам автор дневника: «<…> бумаги эти были посланы им (Победоносцевым. – О. Г.) нынешнему Государю Николаю II»^[53]. Как видно из сопроводительной записки^[54], датированной 2 ноября 1890 г., императору переданы письма Победоносцева к фрейлине Е. Ф. Тютчевой с 1 марта по 29 декабря 1881 г., а также корреспонденция Александра III Победоносцеву за 1881 г., последнее из посланий от 31 декабря 1881 г.^[55] Но в действительности в деле имеется лишь письмо Победоносцева к Тютчевой от 1 марта 1881 г., которое оборвано на полуслове^[56], хотя очевидно, что Половцовым были внесены в дневник и другие письма, либо часть из них. Интересно, что подобная информация содержится в деле № 47, в записи за 13 декабря 1894 г.: «Победоносцев сообщает мне несколько любопытных писем и записок, полученных им от покойного Государя в первый год царствования»^[57]. После чего следуют письма из переписки Александра III с Победоносцевым с 6 марта 1881 г. по 12 марта 1889 г. В том числе в этой тетради есть письмо от 31 декабря 1881 г., о котором, по-видимому, идет речь в сопроводительной записке Победоносцева Николаю II. Учитывая эти данные, можно предположить, что материалы дела № 39 были внесены в дневник в декабре 1894 г.

Перейдем к следующим единицам хранения. В соответствии с описью дело № 44 должно содержать дневник с 26 ноября 1892 г. по 1893 г. на 107 листах, тогда как в действительности в нем хранится дневник за осень – зиму 1892 г. (с 26 ноября по 31 декабря 1892 г. и за 1, 2, 4 января 1893 г.). Далее в тетради – недатированная запись весны 1897 г. в форме воспоминаний^[58], а также за 19 апреля и 6-17 августа 1898 г. Всего в деле 64 листа. Эти материалы важны для восстановления полного текста дневника, так как по описи «Журнал Половцова» за 1897 г. отсутствует.

На обложке дела № 46 указано, что в нем – дневник с осени 1893 г. по осень 1895 г. При подробном анализе текста оказалось, что это не совсем так. Сначала следует дневник конца 1893 г. – с 17 сентября по 23 декабря^[59]. Далее – первая половина 1894 г. – с 16 января по 1 мая^[60]. На л. 54–77 об. – дневник осени 1895 г. Первая запись начинается со слов «проведя часть лета в Париже»^[61] и не датирована, следующая – помечена 14 сентября. Заканчивается дневник за этот год 5 октября, после чего сразу следует 12 марта 1896 г., затем – 17 и 30 апреля, 7 мая 1896 г.^[62]Подробно описаны ходынские события^[63], главным виновником которых Половцов считает великого князя Сергея Александровича. Это дело продублировано в машинописной копии^[64].

Содержание дела № 47 соответствует описи. В нем – дневник с 27 октября по 29 декабря 1894 г. и с 1 января по 6 марта 1895 г. Эти записи имеются также в машинописной копии^[65]. Дневник 1894 г. из этого дела издан в «Красном архиве»^[66]. В записях за 1895 г. подробно изложены интриги вокруг назначения преемника министра иностранных дел Гирса. Здесь же, узнав 25 января о смерти А. А. Абазы, Половцов счел нужным дать пространную характеристику его жизни и деятельности, так как эта «личность выдается среди <…> современников»^[67]. Автор дневника приводит скандальные обстоятельства отставки Абазы с поста председателя Департамента экономии, которые описаны и в других источниках^[68].

Дело № 48 по описи должно содержать только запись за 29 марта 1895 г. В действительности здесь представлен более обширный материал. На обложке тетради указано: «1895 г., март», – но внутри записи с 29 марта по 24 апреля 1895 г.^[69] Заметки, датированные 29 марта и 21 апреля, опубликованы в «Красном архиве», но не полностью^[70]. Далее (без заголовка) следует записка Половцова от 8 сентября 1895 г. по крестьянскому вопросу^[71]. Затем Половцовым переписано письмо совещательного члена Морского министерства М.И. Кази Николаю II от 27 августа 1895 г., сопровождающее записку о преобразованиях русского флота^[72]. Заканчивается дело № 48 письмом Половцова императору от 4 сентября 1897 г. с просьбой прочесть «прилагаемую книгу»^[73] «любимца покойного Бунге»^[74] П.-П. Леруа-Болье^[75]. Это дело (правда, со значительными пропусками и опечатками) продублировано в машинописной копии^[76].

Дело № 49 начинается с недатированной записи октября 1896 г. в форме воспоминаний: «<…> вот уже целый год, как я ничего не писал на этих страницах <…>»^[77]. Здесь излагаются события апреля – мая 1896 г., о многих из которых Половцов уже рассказывал в другой тетради^[78]. Затем говорится об июне^[79] и августе 1896 г. вплоть до того момента, когда Половцов получил известие о смерти А. Б. Лобанова (умер 18 августа 1896 г.), после чего автор дает подробную характеристику жизни и деятельности скончавшегося министра иностранных дел^[80]. Далее несколько листов пропущено, затем с нового листа следуют записи с 1 января по 6 февраля 1897 г.^[81] Подавляющая часть имеющейся в этом деле информации за 1897 г. опубликована в «Красном архиве»^[82].

Дело № 50 по описи должно содержать дневник за 1898 г. Материал начинается пространной недатированной записью о событиях лета – осени 1898 г.^[83] Значительную часть занимает описание беседы Половцова с государственным секретарем В. К. Плеве, которая имела место в августе по поводу поздравления великого князя Михаила Николаевича с пятидесятилетием службы^[84]. Информация подана в свойственной автору комической манере. Плеве предстает перед читателем аморальным ограниченным человеком. Заканчивается изложение ироничной ремаркой: «<…> после этих слов едва ли стоило передавать дальнейший разговор, так характерны слова этого человека, не имеющего ни чести, ни совести»^[85]. В другой тетради содержится практически такая же запись (за 15 августа 1898 г.), в которой изложен тот же самый разговор с Плеве^[86], но более подробно. Характерно, что здесь передан и «дальнейший разговор»: о вероятном назначении Плеве статс-секретарем Великого княжества Финляндского, которое состоялось 1 января 1900 г. Далее в деле № 50 приводится подробная детективная история об ограблении Половцова в гостинице Монте-Карло и о последующем расследовании случившегося^[87]. Затем идет дневник с 4 января по 17 июля 1899 г.^[88] Частично данные за 1899 г. опубликованы в «Красном архиве»^[89]. В конце тетради, с оборотной стороны, – письмо Половцова императору из Монте-Карло по поводу Исторического общества и состояния здоровья автора от 29 января 1898 г.^[90]

Дело № 51 (по описи – 1900 г.) начинается с выписок из книги У. Лекки «Демократия и свобода»^[91] (л. 2-21). Далее идет письмо Николаю II о злоупотреблениях в России и во Франции ^[92], которое оборвано на полуслове и перечеркнуто карандашом. Затем помещены заметки для Государственного совета, датированные 19 февраля 1899 г., по делу о заповедности^[93]. Следующие несколько дней – это краткие дневниковые записи начала марта 1899 г. После них в тетради находятся записки за 1900 г., с 12 января по 15 августа^[94], которые выборочно опубликованы в «Красном архиве»^[95].

В деле № 53 представлена дневниковая запись за 22 мая 1901 г., которая занимает 19 листов. Здесь изложены соображения Половцова по делу о завершении поземельного устройства единоверцев и старообрядцев в северо-западных и белорусских губерниях «в дополнение того, что изложено в департаментском журнале»^[96]. Далее следует развернутый очерк царствования Александра II, в том числе подробно описаны обстоятельства последних дней жизни императрицы Марии Александровны. Половцов отмечает, что должен обязательно записать эти события, «надеясь, что таким образом сохранится еще одно свидетельское показание» всего произошедшего. В этой тетради рассказывается о последних месяцах правления Александра II, в том числе описаны обстоятельства женитьбы императора на княжне Долгорукой. По мнению Половцова, в последние годы Александр II, «поставив крест на заботах о ходе внешних и внутренних дел государственных», «сосредоточил свои интересы на княжне Долгорукой и прижитых с нею детях»^[97], а действительная власть перешла в руки Лорис-Меликова^[98]. Затем автор дневника рассказывает о ревизии Киевской и Черниговской губерний и излагает петербургские сплетни первых дней правления Александра III. После этого Половцов подробно анализирует реформы императора-освободителя, а также характеризует основных политических фигур эпохи Великих реформ.

Содержание дела № 54 совпадает с описью. Здесь дневник с 17 февраля 1901 г. по 31 мая 1902 г.^[99]

Материалы дела № 56 – важное звено в восстановлении полного текста дневника Половцова. Эта единица хранения ошибочно датирована в описи 30 августа 1902 г. В действительности здесь содержится гораздо больший объем информации: дневниковые записи второй половины 1902 г. (с 30 августа по 31 декабря) ^[100], а также с 1 по 11 января 1903 г.^[101]

По описи в деле № 57-248 листов, но на самом деле в нем всего 33 листа. Это специальная тетрадь для ведения дневника с напечатанными числами, православным календарем и памятными датами. В ней представлены записи с 29 января по 4 июня 1903 г.

Дело № 59, как и предыдущая единица хранения, является специальным дневником на 1904 г. с отмеченными числами. Первая запись датирована 3 января, последняя – 17 июля 1904 г. Это дело выборочно перепечатано в машинописной копии^[102]. В 1904 г. автор регулярно обращается к теме русско-японской войны. В частности, пересказывает любопытные мнения на сей счет представителей высшей бюрократии: П. С. Ванновского, великого князя Владимира Александровича, С. Ю. Витте, А. М. Безобразова и др. Например, в записи от 8 февраля 1904 г. Половцов так комментирует слова великого князя Владимира Александровича: «Рассуждает весьма здраво о наших неудачах; не сомневается, что, хотя бы ценой огромных жертв, мы победим Японию, но что в результате никакой для России пользы и выгоды Европой допущено не будет»^[103].

Дело № 67 по описи – машинописная копия дневника за 1892 г. В действительности здесь помещены материалы с 1892 г. по 1898 г., в том числе записная книжка Половцова за 1892 г. Сначала приведена копия дневника с 1 марта по 3 июля 1892 г.^[104] Затем с новой страницы – 2 экземпляра дела № 44 (осень – зима 1892 г. и отрывки за 1893, 1897 и 1898 гг.)^[105]. Далее следует записная книжка за 1892 г.^[106] в трех экземплярах. Заканчивается дело копией дневника с 1 марта по 3 июля 1892 г. (копия дела 43. Л. 161–202).

В деле № 68 сначала идут две копии единицы хранения № 46, то есть отрывков из дневника за 1893–1896 гг.^[107] Затем – копия дела № 48 (отрывки из дневника 1895 г.)^[108]. Далее следует дневник за февраль 1889 г., который неожиданно обрывается (вероятно, один или несколько листов пропущены). После помещена запись (не сначала) за 16 марта 1891 г. и затем – дневник вплоть до 16 июня 1891 г.^[109] После находятся записи за период с 27 октября 1894 г. по 6 марта 1895 г.^[110] – то есть дело № 47. На следующих страницах перепечатано дело № 53 (запись в форме воспоминаний от 22 мая 1901 г.), но в странной последовательности: сначала вторая половина дела, а затем – первая. То есть начинается этот раздел со слов «1 марта 1881 г. поздно вечером»^[111]. Далее – начало дела^[112]. Затем листы 230–242 скопированы еще раз^[113]. Потом идет дело № 49^[114]. В следующем разделе – письмо Половцова Николаю II от 29 января 1898 г.^[115]и частично дело № 51 начиная с заметок, озаглавленных «Для Совета»^[116]. Этот раздел скопирован еще раз^[117].