Зульфия Талыбова
На перламутровых облаках
Но один раз колдунья, вроде бы невзначай, спросила, нашла ли девочка друга в тридевятом царстве? Малышка неуверенно кивнула, а тетка расплылась в улыбке и крепко обняла племянницу, что-то бормоча о ее бурной фантазии. Ведь если она увидела в изящной тетушке толстую корову, кто же ее новоиспеченный товарищ?!
Принцесса не бесилась и не вредничала, а лишь терпеливо ждала наступления ночи. Тогда она удерет к белогривым лошадкам и к девочке с кожей, словно жемчуг или перламутр.
Каждую ночь малышка навещала Пери.
Водяная девочка перестала бояться. И они подружились. Принцесса рассказывала о жизни во дворце, а перламутровая девочка о подводном мире.
Чем больше Принцесса слушала ее, тем сильнее не хотела возвращаться.
Под водой было много интересного, и малышка очень завидовала Пери.
Свой мир жемчужная девочка называла Дэниз, и она была его единственной хозяйкой!
Она дружила с дельфинами и касатками, и даже акулы ее не обижали!
Маленькой Принцессе тоже очень хотелось жить в воде.
Она жаждала оседлать лошадок с белыми гривками, погибать вместе с ними на берегу и воскресать, возвращаясь в пучину. И так бесконечно…
Втайне девочка благодарила тетку. В шумном дворце она скучала, ее манил Дениз, и Пери звала к себе.
Зажмурившись, Принцесса представляла, как плывет с открытыми глазами под водой, ее длинные волосы развиваются, и запах водорослей стоит в носу… Она плывет все глубже и глубже, и ей не холодно. Мелкие рыбешки с ней заодно, ведь она их Принцесса. Они не будут кормить невкусным пирогом, от которого болит животик и кружится голова, и от них не пахнет горьким миндалём, как от тётки-ведьмы и Весёлого Короля…
Пери же говорила, что человеческий детеныш захлебнется и утонет в воде, не увидев красот и не почувствовав свободу.
Для жизни в Дэниз нужно навсегда превратиться в перламутровую девочку.
Маленькая Принцесса придумала забавную игру, что приблизила ее к мечте.
Она пробралась в теткины покои и, порывшись на туалетном столике, нашла серебристо-розовую пудру, напоминающую цвет кожи жемчужной девочки. Малышка сняла платье, измазалась в пудре и распустила длинные волосы.
Колдунья наблюдала за ничего не подозревающей племянницей, но не препятствовала ее превращению. Наоборот, она весь день следила за Принцессой и специально оставила пудру на видном месте.
Девочка стояла перед высоким зеркалом совсем голая. Лишь длинные волнистые локоны прикрывали ее, да излюбленные носочки на ножках.
Нет, мало быть похожей. Настоящая Пери обладала чем-то особенным.
Девочка, смыла пудру и решила в эту ночь узнать, что же прятала таинственная подружка.
Во дворце опять намечался бал, и маленькая Принцесса сбежала, пока Весёлый Король не увидел ее. Тетушка-колдунья лишь зловеще проводила взглядом.
Белоснежные носочки вывели Принцессу за тридевять земель прямо к мёртвым лошадкам.
Там Пери уже ждала ее.
Сегодня она не спряталась за камень, а сидела на нем.
Маленькая Принцесса подошла совсем близко и боязливо поглядела на жемчужную девочку.
Там, где заканчивался животик, и начинались ноги, кожу Пери покрывала маленькая блестящая шелуха цвета перламутра, но она не разлеталась, а крепко сидела.
А ножки плавно срослись в красивый хвостик, на конце которого были два широких выступа, напоминающие пёрышки жемчужного цвета.
Благодаря перламутровому хвостику Пери жила в воде!
Маленькая Принцесса тоже захотела такой хвостик! Но, что для этого нужно сделать?
Пери ответила: «нужно нырнуть в мёртвых лошадок. Когда их трупики отплывут от берега и вновь оживут, они заберут и Принцессу, унеся далеко-далеко, почти до самого неба». Тогда и превратится маленькая Принцесса в перламутровую девочку, и вместе с Пери будут они хозяйками подводного мира.
Всего-то нужно было нырнуть в лошадок! Но как же любимые носочки? Их можно оставить?
«Нет, – сказала Пери, – на перламутровый хвостик носочки не надеть, да и не нужны они будут».
С помощью хвостика она поплывет куда угодно!
Маленькая Принцесса огорчилась. Она не хотела расставаться с носочками, но и жить во дворце не желала. Оставив Пери, малышка в раздумьях вернулась.
Бал не окончился.
Принцесса надеялась незаметно удрать в свою комнату, но, откуда не возьмись, появилась колдунья и схватила ее на руки.
«Ты уже выспалась, моя девочка! Как же быстро ты проснулась! Давай-ка я тебя накормлю!»
Изысканные яства, приготовленные покорными слугами, украшали королевский стол. Принцессу тошнило, а тетка пихала в нее все подряд – мороженое с мясом, салаты с фруктами, пирожные с крабами. Малышка закрывала рот и мотала головой, а гости хохотали.
Наконец, тетка отстала и дала попить коричневой жидкости из бокала. Малышка подумала, что это компот и отхлебнула, заметив, как одновременно все замолчали и уставились на нее.
Это был не компот, а густоватая горько-сладкая масса с противным запахом марципана. Малышка выплюнула гадость прямо на стол, под громоподобный хохот гостей и тётки.
Король же единственный не смеялся, а приподняв дочь, отвесил несколько шлепков за испачканную скатерть.
Он опять повеселел и швырнул Принцессу в уголок, словно котёнка.
Бал продолжился.
Гости веселились, ели, шутили, танцевали. Про маленькую Принцессу никто и не вспоминал, а та, пролежав в углу, встала и, поправив платьице, побежала в покои Спящей Красавицы.
Королева лежала в постели, но не спала. Стеклянные глаза ее были полуоткрыты. Она увидела вошедшую дочь и, слабо улыбнувшись, что-то пробормотала.
Маленькая Принцесса призналась Спящей Красавице, что хотела бы обменять белоснежные носочки с пышными рюшами на перламутровый хвостик.
Малышка спрашивала, можно ли? Не обидится она?
Королева что-то невнятно бормотала. Ничего не поняв, малышка решила, что матери все равно и, поцеловав ее в лоб, выбежала из комнаты.
Пару часов назад она сомневалась, менять ли носочки на хвостик, но теперь решилась.
Малышка бежала из дома, в последний раз ведомая волшебными носочками в страну Пери, рыбок и мёртвых лошадок.
Миновав двадцать семь дворцов, она прибежала на берег моря, где ее уже ждала Пери. Принцесса сняла платье, распустила волосы и в последний раз с каплей сожаления глянула на носочки, но сняла их, аккуратно сложив в розовые туфельки.
И побежала в объятия мёртвых лошадок.
Пери присоединилась к ней, а потом почему-то начала исчезать, и вовсе растворилась, когда уже живые лошадки уносили Принцессу глубоко в море.
Там ее ножки срослись в перламутровый хвостик, кожа стала нежной и бархатной, цвета жемчуга, а соленая вода ласкала и развевала длинные-длинные волосы цвета спелой дыни…
Тут маленькая Принцесса и заметила, что она и есть та самая Пери!
Единственная хозяйка морского царства.
… Наступило утро.
Бал окончился.
Спящая Красавица очнулась и решила проведать Принцессу, смутно припоминая, что накануне ночью та приходила и говорила про волшебные носочки и что-то перламутровое.
Пройдя в покои дочки, королева увидела лишь платье с оторванным воротником, брошенное на кровать.
Потирая виски, она вспоминала, не вчера ли Веселый Король приказывал дочери бегать несколько раз с первого по двадцать седьмой этаж во дворце? Какое глупое и жестокое наказание! А вдруг с Принцессой что-то случилось? Она большая фантазерка, к тому же ходит во сне… Может быть, уснула где-то между этажами?
На пороге появились Веселый Король и его сестрица. Тетушка-колдунья заявила, что Принцесса встретила воображаемого друга. Он живет за тридевять земель в заброшенном фонтане.
Король и королева побежали на самый верхний этаж. Они поднялись на крышу, где находился заброшенный зимний сад. Уже много лет за ним никто не ухаживал, а король и королева и вовсе про него забыли.
В середине сада они нашли засорившийся фонтан, украшенный потрескавшейся фигуркой маленькой ундины. Рядом стоял старый фонарь, напоминающий поникшую сливу.
Фонтан давно не работал, но дождевая вода всегда доверху наполняла его чашу.
В воде лежала девочка.
Над ней плавали розовые туфельки с кружевными носками. Вот один башмачок, словно лодочка, наткнулся на голую девичью коленку и перевернулся. Другой застрял в длинных светлых локонах, которые словно цепкие водоросли, потащили его на дно.
Спящая Красавица не спешила подходить.
Весёлый Король, ещё не совсем проснулся от пышного празднества, и даже бег на двадцать седьмой этаж не пробудил его.
Колдунья тоже поднялась вслед за братцем и его супругой. Она держала руку на груди и тяжело дышала. Поход за тридевять земель утомил ее.
Наконец, король и королева медленно склонились над фонтаном.
Маленькая Принцесса лежала с открытыми глазами.
Кожа ее была цвета перламутра или жемчуга. Такой не бывает у живых девочек. Тело ее напоминало кукольное, но мёртвое и холодное.
Королева упала без чувств на руки короля и заснула навеки, а Весёлый Король до конца своего существования ходил с жутковатой совсем несчастливой улыбкой на неживом лице.
Осиротевшая тетушка навсегда уехала из дворца.
Никто не осмеливался обижать колдунью. Веселый Король даже от дочери ее защищал, но оскорбление сильно ранило ведьму. И пусть его произнесла невинная малышка с богатой фантазией, блуждающая по ночам.
Ирен Коупленд
В далёкой-далекой деревушке, окружённой бесконечными степями и лесами, в небольшом уютном особняке жила одинокая молодая женщина по имени Триандра. Двор ее дома был весь засажен необычными цветами, коих не было ни у кого во всей деревне.
Надо сказать, что в деревне так повелось: по пышности палисадника судили о характере и внешности хозяйки.
Триандра выращивала самые красивые цветы с чарующим сладким ароматом. Девушки и женщины ненавидели ее, но втайне восхищались и завидовали.
Чашечки необычных цветов держались на высоких прямых стеблях и напоминали колокольчики, но более пышные и разноцветные – белоснежные, ярко-желтые, лунные, кремовые…
Мужчины частенько захаживали в гости к молодой красивой женщине. Дурманящий цветочный аромат забирал их волю, и они слепо влюблялись.
Когда же Триандра шла по улице с гордо поднятой головой, милые толстушки-ромашки, девицы-колокольчики, и даже красивые женщины-розы расступались, освобождая путь.
Пусть роза и красива, но шипы ее колки.
Триандра же была доступна, но внутри холодна. Она не умела сострадать и радоваться. Когда смех озарял ее лицо, в глазах играли льдинки.
Умная и гордая, Триандра могла увлечь нескучной беседой, очаровать, заставить мужчину потерять голову от страсти. Она так заразительно смеялась, так упивалась собственной неотразимой красотой, так привыкла к мужскому обожанию и женской ненависти, она улавливала и, питалась их чувствами, за неимением своих.
Подобно своим цветам, Триандра была высока и статна. Пышные светлые локоны разлетались под дуновением ветра, источая сладкий запах. Мужчины слетались на него, успевали вкусить и даже насладиться, но опустошенными всегда возвращались к своим ромашкам и василькам.
Оклемавшись в их теплых объятиях, они вновь бежали к Триандре, чтоб отдать ей последние силы.
Прекрасная Триандра питалась их чувствами и становилась краше день ото дня. Люди мало интересовали ее. Зато владела ею одна заветная мечта.
Прекрасная цветочница хотела вырастить необыкновенный цветок, неведомый доныне. Триандра знала, что обычным способом воплотить мечту она не сможет, но свято верила в свои чары.
* * *
В одно апрельское утро Триандра обнаружила в саду ростки нового цветка, а под сердцем услышала биение новой жизни.
Новость эта взбудоражила и возмутила ее, внезапно она возненавидела ребёнка – это было необычное и новое ощущение.
Триандра чувствовала, что дитя принесет несчастье. Высосет из нее все соки, превратив в увядший, некогда благоухающий цветок, который будет скучным и неинтересным.
Воровка, что поселилась во чреве, погубит ее. Она не хотела делить трон, а желала слыть единственной красавицей и первым поводом для брани теток-ромашек с мужьями. Она ждала продолжения споров о том, какой мужчина гостил в ее покоях.
Женщина ощущала плод мерзким паразитом, пиявкой, от которой не избавиться.
С каждым днем все невыносимее делалось Триандре.
Живот становился все больше, а выходы в свет все реже.
Зато новые ростки в саду росли вместе с животом Триандры.
Сначала цветочница поглядывала на них с опаской – вдруг вырастут цветы, краше прежних – тогда дочь превзойдёт ее. Но вскоре успокоилась, побеги и листья ничем не отличались от разноцветных колокольчиков. Возможно, опасность миновала, и во чреве росла маленькая копия, которая не превзойдет мать по красоте.
Если девочка не будет краше матери, ее можно оставить в живых – так решила Триандра, глядя на распускающиеся новые цветы. Значит, она вытерпит соперничество.
Договорившись, наконец, с собой, она вышла в свет и потешилась женскими спорами о том, кто стал виновником выросшего живота.
Вновь Триандра чувствовала себя нужной и живой.
***
Через пару месяцев Триандра родила дочь и назвала ее Ирен.
Тотчас в саду распустились красивейшие, доныне несуществовавшие, цветы.
На один краткий миг мать прониклась неведомой ранее нежностью к прелестному младенцу, но, увидев в окно невиданной красоты цветы, захватившие палисадник, Триандра охладела к дочери.
Новые цветы, как и следует природе, напоминали материнские, но было и отличие.
Чашечки цветов были гораздо пышнее и крупнее – они более напоминали вытянутые розовые бутоны, только стебли без шипов.
Запах от цветов исходил несравнимый – свежий, юный, ещё по-детски сладкий и незрелый, но Триандра даже думать боялась, что станет, когда дочь вырастет.
Ревность и зависть к ребёнку встали как кость в горле. Давясь ею, Триандра отравляла жизнь неповинной малышки.
В дочери она видела лишь соперницу и помеху, но не малыша, который нуждался в любви.
Когда новорожденная громко плакала, Триандра кормила ее и оставляла в одиночестве.
Однажды малышка перестала кричать и звать маму. Человеку легче вовсе не испытывать чувств, чем плакать о том, что не с кем их разделить.
Девочка превратилась в маленькую копию Триандры, только совершеннее и прекраснее.
***
Двенадцатилетнюю Ирен любили все деревенские мальчишки, а девочки презирали.
Целыми днями она пропадала на улице, играла, резвилась и носилась по всей деревне в компании мальчуганов.
Пожилые ромашки-мамки частенько давали нагоняй неопытным сыновьям. Негоже им весь день пропадать в обществе неприличной девицы! Но те все равно дружили с Ирен.
Их манила ее красота и невинность, теплая улыбка и звонкий хохот.
Но мальчишки замечали, что красивая девочка иногда была очень странной.
Когда она падала с велосипеда или ударялась коленкой о качели, слезы не бежали из ее глаз. Она не кричала, не хныкала, когда другая бы ревела в три ручья.
Девочки же Ирен боялись, ведь матери с раннего детства внушили им, что она дочь скверной и падшей женщины, настоящей дьяволицы.
До глубокого вечера Ирен носилась по улицам, но с наступлением ночи она оставалась одна, надо было возвращаться домой. Девочка боялась, ведь там мать, скорее всего, опять привела нового мужчину, который будет разглядывать Ирен. Она смущалась непрошенных взглядов и не хотела видеть всех этих знатных господ, но желала внимания мамы, которая не замечала ее.
Ирен старалась угождать и постоянно спрашивала, что же сделать для тебя, мама?
Та отмахивалась с досадой, но однажды велела вырвать все цветы, ведь они почти заполонили сад!
Ирен и на это была готова, ради материнской похвалы.
Но, вот загадка: девочка всю ночь выкапывала цветы, но на утро они вновь выросли! Да ещё и гуще, и выше, и краше!
Триандра хваталась за голову и боялась смотреть в зеркало, словно оттуда вылезет ехидная рожа и, злорадно смеясь, скажет: уступи место юной и красивой. Твой же аромат отныне не пьянит, и лик давно не совершенен.
Триандра с каждым днём ненавидела дочь сильнее, а та, наивная, не понимала, почему мать так сердита на неё.
Она искренне не понимала, почему мама любила своих многочисленных гостей, а ее нет? Почему им она давала внимание, а ей нет? Чем они были лучше ее?
Чувства Ирен томились глубоко внутри, а снаружи девочка никак не проявляла их, не решалась заплакать, выражая свое настроение и бунт против нелюбви холодной матери.
* * *
Надежда обрести родительскую любовь не покидала Ирен, и однажды она решилась поговорить с Триандрой об отце.
Неуверенно подошла к матери, та в палисаднике ухаживала за своими цветами, и спросила:
– Мама, а почему у других детей есть папы, а у меня нет? Где он?
Триандра, привычно не глядя на дочь, резче стала выдирать сорняки.
– Он умер, – бесстрастно заявила она, вытирая пот со лба, – и о твоем существовании даже не знал.
– Ты не говорила ему?
– Он не спрашивал.
Девочка заметно нервничала и, опустив голову, пальчиками перебирала пряди волос. Подбородок ее дрожал, но она смогла задать самый волнующий вопрос:
– А где он жил?
– Там, где растут розы, – нехотя ответила Триандра.
Девочка вспомнила заброшенный дом, увитый одичавшими розами, в котором давно никто не жил
– Я… – неуверенно произнесла она. – Наверное, очень похожа на него…
Триандра ничего не ответила, а лишь глубже вонзила тяпку в землю, вырывая огромный лопух прямо с корнем.
– С чего ты взяла? – надменным тоном спросила она.
– Ты поэтому ненавидишь меня… – тихо сказала девочка, рисуя носком туфли розочку на земле.
Мать молчала. Только трава летала в разные стороны. Вот Триандра вырвала очередной сорняк, уничтожив нарисованный цветочек дочери.
Ирен обиженно поглядела на мать. Уголки ее губ опустились, подбородок затрясся, но в глазах было сухо.
– Наверно, папа был очень добрым и тёплым. Очень жаль, что его нет. – голос Ирен дрогнул.
Она сжала кулаки, вонзая ногти в ладони.
– Он бы обрадовался, узнав обо мне! И любил бы так сильно, как ты не можешь!
Ирен убежала, оставив мать наедине со своими красивыми, но ядовитыми цветами.
«Когда родилась мама, а в саду распустились ее цветы, землю покрывал снег». – Так Ирен оправдывала ее холодность.
Девочка старалась не попадаться на глаза матери и ее гостей.
Поначалу Триандра вовсе не замечала Ирен, но восхищенные взгляды мужчин на треклятую девчонку, раздражали ее. Тогда она велела Ирен вообще не выходить из дома и тихонько сидеть в своей комнатке, либо, приходя домой поздно, ночевать на сеновале.
Чаще всего случалось второе…
Однажды Ирен вспомнила, как мать говорила, что ещё до ее рождения, хотела вывести новый сорт цветов.
Девочка пообещала себе, что исполнит материнское желание и заслужит, наконец, внимание и заботу.
Так как Триандра не восхищалась дочерью, та завоевывала любовь у местных мальчишек, что стайкой пчел носились за юным цветком, запахом которого наслаждались все жители деревни.
Даже выдавшие виды васильки да колокольчики не могли не признать, как очаровательна Ирен.
Так и хотела подрастающая красавица заявить Триандре:
"Видишь, мама, меня тоже любят и замечают, значит, я живая, а с тобой мертвая".
Триандра питалась чувствами мужчин за неимением собственных, а подрастающая Ирен это понимала и давным-давно делала то же самое.
Это была ее своеобразная игра, и она ею очень гордилась. Игра возвышала ее над другими и поднимала собственную ценность.
Но ее цель была иная – она желала большего.
Ведь чувства неосязаемы, их можно ощущать. Ирен этого не умела, потому желала найти, где же они, такие загадочные, прятались внутри человека? Откуда-то же они исходили! Где-то же сидели! И это что-то нужно найти и достать!
Наверное, оно обладало силой, великой настолько, что сумело растопить холодное сердце матери, и та заметила бы ее!
Ирен внимательнее присматривалась к мальчикам, чтобы найти место, где прятались чувства.
Долго искать не пришлось.
Один из соседских мальчишек боялся глядеть на Ирен и резко отводил глаза, когда девочка встречалась с его взглядом. Мальчик краснел, словно мак, и стыдливо опускал голову.
Девочка не понимала, почему друг так странно себя вел.
Видимо, ее чары так чудно повлияли на него! Ирен ликовала: как интересно можно управлять мальчишками – нужно долго глядеть ему в глаза, а тот, бац, и покраснел!
Девочка гордилась растущим способностям.
Еще больше очарования, и мальчишка отдал бы ей заветное! Ирен громче хохотала, широко улыбалась и невинно по-детски заигрывала.
Это помогло.
Исстрадавшийся мальчишка однажды сам пришел к ней домой.
Был поздний вечер. Ирен лежала на сеновале, пока Триандра коротала время с очередным любовником.
Мальчик знал, где искать виновницу его беспокойства, ведь по деревне давно ходили слухи, что Триандра выселила дочь на сеновал, лишь бы не мешала любовным утехам…
Ирен живо вскочила, увидев нагрянувшего друга. Тот, не поздоровавшись, подошёл к девочке и заглянул в ее синие глаза. Девочка заметила, какой несчастный у него был вид. Кладя руку на грудь, мальчик произнес:
– У меня вот здесь болит из-за тебя. Я не могу нормально жить. – Он похлопал по груди. – Сделай, пожалуйста, что-нибудь, чтобы это прошло.
Ирен не знала, как помочь другу, а лишь удивленно глядела на него.
Мальчик словно постарел на полвека. Он напоминал высохший грибок-боровик.
– Хочешь, я подарю тебе то, что внутри? – спросил он. – Оно меня так измучило. Лучше мне умереть, чем так жить, поэтому, держи.
Все вокруг стало медленно покачиваться. Ирен и ее друг оказались на крохотном суденышке в открытом море. Спокойные волны нежно бились о бортик, ласково неся его по тихим водным просторам.
Плеск волн укачивал и убаюкивал, кажется, Ирен даже слышала шепот моря. Никогда прежде девочка не ощущала себя такой любимой и нужной.
Она была необходима и морю, и состарившемуся мальчику, который медленно растворялся.
То ли он, в самом деле, исчезал, то ли волны так укачали Ирен, что ей все мерещилось.
Но перед ней стоял лишь силуэт, который бледнел и бледнел, но в груди его что-то росло.
Ничего прекрасней девочка не видела в жизни. Это был небольшой комочек цвета утренней зари, напоминающий спящего котенка – такого ранимого и беззащитного. Мальчик постепенно исчезал, но комочек набирал силу. Он жил и дышал, пока его владелец таял, пока не исчез совсем.
И вот алый комочек висел в воздухе, плавно опускаясь вниз. Он чуть не приземлился на стопы Ирен, но она успела поймать его.
Каким теплым он был!
Словно младенца, она любовно прислонила его к груди и, закрыв глаза, убаюкивала как собственное дитя.
Маленькое суденышко исчезло, теперь Ирен крепко стояла на ногах. Постепенно и плеск волн затих, а нежный шепот воды плавно перерастал в тихие рыдания.
Неужели исчезнувшее море горевало по умершему мальчику?
Нет, это несчастная девочка Ирен впервые плакала навзрыд, утешая подаренное другом сердце. Она укачивала его, оплакивая младенца, к которому много лет назад холодная Триандра не подошла и не утешила.
…
На следующее утро по деревне разнеслась страшная весть – исчез сын добродушной Астры.
Вскоре мальчика нашли лежащим на дороге.
Он навеки уснул, лишившись сердца. Жители поговаривали о чудовище, что появилось в их краях и питалось детской плотью. А те, кто больше всего боялся, обвиняли самого дьявола в ужасном событии.
Астра горько оплакивала сына. Страдания и боль так измучили ее, что вместо лучистых желтых цветов ее сады заполонили седые одуванчики.
Их пух метался по всей деревне и залетал в каждый двор, оборачиваясь слезами что лились из глаз некогда солнечной Астры.
Ирен же, выплакав боль, что таилась в ней столько лет, вновь пришла в себя.
В руках у нее лежало сердце мальчика.
Внезапное счастье наполнило её.
Мать бесплодно и невидимо питалась чувствами, она же нашла вместилище любви! И мальчик собственноручно отдал сердце! На это не была способна даже прекрасная Триандра! Значит, Ирен превзошла мать!
Но девочка добивалась не этого, пусть и приятны были эти ощущения. Она мечтала вырастить новый цветок и
закопала сердце мальчика в саду глубоко-глубоко в землю.
… Проходили недели и месяцы.
Чудовище или дьявол продолжал гостить в деревне. Среди убитых были не только мальчики, но и подростки и даже мужчины.
Теперь редко можно было встретить гуляющих дам или ребятишек. Улицы пустовали, жители боялись выходить за двор, ставни на окнах наглухо прикрывали. Детей насильно запирали дома, не разрешали гулять и резвиться даже в собственном дворе.
Цветы подобно хозяевам не распускались, несмотря на палящее солнце, а те, что успели раскрыться, вновь завернулись в бутоны.
Время остановилось в цветочной деревне.
Чудовище продолжало охоту на детские сердца, и делало это ночью. Измученные отцы и матери искренне не понимали, как оно беззвучно проникало в дом.
А было все наоборот.
Опьяненный запахом Ирен мальчик, спящим, покидал свою комнату, и сам отправлялся в руки смерти.
Без сожалений он вырывал сердце из груди и перекладывал в руки девочки. Затем уходил обратно, но, не успевая дойти до дома, падал замертво. А Ирен бережно держала в руках очередную подаренную жизнь – красный комочек, обжигающий пальцы.
Каждое сердце она сажала, словно семя, и вскоре появились первые ростки. Она же фантазировала, какой невиданной красоты будут цветы, выросшие из живых сердец?!
Но все равно и представить не могла будущее чудо.
Она крутилась возле вечно равнодушной матери, а та привычно не замечала ее.
Ирен говорила, что скоро вырастит новые цветы, но Триандра не слушала. Она даже не глядела на девочку, будто ее и не было.
Девочка сходила с ума. Она трогала лицо и тело и не ощущала прикосновений.
Неужели она и в самом деле исчезла?! Ирен щипала себя за плечи, хлопала руками по ногам, царапала ладони, и, ощущая боль, чувствовала, что еще жива.
Теперь она не знала, как показать Триандре новые цветы? Для кого Ирен старалась?! Неужели никто не оценит ее труд?!
Девочка грустила и сожалела о том, что затеяла.
Пусть как раньше она дружила бы с мальчишками, и любила свое отражение в их глазах. Сейчас же она – чудовище и дьявол, который питался сердцами доверчивых друзей.
