Зубоскалов
Лука варвар
Часть первая
Глава 1
Лука Потемкин шёл с кладбища и был совсем один. Всё отняли. Всё уничтожили. Всё осквернили. Ему было тяжело, словно приходилось нести большой камень. Только вот что давило? Быть может, боль от потер близких, или то, что зло осквернило праведность?
Вернувшись из армии, где он служил вполне добросовестно, проливая кровь за отечество, Лука застал всю свою семью мёртвой. Их убили обычные бандиты, который пришли в дом, чтобы поживиться. Отца Фёдора и мать Викторию, двух сестер Анну и Василису, и маленького брата Гавриила; также в доме была его подруга Катя Меншикова. Пришли воры и убили невиновных, осквернив невинность и надругавшись над праведностью.
Лука шёл тихо и задумчиво. Была ночь, но слышалось карканье ворон. Он миновал магазин, направляясь в свой пустой дом, где некогда жила его большая, дружная и православная семья. Трое парней попросили у Луки сигарет, но так как он не курил, то вынужден был им отказать; сделал он это вежливо. В душе всё болело, рвало и хотелось закрыться от всех навсегда. Вороны продолжали летать, где-то каркая.
Те парни в свою очередь, не отставали, но шли за Лукой вслед. По виду эти трое явно нигде не работали, явно не служили и не собирались служить в армии, явно кроме порнографии ничего в жизни не видели, и явно что в учебных заведениях учились отвратительно. Им захотелось позабавиться, не беря во внимание даже того, что человек пред ними потерял слишком много.
Когда Лука приблизился к своему дому, в глазах у него померкло, и голова закружилась, но он смог взять себя в руки и не упасть на дорогу. В груди рвало. Тьма надвигалась, густой мрак чувствовался в воздухе. Листья словно перестали издавать свой сказочный шелест, а кошки озверели словно, перестав быть уютными и скрываться; вся живность будто умерла, оставив после себя лишь заплесневелое болото в кругу сухих деревьев, поваленных ветром из-за слабых корней.
Лука почуял что сзади него стоя, он оглянулся, а то оказались те люди, возле магазина которых он встретил. Он не видел, как они за ним шли. Один из них ударил его в спину ногой. В спину – как когда то Милорадовича пулей; благо, то была вовсе не офицерская пуля, а здесь был удар вовсе не мужчины. Лука был от природы весьма сильным, как быть может Самсон или даже царь Давид. Когда они нагло полезли к нему в карманы за деньгами, Лука в этот миг встал и ударил каждого по лицу несколько раз кулаком. Все упали, истекая кровью. Приблизившись с окровавленными кулаками к первому, кто лежал поблизости, Лука приподнял этого молодого человека, взялся за его голову и свернул этому человеку шею, как леопард антилопе или русский артиллерист бандеровской твари. То же Лука совершил по отношению к остальным двум парням. Всех трёх он убил, свернув им шеи. Безжалостно, бесстрашно, с холодным и окаменелым сердцем.
Отныне, это был кто-то другой, иной человек, но не тот Лука «светлый луч добра», которого примерно учился в школе и всегда ходил в храм божий.
Лука занёс тела во двор и просто бросил их под берёзой в огороде; несколько кустов красной и чёрной рябины их прикрывали. Лука не старался спрятать или что-то скрыть, вовсе нет; он об этом не думал. Не было сейчас и ни малейшего сожаления о сделанном. Он также не думал о полиции, о бесчинствах и о законе; горе от потери семьи застало его не вовремя, слишком многое он потерял разом, решившись теперь на отчаянные поступки, не имеющие никакого смысла. Ведь чужим горем своего не заглушить и не утешить.
Войдя в дом, небо было хоть и тёмным, чёрным, с белыми звёздами, но казалось багровым; казалось, словно небо залилось покрасневшими осенними листьями. Образно говоря: красное, красное, красное небо!
Лука шёл по дому, где были убиты все. Он смотрел на стул, где часто сидела мама; он подошёл к креслу, где отец читал часто и очень умно шутил, так что все смеялись; чуть дальше пройдя, Лука коснулся рукой и приоткрылась дверь комнаты, где жили Василиса и Анна, и в этот миг у него полились слёзы, холодные и отчаянные, а жалости в глаза не было вовсе. Он смотрел на святые иконы в комнате, – где сейчас было холодно и сыро из-за открытых окон, – на жития святых и сказки Пушкина, которые Аня очень любила. Слёзы текли не прекращаясь. Лука, весь бледный, упал на кровать прямо в одежде.
На утро, он не мог поверить, но пели соловьи, а небо сменило свой багровый свод на голубой. Рядом сидели на стульях, взятых с веранды, двое его друзей Александр и Андрей.
– Кто такие лежат у тебя в огороде? – спросил угрюмо Александр. Лука привстал, измученный, и поглядел на друзей, после чего глубоко, но мужественно вздохнул и сказал:
– Какие-то хорошие люди. Их я не знаю, и имён тоже.
– Зачем ты их убил? – спросил подозрительно Андрей, в чёрной кожаной куртке и джинсах.
– Всё то тебе знать хочется, верно? Увидев насилье, желаем поскорее новостей, побольше зрелищ, так ведь? Упиваемся, упиваемся страданиями других, слезами тех, кто в муках.
– Да что ты говоришь такое? – испуганно спрашивал Андрей.
– А что? Вы ведь все такие, я вас насквозь вижу. Каждого! – Говорил Лука, весь как бы изменившись видом, став грозным как море в своей стихии; грозным, как облака и ветер в самую непогоду, когда все деревья трещат; как Малюта Скуратов, задушивший святителя Филиппа своими руками в его келье Тверского Отроча монастыря.
Саша и Андрей чувствовали в его голосе страшную боль, но только вот никакой сентиментальности или жалости не было. Была какая-то целеустремлённая месть, целеустремлённая алчность в глазах Луки.
– Поможете мне с этими тремя? – спросил Лука с некой угрюмой горечью в сердце, словно каждое слово отныне обливалось кровью в его сердце.
Друзья его тем временем растерялись от сказанного. Встав, Лука молча направился во двор и положил трупы в багажник машины, которая некогда принадлежала его отцу. Саша и Андрей вышли к нему и помогли. Отныне они соучастники и подписали кровавый договор, который не смыть никакой водой и не сжечь никаким земным огнём. Закрыв багажник, Лука подошёл к стене дома и сел на деревянную скамеечку; он смотрел на цветы, которые посадила его мама, Виктория. Слёзы вновь не покидали его глаз, когда он смотрел на цветы. Тёплый ветер покачивал ветви летних деревьев; только вот, отчего то было очень холодно.
Лука смотрел на те цветы в саду дома, которыми занималась его мама Виктория, которая выращивала и растила их. Лука созерцал эту прекрасную красоту тюльпанов, лилий, роз, ирис, пиона и чудесной сирени. Пышный цветочный сад окружал дом Потемкиных.
«Напрасно я бегу к сионским высотам,
Грех алчный гонится за мною по пятам…» – тихо говорил Лука словами великого русского поэта. Встав, не спеша, со скамьи, Лука вместе с товарищами отправился на автомобиле вершить тёмные дела и совершать зло. Ехали они не быстро, внимание им было ни к чему. Где-то в густом лесу возле древнего женского монастыря: в сырое болото, в окружении жаб, плесени и пауков, – они скинули тела в болота. Сев в машину, Лука сказал адрес, куда нужно было ехать: то оказалась некая взрослая женщина, безобидно торговавшая самогоном и проворачивавшая какие-то «мутные операции» с абортами. За всё это она имела не плохой капитал… что и нужно было Луке.
Прибыв к дому, все трое вышли из машины и были готовы лить кровь. Во дворе чужого дома начался лай овчарок. Отвратительный жар был мерзок, солнце не радовало Луку.
Войдя в дом, они застали тут женщину, одетую весьма нескромно и с таким же не скромным пёстрым макияжем; с ней было ещё трое мужчин, которые то ли помогали ей, то ли что-то покупать собирались. Бороды мужчин были аккуратно выбриты, что выглядело довольно отвратительно; но при этом они ещё были вполне пышными и густыми, от этого вдвойне выглядели они неприятно для Луки. «Одеты смазливо, как обсосы, – подумал Лука, – и цепи никчёмные. Да кого они строят из себя, эти черти?»
Посмотрев на незваных гостей, хозяйка поняла, что начнутся проблемы.
– Прошу вас, присядем – обратился Лука ко всем четверым, пригласив сесть на диван. Сам он сел на стул рядом и продолжил: – Вы нам продадите кое-что, и мы уйдём.
– Что хотели? – спросила женщина.
– Вас как зовут? – спросил любезно Лука.
– Жанна, – ответила женщина, приятно удивлённая этой любезности.
– Жанна, давайте так: вы нам скажите, где деньги, и мы просто уйдём. Всё нам отдадите их?
– Нет, – сказала Жанна.
Лука встал со стула и взял её за волосы, остальных трёх мужчин насмерть зарезали ножами Саша и Андрей. Жанна тем временем, будучи полностью в руках Луки, смотрела на происходящее. Она стояла на коленях, а её волосы и голову Лука держал, крепко сжав в своей ладони. Она выглядела очень ущербно и, быть может, впервые в своей жизни выглядела не только ущербно, но и в диком, животном страхе.
– Дрожишь как лист осиновый, – глядя сверху вниз на неё, сказал Лука; та приподняла слегка голову и попыталась рассмотреть того, кто её держал, трусливо хлопая глазами. Лука вновь спросил: – Где они?
– Кто? – рыдая, спросила Жанна. Но Лука не стал повторять дважды. Жанна так и не ответила ему ничего. Лука достал кинжал Бебут и перерезал горло своей сопернице. Дыхание остановилось. Лука опустил аккуратно тело на пол. Пуговицы были расстёгнуты на блузке Жанны, но Лука их застегнул.
Саша, Андрей и Лука поискали и нашли крупную сумму денег. Всю забрали себе. Дом подожгли, а тела оставили внутри дома. Лука сел в машину; ему было не хорошо и плохо он себя чувствовал. За рулём был Андрей. «Вот настоящий бурят!» – подумал Лука в машине об Андрее.
Отвернувшись к окну, Лука закрыл глаза. Неожиданно на заднем сиденье Саша сказал: «Разочаровываться из-за падений не нужно, но вместо этого должно радоваться зелёному лету и свежему утру!» Лука впервые за весь день улыбнулся. В машине играла музыка, какой-то английский рок. Позади, откуда они ехали, шёл густой чёрным дым от горящего жёлтым пламенем дома, где когда-то совершались аборты и готовился самогон для продажи.
– Куда мы теперь? – спросил Андрей.
– Едем в бар, – ответил Лука. Когда же они прибыли в сие заведение, то просто тут тратили деньги и отдыхали. Все трое пили алкоголь. Лука встретил тут дивную красивую девушку и начал с ней общение. Та была с ним любезна, но сразу дала понять, что «ничего не будет» и никаких отношений не ищет. Впрочем, когда Лука купил ей угощения, та не отказалась. «Видимо любит лёгкую жизнь, – подумал Лука, – только вот жизнь лёгких людей не любит».
Звали девушку Марина. Лука попросил Марину позволить ему довезти её домой, на что она с воодушевлением дала согласие. Лука был пьян, поэтому взял такси и вместе с Мариной они поехали к ней. Та была рада, что платить не нужно. Впрочем, не это ли долг мужчины, платить и угощать? Лука считал, что это его долг, делиться и угощать. Только вот пьян он был…
Приехав к дому Марины, оба вышли из такси.
– Ты живёшь в квартире? – с презрением спросил Лука.
– Да, а что в этом плохого? – спросила в ответ Марина, испугавшись его ненависти, худая и высокая, с бледным лицом и чёрными волосами.
– А где работаешь?
– Лечу травмы людей в психиатрической больнице.
– И как, получается? – улыбнулся Лука, представляя её заплату.
– Да, хотим помочь людям выздороветь, – по-доброму сказала Марины.
Лука не хотел больше говорить об этом мире, это его сейчас не интересовало; его интересовала лишь холодная осень, нижнее бельё Марины и её большая грудь и попа. Он взял за руку Марину и нежно её поцеловал. Лука никогда не был груб с женщинами, не считая Жанны, конечно. После поцелуя, они поднялись к Марине в квартиру и, остались лишь вдвоём.
Тут Лука поил и Марину, и сам много пил. Надо сказать, что пьянел он очень с трудом, так как был как шкаф, как Голиаф огромный.
Когда он был сверху на ней, то Марине было очень тяжело и больно, она буквально плакала от боли при их сексе. Ему также, этому больному человеку, нравилось придушивать Марину в постели и, когда он делал это, то она попросту боялась, что этот Голиаф её задушить, будучи пьяным. Лука был неистов и агрессивен, бил и душил Марину, не до побоев, но как бы играя с ней. Только вот Марине такие игры не нравились, и она кричала и плакала, материлась и оскорбляла Луку. В какой-то момент с бутылкой вина, Марина включила музыку группы «Король и шут», после чего начала сама уже Луку бить и быть очень агрессивной в сексе. Она громко плакала и смеялась одновременно, стонав от боли и удовольствия чёрного.
Глава 2
На следующий день было обычное утро: не было того, благодатного рассвета как раньше в детстве. Лука выходил из подъезда Марины; в свою очередь она чуть ли не бежала за ним, умоляя его остаться с ней и не уходить. Она просила в слезах, но он вёл себя бессердечно, по-хамски оскорбляя её матами. Она отдала ему своё сердце, а он ей нет.
– Уйди женщина, – восклицал Лука. – У нас много работы!
Марина прекратила идти за ним. Придя к себе домой, Лука начал убираться; стал наводить обычный уютный порядок. Хотелось видеть дом убранным. В полдень пришли Саша и Андрей; оба заварил чай и покушали. Лука угощал, денег пока хватало. В какой-то миг Лука понял, что порядок есть, а уюта нет: словно природа отреклась от него, а небеса забыли его имя.
– Есть у нас одна идея, – начал Саша, – только место опасное.
– Опасность нас никогда не пугает, – сказал Лука, велев Саше продолжать.
– Место есть, где опиум. Там деньги большие у этих людей, не законные, конечно.
– Были незаконные, станут законными: были их, будут нашими. – Поглядев на друзей с улыбкой, говорил полный отчаяния и безрассудства Лука.
– А цена всему кровь, – с юмором и таким же отчаянием как у Луки, сказал Андрей. Заварив себе маленькую чашку горячего кофе, Андрей пил его медленно и говорил: «Всё, что выше меры – от демонов; но хорошее, всё же, пусть будет вдоволь!»
Лука согласился с Андреем. Заточив свои два клинка и один кинжал, ребята постепенно выдвигались. Спешки у них не было, а оружие было и только русское.
На машине они прибыли к тем, кто вовсе не жил в большой скудости, трудах и лишениях. Лука пребывал в «раскалённом состоянии» и сердце в нём кипело; и этот кипяток явно, словно из чаши в чашу, переливался и передавался в его соратников Александра и Андрея.
Лука шёл впереди. Минуя забор, они вошли в дом чужих людей. Здесь из опиума изготавливали всякие одурманивающие вещества, которые отравляли кровь и сердце. «Здесь живут бешеные, лукавые авантюристы!» – утверждал своим товарищам Лука. «Как в былое время пала Казань, падут и эти», – уверенно заключал Александр.
У Луки лишь кинжал, а у его товарищей по клинку, ещё были Калашниковы, современной модификации. Отворив дверь и войдя в дом, бой начался мгновенно. Лука и Саша в прихожей, ударами в зубы и голову, ножами, убили первых двух; далее пройдя внутри, убили в кухне ещё двоих, вонзив ножи в грудь; остальных трёх Андрей избил кулаками по лицу до страшных синяков. Их взяли в плен.
Посадив пленников в зале на ковёр, Лука и Андрей проводили обход дома. Здесь они обнаружили лабораторию и иные элементы, связанные с опиумом.
– Вы знаете, где находитесь и что вам будет за ваши дела? – сказал, один из тех, кто сидел на полу.
– Нет и не хочу знать, – ответил Лука, обходя книжные полки этих людей, приметив тут полное собрание сочинений Ленина.
– От чего не хочешь? – скрежеща зубами и с ненавистью, говорил сидящий на полу.
– От того, что ты мертвец! – твёрдо ответил Лука, разглядывая книги на полке и стоя к собеседнику спиной из-за презрения.
– Давайте договариваться?! – сказал другой пленник, дрожа от страха. Но Лука не за этим пришёл, они нашли то что хотели. Бережно положив книгу на место, Лука достал кинжал и подошёл к трём пленникам, сидящим на полу; каждому, без издевательств, но с хладнокровием, он вонзил нож в шею и перерезал горло, так что человек падал бездыханно в лужу своей крови. Все трое умерли от руки Луки. Сегодня он убил пять человек. Всего от их рук погибло семь человек. Лука с товарищами забрал лишь деньги, наркотики они сожгли вместе с домом.
Вновь отходя тем же путём, Лука с товарищами сели в машину и отправились восвояси. В машине играла песня какого-то музыканта с псевдонимом «три дня дождя», Луку зацепила эта грустная песня; наверно композитор тоже грустил; после этого играла песня группы «порнофильмы». Лука назвал все песни этой группы «гавном», кроме одной, которую группа записала на российской земле.
Пока они ехали, на заднем сидении Саша смотрел на русские луга в окно машины и говорил тихо: «ах ты степь широкая, русская степь… прости меня, степь русская…» И закрыв глаза, Саша плакал. Андрей рулил, а про себя шептал одно и то же, словно полоумный: «побеждаю, но не мщу… побеждаю, но не мщу… побеждаю…»
– Я взял кое-какие координаты, – обратился к товарищам Лука, когда они подъехали к его дому и вышли из машины: – Завтра утром жду вас, друзья. – После этих слов, которые Лука произнёс, он молча ушёл в дом со строгим лицом и грозными очами.
Взяв телефон, Лука увидел сообщение от Марины: «Я хочу к тебе!» – Лука пригласил её к себе, раз та хотела и была не против. Она примчалась через полчаса, Лука успел покушать и умыться в душе. До сих пор в нём сохранялась армейская дисциплина, не смотря на падения, которые происходили в его жизни. Ведь когда у человека в душе боль и страдания, ему не в радость жить дальше, но у Луки подобного не было.
– Давай поедим, я очень проголодалась, – говорила возбуждённая и улыбающаяся Марина.
– Я не хочу, – ответил Лука, не посмотрев на неё.
– От чего ты грустишь? – спросила Марина, подойдя к Луке и взяв его за руку.
– От того, что у меня нет телевизора. Съезди, купи мне его.
– Ты серьёзно, хочешь, чтобы я сейчас поехала и купила тебе телевизор. А твой куда подевался?
– Рожа твоя мне нравится, симпатичная, – улыбаясь звериным оскалом, сказал ей Лука и протягивая чуть больше трёхсот тысяч.
– У тебя тоже, – сказала Марина, – а куда столько денег?
– Возьми тысяч за двести, остальные копейки себе оставь, нищета.
– Почему ты так груб со мной? Ты мне очень нравишься, понимаешь?..
– Я тебя не люблю, вот и груб.
– Я это заметила. Не люби. Просто не будь груб, хорошо милый?
После слова «милый» Лука словно увидел тень прошлого. Он мигом вспомнил тех, кто так его когда-то называл из друзей и семьи. Он словно ожил. Взяв деньги, Марина ушла покупать телевизор. Лука остался один, лёг на кровать и задремал. Когда же она вернулась, то оказалось, что без телевизора, так как магазины уже закрыты.
Когда Марина приготовила еду и они поели, Лука на мгновение даже забыл о своих злодеяниях. Уже позже, когда оба оказались в спальне, Лука открыл книгу «Макбет» Шекспира и повелел Марине читать некий отрывок, когда она была совершенно раздетой:
Да, ты гламисский и кавдорский тан
И будешь тем, что рок сулил, но слишком
Пропитан молоком сердечных чувств,
Чтоб действовать. Ты полон честолюбья.
Но ты б хотел, не замаравши рук,
Возвыситься и согрешить безгрешно.
Мошенничать не станешь ты в игре,
Но выигрыш бесчестный ты присвоишь.
И ты колеблешься не потому,
Что ты противник зла, а потому, что
Боишься сделать зло своей рукой.
Спеши домой! Я неотступно в уши
Начну тебе о мужестве трубить
И языком разрушу все преграды
Между тобой и золотым венцом,
Который на тебя возложен свыше
Как бы заранее.
Марина всё это читала, занимаясь сексом в темноте, где лишь луна освящали своим слабым светом их спальню. Она громко стонала, но заставляла себя читать внятно и чётно, как повелел ей её парень. Их тела сливались воедино в этом акте блуда и разврата изощрённого. Иногда Лука брал горящую свечу, которую его родители приносили из церкви когда-то, и выливал горячий воск на тело Марины. Вся семья Луки погибла от рук каких-то иммигрантов и тюремных бандитов. Остались лишь свечи, дом и воспоминания от них.
Тела Луки и Марины были потными; он сжимал её волосы и целовал до посинения её губы, словно ища какого-то утешения. Когда она говорила «мне больно», Лука не придавал этим словам никакого внимания.
На их постели лежала трагедия Макбет, уже помятая от того, что они вертелись и ворочались в постели. Марина громко кричала, когда Лука сжимал её потную грудь. Иногда она начинала бить Луку в живот, так давая понять, что ей сильно больно; Лука в свою очередь плевал в неё слюнями.