Злата Романова
Няня для холодного чудовища

Глава 5

Я действительно мечтала об этом свидании с Захаром, потому что сто лет уже не чувствовала себя просто привлекательной девушкой, которой интересуется противоположный пол. И когда после тщательной подготовки все в последний момент сорвалось…

Я не просто расстроилась. Я также очень разозлилась на Владимира за его беспечность, за такое наплевательское отношение к моей просьбе, но именно Захар стал тем, кто меня в конце концов добил.

– В смысле не придешь? – агрессивно спросил он, когда я позвонила и сказала, что не смогу прийти из-за работы. – Ты, блин, издеваешься надо мной?!

Захар прежде не разговаривал со мной в таком тоне и мне стало очень неприятно из-за его реакции, но я могу его понять. Мы общались по телефону, но нам никак не удавалось встретиться из-за того, что он работает днем, а я по вечерам занята с Варей, да и выходных у меня практически нет. Я еще думала, какой он понимающий, ведь парень ни разу меня не упрекнул, лишь упрашивал пойти с ним куда-нибудь при первой возможности и говорил, что моя работа не отпугнет его, потому что я действительно ему нравлюсь и очень сильно.

– Захар, это не от меня зависит, ну что я могу поделать? – пытаюсь мягко объяснить ему ситуацию, но он не желает слушать.

– Да мне почхать уже, я потратил свое время и деньги на эти чертовы билеты в випку! Ты просто обломщица, Надя! На этом все, поняла? Удали мой номер, я найду себе нормальную девчонку, которая не будет иметь мой мозг, строя из себя мисс невинность.

Он отключается, а я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы от обиды. Боже, какая же я дура! Так и не научилась разбираться в людях, а ведь должна была понять, что Захару от меня нужен был секс, иначе он не стал бы так заморачиваться. Ну и поделом мне! Буду впредь знать, что не стоит доверять словам едва знакомого мужчины.

У меня уже и на Владимира злиться не получается, потому что, если бы он не сорвал мне свидание, все равно ничего бы не вышло, ведь я не из тех, кто спит с парнем, едва начав встречаться с ним. Мне нужно время, чтобы проникнуться к человеку, узнать его, начать доверять, потому что я всегда слишком заморачиваюсь, не беря во внимание сиюминутные желания и импульсы.

Все-таки сумев удержаться от слез по жалкому человеку, я иду на диван к Варе и сажусь смотреть с ней мультики, чтобы отвлечься.

– Надь, а ты не уходишь? – тихо спрашивает меня девочка.

Я уже искупала и переодела Варю в пижамку, чтобы облегчить Владимиру задачу, когда он вернется с работы, так что она уже собрана ко сну и теперь коротает оставшиеся до девяти тридцати часы.

– Нет, Варюш, пришлось все отменить, – отвечаю я ей. Ранее я предупредила ее, что встречаюсь с другом вечером.

– Тебе глустно? – жалобно спрашивает она, глядя на меня большими сочувствующими глазами.

– Немного, – пожимаю плечами, не желая обманывать ребенка.

Варя приподнимается и обнимает меня своими маленькими ручками, отчего я чувствую укол боли в груди, ведь, по сути, эта девочка – единственная, кто заботится обо мне, потому что больше просто некому. Настоящий маленький ангелочек.

– Не глусти, Надя, сколо папа плидет, – говорит она, похлопывая меня по плечу, и я не могу сдержать смешок. – Когда он плиходит, я всегда пелестаю глустить.

Боже, ну какая же она прелесть!

Я сажаю Варю к себе на колени и звонко расцеловываю в круглые щечки.

– Ну, ты меня развеселила уже, малышка, так что мы и без папы не будем грустить, хорошо? Как насчет того, чтобы приготовить какао с зефирками?

– Ула-а-а-а! – подпрыгивает у меня на коленях девочка. – Я люблю тебя, Надя!

– Ох, малыш… – вздыхаю я, думая, что, пожалуй, только она и любит.

В такие моменты я, как никогда, скучаю по своим родителям. Если бы у меня были брат или сестра, я бы не была так одинока, чтобы искать любовь у любого, кто будет добр ко мне, но чего нет, того нет. Зато я сегодня получила еще один урок жизни.

***

Я приезжаю домой и нахожу девочек на диване, смотрящих мультики.

– Папа! – бежит мне навстречу Варя и я поднимаю ее, целуя в лоб и думая, как мне быть, когда она перерастет эту привычку встречать меня с искренней непосредственной детской радостью.

Я не особо сентиментален, но Варя – мой ребенок. Будь моя воля, она всегда оставалась бы маленькой милой девочкой, у которой самая масштабная проблема в жизни – это невозможность есть шоколадки вместо завтрака, обеда и ужина.

Достав из кармана пиджака ее любимую шоколадку, которые моя секретарша закупает коробками и хранит в одном из шкафов в кабинете, чтобы я не забывал, отправляясь домой, доставить своей малышке ее любимую сладость, я протягиваю ее ей и дочка обслюнявливает мне щеки, попискивая, как довольный щенок.

– Спасибо, папа!

Она уносится обратно на диван, а Надя, в свою очередь, встает.

– Добрый вечер, Владимир Антонович, – здоровается девушка, пока я залипаю взглядом на ее фигуре, обтянутой тонким бордовым трикотажным платьем.

Значит, на свидание она наряжалась. Недурно. Да и с макияжем выглядит немного постарше, что только плюс, учитывая ее почти по-детски невинные черты лица. Однако, стоит Наде повернуться ко мне спиной, чтобы помочь Варе открыть шоколадку, как всякая мысль о невинности вылетает из головы, потому что у этой девушки самая шикарная задница из всех, виденных мною, и в этом платье, которое обрисовывает каждый изгиб ее тела, мне приходится очень постараться, чтобы отвести взгляд от такого искушения.

– Да, добрый, – прочищаю горло, с опозданием понимая, что со мной поздоровались. – Я пойду, переоденусь и вернусь.

Когда я дома, Надя избегает меня, оставляя наедине с дочерью, и на этот раз происходит так же. Как только я возвращаюсь, освежившись после работы, она исчезает у себя и остаток вечера мы проводим с Варей вместе, пока не приходит пора укладывать ее спать. После, я возвращаюсь в гостиную и обнаруживаю там няню, которая все еще не переоделась из этого чертового платья-искушения.

– Я иду спать, спокойной ночи, Владимир Антонович! – говорит она, заметив меня, забирая с консоли свою зарядку для телефона.

– Надежда, подождите, – окликаю ее и она останавливается, поворачиваясь ко мне лицом. – Я хотел уточнить время вашего выходного. Запишу себе в расписание в телефоне, чтобы на этот раз не забыть.

Она слегка морщится, затягивая паузу, а потом каким-то странным тоном отвечает:

– Мне уже не надо, Владимир Антонович.

– Почему? – останавливаю очередную ее попытку уйти к себе.

Надя выглядит так, словно очень не хочет обсуждать это, но мне теперь любопытно.

– Я не планирую свиданий в ближайшее время, а днем, пока Варя в саду, мне хватает свободного времени.

– Расстались? – зачем-то давлю я, и она резко кивает, отворачиваясь от меня, а я с опозданием понимаю, что девушка едва сдерживает слезы. Черт! – Жаль. Надеюсь, это не из-за меня?

– Нет, одно отмененное свидание не может сделать из человека придурка, если он изначально таким и был! – сердито заявляет она, но потом ее плечи снова опускаются. – Извините, я пойду.

– Подожди, – беру ее за предплечье, прежде чем сам осознаю, что сделал это движение.

Мы оба замираем, глядя друг на друга, и, хотя я не должен себе такого позволять, но ее участившееся дыхание и ожидающее выражение на лице ясно дают понять, что она тоже чувствует это напряжение между нами. И сейчас, только от меня зависит, будет следующий шаг или нет, потому что Надя явно из тех покорных девушек, которых нужно вести за собой, а не дерзкая красотка, способная взять на себя инициативу.

Нужно ли мне это?

В данный момент – вне всякого сомнения. Я умираю от желания забыться в нежном женском теле.

В перспективе? Она няня моей дочери. Это вызовет проблемы. Конфликт интересов, мать его! Так что, я огромным усилием воли заставляю себя отпустить ее руку и отступить на шаг.

– Идите, Надежда, – говорю сухо. – Спокойной ночи!

Она недоуменно моргает и облизывает свои аппетитные пухлые губки, в которые мне до боли хочется впиться ртом, но потом все же отворачивается и быстро уходит.

Глава 6

Историю с Захаром я переживаю быстро, буквально за несколько дней, ведь он не успел оставить след в моей душе. Просто обидно за свою наивность, что не смогла разобраться в человеке. Но и это проходит.

Трагедия происходит в один из самых обычных дней. С утра я отвожу Варю в сад, а сама захожу в кофейню неподалеку, так как не успела позавтракать. После завтрака, уже собираясь домой, я вижу в витрине бутика, расположенного рядом с кофейней, шикарное лавандовое платье на манекене, мимо которого мне не удается пройти, потому что это любовь с первого взгляда. Нерешительно захожу в бутик и решаю примерить платье, не желая узнавать его цену. Если дорого, то не смогу себе позволить, но хочется хотя бы раз увидеть себя в чем-то настолько красивом. Я успеваю только раздеться в примерочной, как начинает звонить мой телефон. Это номер новой воспитательницы Вари. Я не очень хорошо ее знаю, так как ее наняли после моего ухода, но мы вроде наладили контакт.

– Да?

– Надя, здравствуйте! – на одном дыхании выпаливает она. – Варе стало плохо, ее увезла скорая. Мы не можем дозвониться до ее отца, поэтому не могли бы вы…

– Что с ней?! – сразу начинаю паниковать я.

– Аллергическая реакция, – явно нервничая, отвечает она. – Но медики ее стабилизировали, думаю, угрозы уже нет.

– А она была? Что за аллергическая реакция?! Сыпь? Я ничего не понимаю!

– У нее случился отек Квинке, – нерешительно говорит воспитательница и у меня внутри все резко опускается.

Я знаю, что это такое. У нас есть дети-аллергики в саду, для которых есть ограничения в продуктах питания. И однажды мальчик, который стащил печенье с арахисом у друга чуть не задохнулся из-за отека Квинке. Это было ужасное зрелище и при мысли о том, что с Варей случилось подобное…

– Я еду в больницу, скажите мне адрес, – говорю, на ходу одеваясь обратно в свои вещи.

Я сразу же вызываю себе такси и пытаюсь по дороге дозвониться до Владимира, но он не берет трубку. Наконец, вспоминаю, что для экстренных случаев он заставил меня записать номер своей личной помощницы, которая сообщает мне, что он на данный момент разговаривает с клиентом у себя в кабинете. Я оставляю ей сообщение и, не проходит и пары минут, как Владимир перезванивает мне.

– Что с Варей? – грубо спрашивает он, явно так же на взводе, как и я.

– Мне позвонили из сада и сказали, что у нее случился отек Квинке. Варю увезли в больницу, но воспитательница сказала, что перед этим ее стабилизировали. Я даже не знала, что она аллергик, Владимир Антонович! Я сейчас еду к ней, она, наверное, напугана.

– Я тоже выезжаю, – говорит он, судя по голосу, паникуя не меньше моего. – Пришлите мне адрес.

Отключившись, я пересылаю ему адрес, но, как назло, уже недалеко от места назначения попадаю в большую пробку. К тому времени, как я добираюсь до больницы, Владимир уже там. Я слышу его голос еще на подходе к регистратуре.

– С ней точно все в порядке? Я хочу ее увидеть! – требует он.

Я подхожу и встаю рядом с ним.

– Вы еще не видели Варю?

– Нет, где ты была?! – с горящими от гнева глазами, напускается он на меня.

Я заставляю себя проглотить обиду, потому что он так ведет себя из-за страха за дочь.

– Я попала в пробку. Нам можно будет увидеть Варю? Ее отпустят домой сегодня? Насколько все плохо?

– Я не знаю! – буквально рычит на меня мужчина и я прикусываю язык, чтобы не раздражать его.

Действительно, откуда ему знать, если он тоже только что приехал? Я от страха совсем поглупела. Решив не мешать, стою в сторонке, пока он разбирается с формальностями, а

через пять минут мы уже входим в общую палату, куда распределили Варю. Бедняжка лежит, укрытая простыней, с закрытыми глазами, и видимо спит. Ее личико заметно опухшее, но дыхание размеренное.

Владимир, несущийся на всех парах, резко останавливается при виде дочери и словно из него выкачали всю энергию, резко оседает на колени у ее кровати, осторожно, словно хрустальную, беря ее маленькую ручку в свою большую и тычась губами в ладошку, пока его взгляд неотрывно осматривает ее изменившееся из-за отека лицо. Бедняга посерел от страха и сейчас я вижу, как на его лице отображается весь спектр эмоций, от облегчения до муки. Момент настолько интимный, что мне становится неловко за свое присутствие, так что я тихонько отхожу на несколько шагов назад.

Какой же надо быть дурой, чтобы хоть на минуту подумать, что этот мужчина не способен любить, что его холодная маска – это не просто маска, но и то, кем он является на самом деле! Вот же она, настоящая родительская любовь! И никакое он не холодное чудовище, просто обычный человек с непростым характером.

– Варюш, – тихо шепчет Владимир, скорее себе, чем ей. – Малышка моя…

Голос срывается и он резко замолкает, а у меня почему-то слезы наворачиваются на глаза, но зашедший следом за нами врач неловко откашливается и это заставляет Владимира снова стать тем властным и холодным адвокатом, которого я знаю. Он встает на ноги и твердо встречает взгляд врача, явно намеренный получить ответы на все свои вопросы. И учитывая, что Варе почти четыре года, а ни о какой аллергии до сих пор и речи не шло, мне тоже очень интересно, что могло вызвать в ее организме такую острую реакцию.

***

Моя дочь – аллергик. И почти четыре года ее жизни я, идиот, об этом не знал. Варя все это время сталкивалась с аллергенами, ела продукты, которые ей нельзя, вследствие чего мы просто посадили ей иммунитет и именно поэтому она постоянно болела. О чем вообще думал ее тупой педиатр, у которого она наблюдалась с рождения? Который работает в лучшей частной клинике города! Где он вообще свой чертов диплом получил?!

Я безумно зол, но стараюсь взять себя в руки, чтобы не упустить ничего из того, что объясняет мне врач из обычной больницы, куда привезла мою дочь скорая. Даже няня слушает его внимательнее, чем я, и задает нужные вопросы, из-за чего я чувствую себя еще более паршиво, если это возможно. Ничего не скажешь, отец года!

– Странно, что до сих пор не было таких острых реакций… – вставляет свое предположение врач и мне почти срывает башню.

Я вскакиваю на ноги и выхожу в коридор, пока не набросился на него. Хотя умом понимаю, что он-то уж точно ни в чем не виноват.

А ведь признаки были! Когда Варя ела фрукты, у нее на лице и руках иногда выскакивало два-три красных пятнышка, но они проходили в течение нескольких часов. Мне и в голову не приходило, что эти незначительные пятна могут указать на серьезную аллергию. А ей, оказывается, в принципе нельзя есть свежие фрукты, как и многое другое!

Когда я захожу в палату, оставив врача на Надю в кабинете, Варя уже проснулась и плачет, сидя на кровати. У меня сердце леденеет при виде ее испуганного, несчастного лица.

– Малыш, я здесь, – подхватываю дочь на руки. – Все хорошо, Варя. Папа здесь. У тебя что-нибудь болит?

– Где ты был? – всхлипывая, вцепляется ручками в мой пиджак Варя. – Я испугалась, папа.

– Тебе не нужно бояться, все будет хорошо, – глажу ее по спинке. – Не плачь, малышка, все хорошо.

Я повторяю это снова и снова, но в глубине души знаю, что все не хорошо. Варя ребенок, она многого не понимает и ее жизнь с этого дня значительно изменится, потому что в ней появятся ограничения. Как объяснить ребенку, что ей нельзя есть все те вещи, которые она любит и которые я позволял ей раньше?

***

Вечером я сижу на диване с ноутбуком на коленях и шерстю интернет в поисках информации. Это то, что я обычно делаю, когда сталкиваюсь с проблемой – ищу любую доступную информацию, а потом выстраиваю стратегию для борьбы.

Надя незаметно подходит и садится в кресло рядом. Я поднимаю на нее взгляд, но она молчит и просто смотрит в пол.

– Что такое? – задаю вопрос.

Я могу гордиться собой, потому что мое самообладание снова со мной. И это куда лучше, чем тот дрожащий от эмоций придурок, не способный нормально соображать, которым я был днем.

– Я думаю, в том, что случилось с Варей есть и моя вина, – говорит она, глядя на меня, как побитая собака. – На завтрак я дала ей кашу со свежими ягодами. У нее было покраснение на лбу, но я не обратила на это внимания.

– Покраснения у нее были и раньше, как и ягоды в рационе, – хмурюсь я. – К отеку привел киви, так что перестаньте страдать ерундой и лучше почитайте о том, как нужно вести себя в аллергиками, Надежда. Вы должны будете постоянно быть начеку и следить, чтобы она не съела что-то не то. Конечно, после всех анализов и консультации у аллерголога все будет понятнее, но неплохо бы перед этим изучить основную информацию.

– Я читала последние два часа разные статьи на эту тему, – поднимает подбородок Надя, глядя на меня с возмущением. – Я теперь знаю достаточно, чтобы не совершить ошибку. И я буду очень осторожна с Варей впредь.

– Хорошо, – киваю ей, и наши взгляды встречаются на долгие секунды, в течение которых мы оба замираем.

Я снова чувствую это. Химию между нами. Воздух словно искрит, я могу поклясться, что стоит только дотронуться до нее – и все взорвется к чертям. Нас поглотит эта жажда, пока мы оба не получим то, чего хотим, и не успокоимся. Но так нельзя. Тем более при данных обстоятельствах.

– Я пойду, посмотрю, как там Варя, – видимо, приняв то же решение, что и я, спешит убежать Надя.

Я ее не останавливаю. Не говорю, что Варя спит и вероятно, проспит уже до утра. Как и того, что проверяю ее каждые полчаса, потому что боюсь, как бы у моей девочки не возникли проблемы с дыханием. Пусть уходит. Так легче для нас обоих. Учитывая, какой калейдоскоп эмоций я сегодня пережил, мои принципы не так сильны, как обычно, и не смогут долго меня удерживать, если она тоже решит поддаться инстинктам. Мне просто нужна разрядка, но моей дочери нужно гораздо большее и Надя пока – единственная взрослая, кроме меня, которая дает ей постоянство. Ближайшие месяцы будут сложными для моей девочки и я просто не могу травмировать ее психику еще больше, заменив няню.

Спустя какое-то время, я закрываю ноутбук и иду проверить Варю, прежде чем самому попытаться немного отдохнуть. Малышка спокойно спит, размеренно дыша, как и в прошлые разы, когда я заходил к ней. Поцеловав ее в лоб, я тихо выхожу и закрываю за собой дверь, но развернувшись, сталкиваюсь в коридоре с Надей в этой ее нелепой пижаме с мультяшными героями. И даже эта глупая вещь на ней не остужает мой пыл, когда я инстинктивно ловлю ее за талию и наши груди соприкасаются.

– Я шла проверить Варю, – шепчет девушка, глядя мне в глаза и не делая ни единой попытки отстраниться.

– Я проверил, она в порядке, – тихо отвечаю я, немного сильнее сжимая ее узкую талию.

Надя замирает на полувздохе и опустив взгляд на мои губы, облизывает свои – пухлые и ярко-розовые безо всякой помады. Этого маленького неосознанного жеста хватает, чтобы смести весь мой самоконтроль к черту. И уже следующий свой вздох она делает в мой рот, ведь я в течение секунды успеваю принять решение и впиваюсь в эти красивые губы поцелуем, потому что терпеть становится невозможно.

Глава 7

Я стою на цыпочках, отчаянно вцепившись в плечи Владимира, чтобы не упасть из-за головокружения и дрожащих коленок. Он всего лишь целует меня, но ощущение такое, словно это самый откровенный опыт в моей жизни, потому что этот поцелуй такой…

У меня нет слов, чтобы описать те ощущения, которые заставляют меня испытывать его губы на моих. Я вся горю и таю от его ласк, чувствую, как наливается теплом кожа в том месте, где меня касаются его руки, и непроизвольно выгибаюсь в стальных объятиях, пытаясь потереться ноющей грудью о его грудь. В моей голове нет не единой мысли, кроме той, которая вопит «Еще, еще, больше!».

Когда Владимир подхватывает меня под бедра, я с готовностью обвиваю ногами его торс, и пока он несет меня в свою спальню, охотно подставляю шею под обжигающие поцелуи-укусы. Он совсем не нежен, не предупредителен, не спрашивает, как я хочу, в общем, совершенно не похож на моего бывшего парня, действуя так, как сам считает нужным, и эта его властность, проявляющаяся даже в сексе, когда он, наконец, закрывает за нами дверь спальни и без промедления снимает с меня мою ночную рубашку, действует на меня еще более остро.

Темные, голодные глаза хищно осматривают меня с ног до головы, прежде чем он делает шаг вперед и снова вжимает меня в свое твердое тело, атакуя ртом мою грудь и осыпая ее градом чувственных поцелуев. Мне хочется вылезти из собственной кожи – настолько обострились все мои чувства. Это одновременно больно и хорошо, но боль эта самая сладкая, мучительно нуждающаяся в освобождении. Владимир настолько сосредоточен на моем теле, что пресекает любую мою попытку раздеть его, отталкивая и сдерживая мешающие ему ласкать меня так, как он хочет, руки. Мои запястья оказываются окончательно скованными в его твердой хватке, когда его губы перемещаются с груди на живот, но к счастью, на этом и останавливаются. Я бы сгорела со стыда, опустись они хоть на пять сантиметров ниже!

Наконец, он снова целует меня в губы и я полностью отдаюсь этому поцелую, запуская пальчики в его мягкие волосы и непроизвольно поднимая бедра, желая ощутить прикосновения его руки там, чтобы через несколько секунд возни с ширинкой и неловким звуком разрывающейся обертки средств защиты, ощутить, как он неотвратимо соединяется со мной. Наши глаза в этот момент встречаются взглядами, а губы медленно разъединяются, но его взгляд полон чего-то темного, пугающе первобытного, и это последнее предупреждение перед тем, как Владимир завладевает мной полностью.

Мои стоны снова поглощены его ртом, пока мы движемся навстречу друг другу в бешеном ритме. Я не могу дышать, не могу говорить, я вся во власти головокружительного удовольствия и мужчины, который дарит мне его. Даже его тяжелое дыхание и негромкое ворчание на ухо обостряют мои ощущения. Владимир удивительно сдержан внешне, хотя его прикосновения, дикий взгляд и жесткий ритм выдают его с головой. Я распадаюсь на части совсем скоро, царапая его спину и крича, в то время, как с ним это происходит тихо, с обжигающим укусом в мое плечо и сбившимся дыханием после.

Он почти сразу отстраняется от меня. Встает с кровати и идет в ванную, когда я не могу даже шевельнуть рукой от истощения. Мои мышцы дрожат, легкие горят, а в голове полная каша. Я лежу, уставившись в потолок, и только когда слышу, как он возвращается, отмираю, бросая на него нерешительный взгляд.

Владимир выглядит так, словно не он был со мной в кровати десять минут назад. Его волосы больше не растрепаны, а одежда в полном порядке. Я с горечью осознаю, что он даже не разделся во время нашего секса. Только спустил штаны. И сейчас смотрит на меня так, словно удивляется моему присутствию в этой комнате. Он ждал, что я уйду? Чувствую себя полной дурой и дешевкой.

Мне становится неуютно и стыдно под его холодным, недовольным взглядом, и прикрывшись руками, я быстро встаю и беру с пола сброшенную ночную рубашку, натягивая ее на себя как можно быстрее.

– Мы поговорим утром, Надежда, – более мягким, нежели его взгляд, голосом говорит мне Владимир. – Иди к себе и ложись спать. Это был долгий день.

Я не могу заставить себя ответить что-то, потому что слезы застилают глаза и я едва сдерживаю их. Поэтому, отрывисто кивнув, я практически бегу к себе, запирая за собой дверь своей спальни, чтобы вылить все свое унижение и разочарование в виде горьких слез и приглушенных рыданий в подушку.

Кажется, я не только разбила себе сердце этим необдуманным порывом, но и лишила себя нормального будущего, потому что Владимир не просто мужчина, в которого я глупо влюбилась, но и тот, на кого я работаю и кто платит мне зарплату. Вернее платил, ведь вряд ли он захочет, чтобы я осталась работать здесь и дальше. По его реакции уже можно понять, что он не в восторге от произошедшего и для него это был просто способ выплеснуть энергию и эмоции после трудного дня. Плевать он на меня хотел!

***

Я жалею, что сорвался. Пожалел, как только все закончилось. Потому что не вовремя, потому что Варе сейчас не нужен очередной стресс из-за смены няни. Мог ведь просто выйти из дома и найти любую женщину для секса! Но нет, накинулся на няню, как оголодавший пес на сочный кусок мяса. И да, мясо было вкусное, но это все же просто мясо.

Битый час прокручиваю в голове варианты нашего завтрашнего разговора, пытаясь понять, какой лучше всего. Что заставит ее забыть об этом промежутке времени и остаться дальше работать на меня? Потому что я и пальцем ее больше не коснусь, если только она согласится. В конце концов, мы оба взрослые люди, было и было. Поддались моменту, скинули напряжение, тем более день был нелегкий для всех нас, включая мою бедную малышку, которую я иду проверить, в очередной раз убеждаясь, что с ней все в порядке.

Проснувшись утром и поняв, что дочка еще спит, я иду готовить завтрак, надеясь, что Надя выйдет раньше, чем Варя проснется. Так и происходит. Девушка заходит на кухню, одетая в велосипедки и широкую мужскую футболку. Волосы собраны в пучок на макушке, на лице ни капли макияжа. Она одета так же, как и всегда. Небрежно и с максимальным удобством. Значит, не старалась прихорошиться для меня и это успокаивает. Может, Надя и сама понимает, что не стоит придавать значения случившейся между нами близости.

– Доброе утро! – робко здоровается она.

– Доброе, – ровным тоном говорю я. – Хотите кашу?

Она вздрагивает, едва заметно, но это единственная реакция, которую я получаю на официальное обращение, которое нарушил ночью.

– Нет, спасибо, – звучит такой же ровный ответ.

Надя подходит к кофемашине, выбирая капсулу, а я наливаю кашу для себя и сажусь за стол.

– Надежда, нам нужно обсудить вчерашний день и прояснить кое-какие вещи, – начинаю я. – Присядьте, пожалуйста.

– Я уволена? – дрожащим голосом спрашивает она, не спеша двигаться с места и глядя на меня с едва заметным страхом в глазах.

– Нет, если вы этого не хотите, – с облегчением отвечаю я, поняв, что раз она волнуется за свое место, значит должна согласиться забыть о произошедшем. – Я прошу прощения за свою несдержанность, но могу вас заверить, что этого не повторится, если вы останетесь работать на меня. Я не заинтересован в романтических отношениях, так что могу гарантировать, что не буду больше никак проявлять личный интерес к вам, но мне бы не хотелось лишаться няни, учитывая обстоятельства. Варя сейчас не в том состоянии, чтобы привыкать к новому человеку.

– Так мы… просто забудем обо всем? – с заминкой спрашивает она.

– Мне бы этого хотелось.

– Хорошо, Владимир Антонович, – кивает Надя. – Я бы хотела принять ваше предложение и сохранить свою работу. А также, я тоже должна заверить вас, что не питаю каких-либо романтических иллюзий в вашем отношении. Спасибо, что отнеслись к произошедшему так… практично.

Мне кажется или она язвит? По невинному выражению ее лица непонятно, но в голосе явно прозвучали саркастические нотки. Хотя, что с нее взять? Женщины склонны обижаться, поняв, что не стали предметом чьих-то грез после даже самого крышесносного секса. Спущу ей это на сегодня, она еще молодая и видимо не понимает, когда нужно держать свое самолюбие в узде. Но в первый и последний раз! Мне не нужны постоянные напоминания или упреки с ее стороны. Посмотрим, как Надя поведет себя в ближайшую неделю. Если все будет, как обычно, то считай прокатило. Если же нет, придется снова сорваться на поиски идеальной для Вари няни.

Когда ее кофе готов, она берет чашку и просто уходит, не сказав мне ни слова. Это напрягает, но уже к обеду, когда Варя проснулась и поела, поведение Нади становится таким же, как и обычно. Никаких обиженных взглядов в мою сторону, никакой грубости и игнорирования. Это приносит мне свою долю облегчения, потому что проблем мне хватает и без женщины, на которую у меня нет ни времени, ни желания что-то предпринимать. Надо сейчас вплотную заняться здоровьем моей малышки.

***

Ближе к вечеру мне звонит мой двоюродный дед и я рассказываю ему последние новости.

– Вези ее ко мне, – посокрушавшись над Варей и обматерив неумех-врачей, предлагает он. – У меня есть знакомый аллерголог. Лучший специалист в России, голову даю на отсечение, если это не так! Геннадий Михайлович сделает все возможное, чтобы облегчить состояние Вареньки, потому что полное излечение, сам понимаешь, едва ли возможно.

Мнению деда я доверяю, он сам кардиохирург, академик и один из умнейших людей, которых я знаю. Вообще, в нашей семье все мужчины уже несколько поколений становились либо врачами, либо адвокатами. Я пошел по стопам своего покойного отца, а единственный внук деда Федот – по его, но, к сожалению, погиб, едва успев окончить первый курс. Так, из нашей когда-то большой семьи в живых остались только я, да дед, а теперь еще и Варя, в которой он души не чает.

Поговорив с ним, я решаю прислушаться к совету и начинаю планировать наш вылет в Питер. Послать Варю с няней я не могу, хоть мы и планируем жить в квартире деда, а значит, он будет рядом. Все же, не настолько я плохой отец, хоть и жутко занятой трудоголик. Придется как-то выкручиваться и брать незапланированный отпуск, но свою девочку один на один с болезнью я не оставлю.