Зинаида Миркина
Огонь без дыма
Посвящается памяти мужа моего Григория Померанца
© Миркина З. А., 2015
© Центр гуманитарных инициатив 2015
© Зайцева Н. М., 2015
«Огонь! Огонь! Огонь без дыма!..»
Огонь! Огонь! Огонь без дыма!
Огня священного ожог.
Блеск купины неопалимой,
Внутри которой дышит Бог.
Дрожат бесчисленные свечи —
Листвы сгорающая плоть.
Я всей собой Тебе отвечу,
Воззвавший из огня Господь!
Раздел 1
Я живу без тебя,
Но все время с тобой
(Мой нескончаемый реквием)
«Я живу без тебя, но все время с тобой…»
Я живу без тебя, но все время с тобой.
Я, к портрету прильнув, погружаюсь в тебя.
Я живу глубже горя, живу над судьбой.
Я живу бесконечно, бездонно любя.
А любовь – это тишь негасимой зари.
А любовь – на страданье безмолвный ответ.
А любовь – это счастье у боли внутри.
А любовь – это боль, претворенная в свет.
«Мне Богом дано бесконечное счастье…»
Мне Богом дано бесконечное счастье —
Мне Богом подарен был ты.
Душа навсегда остается во власти
Целящей твоей красоты.
Живет наш Господь в нам не зримой державе,
На части свой мир не дробя.
«Бог дал и Бог взял». Нет – Бог дал и оставил.
Оставил тебя и Себя.
«Ты – источник святого огня…»
Ты – источник святого огня,
Ты, любимого давший мне в дар,
Ты, отнявший его у меня,
Ты, оставивший в сердце пожар.
Ты, встающий из тьмы, изнутри,
Факел свой мне влагая в ладонь,
Ты сказал мне: живи и твори.
У тебя остается огонь.
«Никогда, никогда, никогда…»
I
Никогда, никогда, никогда
Ты уже не войдешь в этот дом.
Никогда, никогда, никогда
У окна мы не сядем вдвоем.
Никогда ты не встретишь мой взгляд
И лица не коснется ладонь.
Это значит – ни шагу назад.
Это значит – вступаю в огонь.
Ибо только в огне я жива
Невозможному наперекор.
Прогорают сухие дрова,
Умножая гигантский костер.
Дух горящий, пройди сквозь гранит!
Через тьму! Только не оглянись!
Что-то есть, что горя не сгорит,
Потому разгорается высь
II
Ты любил тихий танец огня,
Треск поленьев в лесной тишине.
Ты назвал саламандрой меня,
Саламандрой, живущей в огне.
У костра мы сидели вдвоем.
Нет тебя. Нет костра. Я одна.
И своим негасимым огнем
Холод смерти прожечь я должна.
Горит костер. Трещат поленья.
Плывет голубоватый дым.
И за мгновением мгновенье
Весь мир становится сквозным.
И, ничего не потревожив,
Ни с кем, ни с чем уже не врозь,
Ты проходить сквозь стены можешь
И видеть всё, что есть, насквозь.
Та к не нужны сейчас все речи,
Лишь шелест крон и плеск вершин.
Та к вот где место нашей встречи —
Где нет дробей, где дух един.
«Я вглядываюсь в мир. Я вглядываюсь в лес…»
Я вглядываюсь в мир. Я вглядываюсь в лес.
За часом час идет, минута за минутой.
Спадает пелена, заслон из глаз исчез,
И ясность глубины сменяет мыслей смуту.
Я вглядываюсь в глубь любимого лица,
В таинственную глубь вхожу, глаза сужая.
И ясно предстает то, чему нет конца,
И зеркало души бескрайность отражает.
«Развоплотился. Нет как нет…»
Развоплотился. Нет как нет
Любимых черт. Но этот свет,
В котором ни одной черты
Твоей, быть может, есть сам ты?
Не думаю, не размышляю,
А только душу подставляю
Ему. Недвижна и нема,
Развоплощаюсь я сама.
Как облаков на небе много,
Как тихо движется вода…
С тобой я встречусь через Бога,
А напрямую – никогда.
Вот почему часы, века
Плывут по небу облака
И я не в снах, а наяву
На белых облаках плыву
Через Вселенную насквозь,
Чтобы свидание сбылось.
Передо мной лежит дорога.
На ней – ни вех и ни следа.
С тобой я встречусь через Бога,
А напрямую – никогда.
«Сердца связующая нить…»
Сердца связующая нить
Пронзает все пласты.
О, как мне полно надо жить,
Чтобы живым был ты!
Нас разделить уже нельзя:
Ты мне заполнил грудь.
Одна душа, одна стезя —
Единственная суть.
«Всё есть, хоть нету ничего…»
I
Всё есть, хоть нету ничего.
Всё есть, хоть мир наш искалечен.
Всё есть, хоть взгляда твоего
Я никогда уже не встречу.
Закон, творящий мир наш, строг
И не открыт земному знанью —
Вовне отсутствующий Бог
Жив в сердцевине мирозданья
Как не сдвигаемая ось.
И разрешимы все загадки,
Когда мы смотрим внутрь и сквозь,
До сердцевины, без оглядки.
II
Когда запламенеет высь
И пролетит по небу птица,
Замолкни и не оглянись
На то, что здесь, внизу, творится,
На выжженной земле твоей…
Есть выход из тоски великой:
Не оглянись во тьму, Орфей,
Ведя из смерти Эвридику!
………………. . .
И так тоскуя, так любя,
Чтоб ты был вечно жив, мне надо
Не оглянуться на тебя,
Не отводя от Бога взгляда.
«Нигде, ни в чем, и всё же ЕСТЬ…»
Нигде, ни в чем, и всё же ЕСТЬ.
И всё же вечен ты.
Как тихо мне доносят весть
Шуршащие листы.
Еще не подведен итог —
Нет края бытия.
Ты жив вот так, как жив наш Бог,
Любовь и боль моя.
В мой мозг, мне в грудь, мне в душу влит
Чуть слышных листьев толк.
Что мне береза говорит,
Когда твой голос смолк?..
«Стою, застыв, едва дыша…»
Стою, застыв, едва дыша,
У лика твоего
И больше, чем твоя душа,
Не знаю ничего.
Не надо нимбов и светил.
Все славословья – дым.
Ты место Богу уступил
И стал совсем сквозным.
Наполнен светом небосвод
И тишиною – дом.
Моя любовь сейчас растет,
Как небо за окном.
«Был такой все пронзающий миг…»
Был такой все пронзающий миг,
Молньеносно принёсший мне весть:
Не из чьих-то речей, не из книг –
Я узнала сама, что ты ЕСТЬ.
Где? Не знаю. Нигде и никак.
Ты яснее сказать мне не мог.
Есть! Как свет, проницающий мрак.
Есть! Как есть нам не видимый Бог.
Нет, не разумом, не головой,
Нет, не слов убедительных ряд;
Те, кто знают, что Бог наш – живой,
Те мерцают, сияют, горят.
О, какая сошла благодать!
Дух твой жив – вот что сказано мне.
Но, чтоб это воистину знать,
Надо жить в постоянном огне.
«Мой тихо светящийся… Только портрет…»
Мой тихо светящийся… Только портрет
Я вижу с растущей тоской.
Но этот из глаз изливаемый свет…
Но этот светящий покой…
И, благословляя немую судьбу
За сей неотъемлемый дар,
Я лбом прижимаюсь к холодному лбу,
Чтоб чувствовать тайный твой жар.
«Когда я сижу у лица твоего…»
Когда я сижу у лица твоего —
Есть сердце, а больше совсем ничего.
Есть в мире во всем только сердце одно,
И мир весь собой заполняет оно.
«Как странно – это лишь портрет…»
Как странно – это лишь портрет.
Но эти четкие черты,
Но тот же, в сердце бьющий свет…
И сердце знает – это ты.
Родных волос седая прядь
И брови с проседью – в снегу…
И не могу не целовать,
И оторваться не могу.
И знаю, знаю – нет как нет.
И знаю, знаю – вечно есть.
Внутри – кровоточащий след
И несмолкающая весть.
«Не только этот лес осенний…»
Не только этот лес осенний,
Весь в переливах багреца,
Живой источник вдохновенья —
Черты любимого лица.
Он никогда не иссякает,
Из глаз твоих текущий свет,
И я безмолвно приникаю,
И насыщенью края нет.
И сколько б я ни говорила,
Он будет вечно полн и тих,
Исток неистощимой силы —
Источник бедных слов моих.
«Пусть будет тишина в ответ на все вопросы…»
Пусть будет тишина в ответ на все вопросы,
Пусть будет тишина в ответ на вечный шум.
Пусть ширится душа, как звезд полночных россыпь.
Пусть стынет и молчит оцепеневший ум.
Я знаю: Божий взгляд пересечет все вихри,
Есть тишина мощней, чем волн морских прибой.
И если я сама, как ты, сейчас затихну,
То в этой тишине мы встретимся с тобой.
«Нас тишина роднит с тобой…»
Нас тишина роднит с тобой.
Ты там, в глубокой тишине.
И ни стенаньем, ни мольбой
Ее нельзя нарушить мне.
Над нами только неба гладь
И в нем – туманная стезя.
Как рвется сердце закричать
И разрыдаться, а – нельзя…
«Не на тебя, а лишь туда…»
Любовь – это когда смотрят не друг на друга, а в одну сторону.
Сент-Экзюпери
Не на тебя, а лишь туда,
Куда смотрели мы вдвоем,
Где может вдруг сгореть беда,
Где все заполнено огнем, —
Туда смотрю не насмотрюсь,
В тех далях тонет взгляд немой.
Но если… если обернусь…
Но если только… Боже мой!..
«Моя обнаженная рана…»
Моя обнаженная рана —
Картона волшебного гладь.
Я вижу тебя постоянно
И не в состояньи обнять.
А рядом все в том же окошке
Туманные неба слои,
И сыплются снежные крошки
Бессчетно, как слезы мои…
«Твои глаза передо мной…»
Твои глаза передо мной,
А за окошком – лес родной.
Твои глаза в меня глядят,
Как лес, глубок и тих твой взгляд.
Твои глаза передо мной,
И нет минуты ни одной,
Чтоб я не чувствовала их —
В меня глядящих глаз твоих.
«Я одна доживаю свой век…»
Я одна доживаю свой век
В нашей общей любимой квартире.
Листья падают, падает снег,
За окном разгораются шири.
А квартира тиха и пуста.
Сколько лет еще быть ей такою?
Но тобою полна пустота,
Потому в ней так много покоя…
«Мне надо быть достойной жизни вечной…»
Мне надо быть достойной жизни вечной,
Вот той, в которой неизменен ты.
Ведь только там возможна наша встреча —
В безбрежности, немой от полноты.
Как ширь воды безбрежна и спокойна!..
Какой закат преобразил сосну!
Мне надо быть воистину достойной
Любви, в которой я сейчас тону.
«А я все время о любви…»
А я все время о любви.
Не той, зашедшейся от крика,
Не той, бушующей в крови, —
О самой тихой и великой.
А я все время о тебе.
Не о делящем нас пороге,
Не о разбившей жизнь судьбе —
О слившем воедино Боге.
Тоска… Она вернется вновь.
Ты весь во мне, но не со мною.
Но если говорит любовь,
То пусть замолкнет остальное.
Та к Иову предстал Господь —
Созиждущая душу сила.
И замолчали кровь и плоть,
И Вечное заговорило.
«В каком ликующем просторе…»
В каком ликующем просторе
Любви моей девятый вал
Вздымался! В сердце было море,
И ты его в себя вмещал.
Никто на свете не расскажет,
Что значит остановка дней…
В груди моей любовь всё та же,
Но вот куда деваться ей?
Куда? В заснеженные ели?
В туман, что над землей разлит?
В людей? Неужто в самом деле
Вот этот мир её вместит?
Задача непреодолима.
Да у кого же хватит сил
Раскрыть себя, как ты, любимый,
Сказав мне: я тебя вместил.
«Возрожденье, воскресенье!..»
Возрожденье, воскресенье!
День сверкнувший, день весенний.
День совсем необычайный,
К нам явившийся из тайны,
Жизнь родящей вновь и вновь,
Тайны с именем – любовь.
Я не слышу, я не вижу,
Но ко мне всё ближе, ближе
То дыхание, которым
Созидаются просторы.
Дышит Бог, и дышишь ты,
Хоть невидимы черты:
Стерлись, сведены к нулю.
Но люблю! Люблю! Люблю!
А все то, что есть в природе,
Из любви на свет восходит.
«Все собралось сейчас в твоем портрете…»
Все собралось сейчас в твоем портрете,
И я твержу, дыханье затая:
Единственный, единственный на свете,
В тебе одном вся расправлялась я.
Я приникаю к твоему портрету,
А утром, встретив первую зарю,
Немому блеску розового цвета,
Как и тебе, всем сердцем говорю:
«Люблю».
Да, из груди моей невольно,
Как слезы, льются тихие слова:
Люблю, люблю – и потому так больно.
Люблю, люблю – и потому жива.
«И сквозь судьбу, и над судьбою…»
И сквозь судьбу, и над судьбою
Плеск веток. Тихий шум лесной
И дождь сравнял меня с тобою
И с этой смолкшею сосной.
Как медленно текут минуты,
Не прерывая тишины,
И мы с тобой еще кому-то
Совсем беззвучному равны.
«Светлая пасмурность. Тихое веянье…»
Светлая пасмурность. Тихое веянье.
Слезы не льются рекой.
Грусть просветленная, мыслей рассеянье
И довременный покой.
Утро прозрачное, утро туманное
Стихнуло, боль заглушив.
Где ты, любимый мой, где ты, желанный мой?
Может быть, в этой тиши?
«Твоя душа… Она безмолвна…»
Твоя душа… Она безмолвна.
Она в неведомом краю.
Но, воздух весь собой заполнив,
Она окутала мою
От слез ослепнувшую душу,
Которой не глаза нужны,
А тайный слух. Ей нужно слушать
Весть – позывные глубины.
Да, всё во внешнем мире стерто,
Но там, во глубине, ты жив.
Орфей, проникший в царство мертвых, —
Весть огненная, а не миф.
«Протянуты сосны к Богу…»
Протянуты сосны к Богу,
Как руки в немой мольбе.
И все их стволы – дорога
К тебе, мой родной, к тебе…
Пускай всё судьба отнимет,
Не спорю с моей судьбой.
Но если иду за ними,
На встречу иду с тобой…
«Мое достоинство хранит сосна…»
Мое достоинство хранит сосна,
Мой голос влился в плеск ее ветвей,
И я деревьям, может быть, нужна
Вот точно так же, как душе твоей.
Ты к ним ушел – и, как они, затих.
И я, вступая в эту тишину,
С тобой сейчас встречаюсь через них.
Как в шуме леса, я в тебе тону.
«Перед лицом твоим стихая…»
Перед лицом твоим стихая,
В мир шумный выйти не спешу.
Я в стольких людях задыхаюсь,
Наедине с тобой – дышу.
Сплелись таинственные корни
На непроглядной глубине.
Мне только лишь в тебе просторно,
А в целом мире тесно мне.
«Ну вот я и снова с тобою…»
Ну вот я и снова с тобою,
Внедряюсь в священный покой.
Но так высокó над судьбою
И так глубоко под тоской…
Душа так ликующе любит,
Как будто в объятиях ты.
О, только б не выйти из глуби
И не потерять высоты…
