Зинаида Гиппиус
Мёртвый дух
Можно сказать, – недрогнувшей рукой начертаны эти общие первоположения. Они все нашли поддержку и товарищей поэтессы: то же самое, в виде афоризмов или в виде прямых заигрываний с Маяковскими, Пастернаками и др. – гармонично рассеяно по страницам журнала. Один большой поэт (враждебный движению) сказал мне: «Отлично работают на разложение эмиграции! Все туда да туда: мы, мол, от вас не оторвались; улыбнитесь нам – и помиримся!»
Я не сомневаюсь в искренности М. Цветаевой. Она – из обманутых; но она точно создана, чтобы всегда быть обманутой, даже вдвойне: и теми, кому выгодно ее обманывать, и собственной, истерической стремительностью.
Ремизов, соседствующий с Цветаевой справа, слева, со всех сторон, – в несколько ином положении. Он, хотя и сам великий обманщик, но обманщик невинный, бескорыстный, – мистификатор. Если он очутился в данном течении, попустил воспользоваться собою, своим именем, то частью по вечным: «да что ж»? «да все люди хорошие», а «печатают да хвалят – слава Богу»; частью же потому, что потерял меру притворства и уже не всегда знает, что можно, чего нельзя.
Я его, однако, не оправдываю. Именно, с большого писателя, каков Ремизов, – спросится ответ и за это (пусть лично невинное) содействие разложению. Скорей не спросится с «редактора» Шаховского. Что – он? Даже не орудие, – веревочка, которая «в хозяйстве годится». Его, прирожденно-старого, всякий вяжет и ведет куда хочет. Подхватила волна эстето-соглашательства, с аксессуарами, – красотой, поэзией, скандалом поведения, – он и закачался на ней, как недавно качался – на православной. Марина Цветаева утомительной кошкой вцепилась в г. Адамовича из «Звена» (за неполное преклонение!) – и редактор «Благонамеренного» вслед, тоже на критиков: мы, мол, недостойны ни моего бессмертия, ни моих стихов.
