Роджер Желязны
Принц Хаоса
– Никогда.
– Не думал, что так получится.
– Она всегда больше пеклась о тебе, чем обо мне, а сейчас ты собираешься занять трон.
– Это вздор! Я не желаю трона.
– В этом деле твои желания ничего не значат.
– Я не займу трон.
– Нет, займешь – если только я сперва не убью тебя.
– Не будь кретином. Игра не стоит свеч.
– Скоро наступит день, когда ты меньше всего будешь ожидать этого, и вдруг повернешься и увидишь меня… Слишком поздно!
Зеркало совершенно почернело.
– Джарт!
Ничего.
Терпеть его во сне так же тяжко, как наяву. Я повернул голову туда, где в нескольких шагах слева от меня сияло зеркало в пламенеющей раме. Каким-то образом я знал, что оно – следующее на моем пути, и направился туда.
Фиона улыбалась.
– Ну вот, ты его и нашел…
– Тетушка, что происходит?
– Кажется, происходит конфликт того рода, что обычно характеризуют как «не поддающийся упрощению», – ответила она.
– Я рассчитывал на другой ответ.
– Слишком уж все завертелось, чтобы объяснить лучше.
– И ты часть этого?
– Очень небольшая. Не из тех, кто именно сейчас может принести тебе пользу.
– Что мне делать?
– Изучай варианты и выбирай лучший.
– Лучший для кого? И для чего?
– Только ты сможешь ответить.
– Хоть намекни.
– Ты сумел пройти Путь Корвина, когда я взяла тебя туда?
– Да.
– Я не сомневалась. Он был начертан при неожиданных обстоятельствах и никогда не сможет быть воспроизведен. Наш Путь никогда бы не допустил его создания, не будь он сам поврежден и слишком слаб, чтобы предотвратить возникновение Пути Корвина.
– Ну?
– Наш Путь старается впитать тот, поглотить его. Если это удастся, то последствия для Амбера будут гибельными, как военные разрушения. Равновесие с Хаосом полностью нарушится.
– Разве Хаос недостаточно силен, чтобы воспрепятствовать этому? Я думал, они одинаково могущественны.
– Так и было, пока ты не восстановил Теневой Путь и Путь Амбера смог впитать его. Это сделало его неизмеримо сильней. Теперь он способен добраться до Пути твоего отца, преодолев сопротивление Логруса.
– Я не понимаю, что же делать?
– Я тоже. Но требую от тебя помнить то, что я сказала. Когда придет время, ты должен принять решение. Не знаю какое, но это будет чрезвычайно важно.
– Она права, – раздался голос за моей спиной.
Повернувшись, я увидел отца внутри сияющей черной рамы с серебряной розой наверху.
– Корвин! – услышал я оклик Фионы. – Где ты?
– В месте, где отсутствует свет, – ответил он.
– Я думал, ты где-то в Амбере, отец, с Дейрдре, – сказал я.
– Призраки играют в призраки, – ответил он. – У меня больше нет времени, силы на исходе. Могу сказать тебе только одно: не доверяй ни Пути, ни Логрусу, ни кому-то из их отродья, пока все не разрешится.
Он начал исчезать.
– Как я могу помочь тебе? – спросил я.
– …во Владениях, – донеслось до меня перед тем, как он пропал окончательно.
Я снова повернулся.
– Фи, что он имел в виду?
Она нахмурила брови.
– У меня такое ощущение, что ответ лежит где-то во Владениях, – медленно проговорила тетушка.
– Где? Где следует искать?
Она покачала головой и, отворачиваясь, сказала:
– Кто может знать лучше?
Потом она тоже скрылась.
Голоса по-прежнему взывали ко мне – спереди, сзади. Слышались плач и смех, и повторялось мое имя. Я бросился вперед.
– Что бы ни случилось, – говорил Билл Рот, – если тебе понадобится хороший законник, я с этим управлюсь – даже во Владениях Хаоса.
Затем появился Дворкин, поглядывающий на меня из крошечного зеркала в витой раме.
– Нет повода для беспокойства, – заметил он. – Только вот тебя опутывают всяческие невесомости…
– Что же мне делать? – вскричал я.
– Ты должен стать чем-то большим, нежели ты есть.
– Не понимаю.
– Сбеги из клетки своей жизни.
– Какой клетки?
Он сгинул.
Я несся вперед, а вокруг меня звенели слова. Ближе к концу зала висело зеркало, подобное куску желтого шелка, натянутого на раму. Оттуда мне ухмыльнулся Чеширский Кот.
– Все это чепуха. Черт с ними со всеми! – говорил он. – Сходим-ка в кабаре, старина. Опрокинем по нескольку стаканчиков, людей послушаем…
– Нет! – закричал я. – Нет!
А затем от Кота осталась только ухмылка.
И тут я тоже стал исчезать. Милосердное черное забвение да ветер, завывающий где-то там далеко-далеко.
Глава 3
Не знаю, как долго я спал. Разбужен я был Сухаем, повторяющим мое имя.
– Мерлин, Мерлин, – говорил он. – Небо – белое…
– А меня ждет трудный день, – продолжил я. – Знаю. Ночь у меня тоже была трудная.
– Значит, они достали тебя.
– Кто?
– Маленькие чары от меня – дабы слегка просветить твой разум. Я решил, что склонить тебя к ответам изнутри лучше, чем нагружать своими догадками и подозрениями.
– Я снова был в Зеркальном Коридоре.
– Не представлял, какую форму может принять видение.
– Это было реально?
– Вполне возможно в нынешней ситуации.
– Что ж, благодарю… я догадывался. Помнится, Грилл говорил что-то о твоем желании увидеть меня раньше матери.
– Мне было интересно, много ли ты знаешь. Хотел защитить твою свободу выбора.
– О чем ты говоришь?
– Уверен, что она жаждет видеть тебя на троне.
Я приподнялся, потер глаза и сказал:
– Полагаю, это вполне возможно.
– Не знаю, насколько далеко простирается ее желание довести дело до конца. Я хотел дать тебе возможность осознать свое собственное мнение перед тем, как стать посвященным в ее планы. Не желаешь ли чаю?
– Да, спасибо.
Я принял предложенную кружку и поднес к губам.
– Что еще можешь сказать, помимо предположений о ее намерениях?
Дядя покачал головой.
– Не знаю, насколько активна программа Дары, если ты это имеешь в виду. Но она ли связана с этим или кто другой, заклятие, что ты нес на себе, ныне исчезло.
– Твоя работа?
Он кивнул. Я сделал еще глоток.
– Никогда не предполагал, что окажусь так близко к голове очереди претендентов на престол. Джарт пока четвертый или пятый, не так ли?
Сухай кивнул.
– Чувствую, денек будет очень трудный, – промолвил я.
– Допивай свой чай, – обратился он ко мне, – и, когда закончишь, следуй за мной.
Дядя ушел через гобелен с драконом в дальнем углу комнаты. Когда я снова поднял кружку, светящийся браслет отделился от руки и воспарил передо мной, теряя свои плетеные очертания и становясь кругом чистого света. Он застыл над дымящейся кружкой, будто наслаждаясь коричным ароматом.
– Привет, Призрак, – сказал я. – Зачем на этот раз ты сковал мою руку?
– Чтобы прикинуться веревкой, которую ты обычно носишь, – последовал ответ. – Я думал, тебе понравится.
– Я имел в виду: что ты делал все это время?
– Только слушал, папочка. Гадал, чем бы тебе помочь. Все эти – они действительно твои родственники?
– Те, с которыми мы до сих пор встречались, – да.
– Есть ли необходимость вернуться в Амбер и навешать там на них собак?
– Нет, здесь, во Владениях, это тоже действует. – Я сделал еще глоток. – Ты имеешь в виду каких-то особых собак? Или так, вообще?
– Я не доверяю ни твоей матери, ни твоему брату Мэндору, хоть они мои бабка и дядя. Я думаю, они что-то против тебя замышляют…
– Мэндор всегда был добр ко мне.
– …а твой дядя Сухай кажется замечательно целеустремленным, но во многом напоминает Дворкина. Мог бы он затеять внутреннюю смуту, а сам приготовиться смыться в любой момент?
– Надеюсь, что нет. За ним никогда такого не водилось.
– О-хо-хо, так то, когда все на месте, а сейчас время потрясений.
– Все-таки где ты набрался этой вульгарной психологии?
– Штудировал великих психологов Теневой Земли. Это часть моих непрерывных попыток постичь человеческую натуру. Полагаю, то было время, когда я больше всего понял о сторонах иррационального.
– Ну хорошо, чем же могли быть вызваны происходящие события?
– В Камне я фактически повстречался с копией Пути высшего порядка. Там возможны такие аспекты, которых я просто не мог понять. Это привело меня к рассмотрению теории Хаоса, затем к Меннингеру и всем прочим, дабы рассмотреть проявления иррационального в сознании.
– И каковы результаты?
– Я стал мудрее.
– Я имею в виду – касательно Пути.
– Ах да. Либо он сам обладает элементом иррационального, подобно живым существам, либо является интеллектом такого порядка, что какие-то из протекающих в нем процессов только кажутся иррациональными низшим существам. Любое объяснение подкрепляется тем же результатом, полученным практическим наблюдением.
– Мне никогда не выпадал удобный случай применить некоторые из тестов, мною задуманных. Скажи, пожалуйста, исходя из внутреннего опыта: не подпадаешь ли ты сам под подобную категорию?
– Я? Иррационален? Такая постановка вопроса мне в голову не приходила. Не вижу, как это возможно.
Я допил чай и свесил ноги с кровати.
– Вот жалость! Думаю, некая мера иррационального и делает нас истинными людьми. Да еще то, что мы сознаем это, разумеется.
– Неужели?
Я встал и принялся одеваться.
– Да, и управляя этим в себе, можно совладать с разумом и чувствами.
– Я собираюсь пристально изучить твою идею.
– Давай, – сказал я, натягивая сапоги, – и поведай мне о свершенных открытиях.
Я продолжал одеваться, когда Призрак спросил:
– Ты собираешься завтракать со своим братом Мэндором, когда небо станет синим?
– Да.
– А позже приглашен на обед к своей матери?
– Точно.
– Еще позже присутствуешь на похоронах почившего монарха?
– Буду и там.
– Нуждаешься в моей защите?
– Я под охраной моих родичей, Призрак. Хоть ты и не доверяешь им.
– Последнее погребение, на котором ты присутствовал, бомбили.
– Верно. Но то был Люк, а он дал зарок. Не беспокойся, со мной все будет в порядке… Хочешь осмотреть достопримечательности, иди вперед.
– Прекрасно, – сказал он. – Так и сделаю.
Я встал, пересек комнату и остановился у дракона.
– Можешь указать мне дорогу к Логрусу? – спросил Призрак.
– Ты шутишь?
– Нет, – заявил он. – Я знаю Путь, но никогда не видел Логрус. Где его держат?
– Мне казалось, что я даровал тебе лучшие способности памяти, нежели ты обнаруживаешь. Во время твоей последней стычки с данным объектом ты хорошенько его обделал.
– Полагаю, так оно и было. Как ты думаешь, он не держит зла?
– По первому размышлению – держит. Еще подумав – тем более. Держись от Логруса подальше.
– Да ты же как раз советовал мне исследовать движущую силу Хаоса, иррациональное…
– Но не советовал тебе кончать самоубийством. Я вложил в тебя массу труда.
– Я и сам себя ценю. Ты знаешь, я имею склонность к выживанию, как и органические особи.
– Любопытное суждение.
– Тебе многое известно о моих способностях.
– Действительно, ты хорош попадать из огня да в полымя.
– А ты задолжал мне за приличное обучение.
– Ладно, посмотрим.
– Все это увертки. Думаю, и сам справлюсь.
– Отлично. Двигай.
– Так трудно показать?
– Ты же отказался от всеведения, помнишь?
– Папаша, я считаю, что должен видеть Логрус!
– У меня нет времени представлять его тебе.
– Только укажи дорогу. Спрятаться я сумею.
– Что ж, получай. Прекрасно. Сухай – хранитель Логруса. Логрус лежит где-то в пещере. Единственный известный мне путь начинается здесь.
– Где?
– Здесь есть что-то такое, содержащее девять поворотов. Я дам тебе путеводную нить.
– Не уверен, что твои заклинания действуют на существа, мне подобные.
Я протянул руку сквозь кольцо – виноват, спикард, – наложил ряд черных звездочек на карту пути, которым должен следовать Призрак, повесил ее перед ним в пространстве моего логрусского зрения и сказал:
– Сотворил тебя, сотворил и заклятие.
– Угу, – отозвался Призрак. – Я чувствую, будто достиг уровня, куда доступа не имел.
– Все будет тебе дано в надлежащее время. Стань подобен кольцу на моем указательном пальце. Мы разом оставим эту комнату и проскочим остальные. Когда будем неподалеку от нужного пути, я обозначу его указателями. Следуй в том направлении, и ты проникнешь сквозь нечто на своем пути, что и приведет тебя в иное пространство. Где-то там обнаружишь черную звезду, обозначащую путь к следующему пространству, к следующей звезде и так далее. В конце концов окажешься в пещере, где обитает Логрус. Схоронись понадежней и приступай к своим наблюдениям. Когда пожелаешь удалиться, проделай все в обратном порядке.
Призрак съежился и подлетел к моему пальцу.
– Отыщи меня потом и дай знать о твоих приключениях.
– Я так и собирался, – донесся тоненький голосок. – Не хотелось бы усугублять твою вероятную паранойю.
– Продолжай в том же духе, – сказал я, входя в дракона.
Я оказался в маленькой гостиной, одно окно которой выходило на горы, другое – в пустыню. В комнате никого не было, и я вышел в длинный коридор. Да, все именно так, как мне помнилось.
Я зашагал по коридору, миновав несколько комнат, пока не дошел до двери слева, которую и открыл, дабы обнаружить целую коллекцию, состоящую из метел, щеток, швабр, ведер, горы половых тряпок и тазик. Да, все так…
Я указал на полки справа:
– Ищи черную звезду.
– Ты серьезно? – пропищал голосок.
– Иди и смотри.
Луч света протянулся от моего указательного пальца; достигнув полок, искривился, сжался в нить, столь тонкую, что теперь ее не было видно.
– Счастливо, – вздохнул я и отвернулся.
Я затворил дверь, по-прежнему сомневаясь в правильности своего поступка и утешая себя лишь мыслью, что Призрак все равно отправился бы на поиски и, несомненно, в итоге обнаружил бы Логрус. Чему быть, того не миновать. А мне весьма интересно, что он там разузнает.
Я проследовал обратно в маленькую гостиную. Не исключено, что в последний раз мне выдается возможность побыть какое-то время в одиночестве, и я решил потратить его с пользой. Я уселся на груду подушек и вытащил карты. Быстро перебрав колоду, остановился на карте, где поспешно набросал Корэл в тот недавний лихорадочный день в Амбере. Я изучал ее черты, пока карта не похолодела.
Изображение обретало трехмерность, а затем я вдруг увидел себя: мы с Корэл ярким днем гуляем по улицам Амбера, вокруг кипит торговля. А вот мы спускаемся по склону Колвира, перед нами сияет море, в небе кружат чайки. Затем кафе, стол, парящий у стены…
Я накрыл карту ладонью.
Корэл спала, это был ее сон. Как странно, перебирая карты, застать другого спящим. Еще удивительней обнаружить в том видении самого себя, если только, разумеется, прикосновение моего разума не возбудило неосознанные воспоминания… Одна из маленьких жизненных головоломок. Негоже будить бедняжку только для того, чтобы узнать, как она поживает. Для этого можно вызвать и Люка.
Я начал было искать его карту, но заколебался. Он наверняка изрядно занят в свои первые дни на посту монарха. А мне и так уже известно, что Корэл отдыхает. И лишь повертев в руках карту Люка, я отпихнул ее в сторону, обнаружив под ней следующую.
Серое, серебряное и черное… Его лицо являло собой постаревший и несколько более энергичный вариант моего собственного. Корвин, мой отец, оглядывался на меня. Как много раз я потел над этой картой, пытаясь достать его, пока ум не заходил за разум, – и все безрезультатно! Прочие объясняли мне, что это значит лишь одно из двух: он либо мертв, либо блокирует всякий контакт.
Но затем мною овладело странное чувство. Я припомнил его собственные истории, в частности, когда он рассказывал о том, как пытался достать Брэнда через карту, но сначала не смог этого добиться из-за отдаленности той Тени, где был заточен Брэнд. Вспомнил я и попытки отца проникнуть во Владения, и трудности, вызванные огромным расстоянием. Возможно ли, что мои усилия не давали результата не потому, что он умер или блокирует контакт, а из-за колоссального расстояния, разделяющего нас?
Но тогда кто пришел ко мне на помощь той ночью в Царстве Теней, кто перенес меня в необычное место меж Тенями навстречу странным приключениям, что выпали мне там? И хотя я был совсем не уверен в природе явления отца в Зеркальном Коридоре, но ведь позже я натыкался на явные знаки его присутствия в самом замке Амбера. Если он побывал в каком-то из этих мест, то, очевидно, вряд ли находится слишком далеко. Следовательно, отец просто блокирует меня, и очередная попытка скорей всего в очередной раз докажет бесполезность данного предприятия. Хотя, если существуют какие-то другие объяснения, и…
Мне показалось, что карта стала холодеть под пальцами. Было это лишь игрой воображения, или сила моего взгляда пробудила карту? Мысленно я подался вперед, сосредоточиваясь. И казалось, в ответ на мои усилия она становится еще холоднее.
– Папа? – произнес я. – Корвин?
Еще холоднее, и покалывание в подушечках пальцев, касавшихся карты. Это напоминало начало контакта. Возможно, он гораздо ближе к Владениям, нежели к Амберу, и находится сейчас в зоне досягаемости…
– Корвин, – повторил я, – это я, Мерлин. Привет.
Его изображение изменилось, будто двинулось. А затем карта совершенно почернела. Тем не менее она оставалась холодной, и возникло ощущение молчаливого контакта, словно в телефонном разговоре возникла пауза.
– Папа? Ты там?
Черная поверхность приобрела глубину. В глубине что-то шевельнулось…
– Мерлин? – Слово прозвучало неясно, хотя я был уверен, что это его голос выговаривает мое имя. – Мерлин?
Движение в глубине было реальным. Что-то стремилось наружу. Оно ринулось из карты мне в лицо, с биением черных крыл, с карканьем – ворон или ворона.
– Нельзя! – кричала птица. – Нельзя! Убирайся! Изыди! – Она билась о мою голову, а карты сыпались из рук. – Держись подальше! – хрипела птица, кружа по комнате. – Запрещено!
Она перелетела через порог, и я погнался за ней.
– Птица! – кричал я. – Вернись!
Тщетно. Не было ответа, не слышно было и шума крыльев. Я заглядывал в другие комнаты, но ни в одной из них и признака этой твари не обнаружил.
– Птица?..
– Мерлин! В чем дело? – донеслось откуда-то сверху.
Я поднял глаза, дабы узреть Сухая, сходившего по хрустальной лестнице за пеленой дрожащего света; позади было небо, полное звезд.
– Просто ищу птицу, – ответил я.
– Ох, – сказал он, достигнув пола и переступив пелену, которая сразу вытряхнулась из бытия, захватив с собой лестницу. – Какую-то особую птицу?
– Большую и черную. Из рода говорящих.
Он покачал головой.
– Я могу послать за такой, – предложил дядя.
– Это особенная птица, – сказал я.
– Жаль, что ты потерял ее.
Мы вышли в коридор, я повернул налево и первым зашел в гостиную.
– Карты все разбросаны, – заметил мой дядя.
– Я пытался воспользоваться одной, а она стала черной и из нее вылетела птица, кричащая: «Запрещено!» В этот момент я их и рассыпал.
– Похоже, твой корреспондент или шутник, или заколдован.
Мы присели, Сухай помог мне собрать колоду.
– Скорее последнее, – сказал я. – Это была карта моего отца. Долго я пытался обнаружить его и сейчас подошел ближе всего. Я действительно слышал его голос, там, в темноте, перед тем как вмешалась черная птица и прервала связь.
– Наверное, он заточен в темное место, возможно, к тому ж магически охраняемое.
– Конечно! – воскликнул я, сложив колоду и убирая ее в коробку.
Ничто не в силах распоряжаться веществом Тени в местах абсолютного мрака. Мрак так же надежен, как слепота, когда нужно отвратить существо нашей крови от побега. Моему недавнему опыту это придает частицу здравого смысла. Некто, желающий лишить Корвина свободы, обязан держать его в очень темном месте.
– Ты когда-нибудь встречался с моим отцом? – спросил я.
– Нет, – ответил Сухай. – Я слышал, что он нанес короткий визит во Владения в конце войны. Но никогда не имел удовольствия…
– Ты слышал что-нибудь о том, что он здесь делал?
– Полагаю, присутствовал на встрече со Свейвилом и его советниками вместе с Рэндомом и другими лордами Амбера, когда они готовили мирное соглашение. После чего, как я понимаю, он пошел своей дорогой, и я понятия не имею, куда она могла его завести.
– В Амбере известно не больше, – сказал я. – Не знаю… Он убил вельможу – лорда Бореля – где-то в конце последней битвы. Есть вероятность, что родичи Бореля могли последовать за отцом?
Дядя дважды щелкнул клыками, затем поджал губы.
– Дом Хендрейков… – задумался он. – Думаю, нет. Твоя бабка была из Хендрейков.
– Знаю. Но я с ними практически не общался. Некоторые расхождения с Хелграмами.
– Пределы Хендрейка очень агрессивны, – продолжал он. – Честь воина, понимаешь ли. Я не могу представить их себе в мирное время затаившими злобу за случившееся во время войны.
Припомнив рассказы моего отца, я спросил:
– Даже если они считают убийство не совсем честным?
– Не знаю, – сказал он на это. – Трудно угадывать позиции в таких специфических вопросах.
– Кто сейчас глава дома Хендрейков?
– Герцогиня Белисса Миноби.
– Герцог, ее муж – Ларсус… Что с ним случилось?
– Он скончался при падении Пути. Полагаю, его убил принц Джулиан из Амбера.
– А Борель был их сыном?
– Да.
– Ну и ну. Уже двое. Я и не представлял себе…
– У Бореля два брата, сводный брат и сводная сестра, куча дядей, тетей, кузенов. Большое семейство. И женщины Хендрейков удалью не уступают мужчинам.
– Ну конечно. Есть даже песня: «Никогда не вступит в брак Хендрейкова девица»!.. Можно как-нибудь выяснить, имел ли Корвин определенные дела с ними, пока был здесь?
– Попробую слегка поспрашивать, хотя прошло столько времени… Воспоминания стираются, следы исчезают. Все не просто.
Сухай покачал головой.
– Сколько еще до синего неба? – спросил я его.
– Довольно мало.
– Тогда мне пора отправляться в пределы Мэндора. Я обещал брату позавтракать с ним.
– Увидимся, – сказал Сухай. – На погребении, если не раньше.
– Да. Полагаю, мне следует умыться и переодеться.
Я совершил переход в свою комнату, где вызвал таз с водой, мыло, зубную щетку, бритву, а также серые штаны, черные пояс и сапоги, пурпурные перчатки и рубаху, плащ цвета угля, клинок и ножны. Приведя себя в порядок, я совершил переход через лесную поляну в приемную. Оттуда вышел на магистраль. Потом четверть мили горной тропой, внезапно упершейся в расщелину; я вызвал пелену, чтобы пересечь ее. Затем я направился прямо в пределы Мэндора, одолев, может, сотню ярдов голубым пляжем под двойным солнцем. Повернул направо, пройдя под памятной каменной аркой, быстро миновал поле пузырящейся лавы и проник сквозь стену черного обсидиана, за которой мне открылась славная пещера, далее по маленькому мостику, наискосок через кладбище и, наконец, на приемную площадку пределов.
Сплошная стена слева от меня была создана из тягучего пламени, а то, что справа, – был путь безвозвратный; свет осенял борозду дна морского, где копошились блестящие твари, пожирая друг друга. Мэндор в человеческом облике сидел прямо перед книжным шкафом, облаченный в черное и белое, ногами упираясь в черную же оттоманку; в руках экземпляр «Прославления» Роберта Хаоса, который я дал ему.
Подняв глаза, он улыбнулся.
– «Гончие смерти страшили меня». До чего ж славная строчка! Как тебе в этом обороте?
… – Наконец отдохнул, – сказал я. – А ты?
Он встал, положив книгу на маленький столик без ножек, парящий поблизости. Тот факт, что Мэндор явно читал эту книгу специально к моему приходу, ничуть не умалял похвалы. Он всегда был таким.
– Вполне прилично, спасибо. Позволь мне тебя покормить.
Он взял меня за руку и повел к огненной стене. Та расступилась, когда мы приблизились, и наши шаги прозвучали в пространстве на миг воцарившейся темноты, почти сразу перешедшей в узкую тропинку – свет проникал сквозь свод ветвей над нашими головами, по обе стороны цвели фиалки. Тропа привела к вымощенному плитняком патио с бело-зеленым бельведером на дальнем краю. Несколько ступеней, и мы поднялись к отлично сервированному столу, тут же, под рукой, стояли запотевшие кувшины с соками и корзины с горячими булочками.
Жестом Мэндор усадил меня. По мановению его руки рядом со мной появился кофейник.
– Я гляжу, ты запомнил мою утреннюю слабость. Спасибо.
Кивая, он едва заметно улыбнулся и сел напротив. Щебет незнакомых мне птиц доносился с деревьев. Ласковый ветерок шуршал листьями.
– Что ты намереваешься делать в эти дни? – осведомился я, наливая себе кофе и разламывая булочку.
– Обозревать сцену главным образом, – ответил он.
– Политическую сцену?
– Как всегда. Хотя недавний опыт в Амбере заставляет меня рассматривать ее как часть куда большей картины.
Я кивнул:
– Твои расследования с Фионой?..
– И это тоже. Они пришлись на очень необычные времена.
– Я обратил внимание.
– Похоже, конфликт между Путем и Логрусом проявляется в мирских делах так же, как в масштабах космических.
– У меня аналогичное ощущение. Но здесь я пристрастен. Меня преждевременно включили в партию космоса, и без всяких на то оснований. Можно подумать, что я за все веревочки дергал, лишь бы только попасть в игру. Мне это не нравится, и, если появится возможность повернуть вспять, я воспользуюсь ею.
– Гм-м, – произнес он. – А что, если вся твоя жизнь была обучением дергать за веревочки?
– Я бы не обрадовался этому. Полагаю, я чувствовал бы себя так же, разве что более напряженно.
Мэндор взмахнул рукой, и передо мной предстал изумительный омлет, сопровождаемый чуть задержавшимся гарнирным блюдом: жареный картофель с чем-то похожим на смесь лука и зеленого чилийского перца.
– Все это лишь предположения, не так ли? – сказал я и приступил к еде.
Здесь последовала длинная пауза, пока мы жевали.
– Вряд ли, – наконец отозвался Мэндор. – Я думаю, Силы, сейчас и уже долгое время, проявляют бешеную энергию, и мы относительно приближаемся к эндшпилю.
– Что заставляет тебя вмешиваться в эти дела?
– Началось с внимательного знакомства с происшествиями, – отвечал он. – Затем последовали выводы и разработка гипотез.
– Избавь меня от лекции о применении научного метода в теологии и человечьей политике, – попросил я.
– Ты спрашивал.
– Действительно. Продолжай.
– Тебя не удивляет то, что Свейвил скончался именно сейчас, когда так много доселе неспешно развивавшихся событий одновременно подошли к развязке?
– Рано или поздно он должен был уйти, – промолвил я. – А все эти недавние потрясения, возможно, оказались для него чрезмерными.
– Выбор времени, – произнес Мэндор. – Стратегическое расположение. Согласованность действий.
– Для чего?
– Для того чтобы посадить тебя на трон Владений, разумеется, – ответил он.
