Зеев Дровален
Шатун. Дитя без глазу

Запах ацетона, вначале едва заметный, стал резким и неприятным. Позади автопогрузчиков обнаружились сваленные в беспорядке бочки. Некоторые были опрокинуты и лежали в лужах вытекшей из них краски. Некоторые выглядели абсолютно целыми, а с трех или четырех зачем-то варварским образом были содраны крышки.

Николай замер и почти перестал дышать. Из одной такой бочки свисали человеческие ноги. Тело вместе с головой было утоплено в краске, а ноги в камуфляжных штанах свисали снаружи. Ни ботинок, ни сапог на них не было. В сером цвете тепловизора голые ступни мертвеца выглядели как-то особенно жутко.

Николай присел. Руки рефлекторно подняли винтовку на уровень глаз, палец замер на спусковом крючке. «Тум!» «Тум!» «Тум!» тяжелыми ударами билось сердце. «Тум!» «Тум!» «Тум!» отдавалось пульсацией в висках.

«Спокойно… Дыши спокойно. Долгий вдох, затем долгий выдох. И опять вдох…»

Так учил его тренер в заштатном стрелковом клубе.

«Концентрируйся на дыхании, а не на цели! Смотри сразу во все стороны. Палец на курке расслаблен, но не полностью. Он словно находится в самой начальной стадии движения! Как и каждая мышца в твоем теле!»

Мало кто из членов клуба вникал в то, о чем говорил тренер. Они пришли просто пострелять. Без всяких там заморочек! Хотелось подержать в руках настоящее оружие, почувствовать себя крутыми парнями, героями из фильмов «боевиков». И Николай тоже пришел в клуб именно за этим. Комплекс менеджера среднего звена. Хотелось показать себе, что он не просто никчемный офисный планктон! Что он способен не только на рутинные продажи, планы, отчеты, но и на что-то большее! На что-то рискованное, бесшабашное импульсивное! Покорить вершину Эвереста, например! Но Эверест – это далеко и долго, а вот стрельба – самое то!

И что удивительно, у него стало получаться. Со временем Николай вдруг оказался неплохим стрелком. Даже очень неплохим. Настолько неплохим, что старый тренер, одобрительно щурясь, достал из оружейного сейфа раритетный Colt M1873 и вручил его Николаю. «Посмотрим, как ты с этим управишься!» – сказал он тогда. И Николай «управился». И опять же неплохо. Думается все потому, что слова старого тренера о дыхании, о концентрации и о пальце на спусковом крючке, для него никогда не были пустым звуком.

Где-то снаружи буйствовала пурга, но здесь в подвале было тихо. Очень тихо.

Николай весь обратился в слух. Ничего. Только где-то далеко монотонно капала вода. Если ему это не мерещилось, конечно.

Что тут произошло? Конфликт между свихнувшимися шатунами? Едва ли… Зима только началась. С ума сходят обычно ближе к концу сезона «спячки».

Что-то скрипнуло.

Николай перестал дышать.

Скрип донесся со стороны главного коридора, по которому товары со склада завозились в торговый зал. Но на мониторе тепловизора по-прежнему ни одного оранжевого пятнышка.

Николай закрыл глаза и вслушался. Завывания вьюги снаружи казались теперь оглушительными.

Скрип не повторился. Но все же там кто-то есть. Прямо за углом. Это подсказывал инстинкт, а с некоторой поры инстинкту он доверял.

Подумалось, если это засада, спастись бегством не удастся. Не успеет он вылезти в узкое окошко. Значит, нужно выманить их на себя. Тепловизор даст некоторое преимущество.

Выманить и пальнуть поверх голов! Грохот от винтовки будет оглушительным. Глядишь и убегут. А если нет? Сколько человек там может скрываться? Едва ли много. «Шатун» к третьей «спячке» стал зверем редким…

Но лишь бы не больше пяти. У него в магазине винтовки только пять патронов. А потом? Новый магазин он, скорее всего, вставить не успеет. Придется лупить саперный лопаткой!

Нет! Не сможет он лупить! Да и выстрелить в человека тоже… Дернул же черт тащиться именно сегодня! Все эти крысы…

Николай огляделся. Прямо перед ним на бетонном полу лежал обломок доски. До ближайшей металлической бочки метров семь.

Что же, попробуем пугнуть.

Николай взял обломок, взвесил в руке и что было силы запустил им в бочку. Бочка оказалась пустой, и от грохота зазвенело в ушах. Эхо несколько секунд гуляло по закоулкам пустого склада и стихло.

В ответ из-за угла ни звука, ни движения, ничего.

«Хорошо, – подумал Николай. – Выдержка у них есть! Но и у меня есть тоже. Посмотрим, кто кого пересидит».

Он осторожно уперся в пол одним коленом и чтобы снять нагрузку с рук, чуть опустил винтовку. Тепловизор по-прежнему показывал сплошную серость, ни одного теплого пятнышка. Жаль, что он не может видеть сквозь стену.

За окном по-прежнему завывала вьюга, и от открытого окна уже ощутимо тянуло холодом.

Бетонные стены на экране тепловизора выглядели пятнистыми, в светлых и темных разводах. Это были холодные участки с разной температурой. Вот, темное пятно похожее на кляксу со щупальцами. Вот светлый участок, напоминающий бегущую собаку. А вот, у самого угла, смутная расплывчатая человеческая фигура. А дальше что-то похожее на танцующего бегемота.

Человеческая фигура шевельнулась.

Что это было? Неужели он на секунду заснул? Или показалось?

Кровь молоточками застучала в висках.

Вот же он… Размытый, бесформенный силуэт у самого края стены. Показалось?

Силуэт опять шевельнулся.

Николай вскинул винтовку.

Серая тень на стене подняла руки вверх.

– Ладно! Сдаюсь! – послышался насмешливый голос.

Глава 3

Николай вздрогнул. По телу словно электрический разряд пробежала волна страха…

Мелькнула безумная мысль, что это мертвец вылез из бочки с краской и теперь стоит у стены. Только мертвые отображаются в тепловизоре серыми тенями!

Но мертвые не двигаются и не говорят. А этот делал и то и другое.

Удерживая «покойника» на прицеле, Николай включил на своем ПНВ инфракрасную подсветку…

Вот же черт! Инфракрасный луч выхватил из темноты человека в странном комбинезоне. Это был даже не комбинезон, а легкий скафандр, в каких летают пилоты сверхзвуковых истребителей. Лицо скрыто за темным забралом гермошлема. Человек был похож на «суперсолдата» из фантастического фильма. Но только в руках держал не лучевой бластер, а обыкновенный автомат Калашникова.

– Что, брат? – спросил «суперсолдат» насмешливо. – Подводят нас технологии?

Николай не ответил. Он пытался сообразить, сколько еще таких «невидимок» прячется по подвалу. Наверняка не меньше пяти… И Николай опустил винтовку.

– Пурга на улице, просто жуть! – неожиданно для себя сказал он.

– Да, – согласился человек и включил фонарь на стволе автомата. Затем рукой нажал что-то на гермошлеме. Послышался тихий свист, и непроницаемое забрало ушло вверх. Николай увидел симпатичное улыбающееся лицо.

– Привет! Меня все называют Петрович. Ну, все наши! Я тебя сейчас познакомлю! – и назвавшийся Петровичем сделал широкий жест. – Выходите парни, все нормально!

И действительно, показались еще трое. Двое вышли из-за погрузчиков, а один (вот же черт) из-за спины Николая.

– Коля, – представился Николай и, откинув прибор ночного видения вверх, протянул Петровичу руку. Тот крепко пожал.

– А это Костик, Худой и Крапива. Трое подошли и также пожали Николаю руку. Открыто и просто, как будто уже давно были знакомы.

– Меня зовут Леха – сказал тот, кого назвали Худым. – Для друзей я Леха.

– А я Сашка! Просто фамилия у меня Крапива.

– А того, как зовут? – спросил Николай, указав на ноги, торчащие из бочки.

– Понятия не имею, – ответил Петрович беспечно. – Это не наш! Пойдем! Мы тут рядом лагерь разбили!

И он уверенно зашагал к транспортному коридору.

– Костик, оставайся! Худой тебя сменит! – бросил он через плечо.

Худой заговорщицки подмигнул Николаю и, кивнув в сторону ног, торчащих из бочки, сказал шепотом:

– Это муляж. Костик балуется.

И, включив фонарь, поспешил вслед за Петровичем. Крапива тоже подмигнул Николаю и тронулся за Худым.

Николай секунду подумал, посмотрел на креативного Костика, который уже опять закрыл лицо непроницаемым забралом гермошлема, и что делать, двинул вслед за остальными.

Они прошли по длинному коридору и оказались у больших ворот. Раньше ворота поднимались, стоило только дернуть за забавную веревочку, но сейчас дергать было не нужно. Большой пролом зиял прямо по центру. А за проломом виднелся огромный торговый зал.

Николай, разумеется, бывал здесь. Торговый зал «Трешки» с бесчисленными стеллажами занимал весь первый этаж. Сейчас они зашли со стороны «подсобки» и оказались в секции рыбы и мяса. Прилавки с холодильниками были сдвинуты со своих мест, стекла в них оказались разбитыми. Лучи фонарей на мгновение осветили пустые, покрытые темно-красными разводами, полки. Огромные стеллажи, которые раньше стояли бесконечными ровными рядами, теперь или обрушились, или стояли, накренившись под разными немыслимыми углами. От окончательного падения их удерживало какое-то чудо. Все это напоминала разрушенный после бомбежки город.

Сначала Николаю показалось, что завалы стеллажей хаотичны, но потом он понял: в этом хаосе есть свой порядок. Руины создавали цепь труднопреодолимых баррикад, прикрывающих доступ к небольшому пятачку в центре. К удивлению Николая, там горел костер. Его развели прямо на полу. Огонь от входа был не виден, и Николай заметил его только тогда, когда вся группа протиснулась сквозь узкое ущелье между стеллажами. Вокруг костра стояла пара обветшавших кресел и несколько офисных стульев. На одном сидел человек в таком же летном комбинезоне, как и у Петровича с командой. Шлем с матовым забралом стоял тут же на раскладном столике. Глаза незнакомца внимательно следили за экраном ноутбука.

– Это наши глаза и уши! – добродушно сказал Петрович, усаживаюсь в одно из кресел. Свой шлем он тоже снял и поставил рядом. Автомат прислонил к креслу справа от себя.

– Вернее, больше глаза, чем уши! Располагайся!

Николай осторожно занял стул неподалеку от столика с ноутбуком. Худой и Крапива тоже шумно устроились. Крапива сел во второе кресло, извлек из бокового кармашка сигареты и закурил.

Вели они себя крайне беспечно.

Худой сел напротив, поставил шлем у ног и начал подбрасывать в огонь расщепленные деревяшки.

– Глотнешь? – Петрович протянул Николаю большую металлическую флягу.

Николай посмотрел на флягу, на приветливого Петровича, и благоразумно отказался.

– Как знаешь!

Петрович извлек откуда-то из-за кресла маленькие металлические стаканчики, не торопясь, наполнил каждый и передал остальным. Никто не отказывался.

– Вы хорошо здесь устроились! – Николай с сомнением оглядел нависающие над ними баррикады из стеллажей.

– Но, не слишком ли… – Николай замялся, подбирая слова.

– Нахально? – усмехнулся Петрович и залпом опрокинул в рот содержимое стаканчика.

– Беспечно! И все здесь у вас какое-то…

Николай вдруг понял, что его беспокоит. Все больше и больше окружающее казалось ему каким-то ненастоящим. Как будто смотришь плохое кино с нелепыми декорациями и плохими актерами. Все излишне нарочито! Эти исполинские баррикады в отблесках костра, сам костер словно призывающий, чтобы его немедленно обнаружили, эти люди в фантастических комбинезонах… Как давно они здесь?

Николай поднял голову и посмотрел на едва видимый в темноте потолок. Колеблющего света от костра было достаточно, чтобы разглядеть, что потолок вполне чист. Ни сажи, ни гари, которые неминуемо образуются, если костер горит долгое время.

– Давно вы здесь?

Петрович с усмешкой посмотрел на потолок и налил себе еще из фляги.

– Напрасно отказываешься, – сказал он, приподнимая стаканчик и любуясь отблесками огня на его блестящих боках. – Прекрасный напиток. Что-то наподобие кофе. И бодрит и зрение обостряет. У «армейцев» позаимствовали.

– У кого?

– У «армейцев».

– В смысле, у «ловцов»?

Петрович опять лихо опрокинул содержимое стаканчика в рот и поморщился.

– «Ловцы»! «Ловцы» – мелкая сошка. Держи!

Он снова наполнил стакан из фляги и протянул его Николаю.

– Только разом не пей! С непривычки может не пойти.

Николай взял стаканчик. Жидкость в нем была темной и действительно пахла кофе.

– «Ловцы» – мелкая сошка, шестерки, – продолжил Петрович, завинчивая крышку на фляге. – Но от них нам кое-что удалось узнать. Всем в городе сейчас заправляет группа военных. Сами они редко высовываются, хотя как раз с кем-нибудь из них, мне очень бы хотелось потолковать.

– О чем? – Николаю стало не по себе.

– О чем? – Петрович прищурился, достал сигарету и, вытащив из костра длинную щепочку, с наслаждением прикурил от огонька на ее конце.

– Ну вот, смотри! Сидишь ты в своей квартире на шестнадцатом этаже! Забился туда, как какая-нибудь крыса и лишний раз выглянуть боишься! Трясешься от каждого шороха…

Петрович пустил струю синеватого дыма и насмешливо посмотрел на Николая.

– Разве это правильно? Разве это справедливо?

Николай похолодел.

– Вы знаете, где я живу?

– Знаем. Мы знаем все, что делается в округе. Весь город контролировать еще не можем, сил маловато, но на район хватает.

– И откуда же вы… – начал было Николай, но тут же до него дошло. – Понятно… Засекли тепло из окон.

– Тепло? – удивленно вскинул бровь Петрович и вдруг захохотал. – Нет! Не тепло! Все проще. У «ловцов» мы нашли твой адрес. Ты у них на заметке, как и еще одиннадцать «норно-квартирных» жителей. Не поверишь, и где только «шатуны» не прячутся! Одна ненормальная семейка даже устроилась в больничном морге! Да уж… А ты думал, никто о тебе не знает?

Николай не ответил. Весь его мир летел в тартарары.

– Так-с… – Петрович извлек из-за кресла небольшой планшет в антиударном чехле.

«Наверное, тоже «армейский», – вдруг подумалось Николаю.

– Та-ак… – повторил Петрович и пробежался пальцами по экрану, потом что-то полистал. – Каминский Николай Семенович. Год рождения… это понятно… Ага! Вот! «Первого августа пытался купить дом в селе Нижняя Зырянка. Село почти заброшено, проживают шесть семей. Вакцинированы… Сделка не состоялась. По причине неявки покупателя».

Петрович опустил планшет и насмешливо посмотрел на Николая. – А чего не явился-то?

– Да так…

Николай действительно хотел купить дом в пустой деревне. Поначалу это казалось хорошей идеей – устроить себе зимовье вдали от всех. Семьдесят с лишним километров от города по скверной дороге. Красота. Туда и летом-то никто не заглядывал, что уж говорить про зиму. Там можно было не прятаться и чувствовать себя свободно. Плюс, дом – это не квартира на шестнадцатом этаже, никаких тебе специфических коммунальных проблем, никаких замерзающих труб.

Но в последний момент от этой затеи пришлось отказаться. Слишком подозрительной выглядела его покупка в преддверии зимы.

– Понял, что привлекаю внимание.

– Да… Привлек! – Петрович убрал планшет обратно за спинку кресла.

– А почему же они меня сразу не взяли?

– А зачем? Одни хлопоты. Они убедились, что ты «шатун», или еще убедятся, и как солнышко припечет, как все эти «мумии» оттают, вот тогда за тобой и придут! «Извольте господин Каминский, на вакцинацию!»

– Я вакцинирован, – мрачно сказал Николай.

– Я знаю, – прищурился Петрович. – И поэтому у тебя будет две дороги, знаешь ли.

– Я в курсе про этот выбор.

– Ну да… Конечно. Мы все в курсе. Вот и давай вернемся к нашим баранам! Я о правильности и справедливости! Если ни служба у «ловцов», ни оздоровительные учреждения тебя не устраивают, то, может быть, есть какой-то другой путь?

Петрович бросил окурок на пол и придавил его каблуком ботинка.

– И я не имею в виду трусливое прозябание в засраных квартирах.

– Ну, почему же, засраных, – машинально возразил Николай.

– А куда ты в туалет ходишь? – хохотнул Петрович.

– В туалет. Как всегда.

– Да ну? Так водопровод же не работает?

– Ну, я топлю снег с крыши, грею, горячей умываюсь и смываю потом.

– И трубы не замерзают?

– Вода же горячая. И для профилактики время от времени заливаю туда кипяток.

– Вот ведь! – всплеснул руками Петрович. – Так мы и живем. Все продумали, все просчитали! И как воду согреть, и как говно свое подальше от себя смыть, и как всю зиму из своей норы не вылазить. Лишь бы не вылазить! Не высовываться. Авось пронесет беду мимо.

Петрович вздохнул, и его насмешливый тон стал серьезным.

– Запомни, Шатун, не пронесет! Ваше сопливое поколение хреново учило историю в школе. Иначе бы вы знали, что беда, явление общее. Мимо она не проходит. Как не прячься. Как ни надейся отсидеться. Так-то, Шатун!

– Я не «шатун», – нахмурился Николай. Наставнический тон Петровича стал его раздражать.

– Теперь ты «шатун». Привыкай! Домой тебе уже нельзя.

Николай оглушено смотрел на переливающиеся огненно-красным сиянием угли костра.

Что теперь? Как? Чертовы крысы! Хотя при чем тут крысы? Сидел бы он сейчас в своей квартире, как западне! А может, так было бы лучше? Сколько можно прятаться…

– Удивительно…

Петрович развалился в кресле и положил ноги на край столика.

– Как узко мы мыслим. Вернее… – он пощелкал пальцами в воздухе, подбирая слова. – Близоруко, что ли! Порой не замечаем очевидных вещей, которые в корне могут перевернуть наше сознание.

– Поэтому и не замечаем, – вдруг мрачно вступил в разговор Худой, ковыряя металлическим стержнем в костре.

– А? – приподнял бровь Петрович. – А! Да! Ты прав. Возможно, именно поэтому. Но вот в чем фокус! Природные явления существуют вне зависимости от того, замечаем мы их или нет. Банально, конечно, но это правда. Взять, к примеру, эволюцию!

Петрович опять достал флягу и начал себе наливать. Потому как он сделался говорлив, Николай засомневался, что во фляге действительно кофе. Худой и Крапива тут же подставили Петровичу свои стаканчики. Тот налил и им. И только «безымянный» четвертый никак не интересовался содержанием необычайно емкой фляги. Он все так же внимательно следил за монитором ноутбука, время от времени проводя пальцем по тачпаду.

Петрович бросил на него короткий взгляд, и тот, словно это почувствовав, едва заметно покачал головой.

– Так значит, эволюция! – продолжил Петрович, сделав маленький глоток и поставив стакан на столик. – Удивительное дело. Миллионы лет она идет спокойно, равномерно и вдруг – на тебе! Метеорит, или… что там?

– Комета, – с готовностью подсказал Крапива.

– Да! Комета! И весь мир сметает поганой огненной метлой. Всех этих самодовольных гигантских ящериц, которые разжирели и возомнили себя хозяевами планеты. – Петрович сделал паузу и отхлебнул из стакана. – Мда… В итоге мир заполняют совсем другие существа. Более приспособленные к новым условиям! Более совершенные! И это, я считаю, правильно! Это, я думаю – справедливо!

Петрович опять откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу.

– Конечно, ты понимаешь, о чем я?

Николай понимал. Но пока не знал, как к этому относиться.

– Эпидемия – это метеорит?

– Разумеется! Правда, динозавры пока не вымерли, а стали впадать в спячку, но их вымирание – лишь дело времени. Но все это неважно! Важно другое! Важно, что появился новый вид! Более приспособленный к новым условиям!

Петрович торжественно указал рукой на сидящих у костра.

– Мы с вами, друзья мои, никакая-то там аномалия, мы новый вид. Будущее нашей планеты. Будущее человеческой цивилизации! Ее надежда и опора!

Произнеся последнюю часть своей речи с чрезвычайным пафосом, Петрович сделал театральную паузу, оглядел присутствующих, затем неожиданно подмигнул Николаю и закончил совсем будничным голосом:

– За это надо выпить!

– Будем здоровы! – поддержали присутствующие и выпили.

У Николая отлегло. А то он уже стал думать, что у Петровича поехала крыша.

– Будем здоровы! – сказал Николай и выпил из своего стаканчика.

Это оказался действительно кофе. Или напиток очень на него похожий, но только с ярко выраженным привкусом каких-то трав.

– Слушай, ты, наверное, есть хочешь? – спохватился Петрович.

– Нет-нет! Спасибо! – запротестовал Николай. – Я перед выходом хорошо закусил. Мне бы с собой припасов, если здесь еще осталось где…

– Ох, дружище, – вздохнул Петрович и снова поставил стаканчик на стол. – Ты, я смотрю, никак не привыкнешь…

Николаю стало тоскливо. Мысли опять вернулись к «засвеченной» квартире. Что теперь делать? Полгода готовился, оборудовал, запасал. Квартира – это хоть какое-то легальное существование. Хотя бы летом. А сейчас? Быть в бегах круглый год? Податься, разве что, в Глушь… Зря, что ли он оставил для себя план «Б»?

– Ничего, все образуется. И это твое счастье, что ты на нас вышел сам. Коллектив наш, знаешь ли, довольно замкнутый, и спасать сидящих по норам «шатунов» не входит в его планы.

– Так я и не навязываюсь! – пожал плечами Николай. – Да и, глядишь, обошлось бы все.

– Не обошлось бы! – Петрович опять посмотрел на «безымянного четвертого» за ноутбуком. Тот вновь покачал головой.

– А уж после того, что сегодня произойдет – точно не обойдется.

– А что, сегодня должно…

– Есть! – сказал друг «безымянный» за ноутбуком. – Четверо! Четверо по проспекту Мира к центральному входу. Метров триста.

– Отлично! – потер руки Петрович. – Началось.

– Что началось?

– Ты все правильно понял Шатун! Мы здесь сидим не просто так!

– Черт… – упавшим голосом пробормотал Николай.

– Не ссы! – засмеялся Петрович и кивнул на винтовку, которую Николай держал на сгибе локтя левой руки.

– Хорошо стреляешь?

– Терпимо. Но, не хотел бы без надобности.

– А и не придется. Все входы заминированы. И, кстати, тот, через который ты вошел тоже!

Петрович склонился над ноутбуком.

– Иди сюда, посмотри.

Николай встал и подошел. Винтовку он по-прежнему держал на сгибе локтя левой руки.

Монитор был разделен на четыре экрана. Один большой справа и три небольших в ряд слева. На большом отображался фрагмент карты города с «мавзолеем». Все здания были темно-серого цвета с тонкими светлыми контурами по краям. С севера по черной полосе между прямоугольниками домов медленно двигались четыре желто оранжевые точки. Затем в нижней части экрана показались еще две. А потом еще три.

– Кто это? – невольно переходя на шепот, спросил Николай.

– Ну судя по тому, как они слаженно крадутся – это «армейцы». Спецназ какой-нибудь.

– Спецназ?

– Не боись… – усмехнулся Петрович. – Вояки из них никудышные. Всех «профи» во время эпидемии прививали одними из первых, и теперь они либо спят, либо зимуют где-нибудь на юге. А этих из ловцов набрали. Полгода натаскивали по-быстрому.

– Ну да… А если все-таки профи? Привитые. Как мы?

– Ну… – Петрович почесал затылок. – Таких, сам же знаешь, один на тысячу, если не на десять тысяч.

– Ну хорошо… – Николая беспечность Петровича начала почему-то злить. – А почему же мы их видим? Или чудо-комбинезоны есть только у вас?

– Мы их и не видим, – похлопал Николая по плечу подошедшей Худой.

– Я же тебе говорил, не стоит полностью доверять технике, – хмыкнул Петрович. – На каждом из вояк маячок. Стандартный армейский маячок, какие есть у каждого спецназовца, чтобы они знали, кто где находится.

– Ерунда какая-то! – пробормотал Николай, глядя, как оранжевые пятна медленно приближаются с двух сторон к «мавзолею». – Что-то здесь не так.

– Все так. Они просто не знают, что у нас есть дешифратор. Они уверены, что мы не видим их сигналов.

Николай потер пальцем лоб. Все очень уж ладно складывалось.

– А почему вы думаете, что они идут именно сюда? И пойдут именно через заминированные входы?

– Слушай, Шатун, – покачал головой Петрович. – Я от тебя устал. Какой ты нудный! Парни, вы где-нибудь еще видели такого «нудилу»?

И Петрович сделал широкий жест, указывая на Николая.

Худой, стоящий за плечом позади, хмыкнул.

Крапива, как бы невзначай, встал со стула и тоже заглянул монитор.

«Или сделал вид, что хочет заглянуть, – вдруг подумалось Николаю. – И Худой за спиной замер как-то неудобно, и Петрович с левой стороны уж очень близко. Ему только протянуть руку и сможет перехватить винтовку за ствол.»

Николай, осторожно скользнул вправо.

Петрович заметил его маневр и широко улыбнулся.

– А давай, я тебе сразу все объясню!

И он быстрым шагом подошел к небольшому стеллажу на самом краю расчищенной площадки. Стеллаж был мобильным на колесиках, метра четыре на три. Пустой.

– Помоги-ка мне его развернуть, – и Петрович взялся за левый край.

Волна паранойи, накрывшая было Николая с головой, чуть отступила. Он подошел к правому краю стеллажа.

– Давай-ка на меня, – скомандовал Петрович.

И они не без труда развернули страшно заскрипевшую конструкцию тыльной стороной к костру. Николаю пришлось напрячь все силы, так как толкал он только правой рукой, левой же удерживал прижатую к локтю винтовку.

– Вот! Полюбуйся! – сказал Петрович и указал на обратную сторону стеллажа.

Николай сначала не понял. С тыльной стороны тоже были полки, и сначала показалось, что с них свисает небрежно наброшенное тряпье. В мерцающем свете костра сразу не разобрать. Потом Николай подумал, что это никакое не тряпье, это разодранный и чем-то облитый комбинезон, похожий на те, что были на Петровиче и его команде. А потом до него дошло, что это не просто комбинезон – это человек в комбинезоне. И он вовсе не облит какой-то жидкостью. Он весь в крови.

Человек был подвешен за руки, словно распят. Голова свешивалась на грудь так, что лица не разглядеть.

Николай от неожиданности шарахнулся назад и тут же получил удар в затылок.

Пол под ногами накренился и резко ударил в лицо.

– Ты уж, не серчай на нас Шатун, – услышал Николай голос Петровича.

Что случилось? Затылок раскалывался от боли, к горлу подступала мутная тошнота. Почему он лежит на полу?

Николай попытался встать на ноги. Его качнуло.

– Эй… Осторожно! – это, кажется, голос Крапивы. – Ты так убьешься!

Николай никак не мог сообразить, что происходит. Все вокруг кружилось, перед глазами плавали туманные пятна. Винтовка! Где винтовка?

– Винтовка твоя у меня, – послышался голос Петровича. – Хороший ствол, но старье. Странно, что «Миротворец» таскается с таким барахлом. А где твой кольт?

«Миротворец»? Почему «Миротворец»?… Откуда они знают это прозвище?

Пятна перед глазами сфокусировались, и Николай опять увидел костер, баррикады из стеллажей и распятого мертвеца. Петрович с командой стояли между Николаем и костром. От былой расслабленности не осталось и следа. Глаза напряженно следили за каждым его движением. Автоматы наготове.

– Вы чего? Рехнулись?

– А ты меня не помнишь? – спросил вдруг Крапива.

Николай вгляделся в круглое веснушчатое лицо. В памяти ничего не отозвалось.

– Нет.

– Ну, конечно. Как же «Миротворец» может вспомнить какого-то новичка.

– Мы встречались на стрельбище? – нахмурился Николай. – Извини я, действительно, мало кого помню.

– Да ладно, я не в обиде, – ухмыльнулся Крапива. – Просто, всегда хотел с тобой познакомиться.

– Ну вот и познакомились, – мрачно ответил Николай. – А чего вы на меня кинулись? Из-за прозвища?

– Извини дружище, – вздохнул Петрович, поглаживая винтовку Николая по стволу. – Прозвище ни при чем, и против тебя я ничего не имею.

– Да? – Николай потрогал распухающую на затылке шишку. – Вот бы не подумал.

– Нет, кроме шуток! Крапива даже убеждал, что нужно взять тебя в команду. Все уши прожужжал о том, как ты стреляешь из своего кольта. Так, где он, кстати? Говорят, легендарная вещь!

– Не знаю. Пропал. И давно это было…

– Да, сейчас бы ты нам пригодился, однако… – Петрович перестал крутить винтовку в руках и поставил ее прикладом на пол. – Я же тебе говорил, что у нас ограниченный круг, проверенных людей. А в тебе есть сомнения.

– С чего бы это?

– С чего? Так ты же на заметке у «ловцов»! И кто может поручиться, что тебя уже не завербовали для внедрения в нашу группу?

– Бред. Так можно сказать о любом «шатуне».

– Можно, – согласился Петрович. – Я рад, что ты со мной согласен.

– Я несогласен, – возразил Николай.

– Да это и неважно, – махнул рукой Петрович. – Беда в другом…

Он машинально стучал прикладом винтовки по полу, словно выбивая такт какой-то мелодии.

– Ты оказался здесь как раз перед операцией, которая долго планировалось и держалась в секрете. Вот что любопытно.

– У меня крысы припасы прикончили, – пробормотал Николай.

– Да, да… – кивнул Петрович. – Крысы… И ты хочешь сказать, что к третьей «спячке», ты так и не догадался хранить еду в стеклянной таре?

– Представь себе, нет! У меня на шестнадцатом этаже крыс отродясь не было.

– Ну, да… Ну, да… – Петрович продолжал выстукивать прикладом одному ему известно мелодию.

– А я ему верю, – сказал Крапива.

– Так я тоже верю, – согласился Петрович. – Но я могу ошибаться, а рисковать мы не можем. Слишком многое поставлено на кон.

– Вот ты бы стал рисковать? – спросил он неожиданно у Николая.

– Я бы не стал ставить на кон слишком много!

– Да? – казалось, Петрович почувствовал какое-то облегчение, и приклад наконец перестал стучать о пол.

– А может быть, в этом и есть, между нами, разница? Мы готовы рискнуть всем, что у нас есть. А ты нет! Мы боремся за достойное существование новой расы. А ты отсиживаешься в своей норе!

Сильное головокружение мешало сосредоточиться. Голова просто раскалывалась.

– Чушь какая-то… – поморщился Николай, прикладывая руку к затылку. – У тебя мания величия с паранойей! Я до сегодняшнего дня понятия не имел о вашем существовании. Хотя… «Мы не спим, мы идем!» – это же вы?

– Какой догадливый, – сплюнул Худой.

Глядел он на Николая теперь почему-то совсем недобро.

– Все бы ничего, но вот этот, – и Петрович указал на мертвеца, распятого на стеллаже. – Этот нам много чего интересного рассказал!

Как ни странно, но до этого момента лицо Петровича сохраняло неизбежно добродушное выражение, о чем бы он ни говорил. Сейчас же, оно словно вытянулось, сделалось угловатым, жестким, от улыбки, играющей на губах, не осталось и следа.

– И знаешь что?

– Что?

– Кто-то из местных «шатунов» их «стукач». И не просто завербованная трусливая крыса, а хорошо подготовленный и тренированный агент! И знаешь, какое задание у этого агента?

Петрович вдруг опять улыбнулся, но улыбка вышла перекошенная, словно одну часть лица разбил паралич. – Внедриться в нашу группу! Я-то всю голову сломал, кто это! И оп-па! Являешься ты! «Миротворец», еж твою медь! Лучший стрелок! Ты просто находка для любой партизанской группы. Ты не находишь?

– Нет, – пробормотал Николай. Боль в затылке усилилась и теперь пульсировала в такт бьющему пульсу. Он не мог оторвать взгляда от мертвого «ловца». Или судя по спец-комбинезону, это был военный.

Господи, они тут совсем свихнулись!

– Что-то не так! Послышался тревожный голос «Безымянного» за ноутбуком.

– Что там? – Петрович оторвал взгляд от Николая. Белки его глаз казались неестественно белыми.

– Движение прекратилось! Они стоят!

– Все?

– Да!

– Держите его на прицеле! – скомандовал Петрович, ткнув пальцем в сторону Николая, и быстро подошел к столу.

– Ну? Что тут?

Худой и Крапива инстинктивно сделали шаг друг к другу. Стволы смотрели на Николая, а глаза то и дело стреляли в сторону Петровича. Что-то шло не по плану.