Юрий Вячеславович Скрипченко
Ворона цвета белый металлик
Девушка запустила вращение свайпом. Пакостный диск крутился со спецэффектами, рассыпая в воздухе эфемерные искры и конфетти. Звенели и пищали праздничные трели.
Наконец, диск остановился.
– Испытание “Тотал контрол!” – закричало довольное кресло, – Условия знаете?
– Нет.
– Отныне мобиль переходит под ваше полное управление. Голосовое. Вправо-влево, тормоз, ручник, прыжок – как в археологических восьмибитных играх. А я умываю руки. Видите? Только газ в пол.
И зажал педаль по максимуму.
– Свисток судьи! Поехали!
Задние колёса с пробуксовкой, оставляя жирные чёрные следы на асфальте, выстрелили мобиль как из катапульты.
Дарья сжала зубы и на секунду зажмурилась. Глаза она, впрочем, открыла вовремя, за секунду до того, как такси протаранило грузомобиль впереди.
Времени на размышления не было, она только и успела пискнуть: “прыжок”, не зная ни высоты этого прыжка, ни времени реакции безумного такси на команду. Тачка взвилась в воздух и приземлилось на крышу металлического фургона, вот только не остановилась, а снова газанула вперёд – мгновенно перевалилась с будки на кабину грузовика и с лязгом подвески грянулась передом о мостовую, высекая искры.
Даша приложилась лицом о мягкий затылок-подголовник. Рот наполнился солёным.
Машина вильнула вправо, потом влево и снова продолжила безумную гонку.
Понукаемый командами мобиль в последнюю секунду ввинтился в правый поворот, шваркнул в заносе задом об экзотическое дерево на тротуаре, отчего девушка треснулась уже о стекло – виском.
Безумная машина неслась по богато иллюминированному, красочному, такому беззаботному городу, и только судорожные команды, которые Дарья выкрикивала сорванным голосом, позволяли избежать столкновения с другими участниками движениями.
Вокруг надрывались клаксоны.
На “зебре” стайка пешеходов еле успела раздаться в стороны, но одного зацепило зеркалом заднего вида, и, обернувшись, Даша увидела, как его закрутило вокруг собственной оси и бросило на асфальт.
Пролетая на красный, мобиль чудом попал в разрыв между перпендикулярным транспортным потоком.
– Неужели вам самому не страшно? – крикнула Даша.
– Хо-хо! При авариях страдают люди, а не кресла, – хорохорился водитель.
Мобиль вонзился в жерло тоннеля. Стало сумрачно. У девушки кружилась голова – то ли нервное потрясение, то ли сотрясение мозга. Приходилось периодически сглатывать кровь, бежавшую из прикушенного языка.
Стремительный силуэт их капсулы смерти сновал по рядам вправо-влево, повинуясь командам несчастной Даши. Кресло хохотало и голосом Уткина комментировало маневры.
Девушка вспотела как свинья и сидела прямо, будто жердь проглотила.
Яркий день снаружи тоннеля ослепил её, и она застыла в ужасе – ведь любая секунда без прямого управления могла стать последней.
Впереди по той же полосе тошнил автоэвакуатор с пустой платформой, и Дашу пронзила спасительная идея.
– Прыжок! – крикнула она, и машина, взвившись в воздух, приземлилась прямиком на синюю перфорированную поверхность с символическими бортиками по сторонам.
Такси, продолжая бешено вращать колесами, упёрлось носом в кабину эвакуатора. Раздался звук, который бывает, если сжать в кулаке алюминиевую пивную банку. Легковушка все давила и давила, всё визжала шинами, вдавливая и морща собственный капот. Массивная лебёдка сзади кабины эвакуатора добавляла разрушений.
Даша вздохнула – теперь такси было обезврежено. Она победила!
Эвакуатор с визгом затормозил и остановился на полосе по диагонали.
Дарья попыталась открыть дверь.
Безуспешно. Она по-прежнему была заблокирована.
Освещение в салоне сделалось красно-белым.
Голова кресла-водителя принялась неистово вращаться, выла сирена, от которой закладывало уши, и только едва различимые вопли раздавались из головы-подголовника:
“Обман системы! Критическая ошибка! Критическая ошибка!”
Дарья почти успела выбить каблуками дверное стекло, уже трещины поползли по поверхности, когда мобиль взорвался. Снаружи ало-оранжевым цветком.
Внутри – смертью.
2.
Дарью ли Банни выкинуло из привычного виртуала, как мячик из теннисной пушки. Суча руками и ногами, девушка открыла глаза. которые тут же резануло непривычной влагой. Девушка бултыхалась в белёсом киселе не в силах остановиться. На уши давило. Жижа отдавала каким-то казённым привкусом, и Дашу вырвало.
Кисель был плотным именно настолько, чтобы человеческое тело не всплывало и не опускалось на дно.
Чтобы рвота висела перед лицом отвратительными разводами.
В этот момент два манипулятора, смутно видимых в толще киселя (в голову стукнуло полузабытое: “Универсальная питательно-дыхательная среда”, сокращённо – “УПС”), ухватили её за запястья и втянули в эластичную кишку-шлюз, откуда девушку почти немедленно выплюнуло через щель-мембрану в комнатку площадью квадратов шесть, не более.
На прозрачной колбе была полустёртая фабричная надпись: "Доктор Живаго, серийный номер: 230680".
Так она и лежала на холодном полу, в слизи, как новорождённая, отплёвываясь от киселя и пытаясь вытереть глаза мокрыми кулаками, пока не услышала:
– В эфире радио для реалистов, – прозвучал желчный и бесконечно усталый бас. Он как будто был знаком Даше, – Есть кто живой? Если меня кто-то слышит, всем привет. Мы ещё не сдохли, и это… Это терпимо.
Кряхтя, девушка поднялась на ноги. В этом месте она была не такая стройная и подтянутая, как в виртреале. Рыхловатое бледное тело, покрытое пунктирной татуировкой, точно схема разделки свиной туши, никак не могло принадлежать спортивной и энергичной сотруднице из отдела Первичного знакомства.
Сутулая, нестриженные волосы слиплись в киселе сосульками. Между ногами не стрижено. Ноги, кстати, подгибаются и дрожат от непривычной нагрузки. Никакого маникюра и педикюра – что выросло, то выросло.
А вот лицо у неё было почти такое же красивое, что и в виртреале, только без косметики и немного опухшее.
Комната своей утилитарностью напоминала контейнер. Пластиковые панели, сенсорный экран системных настроек, большая кнопка “Экстренный вызов” на интеркоме с выдвигающейся клавиатурой и стенной шкаф, – вот и вся обстановка. Вдобавок какая-то архаичная на вид. Единственное окно наглухо забрано жалюзи. Потолок цельной панелью тускло освещает комнатку. Ни стула, ни стола, ни кровати. Никакой мебели.
Ни холодильника, ни автомата для заказа еды. А зачем? В киселе от голода и жажды не помрёшь – он питательный. К тому же, это самый действенный стимул к тому, чтобы вернуться в нарядный, густонаселённый, суетливый виртреал – ведь ты непременно проголодаешься и почувствуешь жажду.
Все эти мысли всплывали сквозь толщу отупения, которое навалилось на девушку.
– Напоминаю для вновь присоединившихся. Если такие дураки вдруг найдутся. Братья и сёстры, во-первых примите за данность – вы слишком быстро забываете, как обстоят дела на самом деле. Поэтому слушайте краткий исторический экскурс.
Из решётки экстренного оповещения, расположенной почти под потолком, раздалось тихое потрескивание – будто невидимый голос глубоко затягивался сигаретой.
Даше очень хотелось вернуться в настоящий мир, пусть даже и через кисель. Туда, где у неё перспективная карьера и безоблачное будущее. Но странное ощущение неправильности происходящего остановило. Поэтому всё, что она пока что предприняла, – облокотилась о шершавую стену.
– Весь интернет и прочие СМИ в один голос пели, что Земля перенаселена, ресурсы кончаются. Бойтесь, люди, всеобщее потепление угробит планету, и вода от растаявших ледников смоет крупнейшие мегаполисы. Да, именно это нам пели в уши в первой трети двадцать первого века. Человечество спасёт только бескарбоновая энергетика, шептали они, и сокращение личного потребления. Тогда планета очистится, а мы перестанем задыхаться и умирать от рака.
Даша тяжело дышала и смотрела на решётку динамика как на пасть неведомого чудовища.
– Но люди всё равно боялись. И от страха всё больше погружались в цифровой мир. Они не замечали, что эта умиротворённая среда – идеальный подарок для корпораций. Баснословные доходы на ровном месте, прямо из воздуха. И что в итоге произошло? Всё верно – случился повальный исход человечества в цифру. Сначала архитекторы нового мира мутили с дополненной реальностью, но вышло не очень. Это ж всего-навсего текстуры на реальном мире. А значит его – пусть серый, пусть некрасивый – но надо построить. А это чересчур дорого. В результате миру настал виртуал. Если меня слышит кто-то живой, подойди к окну, открой его. Посмотри, каким стал твой настоящий мир.
