Юрий Вячеславович Ситников
Чужие секреты
Глава первая
Пикник
– Глебыч, кинь зажигалку, – попросил Димон, положив в мангал немного березовой коры.
– Зажигалка у Люськи, – сказал я, насаживая куски мяса на последний шампур.
Алиса стояла у складного столика, протирала влажной салфеткой помидоры, огурцы и баклажаны.
– Люсь, – крикнул Димон.
– Чего?
– Зажигалку мне дай.
Реакции никакой. Люська сидела на замшелом пне, уткнувшись в смартфон.
– Фейсбук – наше все, – засмеялся Димон. – Люсь, мне нужен огонь.
Оторвав взгляд от смартфона, Люська кивнула в мою сторону.
– Зажигалка у Глеба.
– Ничего подобного. У меня её нет.
– И у меня тоже.
– Посмотри в кармане.
– Отстань. Не брала я зажигалку. Алис-Алис, иди сюда, смотри, у Таньки новые фотки. Танька такая щекастая стала. А сестру её видела? Они с мужем в Венеции весной зависали, фоток много выложили. Катались на гондоле… Блин, это надо видеть. Сейчас найду…
– Вообще-то мы вроде пикник собирались устроить, а не Танькины фотки разглядывать, – напомнил Димон.
– А кто мешает, Димка? Шашлык – мужское дело. Мы с Алиской не вмешиваемся.
– Без огня шашлыка не будет.
– Глеб виноват, он зажигалку не взял.
Насадив на шампур последний кусок мяса, я вытер руки о бумажную салфетку и подошел к сестре.
– Встань на секунду.
– Зачем?
– Встань.
Переглянувшись с Алиской, Люська встала.
– Встала. Дальше что?
– Повернись.
– Глеб, иди на фиг.
Развернув Люську, я сунул руку в задний карман её джинс, достав оттуда зажигалку.
– Зажигалка, – виновато улыбнулась Люська. – Я все-таки её взяла? Глеб, извини… забыла.
– Димон, лови, – бросив зажигалку, я вернулся к складному столику, а Люська, убрав смартфон, начала учить Димона правильно разжигать огонь.
– Коры надо было побольше положить. Дим! Ты поленья неправильно сложил. Нужно складывать домиком. И вообще, почему вы заранее не купили уголь и жидкость для розжига? Так было бы намного быстрее. Алис, я права?
Алиска пожала плечами, Люська подошла ко мне.
– Почему куски такие большие, Глеб? А лука совсем нет. Ты же знаешь, я люблю, когда много лука.
– Слушай, не выноси мне мозг, отойди от стола.
– Есть хочу ужасно. Это от воздуха. Здесь так вкусно пахнет, я не наедаюсь.
С этим не поспоришь. Воздух за городом действительно казался особенным. Когда неделю назад мы перебрались из города на дачу Дианы, то в первый же вечер у всех жутко разболелась голова. В городе воздух пропитан пылью и смогом, дышать там хоть и невыносимо, зато привычно. А здесь… Помню, Люська предложила подойти к скутеру и подышать немного над выхлопной трубой.
Дня два мы ходили как вареные: непрестанно зевали, днем клевали носом, ночью не могли выспаться. На третьи сутки пришли в себя, оценили все прелести загородной жизни и откровенно заскучали. В городе жизнь – ураган, на даче – полный штиль. Пытаясь хоть как-то развлечься, ходили на озеро, но нам сказали, что месяц назад в нем утонул какой-то мужик, и желание заходить в воду отпало.
Потом Люська предложила смотаться в лес за грибами. Я сразу предупредил, искать грибы не умею и не хочу, Алиска заговорила о клещах, но Люська стояла на своем. В итоге, прошатавшись в лесу часа три, мы нашли от силы десяток сыроежек и три червивых подберезовика. Люська насобирала полную корзину поганок и весь вечер пыталась нам доказать, что это самые настоящие свинушки.
Грибы, конечно же, выбросили, больше о походах в лес Люська не заикалась.
А сегодня Димона осенило: почему бы нам не устроить пикник? Предложение было принято на ура, утром мы съездили в магазин, закупили все необходимое и ближе к вечеру пришли на опушку леса. Местечко классное: с одной стороны лес, с другой луг, чуть поодаль серебрится то самое озеро, в котором утонул неизвестный нам мужик.
– Долго ещё ждать?! – Люська теребила Димона за рукав, с жадностью поглядывая на разложенные на мангале шампура.
– Потерпи минут двадцать.
– Двадцать минут?! Нет, не вытерплю.
– Съешь помидорчик, – сказала Алиса.
– Я хочу мяса. Только мяса! Блин, почему так медленно тянется время. Как бы его убить? Может, сыграем во что-нибудь?
– Например?
– Ну-у, не знаю.
– В «Города»?
– Прошлый век. Лучше «Правда или ложь».
– Детский сад, – усмехнулся Димон.
– Ничего подобного. Глеб, Алис, вы как?
– Можно, – кивнула Алиса.
Я промолчал. Играть мне ни во что не хотелось, я, как и Люська, сильно хотел есть.
– Димка, правда или ложь? – спросила Люська, отойдя подальше от мангала.
– Пусть будет правда.
– Отлично. Тогда вопрос такой… – Люська задумалась. – Сейчас-сейчас… Чтобы у тебя такое спросить? Хм! Скажи, тебе нравится какая-нибудь девчонка в классе?
Димон удивленно посмотрел на Люську и хмыкнул:
– Ничего себе вопросик.
– Больше похож на наезд, – засмеялся я.
– Нормальный вопрос. Димка, отвечай.
– Кроме тебя мне никто больше не нравится.
– Я тебе не верю.
– Люсь, – Димон перевернул крайний шампур и прищурил глаза, когда в лицо ударил дым. – Я сказал правду.
– Совсем-совсем тебе никто в классе не нравится?
– Нет.
– Врешь!
– Клянусь.
– Такого не бывает. Наверняка кто-нибудь нравится. Скажи правду. Я не рассержусь. Мне просто хочется знать.
– Мне нравишься ты.
– Допустим. Ну, а если бы меня не было, с кем бы ты стал встречаться?
– Шашлыки почти готовы.
– Не переводи тему.
– Люсь, не вредничай.
– Дим, признайся. Вот представь, со мной ты не знаком, меня не существует. Вообще! Ну, подумай хорошенько. Кого бы ты пригласил, скажем, в кино? Ответь, Дим. Пожалуйста. Прошу! Умоляю!
Димон вздохнул, помолчал с минуту, а потом, пожав плечами, неуверенно ответил:
– Ну, раз тебя не существует…
– Нет, нет, не существует, – проорала Люська.
– Тогда, наверное…
– Не тяни резину.
– Наверное, пригласил бы Маринку.
Люська попыталась улыбнуться, но улыбка вышла жалкой.
– Маринку?!
– Ага.
– Селезневу?
– Да.
– Эту дуру рыжую?!
– Люсь…
– Мне все понятно.
Повисла пауза.
– Дим, теперь твоя очередь, – сказала Алиса. – Задавай вопрос Люсе.
– Не хочу я играть в ваши кретинские игры, – рявкнула Люська. – Нет настроения.
– Шашлык готов. Ребят, налетай.
Мы с Алисой подошли к мангалу, Люська осталась сидеть на пне.
– Ты чего сидишь?
– Аппетит пропал.
– Аппетит придет во время еды.
– Отвяжитесь. Я все поняла, я здесь лишняя. Надо было остаться дома, и Димка тогда пригласил бы Маринку.
– Начинается, – прошептал я Алиске.
– Как у тебя язык повернулся сказать мне такое?! Я думала, у нас с тобой все серьезно. А ты… с Маринкой Селезневой в кино.
– У нас все серьезно, Люсь. Ты же сама сказала, настаивала.
– Что я сказала? Я только спросила, а ты ответил. Маринка ему, видите ли, нравится. Тогда и туси с ней. Все, всем ауфидерзейн.
– Люсь, не уходи.
– Люся!
– Да идите вы все! – отмахнувшись, Люська побежала в лес.
– Эй, ты дорогу маленько перепутала, – крикнул я. – Не заблудись.
– Отвали!
– Что с ней? – Димон держал в руках шампур и переводил взгляд с меня на Алису и обратно.
– Женщины, – сказал я, стараясь скрыть улыбку.
– Глеб, – Алиса шутя толкнула меня в бок. – Попрошу без наездов.
– Ребят, вы тут ешьте, а я Люсю найду.
– Димон, расслабься. Вернется она. А если по чесноку ты сам виноват. Надо было стоять до победного конца. Зачем поддался на провокацию? Знаешь же Люську, она все с ног на голову перевернет.
Димон положил шампур, надел бейсболку и успел сделать несколько шагов в сторону леса, когда тишину прорезал громкий крик.
Кричала Люська.
***
Она выскочила на тропинку, упала, но быстро поднявшись, бросилась к нам.
– Там волк! Волк!
Алиса вцепилась в меня мертвой хваткой, Димон подбежал к столу и схватил нож.
– Нужна длинная палка, – сказал я, попытавшись поднять с земли корягу.
Алиса меня не отпускала.
– Глеб, я боюсь.
– Я только зашла в лес, – дрожа от страха, говорила Люська. – Он там стоял… Он огромный…
– Это точно волк? – Димон обнял Люську за плечи.
– Волк! Пойдемте отсюда.
– Подожди, а вещи, шашлык?
– Димка, ты меня слышишь вообще, я говорю, что столкнулась с волком, а ты о шашлыке… – услышав позади треск, Люська обернулась и завизжала. – Вон он! Глеб, Димка!
Закричала и Алиса, прижавшись ко мне всем телом. На тропинке появился волк. Точнее, так мне казалось, пока он трусцой семенил в нашу сторону и смотрел на нас исподлобья. Но когда подбежал почти к самому мангалу, завилял хвостом и, сев на задние лапы, склонил голову набок (при этом немного заскулив), я понял, что Люська ошиблась.
– Это не волк.
– Ты слепой, что ли, Глеб?!
– Глебыч, по-моему, самый настоящий волк, – Димон отошел назад, держа нож наготове.
– Димон, убери нож, это собака.
– Глеб…
– Алис, спокойно. Видишь, у неё ошейник. Сама подумай, бегают в лесу волки с ошейниками?
Димон осторожно положил нож на столик.
– Люсь, Глебыч прав, по-ходу, это собака.
– Да точно собака, – я отцепил от своего запястья руку Алисы и сел на корточки. – К тому же настроена дружелюбно. Хвостом виляет. Эй, как тебя там? Рекс, Рекс, иди сюда.
– Почему Рекс? – спросила Люська, выглядывая из-за спины Димона.
– Ну не Рекс, тогда Кайзер или Спайк.
– Лучше уж Бобик.
– И Бобик сойдет, – я взял шампур, снял с него кусок мяса и протянул собаке.
Пес вильнул хвостом, подошел ко мне, обнюхал мясо, но есть его не стал.
– Видала? – я подмигнул Люське. – Сыт твой волк.
– Глеб, не прикасайся к нему. Глеб, я тебя прошу, – Алиса потянула меня за руку, но мне все же удалось погладить пса по макушке.
– Красивая собака.
– Интересно, что это за порода, и как он оказался один в лесу?
– Наверное, лайка.
– На лайку он не похож. Или тамасканская собака или чешский волчак.
– Впервые о таких слышу.
– Волчак – гибрид евразийского волка и немецкой овчарки. Мощная собака, выносливая. Характер у неё собачий, внешность волчья.
– А тамасканская собака откуда взялась? – Димон похлопал себя по колену, подзывая пса.
Тот подошел, ткнулся носом в ногу, начал перебирать лапами.
– Тамасканская только внешне напоминает волка, на самом деле от волка в этой породе ничего нет. В её селекции участвовали многие породы собак.
– Кинолог ты наш, – осмелев, Люська тоже начала гладить собаку-волка.
В стороне стояла только Алиса. Наотрез отказавшись подходить близко к неизвестному зверю, она, крепко зажав в руке шампур, тряслась мелкой дрожью.
– А собачка-то и, правда, супер. Я бы от такой не отказалась. Дим, согласись, вылитый волк.
– Зачетная псина.
– Не гладьте его, вдруг укусит.
– Алис, положи шампур.
– Нет.
– С шампуром на волка. Круто!
Через пару минут пес вдруг спохватился, покрутился у стола юлой и засеменил по тропинке.
– Он не мог заблудиться?
– Шутишь?! Собаки отлично ориентируются в лесу.
– Тогда почему он один, без хозяина?
– Откуда ты знаешь, что поблизости нет хозяина?
– Глебыч, может, пойдем за ним, если хозяин где-то рядом, заодно узнаем точно, какой породы зверюга.
– Можно.
– Вы с ума сошли! Глеб, Димка, не вздумайте.
– Алис, ну ты чего? Все будет окей. Ждите нас здесь, Димон, погнали.
– Я с вами, – сказала Люська, дожевывая кусок шашлыка.
– Одна я здесь не останусь, – взяв нож, которым недавно вооружился Димон, Алиса нехотя пошла за нами.
Пес отдалился на значительное расстояние, я предложил прибавить шаг, а когда мы, обойдя заросли орешника, перелезли через несколько поваленных ветром стволов берез, оказались у густых кустов дикой малины, Алиска от неожиданности выронила нож.
– Что это? – спросила она шепотом.
– Это жесть, – тоже шепотом ответил Димон.
Глава вторая
В ожидании неизвестных…
Вокруг свежевырытой ямы валялись комья земли, вперемешку с еловыми иглами и корнями. Сама яма выглядела жутковато: метра полтора в длину, глубокая, из стен торчали витиеватые корни, по дну бегала крупная полевка, отчаянно пытаясь выбраться наружу.
– Недавно выкопали, – сказал Димон. – Земля совсем свежая.
– Больше всего смахивает на могилу.
– Люсь.
– А что, Люсь. Или у тебя есть другие варианты?
– Почему сразу могила, может… – Алиса задумалась.
– Ну? – Торопила Люська. – Говори.
– Наверняка её вырыли с определенной целью.
– Называется, высказалась. Это и ежу понятно, что рыли с целью, вопрос в другом: какова цель?
– Ребят, предлагаю отсюда уйти. Уже не до пикника, да и аппетит после всего пропал. Пойдемте домой.
– Ты чего, Алис? – Димон подошел к краю, наблюдая за суетившейся внизу полевкой. – Уйти, и не узнать, для чего вырыли яму? Не-е, вы как хотите, а я остаюсь.
– Дим, не сходи с ума. Чего ты добьешься, узнав, кто и зачем вырыл яму?
– Она ещё спрашивает, – Люська осмотрелась по сторонам и, понизив голос, прошептала: – Пахнет жареным, я чувствую, надо остаться. Нагнетать не хочу, но, по видимому, очень скоро сюда придут люди с намерением скрыть улики.
– Что ты подразумеваешь под уликами?
– Угадай с трех раз.
– Нет, – Алиса мотнула головой. – Я не верю.
Димон обошел яму, нагнулся над небольшой кучкой земли.
– Здесь остался отпечаток следа.
– Ого! – Люська с интересом разглядывала след обуви. – А размерчик-то наверняка на сорок шестой тянет.
– Здоровый дядька.
– А может, баба яму рыла.
– Ага, рассказывай. Баба великанша.
– Почему сразу великанша. У Дианы знакомая была, с виду обычная тетка, среднего роста, а размер обуви сорок пятый. Глеб, помнишь её?
– Да. Кажется, Иветта?
– Виолетта, – засмеялась Люська. – Жуткая тетка. Сама хрупкая, ножищи огромные, голос прокуренный.
– Кто-то идет, – Алиса рванула назад, спотыкнулась о торчавший из земли корень, упала.
– Тебе показалось, никого нет.
– Как нога, Алис?
– Колено разодрала.
– Встать сможешь? – я помог Алисе подняться, и только сейчас заметил, как сильно она нервничает. Губы дрожат, руки трясутся, на лице выступили капельки пота.
– Глеб… – прошептала она.
– Пошли домой, – не дал я ей договорить.
– Скажи им, пусть идут с нами.
– Не уговаривайте. Мы с Димкой остаемся.
– Глебыч, если что, будь на связи.
Собрав продукты и прихватив мангал, мы отправились домой. Всю дорогу Алиса сокрушалась, что Люська с Димоном поступили неразумно, и впоследствии обязательно пожалеют о содеянном. Я молчал. Сказать откровенно, мне самому не терпелось поскорее оказаться в их компании. Возник сильный интерес. Взыграло любопытство, появилась интрига. И хотя я не верил, что яма предназначается для той самой улики, о которой намекала Люська, все же понимал, вырыли её не зря. Навряд ли человек станет рыть в лесу глубокую яму ради развлечения. Должен быть мотив, и, скорее всего, мотив серьезный.
– Глеб, о чем ты думаешь?
– Ни о чем. Как колено?
– Болит немного.
– Алис, я тебя провожу до дома, а сам… ломанусь в лес.
– Зачем?!
– Не хочу оставлять этих двоих без присмотра, – соврал я. – Попытаюсь уговорить их вернуться.
– Что Люська, что Димка – оба упертые. Какой смысл сидеть и ждать неизвестно чего. Только ты сам не задерживайся, я буду переживать.
– Договорились.
***
Димону я позвонил, едва отошел от дома.
– Что у вас нового?
– Пока ничего. Сидим в засаде.
– Где именно?
– В малиннике, – засмеялся Димон. – С Алиской порядок?
– Она дома. Я к вам иду.
– Я знал, что ты вернёшься.
– Пусть шашлык захватит, – услышал я на заднем плане голос Люськи.
– Скажи ей, что перебьется. Шашлык остался дома.
Передав Люське мои слова, Димон засмеялся.
– Как дома? – кричала Люська, выхватив у него телефон. – Глеб, ты вредитель! На фига отнес еду домой, мы здесь с голодухи коньки отбросим.
– Извини, не подумал.
– Вернись, и возьми шашлык.
– Уже бегу.
– Глеб!
– Лечу.
– Я тебе припомню.
– Запиши, чтобы не забыть.
Люська отсоединилась.
Десять минут спустя я сидел в густом малиннике, до конца не осознавая всей нелепости ситуации. Вдруг сюда никто не придет, и мы только зря тратим время? Сказав об этом ребятам, я услышал недовольный Люськин голос:
– Тебя никто не звал, мог бы остаться со своей вазой.
– С какой вазой?
– С такой! С Алиской. Она ж у тебя хрупкая, как хрустальная ваза. Упала, коленку расшибла, расстроилась.
– Не наезжай.
– Я не наезжаю, я констатирую факт. Алиска вздрагивает от любого шороха, стремная стала до коликов.
– На себя посмотри, вспомни, с каким лицом из леса выскочила. – Я вытаращил глаза и, подражая Люське, закричал: – Волк! Волк! Меня чуть не съел волк!
– Дурак. Как ты можешь сравнивать? Это совсем другая ситуация. И потом, я не кричала, что волк меня чуть не съел.
– Хватит вам пререкаться, – Димон поудобнее уселся и сорвал с ветки крупную малину. – Шашлык, конечно, сейчас не помешал бы, но раз мяса нет, будем питаться ягодой. Люсь, держи.
– Не хочу малину. У меня от неё изжога.
Минут через двадцать, устав томиться в ожидании и терзаться голодом, Люська объела чуть ли не весь малинник.
– Куда в тебя только влезает? – спросил я.
– Не твое дело. По твоей вине мы голодаем.
– Ну да. Ты точно голодаешь – килограмма два малины слопала.
– Ой, ну не ври. Я съела-то всего пару горсток.
– По килограмму каждая.
– Дим, если он сейчас не заткнется, я сброшу его в яму.
Телефонный звонок заставил Люську умолкнуть. Звонила Алиса. Мне пришлось объяснить, что планы неожиданно поменялись и домой мы вернемся сразу, как только узнаем, кто и зачем вырыл яму. Алиска расстроилась, назвала меня обманщиком, бросила трубку. Правда, через минуту перезвонила, просила быть осторожным и держать её в курсе.
– Волнуется, – язвила Люська. – Как трогательно. Сидит, наверное, перед теликом, трескает шашлык и переживает за нас.
Время шло, к яме никто не приближался. Лес словно замер в какой-то таинственной нерешительности. Вокруг не было ни звука, даже птицы умолкли, стих ветер, воцарилась гробовая тишина.
– Неспроста это, – сказал Димон.
– Думаешь, затишье перед бурей?
– Типа того. Но кто-то всё-таки придет. Зуб даю! Яма вырыта, она не будет пустовать, попомните мое слово.
В десять вечера меня разморило. Лесной воздух, стремительно надвигающиеся сумерки, неестественная тишина – все это навалилось разом, заставив меня расслабиться и прикрыть глаза.
В одиннадцать в лесу сделалось совсем темно. Теперь даже Люська засомневалась в правильности наших действий.
– Чё-то стремно мне, Дим.
– Хочешь уйти?
– М-м-м… Сама не знаю. Может, плюнуть на яму эту?
– Предлагаю подождать до полуночи.
– Целый час? Я застрелюсь! Прохладно что-то стало.
– Замерзла?
– Немного.
Димон хотел снять рубашку, но Люська отказалась.
– Не надо таких жертв. Не настолько мне холодно. Меня другое волнует, как думаете, в лесу есть дикие звери?
– Кабаны точно есть.
– А волки?
– Нет.
– Откуда ты знаешь, Глеб?
– Знаю и всё.
– А медведи?
– Ещё скажи, слоны и носороги. Нет здесь ни волков, ни медведей. Зайцы, белки, кабаны – есть. Возможно, водятся лисы. Хотя в этом я не совсем уверен.
– Кабаны нападают на людей?
– Только на голодных, – мы с Димоном рассмеялись.
Люська обиделась.
…В начале первого, собираясь встать, чтобы немного размяться, мы услышали треск веток и нарастающий шум. К малиннику кто-то приближался.
***
Глаза успели привыкнуть к темноте, я отчетливо различал очертания деревьев, кустов, видел поваленный ствол березы, комья земли вокруг вырытой ямы. Шаги становились настойчивей, ветки под ногами неизвестного хрустели громче. В какой-то момент начало казаться, к нам приближается не человек, а дикий зверь. Невольно вспомнился недавний разговор с Люськой. Когда она спросила про медведей, мы с Димоном посмеялись, теперь же, слыша чье-то тяжелое дыхание и твердые шаги (уж очень они напоминали звериную поступь) я не на шутку струхнул. Нет, конечно же, это не медведь, но по спине пробежался холодок страха.
– Как долго он идёт, – сказала Люська, прижавшись к Димону.
– Чёрт!
– Димка, что случилось?
– Тупанули мы. Забыли отключить телефоны.
– Зачем их отключать?
– Алиска через каждые десять минут звонит. Наберет кому-нибудь сейчас, и нам хана.
– Блин, как я не догадалась, – Люська достала смартфон.
Я тоже потянул руку к карману.
– Только тихо, – предостерёг Димон. – И желательно, отключить телефоны одновременно. Раз, два… Готовы?
– Да.
– Три!
Во время отключения Люськин смартфон издал противную мелодию. Люська зажмурилась и зачем-то открыла рот.
– Я не виновата.
– Расслабься. Все в порядке.
Прошла минута и возле ямы появился человек. Я изо всех сил пытался его разглядеть, подался вперед, сощурил глаза и едва не вывалился из кустов.
Человек был высокого роста, широкоплечий с бритой головой. Остановившись у ямы, он огляделся в темноте, опустив на землю большой мешок.
Люська тяжело задышала.
– Мешок! Вы видите мешок?
– Тихо, Люсь.
– В мешке может быть…
– Не кричи, тебя услышат.
– Глеб, я же говорила, яму вырыли неспроста.
Закрыв Люське рол ладонью, я потряс указательным пальцем.
– У нас есть глаза, мы видим мешок, не надо орать. Люсь, не усугубляй положение.
Люська умолкла, и просидела неподвижно до тех пор, пока мужик не опустил в яму мешок. Потом он отошел к ели, взял лопату (и как мы её не заметили?), начав довольно быстро ею орудовать.
– Блин! Блин! Ребят, мы попали! Надо что-то делать.
– Пока мы можем только сидеть и ждать.
– А потом?
– Не паникуй. Во-первых, мы не знаем точно, что он здесь закапывает…
– Глеб, ты издеваешься? Пораскинь мозгами, этот костолом приперся в лес, выкопал огромную яму, потом дождался ночи и притащил сюда объемный мешок. Угадай с одного раза, что в мешке? Вернее, кто.
– Ты преувеличиваешь.
– Дим, я не могу с ним разговаривать.
– Люсь, не заводись раньше времени.
Люська хотела возразить, но в этот момент возле ямы появилась собака. У неё горели глаза, она едва слышно поскуливала и виляла хвостом.
– Сидеть, – сипло сказал мужик, работая лопатой.
Собака села.
– Если псина нас засечёт, живыми мы отсюда не выйдем.
– Обязательно засечёт, это ж собака, у неё отменный нюх.
И только Люська замолчала, собака повернула морду в нашу сторону, вскочила и рванула с места.
– Назад! – крикнул мужик.
Собака гавкнула.
– Назад, сказал!
Вильнув хвостом, пес посмотрел на кусты малины, за которым мы прятались, тявкнул по-щенячьи игриво и снова сел возле хозяина. Пока мужик закапывал яму, пес время от времени поворачивал голову, сверкал глазами и тявкал. Этим своим тявканьем он как бы говорил нам: «Вы можете спрятаться от моего хозяина, но меня вам не провести. Я знаю, что вы здесь. Я чувствую ваш запах».
Минут через тридцать мужик воткнул лопату в землю, отошел к поваленной березе, отломал несколько веток. Ими он забросал свежую землю, потом прошёлся по веткам ногами и обратился к собаке:
– Домой!
Пес последний раз взглянул на кусты малины, тявкнул и посеменил за хозяином.
– Глебыч, за мужиком надо бы проследить.
– Надо, – согласился я.
– Ребят, это опасно, с ним собака.
– Но упускать его нельзя. Мы должны хотя бы приблизительно знать, кто он и откуда.
– Вполне возможно, неподалеку стоит тачка, на которой он привез… – Люська запнулась. – Вы меня поняли. И сейчас он сядет в неё и даст по газам.
– Вряд ли он сюда на машине приехал. В том случае, он не ждал бы несколько часов, чтобы принести мешок – сразу бы закопал. Я думаю, мужик местный. Глебыч, есть здесь поблизости деревня или дачи?
– Понятия не имею. Никогда в той стороне не был.
– Дим, Глеб, уходим. Идти за ним смысла нет – собака лай поднимет.
Дома мы долго выдвигали всевозможные версии, решали, какие шаги должны предпринять утром, взвешивали все «за» и «против». Спать легли в начале пятого, а уже в десять часов, наспех позавтракав, мы с Димоном отправились к месту таинственного захоронения. Так его окрестила Люська. Девчонки остались дома: у Люськи болела голова, а Алиса наотрез отказалась возвращаться в лес.
Глава третья
Дом, странный дом
– Если наши догадки верны, следует обратиться в полицию, – говорил Димон, пока мы шли по лугу.
– Так и сделаем. Я сомневаюсь, что нам удастся найти мужика. Чёрт, если бы не собака, у нас был бы шанс.
– Теперь нас точно затаскают, Глебыч. Мой дядька пару лет назад возле гаража на пьяного наткнулся. Присмотрелся, а мужик вроде не пьяный – плохо ему. Вызвал «скорую», дождался их.
– И что?
– А ничего, – Димон пнул ногой по листу мать-и-мачехи и сунул руки в карманы. – «Скорая» приехала. Оказалось, мужика грохнули.
– Да ладно?
– Ага. Огнестрел. Такое началось. Полиция, вопросы, допросы. Моего дядьку три месяца туда-сюда гоняли. Он сто раз пожалел, что мимо не прошел. Такая же участь и нас ждёт. Ты прикинь, выкопают они мешок, откроют его, а там… покойник.
– Не факт, Димон.
– Глебыч, тебе не хуже моего известно, в мешке не пачки старых газет.
Я промолчал.
– И проведем мы половину каникул в отделении полиции.
– А что мы им можем сказать, Димон? Нам ничего неизвестно. Решили прогуляться по лесу, услышали шум, спрятались, увидели незнакомого мужика, который закапывал мешок. Поняли, дело пахнет керосином, сообщили в полицию.
– Ты прав. Но тебе придется ещё доказать, что ты просто так гулял ночью по лесу. А потом докажи, что мужик существовал на самом деле. Есть у тебя свидетели?
– Есть, – засмеялся я. – Ты и Люська.
– При данных обстоятельствах мы не свидетели, – серьезно сказал Димон. – Мы – соучастники.
– Ты слишком драматизируешь. Это от недосыпа. Уверен, в яме не покойник, а обычный…
– Продолжай.
– Димон, иди на фиг! Не грузи меня, и так настроения нет.
Возле зарытой ямы мы долго не задерживались, походили вокруг, осмотрелись и стали отдаляться от поваленного ствола березы. Я полагал, идти придется долго, и опасался заблудиться в лесу, но буквально через полкилометра лес кончался. Впереди – заросшее клевером и ромашкой поле, а чуть левее высился двухэтажный дом. Одинокий и какой-то потерянный.
Дом стоял на просторном участке, огороженном решетчатым забором с кирпичными столбами.
– Интересно, куда мы пришли?
– По адресу пришли. Димон, я вижу собаку.
– Где?
– На участке сидит, под деревом.
– Старая знакомая, – хмыкнул Димон. – А всё не так и плохо.
– Рано радуешься. Допустим, мужика мы нашли, а дальше что?
– Узнаем, кто он такой.
– Легко сказать. Оглядись, кругом – ни души. У кого инфой разживешься?
– Мы не в пустыне, – Димон завертел головой и вдруг, вытянув руку, кивнул в сторону уходившей вниз витиеватой дороги. – А хоть бы у тех пацанов поинтересуюсь.
По дороге шли два парня: один – рыжий и курносый, примерно наш ровесник, другой, тоже рыжий и круглолицый, лет на пять младше. С первого взгляда было ясно – парни братья, сходство налицо.
Нагнав ребят, Димон обратился к ним с вопросом:
– Парни, вы местные?
– Местные, – ответил старший.
– Угу, – поддакнул младший.
– А где живете?
– Внизу, – младший кивнул на березовую рощицу, за которой, как выяснилось, раскинулась деревня.
– Случайно не знаете, чей это дом?
– Знаем.
– Чей?
– Вам зачем?
– Надо.
Старший усмехнулся и, похлопав младшего по плечу, сказал:
– Пошли, Пашка.
– Пошли.
– Стойте, – Димон тронул парня за локоть. – Не уходите. Нам, правда, надо знать.
– Зачем?
– Чего ты заладил? Надо и все.
– Пошли, Пашка.
– За пару сотен скажешь? – спросил я, сунув руку в карман.
Пашка с любопытством посмотрел на старшего брата и облизал губы.
– Я – Кирилл, – представился парень.
– Глеб.
– Димон.
– Это мой брательник – Пашка.
– Угу, – опять засопел Пашка.
– Так как, Кирюха, будет у нас разговор?
– Деньги покажи.
Я достал две сотни.
– Деньги вперед.
– Держи.
– Кир, дай сто рублей, – попросил Пашка.
– Перебьешься.
– Ну Кир.
– Рот закрой, – прикрикнул Кирилл, отвесив брату подзатыльник.
– Я маме расскажу.
Показав брату кулак, Кирилл покосился на дом и шепотом сказал:
– Давайте отойдем подальше.
Метров через двести, свернув с дороги, Кирилл остановился.
– Тетка здесь живет с дочерью. Как зовут, не помню. Вроде Ира, а может, Нина…
– Или Света, – улыбаясь, сказал Пашка.
– Заткнись, – прикрикнул Кирилл. – Дочь у тетки чокнутая.
– Серьёзно?
– Я её один раз видел. Странная.
– И страшная, – опять не сдержался Пашка.
На это раз Кирилл не одернул брата. Закивав, он подтвердил Пашкины слова.
– Лицо белое, глаза черные. И рот черный.
– Рот?
– Да.
– Это как?
– Ну, губы у неё черные.
– Такого не бывает.
– Черные-черные, – с восторгом сказал Пашка. – Я тоже видел.
– А ещё в доме кто-нибудь есть? – спросил Димон.
– Качёк лысый с ними живет. Геннадием зовут.
– Он им кто?
– Или родственник, или прислуживает. Он тетку на машине возит.
– Откуда ты знаешь, что его зовут Геннадием?
– Знаю и всё.
– Кирюх, не финти, деньги взял – рассказывай.
– Он папу нашего избил, – выкрикнул Пашка.
– Помалкивай.
– За что избил-то?
– Да, – лениво отмахнулся Кирилл. – Геннадий Ларису Ивановну до дома подвез, а отец наш в это время пьяный у её калитки стоял. Ляпнул что-то, Геннадий его и уложил с одного удара. Связался с пьяным. Урод! А вообще у них в доме неспокойно, странности разные происходят.
– Какие?
– Дом строили долго, года четыре, а когда построили и приехали хозяева, многие деревенские рассчитывали, что им удастся получить работу. Дом большой, наверняка потребуется прислуга, садовник, или ещё кто. К тетке приходили, она с порога заявляла, что работники не нужны. Наша мать к ней ходила, так тетка наорала на неё, просила передать деревенским, чтобы перестали шляться. Так и сказала, шляться. Дура старая!
– Ты упомянул о каких-то странностях.
– Ага, – Кирилл обернулся. – Некоторые мужики в деревне говорят, что в доме подпольный цех по производству левой водки. А женщины рассказывают о каком-то меховом комбинате, вроде там из кошек и собак шапки изготавливают.
– Что за бред?
– Не бред. Так говорят.
– Сплетни. Сам подумай, будут хозяева такого дома заниматься производством левой водки?
– А почему нет?
– Ладно, проехали, – сказал я. – Кирилл, а у местных жителей имеются основания так полагать?
– Конечно. Не раз замечали, как к дому подъезжают грузовые машины. Что внутри, никто не догадывается. Но приезжают машины раз в неделю, ночью. Подъезжает грузовик, сигналит, Геннадий ворота открывает, пропускает машину на участок и… и всё. Чего выгружают или загружают за деревьями не видно.
– Да уж, – Димон посмотрел на меня с плохо скрываемой ухмылкой. – Ничего не скажешь.
– Кирилл, а кто такая Лариса Ивановна?
– Она училка. Когда в городе жила, французский язык преподавала, а здесь работает уборщицей на почте.
– И в доме у тетки работает, – апатично сказал заскучавший Пашка.
– Подрабатывает, – улыбнулся Кирилл.
– Кем она у них работает?
– Дочку учит французскому языку.
– А уверял, что никому из деревенских не удалось получить в доме работу.
– Все до сих пор удивляются, как Ларисе Ивановне и Тоньке подфартило.
– А Тонька это кто?
– Дочь Ларисы Ивановны. Чем она в особняке занимается, никто не в курсе. Но Тонька – дура. Никогда денег не займет, а получает она хорошо. Тетка ей в долларах платит.
– Или в евро, – сказал Пашка.
– Или в евро, – с завистью повторил Кирилл. – Ладно, нам домой надо. Пока.
– Счастливо, – махнул рукой Димон.
– Кир, ну дай сто рублей, а, – заныл Пашка, когда браться отошли от нас на значительное расстояние.
