Юрий Вениаминович Красков
В ожидании технологического прорыва
Что такое технологический прорыв
Обычно под понятием «технологический прорыв» понимается некое изобретение, использование которого в силу его экстремальной полезности даёт взрывной эффект и даже открывает новую эпоху в развитии человечества. Однако никакая идея сама по себе не может пробить себе дорогу в жизнь т.к. для этого нужно чтобы появилась социальная среда, в которой созрели условия и жизненная необходимость для её применения.
Как правило такие условия возникают в периоды масштабных кризисов, когда из-за дефицита ресурсов возникают конфликты, разрешение которых путём ведения войн становится невозможно. Именно кризисные ситуации вынуждают общество сосредотачивать свои усилия на решении тех проблем, которые позволяют получить дополнительные ресурсы для своего развития.
Первичным источником таких ресурсов является наука, которая аккумулирует в себе все необходимые знания, позволяющие вначале определить проблемы, а затем найти их решение. Но в реальности обычно всё происходит так, что именно наука становится первой жертвой возникающего кризиса, поскольку на ней проще всего экономить ресурсы.
За наукой следует система образования, которая постепенно перестаёт готовить профессиональные инженерные кадры. Их места занимают «эффективные манагеры», которые только тем и занимаются, что пилят сук, на котором они сами же и сидят. Вместе с инженерными кадрами начинают куда-то пропадать кадры для рабочих специальностей, а вместе с ними и целые промышленные отрасли производства. В конечном итоге вот так потихоньку съедается весь экономический потенциал развития общества и наступает кризис, в условиях которого вдруг неожиданно для всех прямо с неба сваливается событие, которой в последствии назовут технологическим прорывом.
Надо отметить, что такие события происходили крайне редко. За всю известную историю их было всего четыре. Первый технологический прорыв был связан с изобретением в середине XIX века паровой машины, которая стала главным фактором первой промышленной революции.
Второй прорыв появился благодаря открытию и использованию в конце XIX века электричества как более эффективного вида энергии по сравнению с энергией пара. Однако электрическая энергия должна передаваться по проводам, а это не всегда возможно. Поэтому третьим технологическим прорывом стало изобретение в начале XX века двигателя внутреннего сгорания и создание на этой основе автомобильной промышленности.
Наконец, четвёртый и последний технологический прорыв появился в 80-х годах XX века как результат изобретения компьютера и создания компьютерной индустрии. С тех пор человечество испытало вначале короткий и очень бурный подъём в своём развитии, а затем, начиная с 90-х годов и до сегодняшнего времени, идёт непрерывный экономический спад, который может закончиться либо падением всего человечества на уровень феодализма, либо очередным технологическим прорывом.
Есть основания утверждать, что позитивный сценарий для осуществления этого прорыва будет связан с созданием ИТ нового поколения, использующими единый универсальный формат данных. Вместе с этими ИТ должны появиться новые единицы измерения всего того, что до сих пор измерялось только деньгами.
Наука как первооснова технического прогресса
В существующих ныне реалиях имеют место расхожие мнения о том, что возможности технического прогресса уже исчерпаны из-за ограниченности земных ресурсов. В действительности же это не более чем пропагандистский слоган, идущий от ничтожной части общества, желающей только управлять и властвовать, в то время как остальные должны производить все блага для её роскошного существования. Однако проблема для них состоит в том, что весь окружающий мир создан не ими и управляется не их законами.
Эти объективные и не зависимые от чьей-то воли законы изучает наука, которая является основной частью всех ресурсов, без которых общество существовать не может. Поэтому любые попытки подчинить науку каким-то корыстным интересам могут приводить только к масштабным войнам и кризисам. В этом смысле земное человечество явно не относится к разумной цивилизации космического типа, и упорно наступает на одни и те же грабли, полагая, что прогресс в её развитии обусловлен именно войнами, а вовсе не какой-то наукой.
Если же рассматривать этот вопрос с точки зрения Создателя, то очень быстро выяснится, что существующая ныне официальная наука не олицетворяет собой то знание, которое необходимо обществу для его гармоничного и бесконфликтного развития. В частности, это проявляется в том, что наука позволяет себе рассуждать о вещах, сущность которых ею вообще никак не определена. Например, в науке широко используются такие понятия как идея, мышление, интеллект и множество других, сущность которых почему-то остаётся ей неизвестна.
Своеобразным рекордсменом в этой части является математическая наука, которая до сих пор не знает, что такое число. Ещё хуже ситуация с теми науками, у которых нет никакого понимания того, что они изучают. Примером такой науки является информатика, сущность которой в англоязычном варианте звучит как компьютерная наука (computer science). Для учёных, которые пишут эту науку, просто не существует таких научных понятий, как информация, система, управление и т.п., поэтому они даже не замечают, что создаваемая ими «наука» не знает даже предмета своего изучения, хотя и очень часто использует эти понятия.
Непревзойдённым образцом науки по степени умопомрачения является конечно же астрофизика. С того времени как у людей появился мощный телескоп, позволяющий наблюдать космические объекты за пределами нашей галактики Млечный путь, с лёгкой руки астронома Хаббла все узнали, что вся наша Вселенная является результатом «Большого взрыва».
Этот тяжёлый бред распространялся во всех учебниках по астрофизике в течение последних двух столетий. Однако после получения снимков с самого мощного Космического Телескопа Джеймс Вебб (James Webb Space Telescope), который якобы видит объекты, существовавшие на самых ранних стадиях этого «взрыва», оказалось, что они ничем не отличаются от тех, которые можно наблюдать вблизи от нашей галактики. Такого конфуза наука не испытывала никогда за всю свою историю.
Примерно таким же образцом умопомрачения является понятие «искусственный интеллект». Когда этот термин заменяют на суперкомпьютер, то становится более понятно, что это означает на самом деле, но непреодолимое стремление внушить всем, что железка может думать, явно выдаёт желаемое за действительное. Если бы хоть кто-то задумался над этим, то непременно пришёл бы к выводу, что такое даже в принципе невозможно, хотя бы потому что, в отличие от реального интеллекта, «искусственный» не может не то, что думать, но и делать обязательные для этого более простые действия.
В частности, «искусственный интеллект» не может сформулировать задачу, над которой нужно думать. Также не может он определить метод решения этой задачи, если этот метод существует, а если нет, то разработать такой метод и затем применить. Но если даже это всё сделает реальный человек, то всё равно этого будет недостаточно, поскольку «искусственному интеллекту» нужно не само решение, а только алгоритм его реализации, причём его нужно перевести с человеческого на понятный ему машинный язык.
Тогда вывод очевиден, «искусственный интеллект» вовсе не думает, а только исполняет алгоритм, который он сам создать не может. Более того, в этом алгоритме возможны ошибки, которые могут привести к непредсказуемым последствиям для тех, кто будет слепо доверять компьютеру. Если наука в течение сотен лет пропагандировала такую бредятину как «Большой взрыв», то что тогда уже говорить об «искусственном интеллекте».
В этом смысле наука выглядит как подслеповатая старушка, не понимающая того, что она во многом не является источником знаний, а уже давно служит целям, не имеющим к ней никакого отношения. К такому состоянию наука пришла не только в последнее время, она была такой всегда. Тем не менее, она не может состоять только из одной пропаганды и ошибочных теорий, и то, что в ней есть разумного и полезного для общества, придаёт ей авторитет, которым он реально обладает.
Таким образом, мы имеем науку, которая не может быть полноценной из-за того, что в ней содержится слишком много всяких дискредитирующих её глупостей, а с другой стороны, в ней отсутствуют системные элементы в виде базовых основ, без которых наука либо не может развиваться, либо под видом знаний распространяет всякие нелепости.
Например, историческая наука построена в большей части не на документальных источниках, а на фальшивках, созданных специально для того, чтобы скрыть или извратить прежние реальные исторические события. В частности, вся история эпохи царствования Петра первого выстроена из сплошных фальсификаций, а от самой этой личности не осталось вообще никаких артефактов. Нет ни одного документа с его подписью или его рукописными текстами. Нет его могилы, которая во время беспорядков в 1917 году была вскрыта и оказалась пустой, нет также ни одного оригинального надгробия для всей усыпальницы царской династии Романовых в Петропавловской крепости, где все надгробия являются новоделом.
В других науках отсутствуют знания, которые были на самом деле были известны давно. Например, знания об эфире, заполняющем всё космическое пространство в виде очень маленьких частиц, были известны Менделееву, который в своей периодической таблице химических элементов обозначал это вещество нулевой позицией. Ещё раньше немецкий учёный Лейбниц предложил объяснение сущности гравитации под названием теория вихрей, однако против него от имени Ньютона была развязана целая кампания, дискредитирующая его идею, которая настолько проста, что её можно изучать даже в сегодняшней средней школе.
Казалось бы, что эти примеры не имеют никакого отношения к вопросу о технологическом прорыве, однако они указывают на общую тенденцию разрушения науки путём игнорирования её базовых основ. Если бы для всей науки в целом были бы введены обязательные требования, относящиеся к изложению оснований для каждой области знания в отдельности, то это могло бы стать вполне надёжной защитой знаний от их фальсификаций и искажений.
Что же касается наук, имеющих прямое отношение к ожидаемому технологическому прорыву, в первую очередь к ним нужно отнести информатику, в рамках которой должна быть реализована идея универсального формата данных для всех разновидностей информационных технологий. Сегодня информатика по факту является предметом изучения №1 для школьного образования, поскольку без этих знаний никакое обучение уже невозможно. В то же время, как уже отмечалось выше, информатика как наука ещё даже не сформировалась.
Главным препятствием на пути появления информатики как полноценной науки являются существующие способы разработки и развития ИТ в виде программного обеспечения. Эти способы настолько устарелые, неэффективные и архаичные, что о каком-то прогрессе в области ИТ не может быть и речи. Основную суть проблемы можно выразить следующей короткой фразой: вместо того, чтобы создать один общий для решения любых информационных задач программный продукт, разработано их бесчисленное множество, которое суммарно не способно делать даже элементарные вещи.
Чтобы убедиться, что это действительно так, достаточно поставить программистам только одну очень простую задачу:
Среди очень большого множества файлов на носителе данных быстро найти нужный файл.
Любой программист, который узнает об этой задаче, конечно же удивится и скажет, что она решается путём создания поисковой базы данных. Ему даже в голову не придёт, что вместо решения проблемы он создаст ещё одну, когда пользователю придётся самому в ручном режиме вносить данные в эту базу.
Из этого примера становится понятно, что главным препятствием для решения поставленной задачи является само понятие файл, которое пришло из информационных технологий прошлого, использующих бумажные носители данных. Отсюда следуют архаичность и дремучая отсталость существующих ИТ с использованием электронных носителей данных. Таким образом, задача поиска нужного файла уже в самой её постановке деструктивна, и нужно искать не файлы, а именно данные.
Однако в таком виде задача сразу становится нерешаемой, т.к. понятие данные также, как и его синоним информация, никак не определены, и наука вообще не знает, что это такое. Отсюда следует ясное понимание того, почему наука информатика отсутствует как таковая. Тем не менее, методологически эта проблема решается достаточно просто, нужно лишь формализовать понятие данные через понятие универсальный формат данных.
Если такой формат появляется, то становится очевидным, что для его поддержки и применения будет достаточно только одного программного продукта вместо бесчисленного множества всех существующих. Тогда и не нужно будет никого убеждать, что это и есть самый настоящий технологический прорыв.
Более того, этот универсальный программный продукт уже сам по себе является инструментом для обучения на уроках школьной информатики, с помощью которого можно обучать не только его пользователей, но и основам информатики как науки. Учебник информатики можно разместить в самом программном продукте как первоисточник и официальное издание, рекомендуемое для школьного образования.
Поскольку понятие «технологический прорыв» всегда связано с его экстремальной экономической эффективностью, то здесь будет вполне уместно рассмотреть ещё одну идею прорывной технологии в области финансового управления. В этой идее просматривается чёткая аналогия с тем, что мы изложили в части решения проблемы развития в области ИТ, где ключевыми понятиями являются «файл» и «данные». Решение острейшей проблемы в области финансового управления упирается в ключевое понятие «резервная валюта».
Это понятие с точки зрения экономической науки является абсолютной фикцией, т.е. не несёт в себе никакого реального научного содержания, а его использование на практике неизменно приводит к мировым кризисам и войнам. Именно такой кризис в беспрецедентных масштабах разворачивается сейчас и, как это было всегда в таких случаях, никто не знает, что делать чтобы выйти из него и преодолеть его разрушительные последствия в виде резкого снижения уровня жизни населения и масштабных общественных потрясений.
Между тем, техническое решение проблемы было предложено в заявке на изобретение, зарегистрированной в ФИПС под номером 2016131726 от 1.08.2016г. Если бы это решение было реализовано на практике, то наиболее тяжёлых последствий кризиса можно было бы избежать. Тем не менее, 08.10.2020г. ФИПС принял решение об отказе в выдаче патента автору заявки, в которой главным недостатком резервных валют названа «Угроза финансовых кризисов мирового масштаба из-за отсутствия механизмов противодействия росту объемов эмиссии резервных валют».
Для решения проблемы в заявке предложена «Основная инновационная идея – это создание точных единиц измерения для текущих сальдо внешнеторгового баланса государств», участвующих в международной торговле. Таким образом, основная суть изобретения состоит в том, чтобы в ценах для экспортных товаров вместо денежных единиц измерения использовать абстрактные единицы, аналогично тем, которые существуют, например, в Метрической системе.
Если бы в заявке была изложена какая-нибудь глупость, которую невозможно реализовать, то это стало бы реальным основанием для отказа в выдаче патента. Но по результатам экспертизы ФИПС отказ обусловлен тем, что в заявке по мнению экспертов изложен «метод хозяйствования», что, согласно Гражданскому кодексу, не может являться изобретением.
Также согласно регламенту ФИПС заявка с описанием этого «метода хозяйствования» должна быть опубликована через 18 месяцев после даты её регистрации. Но почему-то этого не было сделано, несмотря на то что есть официальное заключение о том, что заявка не содержит сведений, составляющих государственную тайну.
По всей видимости, реальной причиной отказа в выдаче патента является некий запрет свыше, который был вызван опасениями того, что даже само существование такого изобретения на бумаге может угрожать использованию доллара США как резервной валюты. Если это так, то эти опасения абсолютно беспочвенны, поскольку такая судьба доллара обусловлена теми же объективными причинами, что привели в своё время к крахам голландского гульдена и английского фунта, используемых как резервные валюты.
Уже сейчас в 2023 году, когда доля использования доллара США в международных расчётах снизилась до 40%, нет никаких сомнений в том, что в ближайшее время он перестанет быть резервной валютой. Понимая такую перспективу, многие страны стали стремиться к тому, чтобы заменить доллар на какую-нибудь другую резервную валюту, например, китайский юань. Но такие устремления совершенно напрасны, т.к. вряд ли китайское руководство не настолько глупо, чтобы повторять чужие ошибки.
Отсюда следует вывод о том, что кризис будет свирепствовать не только сам по себе, но и в придачу с неразберихой в международных платежах, что будет способствовать снижению в разы уровня жизни во всех странах мира, который разделится на отдельные замкнутые территории (валютные зоны), контролируемые наиболее развитыми в военном отношении государствами.
В результате большое множество отдельных «независимых и суверенных государств» перестанут быть таковыми и превратятся в территории колониального типа, полностью подчинёнными своим метрополиям. Исключение составят территории бывшего Советского Союза, который географически будет восстановлен в полном объёме, а в валютную зону, контролируемую Россией, войдут также другие государства Азии и Европы.
Термин «валютная зона» не означает, что на этой территории будет действовать только валюта метрополии, т.к. её необходимость будет обусловлена только для осуществления трансграничных платежей, а повсеместное её использование будет для метрополии только во вред. Поэтому существующие валюты, используемые только внутри государств, сохранятся, тем более что они будут содействовать выживанию большинства небольших территорий в условиях кризиса.
Также сохранятся и торговые отношения между метрополиями, хотя и в значительно меньших объёмах, чем в докризисные времена. В таком сильно расколотом мире потребность в технологии взаиморасчётов на основе балансов, выраженных в абстрактных единицах измерения, будет только возрастать, поэтому рано или поздно такая технология будет реализована технически и задействована во всех метрополиях.
Также все метрополии будут заинтересованы в сохранении научных связей и создании соответствующих информационных систем с использованием единого универсального формата данных. Наиболее трудной проблемой здесь будет преодоление чрезмерной идеологизации науки, которая не только сильно мешает её развитию, но и фактически разрушает её. В этом смысле восстановление науки, разрушенной идеологическими догмами и фальшивками до основания, на первый взгляд представляется совершенно неразрешимой проблемой.
Тем не менее, даже такая выглядящая непреодолимой проблема имеет достаточно простое решение, которое находится не в самой науке, а в системе образования. Сейчас существующая система образования не менее идеологизирована, чем наука. Однако всё, что относится к идеологии, можно отделить от обучения научным дисциплинам путём перенесения его в дисциплины, относящиеся к воспитанию. В этом случае появляются реальные шансы на изменение ситуации в области образования в лучшую сторону.