ЮРИЙ МИХАЙЛОВ
Пиши мне куда-нибудь…
– То, что у вас будет скромная свадьба, это я и без тебя знаю, слышал, как Лиза шепталась с мамой. А ты знаешь, что ее мать с бабушкой против этого? Говорят: «Мы для единственного ребенка ничего не пожалеем, что у них только приданого на тысячи рублей…». А еще они против того, чтобы вы жили с нами, что Серега, то есть я, шалопай, он может навредить будущему ребенку… Ха-ха-ха… А помнишь, как мы нянчились с Катькиными и Дашкиными пацанами? По целому лету они были с нами!
Серега говорил эти слова громко. Он ушел за перегородку, за которой мама обустроила что-то вроде маленькой кухоньки с электроплиткой, чтобы каждый раз не бегать на общую коммунальную кухню. За таким же импровизированным умывальником Миша умывался, раздевшись по пояс. Все делал точно, выверено, экономно, ни капли воды на полу. Или иди в коммунальный умывальник, если хочешь поплескаться.
Поев супу, похвалив соленые мамины огурцы, а также солидно выспросив у Сереги о последних новостях, старший брат засобирался к Лизе.
– Мама сегодня придет пораньше, – объявил Сергей, – в пять часов: не надо мыть общагу, у них там какой-то вечер танцев, что ли.
Усадив возбудившегося и никак не могущего успокоиться младшего брата за уроки, Михаил ушел, пообещав вернуться к приходу мамы.
Сергей пробовал начать с трудного: с физики. Задачки – не получались, голова просто перестала соображать. Еще бы: брат приехал! Тот успел все же шепнуть ему, что будет жить в городе, может быть, даже в своей квартире и что работу ему дали на обувной фабрике… Вот это новость! Но, молчок, просил до поры никому не болтать. Сам всем все расскажет, когда мама придет.
Потом математика все же покорилась Сергею. С русским, на удивление, он справился быстро, хорошо слушал на уроке объяснение учительницы. И все посматривал на будильник, который поставил с комода на круглый стол, за которым они и обедали, и уроки делали с братом. До маминого прихода оставалось что-то около часа времени.
Глава пятая
Самое смешное в этой истории: Серега не попал к брату на свадьбу. Это было в июне, только закончился учебный год в школе. Его, как опытного туриста, включили в делегацию школьников области для участия во Всесоюзном слете юных пионеров, который проходил на родине Ленина в городе Ульяновске. Кроме представительских функций: построение, прохождение строем, сдача рапортов и т.п., которые повесили на Сергея, он стал капитаном туристской команды. Это серьезное дело. И хотя главное, что он должен был сделать, – по топографической карте вывести команду на исходный рубеж, – в эстафете он тоже участвовал наравне со всеми: и лагерь разбивал, и палатку ставил, и костер разводил, и полосу препятствий преодолевал. Короче, неделя пронеслась в таких нагрузках, что он в субботу едва вспомнил о свадьбе брата.
Отпросился у старшей пионервожатой на два часа и помчался в город на почту. Все парадные мероприятия проходили на центральной площади города и в ленинском мемориале, небывалом по красоте сооружении. Но жили команды на другом берегу Волги, в специально пришвартованных к берегу дебаркадерах. Красота неописуемая! Даже рыбу ловили вместе с местными ребятами, закрепленными, в порядке шефства, за приезжими отрядами пионеров.
Почему-то долго искал почту, пришлось выстоять длинную очередь всего в одно работающее окно. Оператор обещала положить текст на яркие красивые розы. А текст получился совсем простой: «Поздравляю днем свадьбы! Будьте счастливы и здоровы! Ваш Серега».
Потом уже, не спеша, ехал на автобусе, шел по берегу Волги пешком, наконец, добрался до своего дебаркадера. До ужина оставалось с полчаса, и ребята расселись на пяти – шести лодках, привязанных к специальным кольцам, накрепко вбитым в берег. Пели песни, в основном, девчонки. Мальчишки обсуждали ширину реки, и хватит ли у кого сил переплыть ее хотя бы в одну сторону. Надо сказать, что Волга в этом районе была шириной не меньше 2-2,5 километров. Сергей плавал плоховато, поэтому в дискуссии не участвовал.
Но из разговора он понял, что 3-4 ребят схлестнулись не на шутку: даже стали договариваться о подъеме в пять часов утра, чтобы никто не помешал им осуществить заплыв. Серега не любил хвастунов, людей, теряющих в порыве бахвальства, рассудок. Он прямо сказал, что все это – чушь собачья, что волны здесь бывают по метру – полтора высотой. Но и это не главное. Главное, что каждые 20-30 минут в обе стороны реки обязательно проходят скоростные суда на подводных крыльях – «Кометы» или «Ракеты».
– Вот это посерьезнее волн будет. – Сказал он спорящим. – Башку срубит в пять секунд!
Не захотели понять его пацаны, чуть ли в трусости не обвинили. Подъем на утро никто не стал отменять. Тогда Сергей сказал:
– Вы можете, кем угодно меня считать, но утром, если я увижу вас на реке, обязательно сообщу в службу спасения…
Ночью Сергею пытались устроить «темную»: накрыли его прямо в кровати двумя одеялами и начали лупить кулаками. Но он-то был уже реально на год, а то и на два старше нападающих. Так что «темной» не получилось. А вот кое-кто фингалы получил под глаз – это у Сергея с детства хорошо получалось. Началось разбирательство: старшая вожатая, рыжая Миля Гриб, придралась к Сергею с одним глупым вопросом:
– Ты за что избил стольких ребят? Признавайся?!
Сергей молчал, думал, что и эти «юные пионеры» проявят мужской характер, промолчат. Так, нет же: они все четверо объединились и сказали, что это Сергей подбивал их переплыть Волгу. А они пытались отговорить его. За что и получили по физиономии.
Хорошо, что в разбирательство включилась девчонка, которая сидела на соседней лодке и слышала весь их разговор. Ее звали Наташей, она была в свои 14 лет «Кандидатом в мастера спорта СССР» по спортивной гимнастике, выступала на слете с показательной программой.
Наташа сказала:
– Как эти слизняки попадают на подобные мероприятия!? Мальчик (Сергей) вразумлял их, чтобы они не лезли в воду, не зная броду. А они на утро хотели заплыв устроить. Самое омерзительное, что они никуда бы не поплыли, умерли бы со страху…
Серега зауважал Наташу, позже пожал ей руку и предложил дружбу. Ему особенно понравились те слова, которые она сказала в самом конце своей речи. Когда от него все отстали, он и Наташа два последних вечера перед отъездом вместо танцев до самого отбоя гуляли по берегу Волги. Она казалась Сергею такой маленькой и хрупкой на вид, а на самом деле оказалась такой сильной и упорной девчонкой. Они обменялись адресами и обещали дружить по-настоящему.
Вернулся Серега со слета, когда Михаил и Лиза уже обустраивали новую квартиру. Как же она была хороша по сравнению с их коммунальными комнатухами! Мама не переставала плакать от счастья. Да и Лиза выглядела счастливой: во-первых, жилье почти в центре города – не валяется. А, во-вторых, ей не надо было больше обсуждать с родителями проблему, где жить молодой семье.
…Каникулы пролетели быстро. Пришлось-таки Сергею понянчиться со слабеньким племянником, приехавшим с севера. Почти весь июль он водил его на смородиновое поле, кормил черными сочными ягодами. А потом и лесная малина подоспела. Объедались так, что дома просто не хотелось есть. Ожил тезка (малыша тоже звали Сережа), стал круглым, словно налитым живительными соками.
– Ах, мама, спасибо… Даже не знаю, как и благодарить тебя за Сережу, увядал ведь мальчишка…
– Ты не меня благодари. Ты, вон, Сергею говори спасибо. Это он выходил твоего доходягу, больше месяца нянчился с ним… А я ведь работала даже по субботам и воскресеньям.
– Я пришлю Сергею новый костюм! Он ведь такой большой у нас, скоро в комсомол будет вступать…
– Даш, помолчи,– сказала в сердцах мама, – ты уже дважды обещала эти костюмы прислать.
Видимо, назло маме, в начале сентября, прибыла с оказией посылка. Какой-то мужчина, знакомый сестры, принес домой сверток, даже не захотел раздеваться, так спешил на самолет. В пакете лежал прекрасный финский костюм, настоящий, шерстяной. Но почему-то он был спортивный и зеленого цвета… Серега этого так и не понял. А мама не захотела тратить слов, чтобы объяснить сыну, какая безалаберная (это тебе не Катерина) у него старшая сестра.
Холодная осень, почти зима, пришла в этом году ранняя, загнала ребят за парты по-настоящему и сразу, даже не дав им понежиться Бабьим летом, поздними грибами, кострами и рыбалкой. Серега твердо знал одно: в этом учебном году ему сдавать экзамены за восьмой класс и можно бежать в техникум или ПТУ (РУ – переименовали). Он несколько раз приходил в школу олимпийского резерва, где тренировалась Наталья, видел ее на снарядах и то, как она смущается Сергея, когда на нее орет тренер. Домой он провожал ее никакую, в трамвае она натурально спала. А надо было еще сделать домашние задания к урокам, а утром – в школу. Как мог, он помогал ей. Но потом у гимнастов объявили всесоюзные сборы, она уехала в Сочи, так и не сказав, на прощанье, когда вернется.
В конце года Лиза родила дочку. Она попросила у всех родственников согласия на то, чтобы назвать ее Луиза. Почему она выбрала такое имя, Серега не понял, тем более, что ему не очень нравились заграничные имена. Он помнил историю своего школьного товарища Юрки Ломтева. Родился тот в 45-м году, после отпуска отца во время войны. Мать с сестрами, культурные и грамотные люди, назвали мальчика Рудольфом. А отец приехал с войны весь израненный, контуженный и даже не захотел слышать о таком имени.
– Вот придумали! – Кричал он. – Еще бы Адольфом назвали!
И стал звать сына Юрием. Документы менять не захотели, закрутились после войны. Но, потом, в школе, все, даже учителя, так и звали Ломтева Юрой. И только при вручении почетной грамоты Роно за успехи в спорте директор школы вдруг пригласил к трибуне не Юрия, а Рудольфа Ломтева. Вот какие казусы случаются в жизни…
Михаил буквально трясся над своей Луизой, Сереге несколько раз говорил: «Руки мыл?» или «Погрей руки, после мороза пришел…». Это несколько обижало Сергея, но, честно говоря, он не очень любил «ползунков», поэтому не больно-то и лез к своей племяннице. «Наше время еще придет, – думал Серега. – Вот, когда Лу (он почему-то стал так сокращенно называть Луизу) подрастет, мы будем ходить с ней в лес по ягоды, купаться в нашей речушке, где комару по колено, кататься на моем велосипеде».
Серега был уверен, что по окончании восьмого класса он обязательно купит себе велосипед, новенькую модель «ГАЗа». Деньги уже стали поступать в специальную копилку, железную коробку, в которой их старший брат привез конфеты – монпансье… Правда, там было пока немного, всего пять рублей из 47, необходимых для покупки велосипеда. «Но и Москва не сразу строилась, – знал такую поговорку Сергей. – Брат поможет, мама чуток подбросит. Утильщик еще не закончил свою историю со сбором вторсырья, до сих пор работает. Насобираю ему костей, старой одежды, алюминиевой проволоки…».
От этих мыслей настроение у Сереги улучшалось. А это означало, что он легче решал задачки по всем главным предметам – математике, физике, геометрии, прямо на уроке умудрялся запоминать правила по русскому языку. Учеба, в принципе, шла своим чередом, нормально.
Глава шестая
Сергей чувствовал, что в школу он опаздывает. Долго искал, куда-то пропавшие ключи от входной двери. Забыл снять теплые ватные брюки, в которых катался на замерзшем пруду, поэтому пришлось переодеваться, возвращаясь, как говорится, с порога. Он механически засунул оставленную мамой на школьный буфет мелочь в карман короткого, как куртка, но настоящего зимнего полупальто, и, заперев дверь, помчался в школу. Решил сэкономить на дороге: побежал по тропинке, которую проложили нетерпеливые пешеходы между двух заборов, отделяющих друг от друга строящиеся кирпичные дома.
…Фанеру он узнал сразу, как-только подбежал к концу тропинки. Тот был не один, рядом с ним, облокотившись на забор, стоял Геша, маленький тщедушный карлик, чье желтое сморщенное лицо выдавало его нешуточный возраст – лет под 30. Фанера жил в частном доме в их микрорайоне, школу бросил года два назад, так и не осилив пятый класс. Оставаться на третий год в нормальной школе было просто неудобно, и поэтому какая-то комиссия перевела его без шума и пыли во вспомогательную школу. Но он и эту школу благополучно бросил.
Серега слышал, что он воровал, чистил карманы подвыпивших мужичков, подгулявших после получки на заводе. Те несколько раз собирались группой и жестоко били Фанеру, но деньги уже уходили через Гешу к более старшим дружкам воровской компании. С ними рабочие не хотели связываться, а, может быть, просто побаивались блатных и тех, кто отсидел различные сроки в колониях.
Первое, что сделал Фанера, ловким движением руки вытащил из кармана серегиного пальто всю мамину мелочь. Заржал:
– Такой дылда и только мелочишку носит… Хи-хи-хиии. Сейчас обос… от смеха! Глянь, Геша, на нищего… Он сейчас перед нами на колени встанет, чтобы вернули ему мелочишку…
– Где твой брат, футболист? – Не отрываясь от забора, спросил маленький старичок.
Сергей молчал. Он думал, что, если бы Фанера был один, он бы скоростью взял его: два-три сильнейших удара по морде и бегом к школе. Но справа путь преграждает еще и Геша, выдвинувшись на пару шагов вперед.
Решил потянуть время:
– Брат работает на обувной фабрике…
– Бросил футбол… А ты знаешь, что он должен мне червонец? И не отдал до сих пор… Давай, помогай брату, гони, сколько у тебя есть!
– У меня была только мелочь на школьный обед…, – почему-то жалобным голосом сказал Сергей и устыдился своего поведения.
