Юрий Львович Киселев
Лестница бога. Ступень 2. Власть демиурга
Моей любимой дочке
Александре посвящается…
Пролог
За иззубренную кромку векового леса неспешно закатилось остывающее после иссушающей дневной жары багряное солнце, и на приютившуюся у лесной опушки деревню опустились ласковые прохладные сумерки. На теряющем яркие дневные краски небосклоне стали быстро разгораться первые робкие звезды, постепенно заполнявшие бездонную небесную высь. Однако полностью захватить темнеющий небосклон этой ночью звездам было не суждено – долетевший до планеты тусклый свет иных миров перебили своим сиянием целых три взошедших на небо луны. Самая большая, ослепительно–белая, носила имя Лури, матери богини земли и плодородия Наты. Два других спутника выглядели поменьше – сама Ната, естественно, зеленого цвета, как и заросшая к середине лета салатово–зеленой растительностью земля одноименного мира, и ее брат Имир, сияющий над горизонтом зловещим багрово–красным кровавым глазом, как и полагается грозному богу войны. Впрочем, сами боги давно уже не появлялись в этом мире, и даже их явление на землях Наты многими ставилось под сомнение – если и сидят они на небе, так и пусть там себе сидят, лишь бы в дела людские не вмешивались…
Взошедшая белая луна осветила неподвижно сидящего на завалинке перед выстроенным на самой окраине деревеньки крохотным покосившимся домиком одинокого древнего старика – такого древнего, что, казалось, по морщинам на его лице можно написать летопись прошедших эпох. Старик жил настолько давно, что и сам уже не помнил, сколько ему на самом деле лет. А, быть может, и веков… Родились, состарились и умерли его дети, внуки, правнуки, а он все еще жил. Вернее, не жил – доживал. Один–одинешенек, в старой, покосившейся хибаре – у всех его потомков давно уже имелись и свои семьи, и свои дома. Сейчас же мужчина просто сидел, курил домашний табак из древней, до блеска отполированной заскорузлыми пальцами буковой трубки и наслаждался закатом – чем еще заняться одинокому старику…
Но раздумья неподвижной, окруженной струйками табачного дыма сгорбленной мужской фигуры прервала веселая стайка ребятни – наигравшись за день, дети прискакали сюда, на край деревни, и, окружив старика, замерли в ожидании. Самый старший, дождавшись, пока мужчина, в очередной раз затянувшись, лениво выпустит в небо струйку сизого дыма и отведет в сторону сжимавшую трубку заскорузлую ладонь, попросил, почтительно поклонившись:
– Деда, а расскажи сказку!
Старик улыбнулся… Детвора обычно называла его именно так, и в словах малышни содержалась изрядная доля правды – когда–то у старика было много детей, и немалая часть окруживших его сорванцов действительно приходилась ему пусть дальней, но все–таки родней. Возможно, даже правнуками, однако, скорее всего, как минимум пра–пра–пра… Ведь старик был невообразимо стар уже тогда, когда родители этой мелюзги сами бегали по вечерам к его дому и просили рассказать сказку.
Немного помолчав и затянувшись еще пару раз, старик отложил в сторону свою любимую трубку и заговорил:
– Лучше я расскажу вам не сказку, а быль – то, что рассказывали мне люди, видевшие случившееся своими глазами или слышавшие рассказы самих очевидцев. Случилась эта история в те давние времена, когда боги еще спускались с небес на землю – сейчас, конечно, такого уже не увидишь, да и от самих богов остались одни предания. А раньше бога можно было встретить в любом месте – бывало, прямо на улице или в трактире. Правда, тогда небожителей сложно было узнать – внешне они редко отличались от обычных людей, и опознать бога удавалось только случайно, по его словам или поступкам. Те времена были эпохой нескончаемых кровопролитных войн – все сражались со всеми, и кровь лилась рекой на радость Имиру. Много доблестных воинов тогда погибло, и, чтобы остаться в живых, нужно было не просто иметь оружие, но и уметь с его помощью защитить свою жизнь. Именно оружие являлось самым дорогим товаром в те легендарные времена, а самым полезным умением считалось искусство владения им. За эти две вещи люди готовы были продать собственную душу… Да, к чему это я…
Помолчав, пошамкав морщинистыми губами и сделав глубокую затяжку, старик продолжил повествование:
– А к тому, дети, что жил в те времена один человек, звали его Великий Ян. Его искусство владения мечом считалось настолько совершенным, что на всем белом свете не находилось этому мастеру равных. Побеждал Великий Ян на любых турнирах, и постепенно уменьшалось число мастеров, рискнувших бросить ему вызов – ведь в те жестокие времена сражались не на жизнь, а на смерть, и в поединке двух мастеров выживал сильнейший. Шло время, мастер привык к своему статусу непобедимого, почив на лаврах, однако не оставил он попыток найти достойного соперника, нередко бросая вызов на смертный бой совершенно незнакомому человеку, случайно попавшемуся ему на дороге. Тех, кто соглашался, он побеждал и зачастую лишал жизни, а отказавшихся – осмеивал и отбирал у них оружие, говоря, что они трусы и недостойны владеть благородным клинком…
Мальчишки, затаив дыхание, слушали сказку, однако один, самый непоседливый, набрался смелости и спросил:
– Дедушка, а что, так и не нашлось мастера сильнее Великого Яна?
– Хм… Видишь ли в чем дело, малыш… В мире всегда найдется кто–нибудь, кто умнее, сильнее, выносливее, удачливее тебя. Никогда нельзя считать, что ты самый лучший – боги жестоко карают человека за его гордыню. Не минула чаша сия и Великого Яна – в один из несчастливых, или наоборот, удачных для него дней вызвал прославленный мастер на бой незнакомца, вооруженного двумя мечами и спокойно идущего по дороге по своим делам. Сначала незнакомец отказался сражаться, пояснив, что спешит, и некогда ему устраивать поединки с бездарями, не знающими, какой рукой хвататься за меч. Нет, незнакомец не был груб – напротив, каждое его слово звучало предельно вежливо, однако сам смысл произнесенных слов показался Великому Яну настолько оскорбительным, что мастер просто вынужден был настоять на поединке. И незнакомец, отложив на время все свои дела, все же согласился…
– И незнакомец победил Великого Яна?
– Да, незнакомец победил… Причем для победы ему вообще не понадобилось оружие – он победил Великого Яна голыми руками! Посрамленный Ян, упав на колени, попросил путника обучить его своему искусству, поклявшись отдать за науку собственную душу…
– И незнакомец забрал душу Великого Яна?
– Не перебивай, малыш, а то вы так и не услышите конца этой истории. Что сделал с душой Великого Яна незнакомец – есть тайна, покрытая мраком, но только известно, что после этой встречи Великий Ян больше никогда не вызывал других мастеров на дуэли, а, получив вызов сам, всячески старался отговорить от дуэли соперника.
– Великий Ян стал трусом, дедушка?
– Нет… Конечно же, нет, ведь незнакомец все же научил Великого Яна своему боевому искусству, сделав и без того прославленного мастера воистину непобедимым. Не осталось под небом Наты равных мастеру Яну в искусстве мечного боя, а много ли доблести в победе над более слабым?
Но и этого незнакомцу показалось мало… Впечатлившись успехами ученика, он подарил мастеру Яну легендарное оружие – божественные призрачные клинки. Легкие, практически невесомые, прозрачные, как вода, похожие то ли на стекло, то ли на серовато–голубой дым, что поднимается порой от только что затушенного костра. Никто, кроме Великого Яна, не мог взять в руки эти мечи – в руках чужого человека они превращались в обычные рукояти, отделанные акульей кожей, и только в руках Великого Яна мечи обретали материальность. Острота призрачных лезвий оказалась воистину божественной – клинки легко резали и плоть, и дерево, и камень, и металл. Ничто не могло стать для них преградой – ведь мечи эти были сотворены из сущности самого бога. Да, да, по слухам, незнакомец, встретившийся Великому Яну, создал их из частицы самого себя…
Получив знания и мечи, Великий Ян создал свою собственную школу двуручного боя, обучил множество ставших впоследствии знаменитыми учеников и вместе с ними принял участие во многих походах, прославившись во множестве битв. Благодаря ему король Сентий Первый, по слухам, приходящийся Великому Яну троюродным дядей, объединил под своей дланью все восточные государства Натаны, основав Загорную империю Сентию. Нынешняя Сентия – та, которую мы знаем, лишь жалкая тень былой империи, простиравшейся на половину континента. Жил Великий Ян долго и умер в достатке и роскоши, окруженный безутешными женами и многочисленными потомками. Ходили даже слухи, что в крови Великого Яна оказалась изрядная доля божественной крови – ну, а как иначе смогли бы его признать мечи бога? С тех пор имя Ян широко распространено в Загорной империи, а искусство владения парными клинками почитается там превыше многих других искусств и носит название сентийской школы двуручного боя…
– А мечи, дедушка? Что случилось с мечами бога?
– А мечи исчезли… Клинки истаяли, как дым, стоило только Великому Яну отойти в лучший мир – ведь принадлежали они не кому иному, как богу войны Одину, покровителю воинов и великому знатоку всех воинских искусств, вернувшись к своему владельцу со смертью своего носителя. С тех пор в среде воинов ходит легенда, что если в пути встретить бога войны Одина и отдать ему свою душу, то взамен грозный небожитель может одарить тебя своим божественным оружием и сделать непобедимым, обучив истинному воинскому искусству. Правда, благосклонность свирепого бога войны доступна лишь самым храбрым и отважным воинам, не страшащимся смерти – трусов Один презирает. И пусть прошли века и века с тех пор, как последние свидетели, лицезревшие Одина, уже отправились в иной мир, однако все равно самые смелые и самые бесстрашные из воинов продолжают молиться богу, которого считают своим покровителем, и посвящать ему свои боевые победы в надежде, что однажды Один услышит искренние молитвы… И все так же хотят получить от своего покровителя божественные мечи, без тени сомнения соглашаясь отдать за обладание легендарными клинками свою душу.
– А как их узнать, дедушка? Тех, кто верит в бога войны и жаждет обрести его покровительство и его мечи?
– Людей, поклоняющихся Одину, легко узнать по медальону с изображением дракона – по преданиям, именно дракон является истинным воплощением бога войны. Всесокрушающая убийственная мощь, яростное, уничтожающее все живое вокруг пламя – это символ смерти, дети, ведь именно смерть есть истинный лик любой войны. Хм… А сейчас – спать, сорванцы!
– Деда, а ты расскажешь нам про бога войны Одина?
– Приходите завтра, непоседы, когда зайдет Яри, и я расскажу вам и про Одина, и про отца всего сущего Дироя, и про других богов этого мира – жену Создателя Лури и ее детей, Нату и Имира… Так, а вы еще здесь? Я кому сказал – быстро по домам! Завтра приходите, устал я…
Глава 1
Последние лучи благословенной богини Яри погасли над кромкой древнего леса, и небо постепенно стало заволакиваться густой вечерней синевой. Казалось бы – еще немного, и легкий полумрак сменится полной темнотой… Но тьма так и не наступила – на ясном безоблачном небе вместо ушедшей на ночной покой Яри уже занял свое законное место ущербный диск милосердной богини Лури, молочно–белым рассеянным светом залив невысокие холмы, сплошь заросшие вековыми мохнатыми елями и прямыми, как стрела, корабельными соснами. Густой хвойный лес, девственный и нетронутый, протянулся с севера на юг вдоль всей границы между королевством Шанара и герцогством Занадан, от северной горной гряды, неприступными утесами спускающейся к студеному Полночному океану и изрезавшей узкими мрачными фьордами все северное побережье Натаны, и до разлившегося рваной голубой кляксой почти в самом центре материка внутреннего моря, иногда называемого местными жителями Срединным озером. Лес недаром отличался отсутствием человеческого жилья – с давних пор эта территория являлась камнем преткновения между двумя постоянно воюющими между собой государствами, и селиться в зоне вялотекущих боевых действий никто из мирных жителей не желал. Иногда, правда, попадались смельчаки – из тех, что не мыслили свое существование без риска и приключений, кому больше некуда было идти или нечего терять. Однако жизнь сама расставляла все по своим местам – глупцы, попытавшиеся осесть на постоянное место жительства в глухом пограничье, рано или поздно исчезали, бесследно растворяясь в зеленой безбрежной чаще и оставляя после себя лишь редкие развалины покосившихся строений на лесных вырубках да заросшие густой травой и молодыми деревьями заброшенные огороды.
В одном из таких заброшенных полуразвалившихся домов на окраине отвоеванной у дремучего леса неровной прямоугольной делянки с остатками сада и огорода расположил на отдых свой изрядно потрепанный в последнем бою отряд горных егерей сотник Азир–Рой. Полнокровной сотней, как то можно было предположить исходя из должности командира, отряд являлся еще совсем недавно, и буквально несколько дней назад насчитывал в своих рядах более ста отчаянных головорезов – опытных воинов, закаленных в пограничных стычках с летучими бригадами загорной империи Сентия. Выпускник боевого факультета Тиарской магической академии, Азир занимал свою капитанскую должность по праву – в молодом маге из множества возможных умений наиболее ярко проявился незаурядный талант военного стратега. И вот этот–то талант, развившийся и получивший огранку в стенах высшего учебного заведения Занадана, и привел командира небольшого отряда в безлюдные леса на границе двух государств. Нет, талант полководца не являлся единственным проявившимся магическим даром сотника – в наследство от бога войны Имира, чья кровь, пусть и изрядно разбавленная, явно текла в его жилах, юноша получил уникальную память тела – способность в кратчайшие сроки овладевать практически любым оружием, причем овладевать в совершенстве. Так что приставка Рой в имени Азира, намекающая на его родство с богами, сомнения ни у кого не вызывала. Казалось, тело юноши не умеет ошибаться – стоило ему хотя бы раз увидеть очередной незнакомый прием, как буквально после нескольких тренировок юноша умудрялся повторить его безукоризненно, с идеальной точностью, а если в изначальном приеме имелись огрехи – интуитивно исправить и их. Плюс если учесть незаурядную физическую силу не пренебрегавшего ежедневными тренировками тела, фантастическую растяжку и молниеносную реакцию, намного превышающую обычную для простого воина, то Азира смело можно было называть идеальным бойцом, совершенной машиной смерти, истинным мастером боевых искусств. До сего времени среди своих соратников сотник считался непобедимым – умея сражаться как практически любым известным под небом Наты оружием, так и голыми руками, он неизменно выходил победителем из любой схватки. Отличало его противников, как в бою, так и в тренировочных поединках только одно – сколько мгновений тем удавалось продержаться против молодого мастера до своей условной или реальной смерти. Иногда товарищи сравнивали мастерство Азира с легендарным воинским искусством самого великого Яна, что юноше необычайно льстило. Мастерское владение клинками, равно как и зачатки управления стихиями, также внесли свою лепту в то, что под началом молодого капитана оказалась сотня элитных профессиональных бойцов. Однако сюда, в этот лес, лежащий в стороне от обжитых людьми территорий, отряд опытных, закаленных в боях солдат привел именно их командир, а виной всему оказалась вспыхнувшая между Шанарой и Занаданом война.
Пока вымотанные последней схваткой и последующим изнурительным переходом егеря располагались на отдых, Азир вспоминал последние эпизоды этой злосчастной войны, в которой его отряд принял самое непосредственное участие. Все войны во все времена возникают по одной простой, но от того не менее действенной причине – когда сталкиваются противоборствующие интересы сильных мира сего, и в мирном нахождении компромисса как минимум одна из сторон не заинтересована. Занадан, крупное герцогство на севере Натаны, по площади совсем чуть–чуть уступающее своему западному соседу, королевству Шанара, всегда отличался воинственностью своих жителей, испокон веков сражающихся и друг с другом, и с суровой северной природой за свое место под солнцем. Любой занаданский мальчик начинал постигать воинское искусство с детства, а деревянные мечи и копья были любимыми игрушками детворы, не говоря уже о луках, с которыми в совершенстве умели обращаться даже занаданские женщины. Впрочем, не меньшим почтением у северных воинов пользовались боевые топоры, секиры, копья, глефы и множество другого колюще–режущего оружия, какое только могло придумать человечество за всю многовековую историю войн. Войны Занадан вел постоянно, и если бы не бедность и малочисленность коренного населения, с трудом выживающего в неуютных заснеженных горах, покрывших почти весь север герцогства, оно вполне могло бы уже разрастись до размеров империи. И это не пустые слова – за последние века в результате ряда войн герцогство только за счет западного соседа приросло несколькими уютными плодородными долинами на побережье Срединного озера, которые Шанара вот уже более века безуспешно пыталась вернуть обратно. С лежащей на востоке Загорной империей Сентия у Занадана также сложились крайне натянутые отношения, однако полноценной войне на восточной границе препятствовала протяженная и труднопроходимая горная гряда, в простонародье именуемая Восточной. Этот горный массив почти сплошь состоял из высоких, крутых заснеженных пиков, начисто лишенных растительности, и в районе Срединного озера плавно переходил в более низкий и значительно более пологий, заросший густым смешанным лесом южный кряж, сходящий на нет у самых границ Ливадии и у южных народов получивший другое название – Сентийский.
В последние десятилетия вялотекущая война на западе герцогства несколько затихла и, возможно, могла бы даже закончиться мирным договором, однако герцог Илий, ныне здравствующий правитель Занадана, в свое время оказался то ли достаточно смелым, то ли слишком безрассудным, чтобы решиться открыто выразить свою поддержку магам – людям, в жилах которых еще сохранилась частица божественной крови, позволявшая им общаться с энергией мира напрямую и черпать из мироздания силы для своего, как утверждали святые отцы, «мерзкого колдовства». Сами же маги, наоборот, называли себя одаренными, или владеющими даром, и считали себя избранными, что не добавляло им в народе популярности. Простые люди магов ненавидели, называли проклятыми колдунами и в лучшем случае плевали вслед, а в худшем – пытались убить, особенно когда заставали мага врасплох, чувствовали его слабость или рассчитывали на численный перевес. Иногда им это удавалось – мало кто из лишенных дара заступался за одаренных, а убийства магов повсеместно сходили палачам с рук, оставаясь безнаказанными. В желании уничтожить проклятых колдунов не было ничего удивительного – слишком уж выделялись одаренные над простыми людьми своей непонятной силой и неведомыми знаниями, а зависть людская, как известно, безгранична. И в самом деле – зачем изнурять себя годами тяжелых ежедневных тренировок, пытаясь хотя бы приблизиться к могуществу магов, когда значительно проще уничтожить надоедливый раздражитель, мозолящий глаза и постоянно напоминающий о собственной ущербности. К тому же простые люди не понимали истоков силы одаренных, а того, чего не понимают, люди обычно боятся. Магам даже приписывали сговор с темными силами, исконными врагами рода человеческого.
Сокращали поголовье одаренных по всей Натане, и только один человек – герцог Илий, ныне здравствующий правитель Занадана, решил пойти наперекор людскому мнению и своим волевым решением прекратил геноцид, признав магов такими же людьми, как и все остальные жители герцогства. Причем, несмотря на угрозы соседей, правитель уравнял магов в правах с простыми жителями, введя смертную казнь за неоправданное убийство одаренного. Сами маги, видя подобное к себе отношение со стороны власть имущих, со временем решили выйти из тени и перестали скрываться, доверившись обещаниям венценосного правителя. Поверили герцогу, правда, далеко не все одаренные – преимущественно самые молодые и амбициозные, тем более что Илий вовсе не был альтруистом. За все в этом мире приходится платить – и за свободу, подкрепленную обещанием защиты, магов обязали присягнуть на верность правящей династии, включая обязанность в любое время и по первому зову либо пополнить ряды герцогской армии, либо поступить на государственную службу. Да и свобода передвижения по стране оказалась для одаренных достаточно условной – везде, где бы маги ни останавливались, им надлежало проходить регистрацию в городской управе. И даже если кто–то из одаренных решал заделаться отшельником и поселиться вдали от людской суеты, в дремучем лесу или высоко в горах – и тогда он был обязан оставить координаты своего места проживания в ближайшей управе или, если город находился слишком далеко, у старосты ближайшей деревни. Всем была ясна подоплека подобного требования – упускать магов из виду и терять над ними контроль правитель не собирался, рано или поздно планируя заставить чародеев сполна отработать выданные авансом привилегии. Герцог отлично понимал, что со слабо заселенных территорий – а таких герцогство насчитывало более половины, – страна не сможет набрать, обучить и, что более важно, содержать многочисленную профессиональную армию, поэтому решил брать не количеством, а качеством, разбавив свои войска боевыми чародеями. Однако одаренных в армию требовалось чем–то завлечь – пусть волшебники, нашедшие в герцогстве свой второй дом, и числились по всему миру изгоями, однако просто так умирать не хотел никто, даже они. Так что решение правителя встать на защиту одаренных в обмен на службу приютившей их стране на деле оказалось вынужденным поступком, а вовсе не актом милосердия. Кто–то, быть может, скажет: что армия, что навязанная государственная служба – для магов та же неволя, только под более благородной вывеской, однако молодежи нравилось чувствовать себя причастными к большой политике и стоящими на страже государства. Самые опытные, умелые и амбициозные маги даже собрались в отдельную группу и образовали академию, в которой каждый человек, почувствовавший в себе божественную кровь, имел право пройти обучение, максимально раскрыв свой дар. Герцог идею академии поддержал, выделив под нее землю почти в самом центре Тиары, и даже дал денег на строительство и содержание учебного заведения.
Именно эта пока малочисленная, однако постоянно растущая, к тому же усиленная прошедшими учебу в академии боевыми магами занаданская армия и послужила красной тряпкой для окрестных быков – Шанары, Сентии и Веронии, испугавшихся роста военной мощи воинственного соседа и, не дожидаясь, пока герцогство окрепнет, объявивших ему войну. Негласно их поддержали Ривия и Ливадия, однако, не имея с Занаданом общей границы, посольства этих стран ограничились лишь формальной нотой протеста. Правящий герцог не был глупцом и отлично понимал – увеличивать военную мощь страны до момента, когда она станет представлять реальную угрозу безопасности соседей, ему никто из правителей сопредельных государств не позволит. Не поддержи он магов, алчные соседи обязательно нашли бы иной благовидный повод, чтобы попытаться завоевать или, как минимум, значительно ослабить воинственное герцогство. В результате получилось то, что получилось – война все равно началась, однако диктовать Занадану свои условия с позиции силы пока не удавалось никому, за что отдельное спасибо армейским чародеям.
Отряд Азира, входящий в состав одного из двух полков профессиональных горных егерей, в самом начале войны с Шанарой был в спешном порядке переброшен в пригороды столицы с восточной границы Занадана, где он в течение последних лет принимал непосредственное участие в многолетнем вялотекущем конфликте с Сентийской Загорной империей. В столице герцогства Тиаре, где егеря несколько дней отдыхали и ремонтировали свое оружие и амуницию, отряд пополнился боевым магом – к нему прикомандировали третьекурсницу Тиарской магической академии лэри Литанаю, пусть недоучившуюся, зато сильную и перспективную волшебницу, одну из лучших на своем потоке. Азир сам настоял на подобном выборе, отклонив кандидатуры нескольких неплохих выпускников академии, и тому имелось несколько весьма весомых причин, в основном личных – молодая магиня для командира отряда вовсе не была чужой. Об этом обстоятельстве никто из непосредственного армейского руководства капитана не знал, или только сам Азир думал, что никто не знает, однако истина заключалась в том, что молодой командир и Литаная, познакомившись еще во времена учебы в стенах академии, намеревались пожениться, как только девушка закончит обучение. Сам Азир поступил в академию на несколько лет раньше и, после выпуска уйдя в армию, терпеливо ожидал окончания своей невестой учебы. Однако планам влюбленных помешала война.
Включая девушку в свой отряд, сотник отлично понимал – стоит только начаться полномасштабным боевым действиям, как будут мобилизованы все ученики академии, принесшие герцогу присягу, а присягу приносили еще на первом курсе. А если его невесте все равно суждено попасть в армию – так пусть лучше девушка окажется в его собственном отряде, под защитой и присмотром. Кто лучше жениха сможет ее защитить?
Итоги первых боев показали, что в защите избранница Азира не нуждалась. Более того, именно Литаная стала основной защитой для малочисленного отряда, получившего от командования не просто трудный, а буквально самоубийственный приказ. Занадан, слишком поздно приступив к наращиванию численности своих войск, не успевал подготовиться к войне на несколько фронтов, в то время как вышедшие на позиции войска западного соседа были готовы уже в ближайшее время начать полномасштабное наступление – король Шанары Вериан третий по прозвищу Светозарный к грядущей войне готовился загодя. Чтобы сорвать или как минимум надолго отсрочить вторжение вражеских войск, егерям ставилась задача устроить дерзкую диверсию, в буквальном смысле огнем и мечом пройдясь по тылам шанарской армии. А, пройдясь, уничтожить все выявленные разведкой армейские склады противника, под завязку набитые оружием и продовольствием для скорого наступления, обеспечив тем самым герцогству отсрочку для подготовки к обороне и мобилизации дополнительных сил. Занадану требовалось всего лишь немного потянуть время – тогда чаша ратных весов однозначно склонялась в его сторону…
Карта вражеских складов с предполагаемым маршрутом диверсионного отряда была в режиме особой секретности вручена сотнику Азиру лично командующим занаданской армией лэром Симусом, родным братом герцога Илия, по случаю войны спешно присвоившим самому себе звание генерала. Тупой напыщенный индюк, кичащийся своим благородным происхождением, ничего не понимающий в военном деле и не видящий дальше собственного носа – именно такое мнение о главнокомандующем сложилось в среде грамотных офицеров, особенно обладающих божественным даром. Цедя сквозь зубы слова приказа и расплескивая вокруг спесь и чувство собственного величия, генерал Симус вручил стоящему перед ним навытяжку капитану карту и наказал исполнить приказ или умереть, как и подобает присягнувшему на верность герцогству боевому офицеру. Проглотив комом застрявшие в горле слова ругательства, Азир был вынужден поклясться исполнить приказ, несмотря на то, что всем своим нутром чуял западню.
Сотник признавал некоторую долю здравого смысла в подобном решении командования – несмотря на предпринимаемые в последнее время усилия, Занадан действительно оказался не готов к полномасштабной войне на несколько фронтов. Граница с Веронией к началу войны была практически оголена – в связи с наличием проблем у самой Веронии герцог не держал на юге значительных вооруженных сил, обходясь достаточно многочисленным и неплохо вооруженным крестьянским ополчением. Ситуация на границе с Шанарой до недавнего времени складывалась значительно лучше – широкую полосу девственного леса, по которой и проходила граница, охраняли пусть малочисленные, зато хорошо обученные и прекрасно экипированные пограничные отряды и регулярные части занаданской армии, не менее смертоносные, чем пограничники, но тоже достаточно малочисленные. Пограничники, будучи усиленными закончившими Тиарскую академию боевыми магами, отлично зарекомендовали себя в постоянных мелких стычках с многократно превосходящими их по численности шанарскими мобильными бригадами, однако полномасштабного вторжения армии противника они, даже при поддержке имеющихся регулярных войск, сдержать, конечно же, не могли. Лучше всего оказалась защищена лишь граница с Сентией, однако охраняющие восточную границу горные егеря являлись еще более малочисленным вооруженным формированием, чем пограничники запада. Непроходимой восточная граница считалась преимущественно по причине неприступности самих гор, мощной магической поддержке защитников и грамотно организованной охране немногочисленных горных перевалов, что и позволило командованию без особого ущерба снять отряд Азира с охраны восточных рубежей страны и перебросить на западные. Герцогу требовалось выиграть время для завершения массовой мобилизации – давно ожидаемая война, вопреки донесениям разведки, началась слишком рано. К тому же начало боевых действий на западной границе оказалось не слишком удачным для занаданских пограничников, пусть и не сдавших позиции, однако понесших в первые месяцы войны серьезные потери перед лицом значительно превосходящего по численности, до зубов вооруженного и прекрасно подготовленного противника. Явный военный просчет высших военачальников Занадана – готовясь к предстоящей войне, они не предполагали, что та начнется настолько рано и не успели заранее подготовиться…
Поначалу военная кампания на западном фронте протекала для отряда Азира на редкость удачно – егеря благополучно перешли западную границу, без потерь уничтожив жиденькие посты шанарских погранотрядов, разгромили несколько мелких мобильных бригад противника и, благополучно разминувшись с регулярными частями шанарской армии, готовящейся к полномасштабному наступлению, углубились во вражескую территорию. Пара ускоренных переходов, позволивших оторваться от погони, и отряд диверсантов развернулся на полную мощь, методично уничтожая протянувшиеся извилистой цепью вдоль всей границы слабо укрепленные армейские склады и подчистую вырезая немногочисленную и плохо обученную охрану. Наличие в отряде мага полностью сводило на нет все стрелковое оружие обороняющихся – стрелы луков и болты арбалетов безуспешно пытались пробить выставленный Литанаей магический щит, давая время бойцам отряда сойтись с противником врукопашную, где опытные профессиональные егеря Занадана оказались на голову сильнее набранных из простых крестьян шанарских солдат. Редко когда при разгроме очередного Шанарского военного склада у Азира в отряде появлялось несколько легкораненых – как правило, налет на очередной тыловой военный объект обходился вообще без потерь. Легкие ранения отрядная магиня лечила на раз – для ускорения процесса регенерации тканей хватало вливания в пострадавшего собственной жизненной силы. А от тяжелых ранений, лечить которые девушка не умела, бойцов берег опыт, отточенное годами напряженных тренировок воинское умение и отличная броня, на которую традиционно не скупились армейские интенданты. Счет разгромленных объектов противника пошел уже на второй десяток, а отряд не потерял пока ни одного бойца.
