Юрий Краков
Магическая вспышка
– ОНИ ВСЕГДА РАЗНЫЕ, СТУЖВЕЙС. КОНЕЧНО, ОН ГОТОВ. МЫ ЕГО ПОСЛЕДНИЕ ЧЕТЫРЕ ГОДА ПРОВЕРЯЛИ.
– ДА, НО ЕЩЁ НЕ РАЗУ ЕМУ НЕ ПРЕДЛАГАЛОСЬ ТАКОГО.
Очнулся Эндан, валяясь на полу в мрачной комнате у Бабушки Явы. Рядом лежал стул, с которого он свалился, а чуть подальше сидел кот, что всем своим видом выказывал своё недовольство Энданом. Кот даже фыркнул так, словно он был недоволен, что архимаг не разбил себе голову, пока падал.
– Ну, что? Видел их? – спросила Баубшка Ява.
– Кажется, да.
Эндан только дотронулся до головы рукой, чтобы проверить, не повредил ли он её, как из его ладони вылетели анк на цепочке и игральные кости. Кости прокатились через всю комнату, прежде чем остановиться и показать результат.
– Не типичные кости, – сказал Эндан, потирая голову, – с символами какими-то. Что там изображено.
Бабушка Ява подобрала анк и присела к игральным костям.
– Это кости судьбы. Похожи на оригинал, но трудно что-то конкретное сказать, столько подделок развелось, что перепутать крайне легко, если копия сделана по записям Тенебруса.
– Весы и череп, – вдруг задумалась Бабушка Ява.
Кот снова фыркнул и выгнул от негодования спину.
– Что это значит?
– Какая тебе-то разница, ты всё равно не веришь во всё это! – с язвила старушка. – Выбор судьбоносный это значит, выбор. А теперь иди отсюда, время твоего сеанса истекло.
– Но погодите…
Эндан не успел даже закончить мысль, как старая ведьма сунула ему в карман кости с анком и какой-то неведомой силой подняла его и выставила за порог. То, что она сделала, не было левитацией и не было проявлением физической силы, просто скорость её движений и испуганное лицо её, так подействовали на Эндана, что ему и самому захотелось поскорее покинуть дом.
Сразу как она выставила Эндана за порог, Бабушка Ява заперла дверь и уселась на печку, куда уже пришёл обиженный кот. Кот сидел рядом с ней, надувшись, словно говорил, что вот его не послушали, а ведь он предупреждал.
– Ну, а как ещё могла поступить? Не выйти к нему? Ты же знаешь, что за это ОНИ по головке не погладят. Мы, быть может, уже ледяными были бы, если бы не я. И я понимаю, что ты не хочешь никуда идти, но так надо. Ты сам прекрасно знаешь, как мы обязаны ИМ, да и Шуалтышу тоже, притом уже сколько столетий. Так что не противься и иди. Ступай.
Кот фыркнул напоследок и пошёл тяжёлой и медленной походкой в сторону маленькой комнаты.
Глава 4
Свет утренней зари плавно проникал сквозь окна и ложился на убранную кровать. Эндан привык ночевать перед отправлением на дело в этой таверне, Совет даже стал снимать там номера специально для участников команд и отправлять их туда в каретах, и этот раз не стал исключением, хоть комната архимагу не понадобилась. Всю ночь Эндан не смыкал глаз, вопросы мироздания влекли его, а спор полученных у ведьмы сведений с былыми представлениями завораживал, и ни одна из частей разума не могла взять верх. Эндану всегда было наплевать на то, как образовалась Яуза, на вопросы судьбы и проведения, он обладал той необходимой в современном мире способностью затыкать в себе неудобные вопросы к общественному мышлению и просто выполнять поручения. Поэтому его представления совпадали с мнением многих молодых людей, считающих, что единственной вещью, влияющей на мир и преобразующей его, является их собственное желание повлиять на мир, и что только от них зависит, каким будет этот мир. Они не верят в богов, называя их глупостью отцов, даже не догадываясь, что некогда их отцы считали также. И вот этот презирающий всё непонятное ему и не укладывающееся в рамки его сознания тип мышления вёл войну в Эндане с открывшейся правдой. То у юного архимага проскальзывала мысль, что ЭТО была галлюцинация; то находило чувство бессмысленности жизни и собственных решений, ведь именно боги, а не он, управляют его судьбой; а бывали моменты, когда ему чудилось, что ещё чуть-чуть и он поймёт как устроен весь необъятный мир.
Трудно сказать какая бы мысль победила, и что стало бы тогда с Энданом, если бы первые намёки на восход солнца: небо посветлело, но ещё не озарилось красноватым свечением, птицы уже проснулись и начали потихоньку вносить жизнь в те части города, что всё-таки спят по ночам, а с первого этажа таверны донеслись нечленораздельная недовольная речь последних посетителей, выгнанных трактирщиком, – не запустили бы в его организме рабочую функцию, фиксирующую сознание лишь на миссии.
Эндан вышел из своей комнаты уже одетым во всё походно-боевое. Он спустился по лестнице в само помещение трактира, наблюдая за тем, как стражники толкают принца Ардорского, впервые за долгое время пригревшегося в вполне уютной постели. Эндан расплатился с трактирщиком за помощь в транспортировке к южным воротам собранных им ночью вещей и вышел на улицу, где его уже ожидал Бен.
– Доброе утро, Эндан, – сказал Бен. – Уже насладился работоспособностью команды?
– Доброе! – отвечал Эндан, вдыхая свежий утренний воздух большого города. – Ты про его высочество Атикина? Я всё же надеюсь, что он способен на большее, чем ныть и не вставать по утрам, иначе наше предприятие может превратиться в деятельность по присмотру за принцами.
– Буду удивлён, если ты окажешься прав.
– А разве…
Речь Эндана прервало падение Атикина с деревянной лестницы на выходе из таверны. Люди, вытолкавшие его, то есть остальная часть команды, большинство из которых также не были готовы вставать столь рано, но всё же не посмевших пренебречь словами Эндана, скорее только радостно взбодрилась от такого своего поступка, в то время как Атикин, явно начал свой день не с той ноги.
Взглянув на команду при утреннем свете, Эндан снова подумал, что предприятие обречено на провал, но быстро заткнув эту мысль, похвалил половину за выбор походной одежды, так как городской наряд, в который были одеты Пэйбл, Люк и Спайк, были весьма не удобны во время боя. Однако архимаг не стал настаивать на каких-либо изменениях и просто повёл отряд по набережной города в сторону южных ворот.
– А почему нельзя было устроить так, чтобы лошади ждали нас прямо у трактира? – спросил Атикин.
– Зачем? Чтобы ты всю дорогу, проведённую в городе, провёл, падая с коня? – ехидно отозвался Люк.
– Потому что лошадьми, ваше высочество, занимаются конюхи Совета, а за сопровождение восьми лошадей в город отвечает стража, которой за ночную работу платиться больше, чем за дневную… – начал свою длительную разъяснительную речь Норкус.
– В общем, никто не хочет оплачивать наши удобства, – сказал Бен.
– Ну, можно и так сказать, – с лёгкой ноткой обиды ответил эльф.
В момент этого разговора лишь Люк пропускал мимо ушей общие разговоры, хоть иногда и умудрялся вставлять уместные фразы, даже сам не отдавая себе в этом отчёт. Он впервые шёл по улице Магграда никуда не спеша, ему не надо было торопить грузчиков или бежать на подписание договора, он мог просто насладиться видами реки Арвы и красотами самой древней улицы города. Насладиться здесь действительно было чем, старые каменные особняки и редкие храмы популярных богов делали эту улицу одной из самых красивых и колоритных на территории всего Басмунда, а иногда попадающиеся валы старых стен, которые переносились при росте численности города, помогали в понимании всей истории города.
Так залюбовавшись красотами города, Люк даже не заметил, как подошли к южным воротам, чьё название не было сменено лишь из-за длительной привычки народа, отказывающегося изменять свою историческую память. Эти ворота из-за постоянного прироста населения и переноса стен, а также частых пожаров, уже давно располагались на юго-западе, если же не просто на западе, но люди привыкли их именовать южными, поэтому название так и не поменяли.
– Доброе утро, Хорилл, – обратился Эндан к одному из стражников.
Хорилл сплюнул, озлобленно повернулся к Эндану и, спрыгнув с ящика, подошёл пожать руку. Не то что бы Хорилл испытывал какую-то неприязнь к Эндану, он за всю свою служебную практику, коей было уже лет 25 не меньше, повидал всяких лиц, среди них были и уроды, и плуты, и убийцы разных мастей, и высокопоставленные чиновники, и каждый из них по-разному относился к страже и их делу, вследствие чего, Хорилл воспитал в себе новую систему оценки людей, а именно: те кто не мешают работать и те кто мешают, и к последней он относился весьма враждебно. Причём перейти из одной группы лиц в другую, было весьма просто. Так, чтобы испортить отношение к себе, можно было нагрузить его ночной работой, что Эндан и сделал.
– Надеюсь, мне не придётся в ближайшее время видеть твою ухмылку, – проскрипело щетинистое лицо командира стражи.
– Не беспокойся, у меня нет ночных планов на ближайшие дни.
– У тебя и на эту, кроме пьянки, планов не было, – с ещё большей озлобленностью произнёс Хорилл. – И что? Ты ведь всё равно здесь!
Эндан заглянул в окошко в воротах и, пересчитав лошадей, которых караулили пара стражников, повернулся опять к Хориллу.
– Ты всё сделал, как я говорил? Одну лошадь загрузил вещами, остальных сделал максимально лёгкими к переходам? – спросил Эндан.
– Обижаешь, – отвечал страж. – Кони накормлены, вычищены, готовы к длительному переходу.
– Да, боюсь, чтобы не упустить зверя нам придётся ехать весь день.
– Вот-вот…
Тут Хорилл замялся. С ним редко такое происходило, обычно он мог говорить о каком-либо предмете, даже особо в нём не разбираясь, но увиденное им сегодня ночью смогло возродить в нём давно забытое чувство непонимания, хотя он и привык игнорировать странности, такие как драконогномы или гигантские насекомые.
– Эндан, – тихо заговорил Хорилл, – ты понимаешь, что здесь очень многие верующие и большинство даже ОЧЕНЬ верующие. И ты знаешь, что многие религии выделяют исключительность человекоподобных форм жизни. Так что даже мне не очень легко было принять увиденное, и ещё труднее удержать ребят от ракового решения… Если быть честным без этого мне бы вряд ли удалось это сделать.
Хорилл протянул Эндану раскрытый конверт с печатью магистра Шуалтыша. Эндан с оттенком неудовольствия посмотрел на стражника, но ничего не сказал и, достав письмо, внимательно прочитал его. Затем посмотрел удивлённо в безмолвные глаза Хорилла и прочитал письмо ещё раз. Лишь после третьего прочтения Эндан смог заговорить, и то слегка покашливая.
– Ну, и где ЭТО?
Хорилл указал на будку где обычно сидят стражники во время караула. Заглянув внутрь, Эндан увидел собаку, бродившую от одной стенки к другой, не скуля и не лая на потревоживших её покой. Она была похожа на любую другую дворняжку, местами побитую, местами истинно благородную, но лишь её отношение к внимательно рассматривающему её архимагу мешало воспринимать её как обычную собаку.
– И что вы уставились? – сказала внезапно собака. – Собак что ли говорящих не видывали? А ещё архимаг! Пфу…
Эндан в последний раз глянул на письмо, в котором магистр Шуалтыш очень сильно настаивал, чтобы Эндан взял собаку, откликающуюся на имя Налли, взять с собой на случай каких-либо инцидентов.
– Так ты и есть Налли? – спросил Эндан.
– А что не похоже?! Могу погавкать, если угодно.
Эндан вышел из будки и подошёл к Фионе.
– У нас новый спутник, – тихо проговорил Эндан, передавая ученице письмо, – надеюсь, тебе удастся найти с ней общий язык.
Фиона была счастлива, что Эндан заговорил с ней как с равной и даже доверил какое-то поручение, хоть она особо и не представляла, что от неё потребуется.
Архимаг приказал открыть ворота и, проверив лошадей, Эндан обратился к Спайку.
– Уверен, за время пребывания в городе крылья у тебя заржавели, но думаю всё же справишься. Тебе предстоит пролетать весь день в обличие дракона, справишься?
– Я, конечно, набрал вес за последний десяток лет, но покружится в небе, ещё как могу, – ответил Спайк.
– Вот и продемонстрируешь.
После этих слов Эндан отдал приказ всем распределиться по лошадям и, наметив курс на запад, в степь, отправился в путь.
Путь был не близкий, но и не то, чтобы далёкий, дня за три при спокойной езде, можно было бы доехать, но Эндан хотел застать Убийцу именно в Храме, где он по сведениям разведки сейчас и находился, и что главное при нём не было армии. Эндан не испытывал как такового страха к Убийце, но опасение у него были. Не каждому дано покинуть Загорье с войском, найти поддержку вождя южных орков, а затем, зная, что все правительства следят за ним, сунутся без армии прямиком в страну, против правителя которой он так яростно выступает. Речи Убийцы печатались в газетах и некоторые даже в знатных кругах соглашались с его мнением, его рассуждения считались гениальными и правильными, и лишь его история, а точнее её почти полное отсутствие, да имя, выбранное им, отпугивали от него людей. Эндан же никак не мог решить для себя как он относится к Убийце и его деятельности но ему это как он решил в прошлую ночь, это больше и не нужно, ведь перед ним поставили задачу разобраться с Убийцей, а значит, с ним надо разобраться, невзирая на своё отношение к нему.
Во время дороги путники останавливались лишь на короткие привалы у ручьёв, чтобы дать напиться лошадям и самим пополнить фляги, вода в которых, даже по весне быстро кончалась.
Они проехали несколько мелких деревень, стараясь не затронуть местных жителей, потому что наличие дракона очень сильно могло их напугать. Гигантские рептилии (хоть по пометкам Эндана, которые он начал записывать во время дороги, Спайк был весьма небольшим драконом, всего пять коров в длину и по две-три коровы в размахе одного крыла) редко посещали эти места, они обычно наведывались к гномам или к ардорским эльфам, но в человеческой глубинке их встречали редко.
Эндан всю дорогу, пока Фиона болтала с Ква и собакой, а Люк перекидывался фразами с Атикином и старался докричаться до Спайка, к которому в этот момент пристал сокол, так и норовивший сесть на крыло дракона, делал пометки у себя в журнале касательно всех своих товарищей. Так он отметил лёгкость поездки для эльфийского принца, что лишь иногда жаловался на жажду и голод, в то время как Пэйбл очевидно не был приспособлен к каким-либо дорожным путешествиям. Конечно, он мог бы и не заниматься такой ерундой, ведь ему Норкус ещё при знакомстве передал досье на всех участников похода, где описывались все их умения, навыки и опыт, но как сказала несколько лет назад ему одна знакомая: «Официальное досье – это лишь описание жизни и перечень, полученных дипломов, а не показатель умения применять теорию на практике». С тех пор Эндан старается отмечать все способности и характерные черты своих спутников. Лишь Фиону и Бена он не отмечал в книжечке, так как и так знал, их слабые и сильные стороны.
За весь день путникам почти не попадались животные, кроме сокола, всё-таки усевшегося на спину Спайка, и ещё пары птиц.
– Айховская степь вообще не то место, где можно насладиться фауной, если повезёт, ты наткнёшься на пару мышей и одинокого крота, не то, что в наших Ардорских лесах, – сказал в какой-то момент дня Атикин, обращаясь к Люку. – Вот это раздор для охотника…
– Так ты владеешь оружием? – с искренним удивлением, прервала речь эльфа Фиона.
Пэйбл Норкус был взбешён таким обращением к Принцу и хотел уже поправить, но Атикин, которого тоже всё ещё слегка кололо от отсутствия пафосного наименования, спокойно продолжил говорить.
– Естественно, как и любой наследник престола. Я владею как стрелковым оружием, так и холодным. Во дворце я практиковался в фехтовании почти каждый день. Так вот в лесу…
Открыв книжку, Эндан сделал ещё пару пометок и продолжил тот же молчаливый путь.
Вечером они остановились у ручья, разделявшего степь от зелёного, только покрывшегося листвой леса. Эндан начал возводить шатёр, что хоть снаружи и был весьма скромных размеров, но внутри себя скрывал квартиру с достойной кухней, спальней и небольшой кладовки. Такая палатка была лучше, чем у других, но не была верхом роскоши. Так в былые времена короли и военачальники кудесников селились в апартаментах, украшенных золотом и дорогими коврами, но сейчас ни один полководец из людских земель не мог себе позволить чего-то подобного. Однако Эндану не приходилось жаловаться, он жил и в более трудных условиях, а на первой миссии ему выдали палатку по типу тех, в каких сейчас расположились его спутники, содержавших себе места на две кровати и всё, для их производства даже магии кроме заклинания Сотмиин-кал26 не использовалось. Но вот уже ко второму походу Бен подарил Эндану его нынешнюю палатку.
Закончив с шатром, Эндан попросил Ква и Фиону заняться ужином, а Люка, Атикина и Пэйбла сходить в лес за дровами. Хоть ужин и мог быть приготовлен без использования костра, Эндан всё равно считал, что вечер, проведённый на природе без огня, является напрасно потраченным временем, особенно если люди собравшиеся вместе ещё плохо друг друга знают. Архимаг давно понял, что ночной костёр не только греет, он создаёт атмосферу, под действием которой люди начинают срывать с себя маски и раскрывать свою душу.
Сам Эндан в это время решил собрать все знания об Убийце, которую ему могли предоставить самые информированные, по его мнению, представители команды: Бен и Спайк, имевший по описанию в досье тесные контакты с преступностью. Собрав их вместе посреди палаточного лагеря, на том месте, где планировалось разжечь костёр, он начал:
– Итак, что нам известно об Убийце?
– То, что он неадекватный, – ответил Люк. – Нет, вот честно, кто ещё бы взял себе такое имя? Я ни за что не поверю, что его так назвали родители! Значит, он выбрал его себе сам, а следовательно он безумен, ведь за человеком с таким именем никто не последует.
– Вряд ли он сам выбрал себе это имя, – задиристо произнесла Фиона. – Скорее его так прозвали газеты или это связанно с его прошлым. Возможно, это имя ему дал даже сам Илдур, чтобы за ним не пошло так много людей.
Хоть Эндану и самому был интересен данный вопрос, личность Убийцы ему никак не давала покоя, но он решил, что сейчас не лучшее время для выяснения истины касательно того, откуда взялся такой псевдоним, ведь правду они всё равно не узнают. Однако избавиться от этого имени в своей речи Эндан тоже хотел, так как постоянное повторение слова «Убийца» вызывало страх. НО архимаг попросил всех быть по серьёзнее и повторил вопрос.
– Он единственный кому удалось не просто сбежать из Загорья, но и вывести оттуда ещё несколько тысяч людей, – ответил Бен.
– Имеет дружественные связи с вождём южных орков, – подхватил Спайк.
– Пытается добиться расположения крестьян, за счёт идеалистических идей.
– Как выяснилось, имеет поддержку служителей Дьябло.
– Ну, этого мы ещё не знаем, – поправил Бен. – Может он только договориться пытается?
– Да брось, он там уже пару недель сидит, если доверять разведке и словам этого короткого эльфа, Норкуса, – с пренебрежительной ухмылкой отозвался Спайк.
Эндан уже хотел было сделать замечание на тему того, что все они члены одной команды и потому должны уважать друг друга, но, осознав, что Пэйбл рассказал остальным все подробности дела, передумал и продолжил разговор в прежнем ключе.
– А как насчёт способностей? – спросил Эндан.
– Архимаг, какие ветви магии неизвестно, – ответил Бен.
– Говорят, что хорошо владеет двумя клинками, хотя и молод. Ну, для кудесника естественно, – сказал дракон.
– Молод, это какой приблизительно возраст? – продолжал спрашивать Эндан, старательно делая пометки в книжке.
– Лет тридцать.
Эндан не мог до конца судить, зачем ему нужна была вся эта информация, и какой прок от неё мог быть, но записывал всё, что им удавалось вспомнить.
Ближе к ночи, уже разложив дрова и покончив с ужином, приготовленным из провизии взятой ещё в Магграде, Эндан попросил Спайка, как дракона разжечь костёр, и в свете огня улёгся на покрытую росой травку и посмотрел на звёзды.
Атикин, переглянувшись с Люком, и не уверено покашляв, обратился к архимагу.
– Простите, но почему Вы не используете магию для того, чтобы разжечь костёр или установить шатёр?
– Во-первых, – сказал Эндан, – давайте перейдём на ты, так будет удобнее, чем именовать друг друга в походе по званию или статусу в обществе. К тому же мы все здесь почти одного возраста, кроме разве что Спайка и Бена, чей возраст хоть и кажутся ужасающими, но в переводе на человеческий тоже будет от двадцати до двадцати пяти.
После того, как Эндан убедился, что все согласились с этим качанием головой, хоть кому-то и трудно это далось, он продолжил отвечать на вопрос.
– Ну, а возвращаясь к твоему вопросу, скажу, что магию на пустяки тратить нельзя, каждое её использование потихоньку стирает грань, разделяющую твоё сознание и магическую энергию, и если она сотрётся, то ты исчезнешь навсегда. В общем, не стоит тратить магию на то, что можно сделать самому, не для этого она нужна, сказал Эндан и посмотрел на небо.
На небе в ту ночь не было ни облачка, и звёзды завлекали Эндана своим сиянием. Он любил смотреть на звёзды, хоть на это и не всегда было время, но когда оно находилось, он мог всю ночь наслаждаться их мерцанием, не обращая внимания на всё окружавшее его. Так вышло и сейчас, его мысли улетели далеко в небо, и для него уже не существовало ничего кроме гигантского чёрного пространства с прекрасными огоньками. Для него не существовало ни Убийцы, ни Илдура, ни каких других проблем.
Так Эндан пролежал, пропустив ночной разговор, во время которого Бен и Спайк рассказывали свои абсолютно правдивые истории из жизни, налаживая в команде именно ту атмосферу единства, которая сплочает людей и делает их неким подобием семьи. Лишь Фиона прерывалась иногда от их слушанья и либо поглядывала на Эндана, либо отходила к лесу, на что никто даже не обращал внимания.
В тот же вечер вблизи своего камина сидел с кружкой чая старый магистр Шуалтыш и читал все записи Тэта. Магистр считал Тэта одним из своих лучших учеников, тот был умён, разбирался как в магии, так и в политике, никогда не совершал безрассудных поступков, а ещё отлично понимал, что произойдёт после того или иного действия. Но был в нём недостаток, который унаследовал, его младший внук, Энейн, это любовь к мифам и легендам. Магистр Шуалтыш и сам был не прочь поразгадывать предсказания, найти исторические подтверждения событий, описанных в мифах, но он не был ими настолько увлечён, что принимал за единственно верное описание прошлого или определённых систем. Тэт придавал по мнению старого магистра слишком большое значение нумерологии и традициям сказок. Это же было отражено в его трудах.
Наследие Тэта включало в себя не только расшифровку книги предсказаний, созданную специально для Илдура, но и его собственные суждения о том, как могут повлиять на будущее действия правительств мира того времени, а также записи о зелёном кристалле, чьи свойства Тэт старательно исследовал. Среди записей даже были письма, написанные им перед смертью, о которой он догадывался, и адресованы они были Эндану.
Перечитав все эти листы исписанные чернилами, магистр Шуалтыш взял со столика свой уже неизвестно какой по счёту дневник и оставил запись, к которой он ещё не редко будет возвращаться, но так и не раскроет её полное содержание.
Все записи Тэта магистр разделил на несколько стопок: листы, к которым он бы ещё вернулся, пометки и мысли, что можно передать своему знакомому писателю-публицисту Катмоту Варенгару для написания биографии Тэта с добавлением его цитат и размышлений, и третью, состоявшую из писем к Эндану , содержащими наставления и всё то, что знать должен был лишь его внук. Прочитав все письма, Шуалтыш не был удивлён какому-либо суждению, но ему не нравилось, что мертвец, пусть это и один из его любимейших учеников, будет внушать такие идеи юному и очень способному архимагу. Магистр был убеждён в необходимости сжечь все те записи, но внутри него вдруг загорелось чувство, твердившее, что его решение несправедливо, ведь нельзя лишать человека возможности узнать свою природу и ознакомится с последними словами, обращёнными к нему сквозь года. И это чувство, обрушившееся на старика с непривычной силой, мешало его руке закинуть листки в камин.
Спустя пару минут сопротивления мозг старого чудесфора, ненамеренный сдаваться, нашёл способ успокоить сердце, но исполнить то, что нужно.
– Сандро, – крикнул магистр Шуалтыш.
Сандро, тот самый друг Эндана, участвовавший во вчерашнем празднике, работал у магистра Шуалтыша чем-то вроде помощника и секретаря, так кудесник пытался пробиться в люди и занять достойное положение в обществе, продолжая в то же время открывать для себя некие новые знания.
– Вы меня звали, магистр? – спросил тихонько отворивший дверь Сандро.
– Да, вызывал, – почти без колебаний сказал магистр и положил на столик письма Тэта. – Возьми эти бумаги и сожги их где-нибудь, лишь зря занимают место.
– Слушаюсь.
Взяв бумаги, Сандро и также тихо, не мешая магистру наслаждаться треском горящих поленьев, вышел за дверь, оставляя одинокого старика наедине со своей совестью, которой удалось даже выдавить из него возможно последнюю слезу.
Сандро же решил не сжигать бумаги сразу, а вначале изучить их на предмет чего-то полезного, способного помочь ему в будущем, но усевшись за стол в выделенной ему комнате и прочитав первые строки, содержащие в себе указания от кого и кому, кудесник быстро откинул от себя записи и постарался убрать их куда-нибудь подальше, дабы любопытство его не взяло вверх и он не нарушил бы тайну переписки, которая как он в тот момент полагал ещё сохранялась.
Утром Эндан проснулся на том же месте, где вчера улёгся рассматривать звёзды. Вся его одежда была мокрая от утренней росу, но это его ни разу не занимало намного интереснее для архимага было узнать, что делает рано утром клонизатор с листком бумаги, в то время как он только проснулся. Эндан поздоровался с Беном, который провёл сторожа лагерь эту ночь, и подошёл к Люку.
Люк сидел на полене, что они с Пэйблом вчера приволокли из леса, чтобы ночью сидеть было на чём, в то время как Атикин собирал небольшие поленья, и старательно водил пером по бумаге, которую он приложил к небольшой деревянной досочке, какие специально выпускают для путешественников.
– Что пишешь? – с улыбкой спросил Эндан.
– Письмо к родителям, – не отвлекаясь, ответил Люк. – Меня лишили в городе отписаться им, что сделка прошла удачно, так я вот хоть сейчас напишу, чтобы лишний раз не волновались.
– Знаешь, я думаю, нам ещё несколько дней не представится возможность отослать его, – чуть смеясь, проговорил Эндан.
– Прекрасно понимаю, но даже если бы мы сейчас были в городе, письмо бы ещё несколько раз потеряли, прежде чем отправили бы по адресу, – продолжа говорить Люк, строча пером. – Да и сама доставка сообщения дело затяжное.
– Уж это точно. Если бы тебя не отправили с нами, ты бы и то быстрее добрался до места.
На этих словах Люк закончил писать и, сложив письмо в конверт, положил его в карман на седле лошади, чтобы не потерять его.
– Это через портал? – спросил Люк, подняв наконец глаза на Эндана. – Ну, уж нет, я магии хоть и уважаю и верю в неё, но не доверяю. Особенно транспортировку себя. Ещё неизвестно, что из этого выйдет…
– Почему же? Все прекрасно пользуются порталами и…
– И иногда превращаются в оборотней, лягушек и прочих. Уж увольте, но я считаю, что магия и подвести может.
На этом их разговор закончился, Люк ушёл заниматься завтраком, а Эндан будить остальных.
После утренней трапезы, когда все уже встали и убрали палатки, Эндан наказал всем двигаться через ручей прямо в лесную чащу, где судя по карте их ожидал следующий привал у реки при переходе в лес Смерти, где и расположен тот самый храм Дьябло.
Природа в лесу была совсем иной. Часто по ветвям прыгали белки, а из кустов доносились звуки прячущихся зайцев. Пару раз дорогу перебегала лиса, а среди листвы виднелись едва различимые оленьи рога. Лишь сокол, чьи пронзительные жёлтые глаза сверкали путникам уже второй день, мог напомнить, что ещё совсем недавно они шли по ещё только зацветавшей и необщительной степи. Но путники не наслаждались даже пением птиц за прошлую ночь их коллектив начал опутываться сетями, деля участников похода на маленькие группки, выстраивая различные отношения между ними. Так Ква прониклась симпатией ко всем членам группы, она вообще была одним из тех людей, что старались видеть во всех только достоинства. Фиона же постаралась наладить отношения со Спайком и Ква (с дерзкой собакой дружба возникла как-то сама собой), а эльфов её мозг старался не замечать. Что же касалось Люка, то его шуточки и периодическая глупость, объединённая с простотой вызывали у неё гнев и раздражение, сила которых зависела лишь от остроты высказывания. Однако Люк сложил в её сторону тоже не самое лицеприятное мнение, так Фиона казалась ему весьма противоречивой и неестественной, словно она впитала в себя гордость и пренебрежительность принцесс или дочерей знатных людей и натуру тех жестоких лицемеров, что готовы изображать из себя кого угодно, лишь бы добиться нужного результата. В отношении остальных членов команды Люк испытывал скорее положительные эмоции, особенно к юному принцу, его общество сразу доставило клонизатору огромное удовольствие, ведь он раньше и не представлял, что принцы могут быть столь приземлёнными, естественно настолько, насколько может быть приземлённым представитель королевского рода. Атикин тоже был рад общению с Люком, он нашёл в нём человека, который бы мог помочь ему освоится в столь не привычных для него условиях. К остальным же участникам похода он относился с опаской и недоверием. Пэйбл был самым закрытым участником похода, он старался ни с кем не разговаривать и следить за тем, чтобы никто не растерял казённого имущества. Ему не нравился коллектив собранный Советом, его маленькие чёрные глазки презрительно перебегали с наркобарона на вампиршу и так дальше, видя лишь уродов и мерзких созданий, которых он бы ненавидел, если бы не его принадлежность к линнским эльфам, коей он так гордился. Мнение же Спайка Бена о команде было схожим, они видели людей хороших где-то внутри или даже просто хороших, но совсем не готовых к битве. Все члены коллектива, за исключением Эндана, были для них новобранцами, что наверняка знали теорию ведения боя на отлично, но ещё не разу не применяли её на практике, а это очень важный пункт. Первая же заварушка раскроет их истинный облик, а половину может даже убить. Собственно по этой причине Эндан старался ни с кем не разговаривать, лишь бы не привязаться к будущим покойникам.
Чем дольше они ехали по лесу, тем медленнее шли лошади, словно их копыта застревали трясине, и им приходилось прикладывать все усилия, чтобы вытащить их, однако Атикин знал, что единственное болото в этой части Басмунда расположено с юго-восточной части этого леса. И вот в какой-то момент лошади отказались двигаться дальше.
