Юрий Корчевский
Разведчик. Заброшенный в 43-й
– Хирург из медсанбата сказал – неделю к вылазкам в тыл не привлекать, тебе на перевязки надо.
– Так точно!
– Идем в разведроту. Командиру представлю, с парнями познакомишься. Обмундирование в порядок приведешь – постираешь, подштопаешь. А то как оборванец.
– Есть!
Разведрота, впрочем, как и медсанбат, располагалась недалеко от штаба, на расстоянии двухсот метров.
Игоря представили старшему лейтенанту Жихареву:
– Принимай пополнение, старлей, парень из полковой разведки. ПНШ его полка отзывается о нем одобрительно, отдавать не хотел.
– Так это он гауптмана с той стороны привел?
Новости распространялись быстро.
– Он. Кадровик наградной лист написал – по приказу комдива. Так что вскорости орденоносец у тебя будет. Только в рейд его неделю не посылай, он еще на перевязки ходить будет.
– Есть.
Офицеры отошли в сторонку, переговорили. К Игорю старлей вернулся один и скептически оглядел его:
– Сейчас мы тебя приоденем, а то как чучело, а не как бравый разведчик.
Старлей отвел Игоря в каптерку старшины, и там ему подобрали новый маскхалат и новую пилотку.
– Сапоги кирзовые брать будешь или и дальше в немецких ходить собираешься?
Немецкие сапоги Игорю понравились. Нигде не трут, голенища широкие – нож или автоматный рожок удобно прятать. Так он в немецких и остался.
Потом старлей отвел его во взвод и представил:
– Ваш новый сослуживец. Знакомьтесь, Катков Семен Иванович, из полковой разведки, – и ушел.
Игорь пожал руки парням, все назвались, но с ходу все имена не запомнишь.
Старший сержант, командир отделения, хлопнул ладонью по нарам:
– Твое место будет. Раньше тут Гиниатуллин спал, теперь ты владей.
Уже через несколько часов Игоря придержал один из новых сослуживцев:
– Плохое место тебе досталось, парень.
– Что, накат протекает?
– Несчастливое оно. Как новичок, которому это место отдали, на вылазку идет – все, обязательно или ранят, или убьют.
У Игоря стало нехорошо на душе – а вдруг место и в самом деле невезучее? И на другое не перейдешь, оно единственным свободным было.
Оказалось, что это отделение было единственным, укомплектованным по штату, а в роте всего полсотни человек, вдвое меньше положенного – это Игорю уже после обеда рассказали, на перекуре. Сам Игорь не курил, но все бойцы его отделения в кружок собрались, байки травили. И у многих он увидел на груди медали «За отвагу», «За боевые заслуги», а у одного – орден Красной Звезды.
Медалями мог награждать командир дивизии, Красной Звездой – командир армии или фронта, а Красным Знаменем или более весомой наградой, орденом Ленина – уже Верховный главнокомандующий, и вручался такой орден в Кремле, а не на фронте.
Игорь слушал разговоры, но сам ни о чем не рассказывал. Ему интересно было знать, чем живет разведрота, каков настрой бойцов. Вспомнив, что надо идти на перевязку, направился в госпиталь.
Перевязку выполняла медсестра. Пальчики у нее были нежными, ласковыми, и перевязывала она умело и без боли. Поинтересовалась, нет ли температуры.
– Да на мне все заживает, как на собаке, – отмахнулся Игорь. Однако имя у медсестрички спросил – понравилась она ему. Только зачем он ей? Разведчик – специальность рисковая. Сегодня он подарок сделает из захваченных трофеев, а завтра без вести пропадет на немецкой стороне.
Неделя пролетела быстро. Рана на руке практически зажила, и Игоря уже несколько раз привлекали для переводов.
Группы ходили в тыл, иной раз доставляли документы, по возможности забирая их даже у убитых немцев. Вроде бы мелочь, но иной раз она оказывалась существенной – можно было узнать номер новой военной части, ранее не встречавшейся. Стало быть, перебросили. И тогда возникал вопрос – плановая ротация или усиление группировки? Немецкие дивизии по численности превосходили наши в два раза и представляли собой серьезную силу – даже пехотные, поскольку имели на вооружении танки и артиллерию. А о танковых дивизиях и говорить было смешно, настоящий мощный, бронированный кулак.
Однажды Игорю принесли ворох бумаг.
– Наш переводчик просмотрел бегло – вроде ничего серьезного. Займись, может быть, выловишь нечто, заслуживающее внимания.
С первого взгляда бумаги интереса не представляли – отчеты, накладные… Похоже, начальник склада составлял. Но Игорю показалось интересным, зачем месяц назад потребовалось выделить из армейских складов десять ящиков винтовочных патронов полицейским управлениям в Ельне и Рославле? Не иначе готовилась карательная акция против партизан или расправа над жителями населенных пунктов. Винтовочные патроны использовались и в ручных пулеметах.
О заинтересовавшем его документе Игорь доложил командиру роты. Он опасался, что тот посмеется, однако старлей к его сообщению отнесся серьезно:
– Сегодня же доведу до сведения начальника разведки дивизии. У штаба армии есть связь по радио с партизанским отрядом, предупредят. А вообще молодец, что обратил внимание.
Отдых закончился внезапно. Ближе к вечеру командир роты и командир взвода пришли в землянку разведчиков:
– По непроверенным данным, на станции Сафоново каждую ночь разгружают эшелоны. К станции не подойти: на улицах патрули, на станциях – часовые. Задача группы – узнать, что выгружают и где хранят.
Хм, задача непростая. Если технику, ее со станции сразу выводят во избежание авианалетов и маскируют. А боеприпасы могут складировать в поселке, разбросав по разным складам на окраинах. За станцией наблюдать нужно, а как? Ночью в бинокль много не увидишь. «Языка» взять? Немцы пропажу обнаружат, тревогу поднимут, перекроют все мало-мальские пути отхода…
В числе названных в составе группы был Игорь. Группа небольшая, три человека. Не воевать в немецкий тыл шли, наблюдать – Сафоново в восемнадцати километрах от фронта. Стратегические запасы – боеприпасов, провизии, горючего или чего другого так близко к противнику не устраивают.
Самый опасный момент в разведке – переход через линию фронта. В траншеях всегда часовые, пулеметчики, ракетчики. Наибольшие потери разведгруппы несли именно тогда, когда направлялись в немецкий тыл или возвращались из него.
Однако группа собиралась в поиск спокойно.
«Нервы у них железные, что ли?» – думал Игорь, глядя на сборы разведчиков. Сам он волновался, потому что выход в тыл, да еще с неизвестными ему людьми вызывал тревогу и напряжение.
Когда стало смеркаться, пошел дождь.
Кроме Игоря в состав группы вошел сержант Дахно и ефрейтор Андреев. Сержант дождю обрадовался:
– Видимость плохая, как и слышимость. Для разведчиков – самое то, что надо.
Кроме того, дождь быстро смывал следы, и собаки не брали след. Для разведчика чем хуже погода, тем лучше условия для выполнения задания.
Командир взвода вывел их в траншею. Присутствие вышестоящего командира было обязательным для исключения самодеятельного перехода и сдачи противнику. Такие случаи бывали, и особенно они участились, когда в армию стали призывать украинцев из освобожденных от немцев земель.
Разведчики выбрались из траншеи и пошли в сторону противника – даже не пригибаясь. Потом сержант просто свернул вправо, и группа стала двигаться по «нейтралке» параллельно нашим и немецким траншеям – нейтральная полоса в этом месте была широкой, едва ли не с километр.
Сержант вел группу уверенно – не раз ходил, ориентировался по одному ему известным признакам.
Подошли к небольшой речке, притоку Днепра, и двинулись вдоль берега, в сторону немецких позиций.
Метров через триста сержант остановил группу:
– Входим в реку и держимся правого берега. Там осока растет, местами заросли ивы, ветки воды касаются, так что в случае чего укрыться можно. К левому берегу не приближайтесь, у немцев там доты с пулеметами. Идти старайтесь без шума и всплесков.
Подняв автомат над головой, сержант первым вошел в воду, Андреев с Игорем последовали за ним. Вошли не раздеваясь. А какой смысл это делать, когда вода по грудь и сверху льет не переставая? Хорошо – дно плотное, песок и галька.
Шли в воде долго, около часа, потом сержант скомандовал:
– Можно на берег, мы уже в немецком тылу.
Игорь удивился:
– Как узнал?
– А вон по левому берегу коряга прямо из воды торчит. Да мы уже километра полтора от передовой вглубь ушли.
Игорь взглянул на корягу. Если еще раз этим путем придется идти, она, как ориентир, может помочь.
Выбравшись на берег, разведчики вылили воду из сапог. Обмундирование было насквозь мокрым, противно липло к телу и холодило.
– Теперь вперед!
Шли быстро. В такую погоду немцы без нужды носа из укрытий, домов или землянок не показывали. Да и часовые старались укрыться под навесами, а не расхаживать.
Теперь сержант уводил группу влево, к Сафоново.
Разведчики перебежали через грунтовку, а спустя километр перебрались через железную дорогу. Местность открытая, ровная, случись патруль – спрятаться некуда.
Когда они оказались в небольшой балке, сержант попросил накрыть его плащ-палаткой, включил фонарик и развернул карту.
– Сейчас река должна быть, Вопец – это если мы правильно идем, не заплутали. Вдоль нее до Сафонова двигаемся. Судя по карте, на северной окраине ее лес или роща. Там устроим дневку, понаблюдаем.
Они дошли до рощи и обустроились в ее глубине.
С рассветом сержант первым ушел на опушку – наблюдать. Продолжал сыпать дождь, а через пелену дождя много ли увидишь невооруженным глазом или даже в бинокль?
Сержант вернулся хмурым.
– Отсюда видно, как через станцию проходят составы. Если останавливаются, то только для бункеровки паровозов, – доложил он. – Разгрузки не было, складов не видел.
Следующим на опушку ушел Игорь. Чтобы лучше было видно, он забрался на дерево. Оттуда ему было видно, как иногда по территории станции проходят патрули. Изредка проносились редкие составы. Неверные сведения штаб получил или все происходит под покровом ночи? Но в дождь, да еще под покровом ночи вообще ничего нельзя будет увидеть. И что тогда докладывать в штаб?
Часа через четыре, когда от постоянного напряжения уже устали глаза, Игорь вернулся к лежке – разведчики устроились под старой густой елью. Капли дождя не проникали сквозь густую хвою, и на подстилке из опавшей хвои было сухо.
– Не думаю, что мы из рощи сможем что-то увидеть, пустой номер, – сказал он, устало приваливаясь спиной к стволу ели.
– Согласен, – кивнул сержант. – Ты что предлагаешь? Подползти поближе?
– Форма немецкая нужна.
– Ты что задумал?
– Переодеться и пойти на станцию.
Сержант задумался, Андреев хмыкнул.
– А форму ты на базаре купишь? Ее с кого-то снять надо…
– Вот ты и снимешь, а мы поможем, – поднялся сержант. – Катков дело говорит. Идем к грунтовке. Вещи здесь оставить, чтобы не мешали.
Через рощу они вышли к дороге – под дождем ее развезло. Когда-то она имела гравийное покрытие, но колеса и гусеницы проходящей техники превратили ее в труднопроходимую мешанину из грязи.
Разведчики залегли за обочиной, на повороте. Изредка, буксуя и завывая моторами, по дороге проползали грузовики. Стрелять в водителей было нельзя, до станции рукой подать, услышат. Но и остановить грузовик другим путем нельзя, нереально.
Проскочил мотоцикл с коляской.
Со станции навстречу ему двигалась бричка, запряженная парой лошадей. Впереди, на козлах – деревенский житель, в бричке – два полицая – в черной форме, в кепи, с белыми повязками с надписью «Полицай» на левом рукаве и при винтовках.
Андреев сразу пристал к старшине:
– Товарищ сержант, я их обоих без звука ножом уложу. Позволишь?
– Деревенского тоже убьешь? На фига нам их форма? Немцы небось их на станцию не пускают. Предатели – они везде предатели, в любой армии.
Так и проехали полицаи в десяти метрах от разведчиков, не подозревая, что в какой-то момент на волосок от гибели были.
Но, видно, есть Бог на свете: из-за поворота выполз грузовик. Его мотор несколько раз чихнул, и грузовик остановился. Перед разведчиками был «Опель Блитц», самая распространенная машина вермахта.
Водитель выбрался из кабины, открыл левую половину капота и стал ковыряться в моторном отсеке.
– Вот кто нам нужен! – у Игоря загорелись глаза.
– Попробовать можно… А ты не заметил еще одного немца в кабине? В кепи сидит.
В фуражке был бы офицер, но раз в кепи, значит – младший комсостав, вроде фельдфебеля, по-нашему – старшина.
Андреев наклонился к уху Дахно:
– Товарищ сержант, беру на себя того, кто в кабине. Грузовик сзади обойду, рвану дверь – и ножом! А вот водителя вам брать…
– Самое тяжелое нам оставил?
– Почему?
– Ножом его бить нельзя, форму кровью испачкаем. Остается только по башке бить, и сильно. Хорошо, обходи грузовик. Да в кузов не забудь заглянуть – что там? Осторожнее только…
– Понял.
Ефрейтор пополз вдоль обочины. Старшина дело говорил: грузовик крытый, и кто знает, что под брезентом? Может, там солдаты. Тогда ног не унести, покрошат вмиг.
Водитель едва ли не по пояс забрался в моторный отсек и, что происходит по сторонам, не видел.
Андреев метнулся на дорогу и стволом автомата осторожно приподнял брезентовый полог, готовый в любую минуту открыть огонь.
Однако в кузове было пусто.
Сзади послышался звук мотоциклетного мотора, и Андреев бросился в кювет, полный грязной воды.
Мотоциклист остановился у грузовика, перебросился несколькими фразами с водителем и укатил.
Разведчики лежали недалеко и разговор мотоциклиста с водителем слышали.
– О чем они толковали? – спросил Игоря старшина, когда мотоциклист укатил.
– Знакомые. Мотоциклист спрашивал, может ли он чем-то помочь водителю? Однако тот ответил, что уже заканчивает. Мотоциклист сказал – поторопись, как стемнеет, прибудет эшелон, и надо вставать под погрузку.
В этот момент резко распахнулась правая дверца кабины и раздался короткий вскрик – это Андреев ударом ножа убил немца.
Удивленный необычными звуками, водитель выпрямился.
– Вперед! – скомандовал старшина, первым вскочил и бросился к грузовику. С секундной задержкой Игорь последовал за ним.
Старшина ударил водителя грузовика прикладом по затылку.
Если бы на водителе был стальной шлем, затея бы сорвалась. Но водитель был тыловиком, и на его голове была пилотка. Он сразу обмяк и стал оседать.
Старшина успел подхватить его.
– Какого хрена рот раззявил? – обрушился он на Игоря. – Он же в грязь упадет, форму вымажет.
Игорь схватил немца за ноги.
– Тащим в кузов, там переоденешься.
Андреев, поняв замысел, обежал грузовик и открыл задний борт.
Разведчики раскачали тело немца и забросили в кузов.
– Полезай, переодевайся! – скомандовал сержант Игорю. – Мы в охранении.
Дважды повторять не пришлось. Игорь шустро забрался в кузов, и Андреев закрыл за ним борт.
В кузове было темно, свет попадал через небольшие дырки в брезенте, образовавшиеся от осколков, а может – от ветхости.
Игорь расстегнул пуговицы на френче, перевернул немца и стянул с него френч. По телосложению немец был немного крупнее Игоря, и секунду Игорь раздумывал – раздеваться самому или не стоит? Он попробовал надеть немецкий френч прямо на свое обмундирование, и получилось в самый раз. Стянул с немца сапоги и бриджи. Брюки надел. Они оказались чуть длинноваты, но если в сапоги заправить, это не будет бросаться в глаза. На голову надел пилотку. Странно, что она не слетела после удара старшины по голове.
Закончив переодевание, присмотрелся к немцу, прислушался. Нет, не дышит. Крепкий удар у Дахно!
Приоткрыв слегка полог, выглянул из кузова. На дороге было пусто.
– Эй, вы где?
– Тут мы.
Объявились, как черти из табакерки – мокрые, грязные, масккостюмы сливаются с травой.
– Ты глянь, ефрейтор! Вылитый немец!
– А кто машину поведет? – всполошился Андреев.
– Я сам за руль сяду. – Игорь выпрыгнул из кузова. – А тело куда девать? Если нарвемся на проверку, мне труп в кузове не нужен.
– Это мы быстро…
Подхватив тело немца за руки, за ноги, старшина и Андреев стащили его из кузова и понесли в лес.
Вернулись вскоре. Игорь уже успел вытащить из кармана убитого, все еще остававшегося в кабине, личные документы. Рядом с ним на сиденье лежала папка с накладными – с ними он решил ознакомиться немного попозже.
– Берите второго – и тоже в лес его, а я посмотрю, что с машиной. Ой, автомат мой заберите!
Едва не прокололся. Хорошо бы он выглядел – в немецкой форме и с русским автоматом. А если проедет кто? Надо было как можно скорее убираться отсюда.
Пока разведчики относили тело убитого в лес, Игорь осмотрел мотор. Убитый водитель менял свечи и новые уже вкрутил, осталось надеть свечные провода. Надо же, еще несколько минут – и грузовик вполне мог уехать. Так что можно считать – повезло.
Маленькими гайками Игорь прикрутил провода. Теперь надо опробовать, завести мотор.
Он забрался в кабину, повернул ключ и ногой нажал педаль стартера. Двигатель завелся, заработал ровно.
Услышав звук мотора, из леса выскочили разведчики, и старшина заглянул в кабину:
– Не передумал? В самое логово врага лезешь. Мы будем на прежнем месте, где дневали. Удачи!
– К черту!
И разведчики тут же исчезли в лесу, как будто и не было никого возле машины.
Игорь залез в карман и достал солдатскую книжку убитого. Рядовой четвертой роты второго охранного батальона Франц Хуммель. По возрасту они сверстники.
Игорь тронул грузовик. Подбуксовывая в грязи, машина поползла по дороге.
Никакого плана действия у Игоря не было, и сейчас он лихорадочно соображал, что и как будет делать.
Внезапно он заметил, что из-за солнцезащитного козырька торчит уголок бумаги, и вытащил. О-го-го, да это пропуск на станцию!
На открытом участке дороге Игорь остановил машину и бегло осмотрел кабину. На задней стенке, над сиденьем он обнаружил карабин «маузера», в бардачке – бритвенные принадлежности, пачку сигарет, несколько фотографий, на которых был запечатлен убитый вместе с сослуживцами. Фото Игорь сразу порвал и выбросил. Под сиденьем – обычный шоферский инструмент.
Закончив осмотр, он продолжил путь. Дорога делала поворот.
У въезда в поселок стоял полосатый шлагбаум, и под «грибком»-навесом на столбе – два солдата. Один из них шагнул на дорогу:
– Аусвайс! – и поднял руку.
Игорь вытащил пропуск.
Солдат сверил пропуск с номерами на машине.
– К поезду? Тогда не торопись, не прибыл еще. Можешь даже пива выпить в солдатской пивной.
– Там пиво плохое, изжога от него, – нашелся в ответ Игорь.
Солдаты засмеялись.
– Наверное, в Берлине лучше? – спросил один из солдат.
– Как ты понял, что я берлинец?
– Одно время жил в этом городе, на Бисмарк-штрассе, знаю, как берлинцы говорят.
– Счастливой службы! – пожелал ему в ответ Игорь.
Пропуск ему вернули.
Проехав пост, Игорь облегченно перевел дух. Страшновато было, но первый опыт общения прошел успешно, ни один из солдат не заподозрил в нем русского.
Дорога к самой станции была накатана, туда и поехал Игорь. Грузовик он поставил слева от пакгауза – там стояли еще две машины.
Что там говорили солдаты за пивную? Он пошарил по карманам и обнаружил несколько банкнот – оккупационные марки, имевшие хождение только на занятых немцами землях, и рейхсмарки. На пиво должно хватить. Хотя сколько стоит пиво, он не знал. Да и не пива он хотел попробовать, а с пользой для дела провести время до прибытия эшелона. А здесь главное – разговоры солдат послушать. За кружкой пива языки у многих развязываются, глядишь – и сболтнет кто-нибудь что-нибудь интересное.
Осмотревшись по сторонам, Игорь обнаружил вывеску – пивная была через площадь. Подойдя к двери, увидел на ней табличку – только для немцев.
Опередив Игоря всего на несколько шагов, в пивную вошел солдат. Увидев Игоря, он вскинул руку в приветствии:
– Хайль!
Игорь сделал в ответ то же самое.
Солдат направился к барной стойке.
– Кружку темного, баварского.
Бармен наполнил кружку и отсчитал сдачу. Игорь заметил, что солдат рассчитывался оккупационными марками.
Владельцы пивной старались соответствовать немецким стандартам – кружку пива подали на картонном кружке с названием заведения. А к пиву полагались еще и соленые орешки, роскошь по военным временам немыслимая.
