Юрий Корчевский
Ратибор. Язычник

«Не слишком ли большую цену просишь? Да и кто я такой? Не князь, не боярин, своей дружины у меня нет. К тому же полнолуние скоро закончится, и силу ты потеряешь».

«Ты умен, образован, мыслишь быстро, выводы правильные делаешь, риторикой владеешь – за тобой люди пойдут. Они ведь сейчас в растерянности: боги, которым отцы и деды поклонялись, низвергнуты, а новые боги чужие, силой насаждаются. Разве любят через силу?»

– Ладно, уговорила, – вслух произнес Илья и растерялся: куда фигурку положить? Если в карман, не обидится?

«Не обижусь, к телу ближе буду. Завтра с утра и начнем».

Голос надолго затих.

Илья посидел молча, поразмышлял: на самом деле голос был или это галлюцинации? Однако, что бы это ни было, спасаться все равно надо, и первым делом шлюпку на воду спускать.

Он улегся на диван, но долго не мог уснуть, все вспоминал друзей своих. Кто-то из них верил в православие, кто-то был убежденным атеистом. Но среди них был один, кто поклонялся древним богам, даже общество какое-то у них было – вспомнить бы название.

В душе Илья посмеивался над ним: одни люди в рыцарей играют, латы железные делают, турниры проводят. Другие клубы реконструкторов организуют, форму шьют, в войну играют. Илья считал, что они в детстве не наигрались, и относился к таким снисходительно. Не презирал – права у него такого нет, каждый волен сам выбирать свое хобби. Но сегодня произошли странные вещи, и, похоже, не игрушки.

Сон выдался коротким, но Илья выспался. Встал бодрым, со свежей головой, и в первую очередь поел. Затем, не тратя времени даром, стал работать с талями, опуская шлюпку. К его удивлению, работа шла гладко и быстро. И еще странно было: полный штиль, вода – как стекло, в северных морях такое редко бывает.

Спустя некоторое время Илья решил передохнуть. Шлюпка уже на воде. Спуститься по канату, отцепить шлюпку – и к земле.

Он с сожалением оглядел судно. Эх, жалко-то как! Нащупал рукой фигурку в кармане – не забыл ли? И тут же в голове раздался голос:

«Не запамятовал наш уговор, Илья?»

«Нет, как можно?»

«Давно пожертвований мне не было, поклоняются все реже. Потому и силы мои ослабели, хотя кое-что еще удается. Море-то спокойное, Ратибор».

«Меня Ильей зовут, – сказал он. – Или ты с кем-то другим говоришь?»

«В прежней жизни тебя Ратибором звали. Конечно, много лет прошло, забыл».

Ни фига себе! Конечно, знал он, что люди про прошлые жизни рассуждают. Один говорил – собакой был, потому кошек не любит, другой – драконом или старухой-нищенкой. Илья эти слова мимо ушей пропускал – блажь. Ан зря, наверное. Или это параллельные миры, другое измерение? Так можно долго философствовать.

Илья тряхнул головой, чтобы отогнать мысли, и взялся за трос. Скользнув вниз, ступил на корму шлюпки, отсоединил кормовой и носовой концы и спустился вниз. Раньше, в эпоху «Титаника», да и позже спасательные шлюпки были деревянные, открытые. Теперь же их делали из пластика и закрытые, чтобы вода не захлестывала, от непогоды укрытие.

Пришла пора действовать.

Он определился с направлением – на юг. Неважно, куда он пристанет, лишь бы земля была. Запустил дизель. Знакомое, почти родное постукивание мотора вселило уверенность. Он прибавил обороты, взялся за румпель. Дизель малооборотный, тихоходный, на большую скорость и длительные переходы не рассчитан.

По прикидкам Ильи до земли миль пятьдесят, вряд ли больше – не могло же его снести так далеко.

Спасательная шлюпка в час делает узла четыре, может быть – пять. Тогда через десять-двенадцать часов он пристанет к берегу.

Через три часа дизель заглох – кончилось топливо. Илья перекусил, залил в бак топливо из пластиковой емкости и снова завел мотор и продолжил путь. Периодически он поглядывал на солнце – не сбился ли с пути? Неизвестно, в каком направлении дрейфовала с ним «Любовь Орлова», не хотелось бы пристать к норвежским берегам. При нем никаких документов нет, поди объясняйся потом с пограничниками. Смартфон при нем был – даже с навигатором, но аккумулятор сел почти сразу. Бесполезная игрушка, заряда хватает на двое суток. Старый телефон держал заряд три недели, и Илья пожалел, что сменил гаджет.

К вечеру вдали показалась темная полоска. Илья посмотрел в бинокль – тучи на горизонте или земля, но туманная дымка не давала разглядеть.

Часа через два хода он отчетливо увидел – земля, и заорал на радостях. А солнце в это время уже коснулось краем диска воды.

Илья обернулся назад – «Любовь Орлова» исчезла из вида. Расскажи кому – не поверят.

Уже в полночь шлюпка ткнулась носом в берег. От неожиданного толчка Илья слетел к скамьям. Поднялся, потирая ушибленное место, заглушил дизелек. Завтра осмотрится. Если места пустынные, пойдет вдоль берега в поисках ближайшей деревни или рыбацкого поселка. А сейчас есть срочные дела.

Илья выбрался на берег, нашел подходящий валун, до половины вросший в землю, и принайтовал к нему шлюпку – на нее теперь вся надежда. Сначала решил разостлать на земле ковры, чтобы спать на них, но потом передумал и устроился в шлюпке – все-таки крыша над головой.

Улегшись, он ощутил под боком что-то твердое и, сунув руку в карман, вытащил из него фигурку. Сам он до земли добрался или с помощью Макоши, неизвестно, но ссориться с древней богиней Илья не собирался.

– Спасибо, Макошь! – поблагодарил он богиню, и ему вдруг показалось, что губы той чуть шевельнулись в улыбке, а сама фигурка постепенно стала теплеть.

Илья улегся на ковры и уснул.

Утром, едва открыв глаза, он выбрался из шлюпки. Вчера темно было, ничего не видно – вдруг селение рядом? Но берег был пустынен.

Илья умылся морской водой, напился пресной и разодрал герметичную упаковку сухого пайка, что хранился на шлюпке. Галеты, шоколад, пемикан, консервы – жить можно!

Завтракал скромно: неизвестно еще, когда он выберется к людям, и надо экономить.

После завтрака, убрав остатки продуктов, он долил в топливный бак солярки, отвязал причальный конец и запустил дизелек. Несколько секунд раздумывал – влево или вправо вдоль берега идти? Решил вправо. Там Койда должна быть или Инцы, а если его не снесло течением – Архангельск.

Мотор бодро тарахтел, а Илья поглядывал на проплывающие мимо берега – полустепь-полутундра.

Через каждый час хода он приставал, выбирался на берег и обозревал окрестности. Берег был выше уровня воды, из шлюпки хороший обзор был только в сторону моря.

Он увидел устье неширокой реки, впадающей в море, и сразу свернул туда. Люди всегда селились по берегам рек, на морских берегах – только сезонные рыбацкие деревушки. Пресная вода – это жизнь! Морскую воду пить не будешь, и стирать в ней невозможно.

Река была неширокой, метров пятнадцать, но течение быстрое и вода холодная – все это Илья успел понять и оценить, опустив руку за борт.

Он успел пройти километра два, когда увидел небольшой удобный затон – вроде озерца, сообщающегося с рекой. Туда он и завел свою посудину. Место для стоянки было очень удобное, и Илья очень удивился – почему других лодок нет? Неужели деревни далеко?

Он выбрался из шлюпки на берег и привязал конец к камню – после ледникового периода берега были сплошь усеяны ими. Да и деревья здесь чахлые, низкорослые, кустарникам под стать.

Илья осмотрелся по сторонам и в километре к югу увидел дым, поднимающийся кверху тонкой струйкой. Знать – из печи, живет кто-то.

Илья засуетился – неужели конец его затянувшемуся путешествию? Люди – это еда, это связь. Можно узнать, где он, как добраться до Семжи…

Он сунул за пояс топор, снятый с пожарного щита, положил в карман деревянную фигурку. Расставаться со шлюпкой он не собирался. Поест горяченького, дорогу узнает и на шлюпке отправится вдоль бережка к Семже – пусть дед шлюпку заберет взамен утраченной лодки. Рыбачить на ней плохо, а из Семжи в Мезень добраться или еще куда-нибудь – в самый раз.

Илья бодро зашагал к дыму. Почва была плотная, каменистая, поросшая небольшой травой, и шагалось легко, как по городскому асфальту.

Идти оказалось дальше, нежели он вначале предполагал, – около получаса. И чем ближе подходил Илья к цели, тем сильнее охватывало его чувство некоей неуверенности. Столбов с проводами не видно, а без них какая связь? Да и для мобильника вышки сотовой связи нужны, а они не в каждой деревне есть, только в крупных селах и поселках.

«Да ладно! – решил он. – Пусть нет связи, но местонахождение свое, Семжи, Архангельска жители уж точно знают, подскажут. А это сейчас главное».

«Домик» при приближении оказался сложенным из валунов. Ничего странного, подручный материал. В местах, где леса вокруг, избы делают из бревен, в степных районах строят дома из глины; на юге, в горных районах, тоже камень применяют, но там тепло. А дом из валунов в северных районах в холодное время промерзать должен.

Илья отмахнулся от мыслей. Ну хочет человек дом из камней – его дело, не ему же здесь жить?

В правом кармане, где находилась деревянная фигурка, он вдруг ощутил тепло. К чему бы это? Но голоса Макоши в своей голове он не услышал.

В этот момент послышался металлический стук – били железом по железу. Кузница? Их ставят на отшибе деревень, чтобы пожара не случилось. А здесь – отдельно стоящий дом, и никого в округе не видно – ни людей, ни других домов. Что делает кузнец в одиночестве?

Дом оказался нежилым. Оконные проемы были, но без оконных рам и стекол. И двери не было. Похоже, кузница используется только летом.

Илья остановился на пороге.

Весь домишко состоял из одной комнаты, часть которой занимал горн. Кузнец, полуголый до пояса, в кожаном, местами прожженном фартуке, стоял у горна и качал ногой большую деревянную педаль, соединенную с мехами.

Илья кашлянул, желая привлечь внимание:

– Здравствуйте!

Кузнец улыбнулся и кивнул. Понятно, делом занят.

Илья имел понятие о металлообработке. Чуть перегрел железо – и брак. Решив подождать немного, он уселся у дверного проема на деревянном чурбаке – пусть кузнец завершит дело, тогда и поговорить можно. Ему теперь торопиться некуда, он на земле, шторм не страшен.

Солнце грело спину, и Илья даже зажмурился. В этот момент звон металла стих, и он поднялся.

Деревянная фигурка в кармане стала нагреваться. Да что за фокусы?

В дверном проеме показался кузнец.

Илья вытащил из кармана фигурку Макоши и вдруг заметил, как при виде ее лицо кузнеца исказилось. Илья только не понял – от удивления, ужаса, презрения, слишком быстро все произошло.

Кузнец держал в руках обыкновенную косу – с ней он и кинулся на Илью, взмахнув. Илья отпрыгнул – железяка чудом не задела его, сам выхватил из-за пояса топор и ударил кузнеца его острием в правый бок. И застыл в испуге – да он же человека ударил! Сам того не желая, нанес серьезное ранение! Теперь суд, тюрьма.

Но из-под топора не брызнула кровь, как должно было быть, а кузнец упал.

Илья выронил топор и наклонился. Чем зажать рану? Но тело кузнеца стало на его глазах съеживаться, темнеть, а потом зашипело, и Илья в испуге отпрянул.

Через несколько секунд вместо тела на земле была лишь зловонная лужица. Илью поразило то, что исчез даже кожаный фартук, который был на кузнеце, и несколько минут он находился в ступоре. Слишком быстро все произошло – и нападение кузнеца, и его, Ильи, ответный удар топором. В душе он уже чувствовал себя убийцей, будущим заключенным. А теперь и тела нет, а стало быть – и улик тоже. Что-то здесь нечисто, не Макошь ли чудит?

Илья нагнулся и подобрал деревянную фигурку, выпавшую у него из руки во время ответного удара. На ощупь она была обычной, хотя совсем недавно была теплой – даже почти горячей. Илья опустил ее в карман и подобрал топор. На лезвии – ни капли крови, чистое и блестящее, какое было, когда он только высадился сюда. Блин, называется – сходил за хлебушком! И местоположение не узнал, и в темное, страшное дело попал.

Он огляделся – ни одной живой души окрест. Нет, надо к шлюпке возвращаться, дальше вдоль берега идти.

Рассудив так, Илья двинулся в обратный путь и несколько раз оглядывался.

Прошагав с полкилометра и оглянувшись назад, он поразился – кузницы нет! Исчезла она, как будто ее и не было. Сгоряча уже хотел назад идти, чтобы убедиться, но стало жалко времени.

Полный мыслей, чувств и эмоций, он дошел до шлюпки, отвязал причальный конец и отплыл от берега – надо было плыть вдоль береговой полосы на запад. Неизвестно, куда его занесло; получается, чем дальше на восток от Архангельска, тем реже населенные пункты. Не до Семжи уже, надо искать большую реку или видимое с воды село, а приключений на пятую точку искать нечего.

В Белое море впадает много рек, речушек и ручьев. Из тех, что поменьше, – Мегра, Золотица, Кулой. А потом и вовсе большая, судоходная – Северная Двина. В устье этих рек поселки стоят, а на Двине и вовсе Архангельск.

Илья вдруг вспомнил о родителях – уже несколько дней он им не звонил. Нехорошо, волнуются за него.

Он запустил дизелек. Эх, маху дал, поторопился. Надо было слить в бочку солярку из топливных баков «Любови Орловой», сейчас бы голова не болела. Маломощный дизель топлива расходовал мало, но и топливный бак мал.

Задача спасательной шлюпки – отойти от тонущего или терпящего бедствия судна, сообщить по рации координаты, дождаться прибытия спасателей или самим дойти до близкой суши. Одним словом – спасти, а не совершать длительные переходы, это задачи разные.

У Ильи оставались еще две пятилитровые емкости топлива. С учетом расхода солярки хватит часа на четыре хода плюс топливо в баке. Итого – можно рассчитывать на семь-восемь часов хода, потом все. Грешным делом Илья уже подумывал: а не бросить ли лодку и не пойти ли пешком? Но по воде, под мотором у него должно получиться быстрее, и силы экономятся.

Периодически он взбирался на пластиковый верх полки, вставал во весь рост и осматривал берег – не мелькнут ли вдали избы?

Через несколько часов хода на душе его стало тревожно. То, что изб не видно, это еще ладно, селения на Севере далеко друг от друга. Но почему не видно других признаков цивилизации: бочек на берегу, мусора в виде пластиковых бутылок, самолетов в небе? Это настораживало. Неужели судно отдрейфовало к Гренландии или к островам вроде Новой Земли или Колгуева? Хотя нет, Новая Земля идет с севера на юг, а этот берег, вдоль которого он идет, тянется с запада на восток.

Слева попалась речушка, потом река побольше. Илью угнетала пустынность – где поселения, где люди? И в море никого – ни рыбацких посудин, ни военных или грузовых судов. Ладно, отсутствие кораблей можно списать на то, что морские пути пролегают в стороне. Но сегодня хорошая погода – рыбаки где?

Берег стал уходить влево и отдаляться. Илья повернул румпель: он не собирался отдаляться от берега дальше сотни метров. Да и что увидишь издалека? И в случае усиления ветра можно быстро пристать к берегу.

Уже к вечеру, когда он подумывал о ночевке, наконец-то увидел полноводную реку – в этих местах это могла быть только Северная Двина. Но Илья засомневался. Где город? Архангельск – город крупный, старый, и не увидеть его здания может только слепой. Но домов, как и следов пребывания людей, не было.

Илья направил шлюпку в реку – ее движение тут же замедлилось из-за встречного течения. Вот балда! Шлюпка идет по самой середине, по стремнине, где течение наиболее сильное. Илья отругал себя: уж коли он, учившийся в морском вузе, сделал такую ошибку, то что можно взять с обычного человека – учителя, водителя, сталевара? Илья направил шлюпку к берегу, и ход ее явно вырос.

Через несколько километров он увидел на берегу кучу камней, сложенных правильной пирамидой. Природа такого сделать не могла, явно человеческих рук дело.

Илья обрадовался – где-то недалеко цивилизация. А пирамидка из камней могла быть сложена рыбаками как знак, сигнал – вместо бакена.

Он бы двигался дальше – радость от увиденной пирамидки толкала вперед, звала дальше, но стало смеркаться. Чтобы не разбить шлюпку или случайно не войти в какой-нибудь приток, Илья ошвартовался у берега, перескочил на землю и привязал шлюпку к камню – теперь можно и отдыхать.

Дизель потрескивал, остывая. В закрытой шлюпке было сухо, от двигателя шло тепло.

Илья подкрепился сухим пайком и улегся на ковры. Однако сон не шел, все время вспоминался кузнец и его невероятное исчезновение – как и самой кузницы. Глюки или реальность?

Илья достал из кармана фигурку древней языческой богини и потер ее. Помнится, на «Любови Орловой» он именно после этого жеста услышал в своей голове ее голос. Но на этот раз ничего не произошло. Ах да, тогда было полнолуние… Старики говорили, что именно в полнолуние происходит разная небывальщина вроде сборища чертей и ведьм на Лысой горе. Но какое отношение к нечисти имеет Макошь?

И все-таки Илья уснул. Шлюпку покачивало на речных волнах, в ней было тепло, сухо и уютно.

Утром он умылся речной водой, похрустел галетами. Надоела ему сухомятка, но сварить нечего и не в чем.

Заработал дизель, и Илья тронулся в путь.

Через пару десятков километров он увидел идущую навстречу весельную лодку и очень этому обрадовался. Только как бы сигнал подать, чтобы остановить ее?

Однако на воде его приметили, гребец уложил весла на борт.

Памятуя о встрече с кузнецом, Илья сунул за пояс пожарный топор и прикрыл его полой куртки.

Лодки встретились, слегка столкнулись бортами, и лодочник ухватился за поручень спасательной шлюпки. Одет он был бедно, но чисто.

– Это что за диво дивное? Откель такая красота?

Спасательная шлюпка была оранжевого цвета, из гладкой пластмассы.

Лодочник погладил верх шлюпки:

– Сроду такой красоты не видал!

– Скажи, мил-человек, селения поблизости есть?

– Как не быть? Есть! Село большое, Холмогоры называется.

Илья замер: выше по течению Двины от Архангельска действительно было село с таким названием, известное на Руси – здесь жил Ломоносов и отсюда пешком пришел в Москву. Но где тогда Архангельск?