Юрий Корчевский
Медаль для разведчика. «За отвагу»
– А в сидоре что? Ты автоматик-то брось.
Игорь автомат на землю положил. Сержант подошел, за лямки сидора взялся.
– Осторожно! – воскликнул Игорь. – Там новейшая немецкая мина! Аккуратного обращения требует. Жахнет, от нас всех только сапоги останутся!
Сержант руку в испуге отдернул, как будто от ядовитой змеи.
– На кой черт ты тогда мину тащишь?
– Приказ командования. Из-за нее мой напарник на той стороне погиб.
– Тестов, иди впереди, показывай дорогу. А ты следом. Только не дергайся.
Так и пошли. Сержант последним. Взрыва боялся. Игорь-то не сказал, что в мине взрывателя нет.
А ПНШ уже знакомый. Когда в первый раз с Николаем через болото прошли, их к нему привели.
– А, разведка! А почему один?
– Второй там остался, навсегда. Мне бы в свой полк.
– Организуем. Сержант, с бойцами свободен.
– Товарищ лейтенант, в сидоре мина у него. Как бы не случилось чего.
– Спасибо, что предупредил, Харченко.
Сержант с бойцами ушел.
– Есть хочешь? – поинтересовался ПНШ.
– Обмыться бы.
– Да. Попахивает от тебя. Ты сидор оставь, колодец во дворе, ополоснись. А я до твоего командира дозвонюсь. Федюнин до сих пор?
– Так точно, он самый.
Игорь во двор вышел, попросил водителя, сидевшего в «козлике», слить воду из ведра. Стянул рубаху, наклонился. Шофер полил. Вода ледяная, аж обжигает. Потом рубаху ополоснул, все равно мокрая и грязная была. Водитель посмотрел, сжалился.
– Погодь! У меня гимнастерка есть. Старенькая, но сухая. Я в ней машину ремонтирую.
Он достал из-под сиденья гимнастерку, мятую, с пятнами машинного масла, но сухую.
– Дарю, владей. А рубаху свою выкинь, не отстираешь.
Игорь, после того как гимнастерку натянул, уже не так в глаза бросался. Еще бы ремень, на нашу гимнастерку немецкий со свастикой не наденешь, а красноармейского нет. А все равно вид несуразный. Боец подпоясан должен быть, ремень снимали с арестованных или пленных. А при Игоре охраны не видно. Не стал глаза мозолить, к ПНШ зашел.
– Дозвонился, приедет. Сам обещал.
Федюнин подкатил на «Виллисе». Игоря увидел, подошел, взглядом вокруг пошарил.
– Николай где?
– Погиб. Склад взорвали, он слишком близко оказался. Взрывная волна мощная, деревья в округе повалила, лес гореть начал. Его упавшим деревом раздавило.
– Жаль. Хороший боец был. Ты тело сам видел?
– Даже вытащить из-под дерева хотел. Да без топора или пилы невозможно. Кроме того, там такой жар от склада, волосы на голове трещат.
– Мы взрыв с передовых позиций наблюдали, грохот слышали. Сильно рвануло.
– Там ящиков много было. Вроде большого капонира вырыли, сверху маскировочная сетка.
– Понятно, почему авиаразведка не заметила ничего. Едем!
Игорь сидор поднял.
– Образец мины. Он без взрывателя.
– Отлично! Передам командованию, пусть инженерной службе покажут. Саперы должны ознакомиться.
– Хитрая дрянь, к ней все железное липнет, нож притянуло, еле отодрал.
– В полку все подробно расскажешь. Ты в машину садись, я ПНШ поблагодарю. Второй раз он выручает.
Федюнин отсутствовал недолго, вышел в хорошем расположении духа. Сам за руль уселся. В полк ехал быстро, Игорь за поручень держался, чтобы не вывалиться на повороте, у «Виллиса» боковых дверей не было. По приезде Федюнин пытал его часа два.
– На карте покажи, где склад был? А дорога с какой стороны подходила? Через болото где переходил? Можно ли тем путем большую группу бойцов провести?
Игорю есть охота, а еще пуще спать. Лейтенант заметил.
– Иди на кухню. Я распорядился – должны были на двоих оставить. После отдыхай. А я к начальнику штаба. Надо похоронку на Николая отправить. Не пропал он без вести, а погиб смертью героя.
Игорь сначала пошел в свою землянку. Форму свою надел, потом на полевую кухню. Поел горячего, разморило так, едва за столом не уснул.
Толком не спал, прошел бог знает сколько километров, да еще болото трудно далось. А в землянке, сапоги только стянув, рухнул на нары и вырубился. Слышал – бойцы ходили, где-то далеко взрывы раздавались, но это его не беспокоило. У своих он, безопасно.
Удалось отдохнуть, подхарчиться. Но и ответ перед разведчиками держать – при каких обстоятельствах погиб Николай, почему случилось, можно ли было ему помочь. Вопросы задавали жесткие, и отвечать надо было прямо, не увиливая. Сочтут трусом – в поиск или рейд с ним не пойдут, кто бы ни приказывал. Возьми слабака во вражеский тыл, как на него надеяться? Подведет и всю группу погубит. Но вины или неправильных действий Игоря не обнаружили. Такой разговор – как чистилище, и оценки товарищей могут быть нелицеприятные. К делу такие мнения не подошьешь, но и в разведке служить не сможешь. Игорь на разведчиков не обижался, сам раньше проходил и других разбирал.
Рано утром разведчиков подняли по тревоге. На территорию дивизии проникла вражеская группа. Разведчики или диверсанты – пока неясно.
В штаб полка примчалась прачка, служащая банно-прачечного отряда. Еще потемну вышла по нужде, потом ясным звездным небом залюбовалась. А мимо, как привидения, три тени прошли. Испугалась, но не крикнула, назад в палатку не бросилась. Инстинкт самосохранения удержал. Несколько минут сомневалась – рассказать кому-нибудь? На смех поднять могут.
Решилась старшине. После ранения и госпиталя его признали годным к нестроевой службе, зачислили в банно-прачечный отряд, фактически – женским подразделением командовать. Только старшина не лыком шит был. Вместе с подчиненной прошел к месту, где она тени видела, и при свете фонаря отпечатки сапог увидел. Сапоги наши, шляпки гвоздей круглые, подковок нет. Но в своем тылу наши не таятся. Старшина в штаб доложил. В эту ночь ни полковая, ни дивизионная разведка не действовала.
Объявили тревогу, созвонились с отделом Смерша, сами организовали поиски. Собаку по следу пустить хорошо бы, да не было на фронте таких. Командир полка сразу сообразил. Против разведчиков лучше всего разведчики действовать могут, методы схожие. На перекрестке дорог отправили на машинах патрули, а по следу неизвестных лейтенанта Федюнина с его разведчиками. Оделись быстро, оружие осмотрели и бегом в банно-прачечный отряд, благо располагался недалеко, в полукилометре от штаба.
Командир полка обеспокоен был. Раз сюда немцы пробрались, значит, на передовой прореха есть. В следующий раз подобная группа может штаб атаковать, забросать гранатами, захватить секретные карты. Тревожный звоночек. И поэтому для него было делом чести неизвестных задержать, лучше хоть одного живым, для допроса. И до того, как их задержат или уничтожат сотрудники спецслужб.
Пока добрались до банно-прачечного отряда, рассвело. Их встретил старшина, сразу след показал. Федюнин только взглянул, понял – не случайные люди прошли.
В своем тылу бойцы рядом друг с другом идут, если не в строю, разговаривают. А эти след в след, как ходят разведчики в чужом тылу.
– Молодец, старшина, глазастый! – одобрил действия старшины лейтенант. – Бойцы, за мной.
Чужаки имели фору около часа. Но они передвигались осторожно, крадучись. Федюнин же вел группу быстро. Единственное, что задерживало, – порой следы исчезали. Тогда лейтенант приказывал рассыпаться цепью и искать. Разведчики – не следопыты, не егеря, как у немцев, но внимательности и наблюдательности хватает. Там веточка надломлена неосторожно, тут роса с травы сбита.
Так и шли, как гончие по следу. Через полчаса лейтенант отдал приказ остановиться. Планшет раскрыл, карту развернул. ПНШ хотел понять, куда рвутся чужаки. Получалось – к автомобильному мосту через Днепр у Полибино. Конечно, на мосту охрана есть, по часовому у каждого въезда. Но для подготовленных людей это помеха не большая. Если диверсанты, их задача – взорвать. Застрелят часовых, заложат по-быстрому взрывчатку, подожгут бикфордов шнур и сразу назад. На все про все пять-семь минут уйдет у опытных подрывников. Никакая помощь подойти не успеет. Мост этот уже бомбили немецкие самолеты, даже попадания были. Но инженерно-мостовой батальон повреждения успевал быстро восстанавливать. Мост важный, через него снабжение наших армий идет. Есть железная дорога, но она частично отступающими немцами разрушена. А кроме того, немцы успели перешить ее на узкую, европейскую колею. И даже будь она цела, воспользоваться ею было невозможно. Видел Игорь немецкий подвижной состав – платформы, цистерны, вагоны. Выглядят, как игрушечные.
Лес скоро должен кончиться, за ним несколько километров открытого пространства и Дорогобуж. Немцы его стороной обойти должны и, скорее всего, с северной стороны, если их цель – мост.
Но там перекресток дорог, патрули. Разведчики или диверсанты редко выбирают путь короткий. Лучше дальше, кружным путем, но безопаснее. Лейтенант принял решение:
– За мной, бегом!
Пока лейтенант карту изучал, Игорь успел на спину лечь, ноги на дерево задрал. Так мышцы отдохнуть лучше успевают, молочная кислота уходит. Километра через два лейтенант остановился.
– Рассыпаться цепью, дистанция десять метров. Смотрим под ноги.
Игорь действия Федюнина понял. Лес скоро закончиться должен, немцы залечь должны, понаблюдать. Не исключено – под маскхалатами у них советская форма. Наши разведчики уже вплотную на хвосте сидеть должны. Они налегке бегут, только с оружием. А у немцев вещмешки должны быть. Если диверсанты – груз взрывчатки, с ним долго не побегаешь. Разведчики шли тихо, на ветки и шишки не наступали, привычка уже. Игорю до высокой сосны метров десять оставалось, как сверху шишка свалилась. Дело в лесу обычное, но сейчас не глубокая осень и ветра нет. Опасность почувствовал, на землю упал, перекатился, автомат вскинул, по кроне дерева очередь дал. Лучше пусть лейтенант отругает, наряд на хозработы даст, чем быть убитым. Не будет наказания! Сверху, с веток, с шумом упал труп, с глухим стуком о землю ударился. И сразу с других деревьев пальба. Игорь дал длинную очередь по кронам, целясь туда, где погуще. Сменил магазин и влево развернулся. И очередь за очередью. И наши разведчики не отстают. Перестрелка быстро стихла. Федюнин крикнул:
– Все живы? Рассчитайсь!
Не откликнулся один разведчик. Федюнин не поднимался, снова голос подал:
– Кто сколько убитых видит?
Игорь крикнул:
– Я одного снял, вижу.
– И я одного! – отозвался Твердохлебов.
– Товарищ лейтенант, передо мной еще один лежит.
В банно-прачечном отряде о троих говорили, но не факт, что их трое было.
– Поднимаемся, осторожно деревья осматриваем.
На деревьях больше никого не оказалось.
– Что же они, как обезьяны, на деревья забрались? – недоумевал Твердохлебов.
– Лес кончается, поле впереди. А преследователей, то есть нас, засекли, – пояснил Федюнин. – Кто первый огонь открыл?
– Рядовой Катков, – шагнул вперед Игорь.
– Молодец. Как ты понял, что они над нами?
– Ветра нет, а шишка упала. С чего бы это? Потревожил кто-то.
– А если белка?
– Зверье от войны подальше ушло.
– Логично. Всем искать Мизурина. Его не вижу.
Разведчика нашли убитым. Он крайним в цепи шел, не сразу среагировал. Федюнин немцев осмотрел, обыскал. Под масккостюмами немецкими советская форма и документы, хоть и липовые, сработаны добротно. Только взрывчатки не было. У одного в вещмешке рация, у другого две батареи запасные, у третьего только сухой паек. Причем все консервы советского производства, с захваченных складов.
– Оружие и сидоры немецкие забрать. Срубите пару жердей, надо тело Мизурина к расположению взвода доставить, похоронить по-человечески.
Тела убитых немцев так и бросили в лесу.
По прибытии в штаб лейтенант доложил об уничтожении группы. Дали отбой другим службам. Пока бойцы могилу рыли для погибшего товарища, приехали сотрудники Смерша. Все вещмешки с содержимым изъяли.
Ну, рации и батареи – оно понятно. А консервы зачем? Твердохлебов заявил:
– Надо было жратву в нашу землянку забрать.
Смершевцы у Федюнина потребовали, чтобы их к трупам немецким проводили. Лейтенант отправился сам. Как потом оказалось, оперативники Смерша прощупали каждую складку обмундирования убитых, сняли сапоги, вытащили стельку и обнаружили за ней свернутые листы папиросной бумаги с шифрограммой.
Федюнин удручен был, недосмотрел. Но он разведчик, у Смерша другие методы работы.
Видимо, с досады решил разведчиков помуштровать. Заявился в землянку, где парни оружие после огневого контакта чистили, магазины снаряжали. Да еще сидор с собой принес. Из вещмешка чистую черную тряпку достал. Разведчикам любопытно стало. Сам одному из разведчиков глаза тряпкой завязал. Остальные сгрудились вокруг стола. А Федюнин вытащил из вещмешка немецкий погон, вручил разведчику.
– Определи на ощупь.
Фадеев пощупал.
– Унтер-вахмистр.
– Верно.
Федюнин отложил погон в сторону, вытащил из сидора другой погон.
– А этот?
– Обер-лейтенант артиллерии.
– Угадал.
На третьем образце Фадеев срезался. Определил, что погон гауптману принадлежит, но род войск отгадать не смог. Лейтенант сам сдернул повязку.
– Смотри.
– Тьфу, сапер, будь он неладен.
– Кто следующий?
Вызвался Игорь. Интересно было себя проверить. Твердохлебов спросил:
– А зачем на ощупь определять?
– Ночью не всегда есть возможность фонарик зажечь или спичку. Дал ты немцу по башке, а это рядовой. Не знает ничего, кроме взводного и ротного командира. Никого назвать не может. А язык, уж коли с большим трудом достался, чтобы ценный был. Лучше офицер, и отлично, если штабной.
И завязал Игорю глаза, сунул в руку погон.
– Обер-лейтенант зенитной артиллерии.
Федюнин дал в руку следующий погон.
– Оберст.
Этот погон на ощупь отличался от других – витой и две четырехугольные звезды.
– А это?
И сунул в руку пряжку. Игорь ответил без задержки:
– Пряжка с офицерского немецкого ремня, двузубая. У солдат штампованная цельная, из алюминия или стали, с орлом и свастикой и надписью «С нами бог».
– Принимается. А это?
В ладонь Игоря лег овальный значок. Игорь ощупал тщательно. Вверху орел со свастикой в когтях, внизу перекрещенные штык и граната, вокруг дубовые листья.
Замешкался немного, но ответил:
– Знак «За атаку». Вручали за штурм, но не пехотинцам, у них на знаках винтовка.
– Очень хорошо! Сними повязку, посмотри.
Со знаком Игорь угадал. Но ниже штыка и гранаты еще цифры выбиты были – количество атак.
– Чтобы все знали нашивки, петлицы, канты, даже «курицы». Сам проверю.
На правой стороне кителя военнослужащие вермахта имели нагрудный знак – орел с распростертыми крыльями. У солдат и унтеров орел машинного шитья, светло-серого цвета. Офицерский нагрудный знак вышивался вручную. На ощупь отличались сильно. Наши разведчики нагрудный знак называли презрительно «курицей».
