Юрий Корчевский
Двурогий. Попаданец к Александру Македонскому
Глава 2
Граник
Первое столкновение с персами произошло летом 334 года до н. э. на берегу Геллеспонта, в устье реки Граник. Войско Александра продвигалось по побережью. Лазутчики уже донесли молодому царю, что впереди их ожидает войско персов.
Получив первое тревожное сообщение от своих соглядатаев, сатрап Митридат собрал военный совет. Командир греческих наемников Мемнон советовал не принимать открытого боя, медленно отступать, изматывать боями наступающего противника и оставлять позади себя безжизненную землю. Людей и скот уводить, все съестные припасы увозить. Через некоторое время войско Александра станет голодать, а лошади падут и будут съедены. Вот тогда нанести решающий удар. Митридат всех выслушал, но решил по-своему: дать бой, тем более войск у него хватало, и верноподданнически доложить о победе Дарию. И наилучшим местом мнивший себя полководцем Митридат счел берег реки Граник. Правый берег ее довольно крутой, препятствующий переправе войск противника. А еще переправе будут мешать лучники. Они успеют выпустить по воинам Александра сотни, тысячи стрел. А на самом берегу тех, кому повезет переправиться, будет ждать конница и греческие наемники-гоплиты. Своим пехотинцам – кардакам – он не очень доверял. И Митридат на военном совете объявил решение: дать бой. После полудня войска сатрапа стали выдвигаться навстречу армии Александра.
Лазутчики Александра известили, что навстречу ему продвигается крупная по численности, почти равная армии Александра группировка Митридата. Под председательством молодого царя в походной палатке состоялся военный совет. Александр выслушал все мнения. Последним, по традиции, говорил старший – Парменион.
– Войско Митридата многочисленно, и если он займет берег Граника раньше нас, перейти реку не удастся. Потери будут велики. На другой берег едва ли выберется каждый второй. Наши илы будут расстроены, не смогут занять боевой порядок и будут смяты, сброшены в реку.
Когда Парменион замолчал, наступила тишина. Все ждали, какое решение примет Александр. Парменион – опытный полководец, и к словам его стоило прислушаться. Александр долгое время хранил молчание, раздумывал. Если он проиграет первый бой с персами – это плохое предзнаменование. Но и в Персию, давнего врага греков и македонян, он привел армию не для того, чтобы уклоняться от боя, бегать, как трусливый заяц.
– Мы будем биться, – поднялся он. – Выступаем!
Персы сами определили позицию – на высоком берегу реки. Единого командования у армии Ахеменидов не было, но старшим по опыту и численности своих людей считали Арсита, сатрапа Фригии. Он расположил конницу вдоль берега. В первых рядах он поставил лучников, за ними – немногочисленных тяжеловооруженных всадников, а во втором эшелоне, за правым своим крылом, – отряд греческих наемников под командованием грека Мемнона, причем на склоне холма, немного в отдалении от конницы, тем самым фактически исключив наемников из боя. А греки были самой боеспособной частью персидского войска.
Когда Александр с войском дошел до реки, персы уже стояли. Пришлось разворачиваться в боевые порядки с марша. На левом фланге войска Александра стояла фессалийская и греческая конница из союзников. По центру – фракийская пехота, затем по фронту – филы[3] Кратера, Минагры, Аминты, на правом – филы Пердики. Во втором эшелоне стояла македонская фаланга. Перестроение совершалось быстро. Персы громогласно осыпали войско Александра насмешками. По численности армии на противоположных берегах были равны. На самом правом фланге стояли гетайры Филоты и корпус щитоносцев Никанора. Конницей на левом фланге командовал Парменион.
С точки зрения Алексея, место для битвы было подобрано Александром неправильно. Его войску надо было переправиться на другой берег, причем крутой, да под массовым обстрелом лучников-персов. И форсирование реки, и обстрел предполагали потери. Из истории он знал, что битва завершится победой. Сам он, командовавший в Византии войском, на такую авантюру не решился бы. Но он – не Александр. Тот виден был обеим армиям в своем золоченом шлеме, в белой тунике с красной полосой. Плюс блестящая кираса, отражавшая лучи солнца. Не заметить царя было невозможно. Тем более возглавлял он двойную по численности илу в четыреста человек, называемую царской, состоящую из телохранителей. Рядом с царем восседал на коне начальник личной охраны Клит Черный.
Александр поднял меч и первым направил коня в реку. За ним ринулись другие всадники. Кавалерия пошла наискосок, борясь с течением воды. Александр с правого фланга своего войска явно метил в центр персидского. С противоположного берега тут же полетели стрелы. С шелестом падали они вниз как железный дождь, и многие стрелы находили свои жертвы. Алексей видел переправу своими глазами, действие разворачивалось почти напротив него. Тут же был отдан приказ выступать.
Греческие воины, выставив копья, двинулись к реке, ускоряя шаг. Труднее всего было перейти реку. Бурный поток сбивал с ног. Алексей перевернул копье железным концом вниз, упирался им между камней. Копье давало хоть какую-то опору. Глядя на него, другие гоплиты стали поступать так же. Что творилось на другом берегу, уже не было видно: высокий склон ограничивал видимость. Стрелы персов падали все реже, из чего Алексей сделал вывод, что конница Александра добралась до лучников. Лучники составляли значительную часть конницы персов, не имели мечей, а для защиты использовали легкий, полумесяцем, щит.
Тяжелая конница македонян врубилась в ряды персов. Пролилась первая и обильная кровь. Звон мечей, глухие удары по кирасам, разноязычные крики людей, стоны раненых, ржание лошадей – все звуки слились в грозный шум битвы. И над схваткой повисло желтое пыльное облако, поднятое копытами коней.
Филы греков, а рядом с ними филы других пехотинцев строились в боевой порядок – фалангу. Но наступать им не давала сражающаяся конница. Но вот постепенно, метр за метром, персы стали отступать, не выдерживая напора. А войско Александра переправлялось, все прибывая на этот берег. Уже и македонская фаланга, стоявшая в начале битвы в тылу всех войск, форсировала реку.
Фессалийская конница ударила по правому флангу персов, стала обходить. Персидские военачальники, Митридат и Арсит, решили, что конница Александра обходит и хочет ударить в тыл, где были лишь персидские легковооруженные всадники. Отдали приказ отступить, выровнять линию обороны. Но в бою перестроить войска сложно, а подчас невозможно. Перегруппировка привела к отступлению, а потом и к бегству. Алексей видел, как телохранители вывели из боя, окружив со всех сторон, Александра. Шлем его был помят, кольчуга повреждена, забрызгана кровью. И непонятно, чья кровь – царя или вражеская? Уже после боя выяснилось: царь был легко ранен в руку, но в ситуации был критической, со всех сторон наседали персы, страстно желая убить Александра. Положение спасли телохранители во главе с Клитом Черным: прорубились через персов и уберегли Александра от гибели.
Конница Александра бросилась преследовать конницу персов. На поле боя лежали трупы. Много трупов – воинов, лошадей. Персы явно проигрывали сражение, но на склоне холма стояли еще незадействованные в бою греческие наемники Мемнона. Они не дрогнули, были готовы к бою. На них двинулась вся пехота Александра – македоняне, союзные греки, греки-наемники. Численность отряда Мемнона была немногим больше четырех тысяч гоплитов. Отлично обученные и вооруженные, они представляли серьезную силу.
Алексей шагал в первом ряду фаланги. Его охватывало пьянящее чувство предстоящей схватки: бушевал в крови адреналин, гулко билось сердце, вспотели ладони, держащие оружие. Все же бился он на мечах давно, сотни лет назад, и вроде так недавно. Мерно вышагивающая фаланга войска Александра перешла на бег, желая использовать силу инерции, вломиться в строй противника, сбить с ног. Фаланга сильна своим строем, когда воина прикрывают его товарищи слева и справа. Стоит нарушить строй, и битва превращается в схватку двух противников, где каждый сам за себя.
Алексей набежал на грека, щитом отбил его меч, сам нанес сверху два удара, но грек успел подставить свой щит. Алексей улучил момент, когда противник поднял щит, ударил его ногой по колену. Пинок был сильный, грек не ожидал подвоха, рухнул на колено, приоткрылся. Алексей рубанул его по шее мечом, и грек рухнул. Теперь вперед, на шаг, на два. Удар мечом вправо, по соседу грека в строю, сам едва увернулся от меча спереди. Грек во втором ряду фаланги попытался достать его колющим ударом. Но уже почти весь первый ряд фаланги греков вырублен, в рядах расстройство. Звон мечей, глухой стук сталкивающихся щитов. Крики боли и ярости, стоны раненых. Даже если бы командиры отдавали приказы, никто не смог бы их услышать в таком шуме.
Алексей был на голову выше большинства воинов, своих и чужих, ему была видна битва. А еще немаловажное обстоятельство – руки длиннее. Не намного, но это уже преимущество в бою. Противник прикрывался щитом умело, сам атаковал. У обоих мечи одинаковые, и исход боя решила длина рук и опыт. Грек напал яростно, удары мечом следовали один за другим. Алексей стоял недвижно, как скала, отражая удары мечом или принимая на щит. Грек начал выдыхаться, удары стали уже не такие сильные и частые. Алексей выждал момент, когда противник прикрылся щитом, прыгнул на него всей массой, сбил с ног, дважды ударил мечом под щит грека, ощущая, как клинок входит в тело. А на него уже нападает грек из третьего ряда. Алексей успел вскочить, кончик лезвия грека все же достал по касательной плеча. Болью обожгло, кровь потекла из раны. У противника глаза довольно заблестели: как же, первый удар, а враг ранен, остерегаться будет, осторожничать. Не на того нарвался! Алексей сам в атаку перешел. Наносил удар за ударом, вкладывая всю свою силу. Щит грека не выдержал, дал трещину, после нескольких ударов щепки полетели. Алексей же молотит по щиту не переставая. Греку бы нагнуться, щит убитого товарища подобрать, да нет у него ни секундочки. Грек испугался, пятиться стал. Алексей подпрыгнул, сверху увечного щита удар нанес. Меч смял шлем, соскользнул на плечо, разрубив ключицу. Хлынула кровь, грек закричал, выронил оружие. Алексей вторым ударом добил врага. С такой раной от первого удара не живут, только промучается несколько часов. Пусть умрет быстро. Наемников уже окружили – и пехота, и конные воины Филоты. Превосходство в силах значительное. Наемники Дария сопротивлялись ожесточенно, грамотно. Но когда конница смяла их ряды, началось избиение, уничтожение греков. Вели себя наемники достойно, держались вместе, никто не бросил оружия. Таких противников уважают. Когда начальник наемников Мемнон осознал, что бо́льшая часть его гоплитов погибла и та же участь может постигнуть всех, он отдал приказ сдаваться. Греки побросали оружие и сдались на милость победителя. На поле боя осталось больше двух тысяч убитых греков. Уже после боя Александр распорядился подарить трофейные щиты греков Мемнона союзным грекам – афинянам, коих собрали более трех сотен. Другие были изрублены и к дальнейшему использованию не годны. Самому Мемнону в суматохе удалось ускользнуть.
Конница Македонского еще какое-то время преследовала конницу Митридата, методично ее уничтожая. Александр и войско праздновали первую победу. Армия его воодушевилась: при почти равной численности, занимая невыгодное для атаки положение, они разбили и рассеяли войско Дария. Для воинов успешное начинание очень важно, стало быть, их вождь успешен и боги ему благоволят. А по империи Ахеменидов сразу пронеслась весть о поражении армии Митридата. Психологически такое известие угнетает армию противника, ввергает в уныние. И Дарий всполошился. Одна из его лучших армий разбита и рассеяна, да еще каким-то малоизвестным доселе правителем Александром.
Фила греков армии Александра принялась праздновать. Стракис подошел к Алексею.
– Я был рядом с тобой в бою. Ты держался хорошо, действовал смело. Чувствуется опыт.
– Ты полагаешь, что я тебя обманывал?
– Нет, но лучшая проверка воина – бой. Давай отметим победу, мы захватили обозы армии Дария, и у нас будет чем поживиться.
И впрямь, в повозках нашлись сушеное мясо, сушеные фрукты, даже подчерствевшие лепешки, вино в кувшинах. Судя по вкусу – греческое.
Вино, по греческому обычаю, вполовину разбавили водой. Вокруг Фотиса сразу образовался круг из воинов его дюжины. Только дюжины уже не было, всего восемь человек. Вина налили в шлем, пустили по кругу. Каждый отпивал сколько хотел, заедали сушеными абрикосами и дынями. Аппетит приходит во время еды, принялись за сушеное мясо. Сил во время боя ушло много, и все проголодались. Поев сами, разрешили поесть рабам, которые следовали за войском. После трапезы рабы стали собирать трофейное оружие и защиту: щиты, поножи и наручи, шлемы. Воины же принялись чистить и точить оружие. Не приведи клинок в порядок сразу, потом долго и нудно оттирать надо, да и ржаветь начнет. И не столько для начальства делали, как для себя. Для воина меч – такой же инструмент, как для музыканта лютня или для плотника топор.
Отойдя на место повыше, подальше от трупов, улеглись спать. Для Алексея чужое небо непривычно. К тому же жарко и душно. Странно, в бою духоты не замечал, хотя в полном боевом облачении был. Видимо, на адреналине. Сколько бы у тебя ни было опыта, схваток за плечами, все равно перед боем волнуешься. Может встретиться противник сильнее, удачливее тебя. И благо, если смерть будет мгновенной. А при ранении в живот будешь долго мучиться, если не добьют из милосердия свои же. При таких ранениях, проникающих в живот или грудь, выживали очень редко. Суровая жизнь, суровые законы, суровые обычаи.
Алексей полагал, что после битвы Александр даст своей армии день отдыха. Так традиционно было во всех армиях мира. Но Македонский был из другого теста. Он жаждал добить армию персов. Для этого были и личные причины: в бою Митридат собственноручно легко ранил Александра, также был убит под полководцем его конь, к радости Македонского – не любимый Буцефал. От гибели Александра спас начальник личной охраны Клит Черный. Золоченый шлем полководца, помятый в битве, срочно ремонтировал оружейник.
Маршем двинулись сначала македонские фалангиты, за ними – греческая конница, ила за илой, изрядно поредевшие в бою. Затем отдали команду выступать греческим гоплитам. Алексей зашагал рядом со Стракисом. Колонна воинов вытянулась, насколько видел глаз. За пехотой ехали македонские тяжеловооруженные всадники гетайры. Они практически не понесли потерь в бою. Хорошая защита и выучка сыграли свою роль.
Дорога сначала на подъем шла, а как плато пошло, повернула на юг, тянулась вдоль морского побережья. Начали встречаться маленькие городки, населенные преимущественно греками. Но в каждом стоял персидский гарнизон. Греки с радостью распахивали городские ворота, а немногочисленные гарнизоны даже не думали воевать. Разве можно совладать с огромной армией, разбившей войско Митридата? Складывали оружие и сдавались в плен. Жители угощали воинов лепешками, фруктами. Александр оставлял в таких городах по нескольку воинов. Больше для порядка – обозначить свое присутствие, а еще малый гарнизон мог послать гонца в случае опасности. Сопротивлялись лишь два города – Милет и Галикарнас, где персидские гарнизоны были многочисленные, а стены городские – крепче. Кто лучшие инженеры? Греки! С собой Александр осадных машин – катапульт и баллист – не брал, они громоздки и тяжелы, каждый такой механизм требовал для перевозки целый обоз. Но инженеры, прозываемые учеными мужами, построили несколько баллист. Начали обстрел городских стен камнями. Баллисты швыряли камни весом по сорок-семьдесят килограммов за двести метров (дальность полета стрелы из хорошего лука). В камнях в гористой местности недостатка не было, их доставляли пленные под присмотром воинов. Баллисты били в одно место. Каждый камень выбивал из кладки стены небольшое углубление. Но камней летело много, дефект расширялся и углублялся, от него по стене ползли трещины.
Фаланга Алексея располагалась недалеко от работающих баллист. Поскольку заняться было нечем, он ходил к механизмам, смотрел на их работу. Зрелище завораживающее, можно смотреть долго. Вроде устроено просто – несколько бревен, канаты и петля для камня, – а разрушительный эффект сильный. И прожили эти конструкции практически в неизменном виде пятнадцать веков, в Риме, Византии, Европе, до появления артиллерии. Греки воистину были великими учеными и механиками. Кроме баллист и катапульт придумали «греческий огонь», фактически огнеметы. Философы, ученые, мыслители и поэты, инженеры, олимпийские игры – маленькая нация оставила миру великое наследство.
Один из механиков, обслуживающих катапульту, заметил любопытствующего гоплита.
– Подойди, земляк.
Алексей подошел. Одет он был как гоплит, загорел под южным солнцем, по-гречески изъяснялся свободно. И греки принимали его за своего.
– Интересно?
– Да, хитрая машина.
– Сам попробовать хочешь?
– Хочу.
Под приглядом механика Алексей вместе с другими воинами, обслуживающими баллисту, крутил тяжелый ворот, поднимал груз – противовес. Потом вдвоем они еле подняли камень, уложили в широкую и мощную кожаную петлю, сшитую из нескольких слоев свиной кожи.
– А теперь бей по рычагу, – кивнул механик.
Бить надо было сильно. Алексей ударил кулаком, станина содрогнулась, камень в петле прошел буквально рядом и улетел к городской стене. Бум! Глухой удар – и облако пыли из каменной крошки обозначили место попадания.
– Вот так мы работаем. Никого мечами не колем, и труд наш тяжел. Но без механизмов воинам город не взять, – грек улыбался во все тридцать два зуба.
Да, пускать камни из баллист и катапульт – занятие для физически крепких мужчин. Не зря механики пользовались в войсках всех армий уважением и повышенным жалованием.
Осада города длилась почти два месяца. И каждый день камни из баллист методично били в стены. Александр не торопился. С одной стороны, жители города и воины ослабеют, поскольку город окружен и подвоза продовольствия нет, а запасы в жарком климате сделать сложно. А с другой – не собирался нести потери, штурмуя целые стены. Вот сделают баллисты пролом, тогда другое дело. В этом случае все решит превосходство в силах, а их у защитников города не много. Персидский гарнизон не столь многочислен, а жители, вздумай они сопротивляться, – вояки слабые.
Все же настал тот день, когда стена рухнула, образовав брешь. Алексей этот момент видел. Камень из баллисты угодил точнехонько в выбитое в стене углубление, выбив каменную крошку. Стена устояла, затем раздался треск, по стене поползли трещины. Очень быстро они увеличивались, и изрядный кусок стены с грохотом рухнул, подняв кучу пыли. Этого момента в лагере Александра ждали. Тут же заревела сигнальная труба. Воины стали строиться в фаланги. Конница не спешила, ворваться в брешь – это дело пехоты. А когда гоплиты смогут пробиться к воротам и открыть их, тогда конница ворвется в город, растечется по улицам и начнет рубку всех, кто окажет сопротивление. Поскольку город не сдался на милость победителя, Александр решил проявить жестокость, дабы устрашить жителей других городов. Отдал приказ персов и жителей, кто оружие в руках держит, в плен не брать, убивать на месте.
