Юрий Корчевский
Бунтарь. За вольную волю!
Тяжела пушка, самому не справиться, холопы на помощь пришли, станину жердями довернули. А по вертикали вроде хорошо. Все пушки довернули, Михаил брошенный запальник нашёл, угли в жаровню сунул. Как раскалился железный изогнутый прут, схватил его и к крайней пушке. Поднёс запальник к отверстию, порох на затравочной полке вспыхнул, с некоторой задержкой – в секунду – пушка бабахнула. Михаил посмотрел, куда ядро угодило. Получилось лихо, сам не ожидал, в самую гущу царских стрельцов. Побежал к другой пушке, из неё выстрелил. Холопы, наблюдая за попаданиями, орали восторженно, приплясывали.
– Дай им жару!
Неожиданный пушечный удар во фланг привёл к большим потерям. Конечно, что батарея пушек стоит за засекой, знали военачальники царского войска. Но никто предположить в страшном сне не мог, что пушки начнут палить по своим. Во вражеском войске замешательство. Зато стрельцы и ополченцы Болотникова, получив неожиданную и нужную поддержку, ринулись в бой. Царские стрельцы начали отступать, а потом и вовсе побежали, спасая свои жизни. Разгром был полный. Бросились собирать трофеи. А Михаил и его холопы влезли на засеку, размахивали шапками. К ним подбежал Твердила. Отдышавшись, спросил:
– Кто захватил пушки?
– Фомин! Неужели не узнаёшь?
– А палил кто же?
– Мы палили!
– Так и доложу Ивану Исаевичу, он меня послал разузнать.
Михаил не имел военного образования и боевого опыта, но он понимал – надо бы преследовать отступающих, пленить, захватить обозы. Упустили! Большая часть царских стрельцов скрылась. Да не в Москву подались, а укрылись за стенами городскими Коломны, усилив гарнизон.
После боя, когда рать Болотникова пировать начала, отмечая победу провизией из захваченного обоза, к Михаилу Истома Пашков, предводитель тульского дворянства, подъехал. За ним ближние сподвижники. Истома с лошади спрыгнул.
– Ты Засекин будешь?
– Я, – поднялся Михаил.
– Узнаю благородную кровь дворян Засекиных. Пушки взять, разогнав прислугу, да вовремя атаку стрельцов поддержать не всякий десятник, а то и сотник сообразит. Хвалю! Самим Болотниковым послан благодарность выразить.
Князь обнял Михаила, как ровню. Михаил рот открыл возразить – однофамилец он, не благородного звания, да смалодушничал, промолчал! Князь продолжил:
– Не желаешь ли под мою руку перейти?
Окружение князя ненавязчиво холопов десятка Михаила оттеснило, дабы князь спокойно, без лишних ушей поговорить мог. Михаил голову опустил, хотел отказаться. Знал он, что Пашков с Ляпуновым в решающий момент перейдут на сторону Шуйского. А предателей в любом деле Михаил не любил. Как в заповедях? Предав единожды – кто тебе поверит? Князь принял его заминку за раздумья.
– Ответ сразу не даёшь, молодец. Серьёзный муж поступок свой обдумать должен, хвалю. Да ведь и главного не сказал, в качестве кого беру? Полагаю, старшим пушкарём. Славно у тебя получилось, все ядра в цель угодили. Бери подводы, грузи пушки, ежели согласен. С Иваном Исаевичем я утрясу. И холопы твои с тобой, ты их знаешь. Слышал – слушаются тебя, боятся, говорят – крут.
Князь наклонился.
– С чёрным людом, с мужичьём, так и надо. Дай им волю – всё разрушат, сожгут, людишек побьют. Не будет порядка. Сегодня отдыхай, а завтра с трофейными пушками в своём биваке жду.
Князь прижал к себе Михаила, вскочил на лошадь. Кавалькада унеслась. Михаил раздумывать стал. У Пашкова ратники опытны и обучены, вооружены хорошо, порядок и дисциплина есть. И повоевать под его началом вполне можно, но до поры до времени, до измены его в битве под Москвой. А ещё – находясь в рати Пашкова, можно узнать о планах изменника. Михаил не верил, что Пашков предал в одно мгновение, наверняка план перехода к Шуйскому обдумывал, своих дворян подбивал. Пусть идёт как идёт. А из пушек стрелять он научится. Как наводить, он интуитивно понял. Главное – какую мерку пороха в ствол сыпать, чтобы пушку не разорвало?
Пушки и огненные припасы – ядра, порох, каменный дроб и прочие мелочи – на подводы погрузили и с утра переехали в лагерь Пашкова. Занятно было – казаки Илейки Муромца стояли отдельно, рязанцы Ляпунова – своим биваком, так же как и туляки Пашкова, северская рать Телятевского тоже уединилась. И холопы, ополчение, своим лагерем стояли. Недалеко друг от друга, но отдельно. Похоже, дворяне не особенно дружили, как и другие предводители. Надо бы это обстоятельство запомнить и при случае использовать, решил Михаил. Интриганом он не был, но жизнь сама подталкивала.
В войске Пашкова дисциплины и порядка больше, это сразу чувствовалось. Наверное, так и должно быть, в его войске боевые холопы и служилые дворяне, война была их уделом, образом жизни. Холопы десятка Михаила смотрелись на их фоне едва ли не шайкой разбойников – в разномастной одежде, с разным оружием, довольно неопрятные. Взять волосы. Дворяне и боевые холопы острижены почти налысо. С такой причёской кожа на голове под шлемом не потеет, врагу ухватить за чупрун невозможно, а ещё живность не заводится. В походе не всегда возможность вымыться есть, поэтому вши и блохи – вопрос насущный. И бороды – в войске Пашкова, Ляпунова, Телятевского они оправлены, аккуратные, даже расчёски для бород и усов есть, маленькие, с частым гребнем. А у холопов в десятке Михаила бороды лопатой, от жира местами слиплись. Немудрено, после еды мужики о бороды руки вытирали.
Единственное объяснение, почему Пашков Михаила с десятком к себе пригласил, так это пушки. Фактически в десятке Михаила тридцать человек, с шестью пушками вполне управятся. По тем временам шесть пушек – сила грозная, серьёзная. Иметь пушки могло только царское войско. Дворяне могли купить пушки в Пушечном приказе, но негодные к службе в армии. Либо калибром малые, либо изношенные и списанные, либо трофейные, к которым ядра подобрать невозможно. Пушки подразделялись калибром по весу ядра – полуфунтовые, фунтовые, полуторафунтовые и так далее. Ядра могли быть каменные и свинцовые, применялся на близкой дистанции ещё дроб каменный или свинцовый, вроде картечи. Для пешцев такой выстрел подобен смертоносной метле.
Михаил после завтрака отправился к пушкарям стрелецким. Расспросил подробно о навесках пороха, некоторых других премудростях. Огненного боя, что пищального, что пушечного, в народе побаивались. В состав чёрного пороха входила сера, точно так же, по уверениям церкви, пах дьявол. А ещё пугал грохот. От порохового дыма и лица и форма у пушкарей зачастую тёмные, закопчённые. Ну, ровно черти из преисподней. Михаил лишь ухмылялся, слыша такие разговоры. Что с них взять, тёмные люди!
После суточного отдыха довольные одержанной победой мятежники двинулись к Коломне. Город старинный, укреплён хорошо, стены Коломенского кремля толстые, каменные, высокие.
К гарнизону крепости присоединились стрельцы из разбитого царского войска под селом Троицким. В городе запасы провизии есть, в кремле родники. Город не раз был в осаде – то татары, то рязанцы пытались себе город вернуть, изначально-то к княжеству рязанскому относился. Да всегда московские управители на Коломну с вожделением смотрели, уж больно удобно расположена, на слиянии Оки и Москвы-реки, на перекрёстке судоходных путей, из Балтики на Волгу.
Население посадов, извещённое стрельцами и испуганное, от войска Болотникова в кремле укрылось. Хоть и обширна территория крепости, а тесно в ней стало. Бунтовщики посады быстро заняли. Если кто там и оставался, так старики. Пограбили посады, а крепость с ходу, с налёта не возьмёшь. Уже начало октября, прохладно ночами. Мятежники довольны, что в чужих избах ночевать можно, не под телегами в чистом поле. Следующим утром бунтовщики на приступ пошли. Ни камнемётных машин, называемых на Руси пороками, ни артиллерийской подготовки не было. Полагали – тараном ворота выломают, да не вышло. В кремле гарнизон обучен, опытен. Из луков, из пищалей, из пушек стреляли. На стенах крепостные пушечки-тюфяки, стреляющие дробом. А ещё на штурмующих и смолу лили, и кипяток, швыряли камни. Много штурмующих живота лишились, а ещё больше с ожогами, переломами, ранениями из строя выбыло. Обозлённые неудачей военачальники войска мятежников распорядились пушки поставить. С полсотни пушек набралось, установили, стрелять начали. Да пушечки все калибра небольшого, стенам ущерба нет, а ворота захабом прикрыты, специальной стеной под прямым углом. Для осады крепостей специальные пушки надобны, осадными их называют, калибром большие, ядра по два пуда весом швыряют. А нет у войска Болотникова таких. В царском войске подобные орудия наперечёт, под них повозки крепкие, да не одна, и тянет их восьмёрка коней каждую повозку. Постреляли пушки, ядра только каменную крошку от стен выбивают. Что поделаешь, пушки полевые, супротив неприкрытой живой силы предназначены. Отступились. Военачальники у Болотникова совет держат. Решили оставить небольшой отряд, дабы не дать выйти из кремля царским ратникам. А самим на Москву походом идти. Впереди осень с её дождями, непроезжими дорогами. Цель мятежников Москва, а не Коломна, в столице царь, свержения и смерти которого бунтари желают.
По возможности шли быстрым маршем, ели только утром и вечером. Конница вперёд ушла, занимая сёла по коломенской дороге. За неделю добрались до села Коломенского, что всего в семи верстах от Москвы, здесь и остановились. Выдохлись люди и кони, зарядили дожди. Болотников гонцов разослал по городам и ратям малым. Для штурма города требовалось собрать все силы. Болотников ясно понимал, что Шуйский выставил против него все силы и от исхода сражения может зависеть исход всего восстания. Во все стороны от Коломенского отряды фуражиров отправились. Рать большая, ртов много, провизия нужна.
Когда погода была хорошей, ветер уносил тучи, выглядывало солнце, с возвышенностей было видно колокольню Ивана Великого, самое высокое строение Москвы, на территории Кремля. Многие поглазеть хотели, даже на деревья залазили.
Истома Пашков исчез на несколько дней, а объявился с лицом довольным. За ужином, в кругу приближённых, где довелось быть и Михаилу, похвастался:
– В стольном граде побывал.
Все присутствующие ахнули.
– Как так? А заставы царские?
– О! Заставы! Стоит одна, так я стороной объехал. Дорог-путей к Москве десятки ведут.
Михаил тоже полагал, что Москва практически окружена войсками царскими, как передовая во время войны. А Пашков похваляется:
– На улицах побывал, даже в Кремле, на Ивановской площади.
В глазах приближённых Михаил уловил тень сомнения. Как такое может быть? Один из предводителей восстания и свободно по столице прогуливается, где враг окопался? Или не знают Пашкова в лицо? После ужина размышлять стал. Чего Пашкову в Москве делать? Разведку проводил? Не по чину, он князь, для служивого дворянина или боевого холопа из смышлёных задача. Сомнение закралось. Скрывает что-то Истома. Не тайные ли переговоры вёл с Шуйским или его ближним окружением? Но доказательств нет, и сомнительно, что будут. Служилые дворяне Пашкову в рот смотрят, верят. И за Истомой последуют, плюнув на мятежников. Холопы всего лишь холопы.
Глава 2
МОСКВА
Служба в армии – хорошая школа взросления для мужчин. Михаил хорошо помнил слова сержанта во время службы:
«Солдат всегда должен быть занят. Иначе жди нарушения устава – пьянки, самоволки».
И Михаил решил действовать по такому же принципу. И холопов занять и обучить. Как сказал Болотников, надо дождаться подхода Илейки Муромца и более мелких отрядов. Для штурма Москвы требовались силы. По мнению Михаила, к столице уже надо было подходить всей ратью, ударить внезапно. А теперь Шуйский, узнав от лазутчиков, от простых жителей, что войско Болотникова под боком, принимает меры – стягивает в Москву ратников из близлежащих городов, пытается склонить на свою сторону дворян, предводителей отрядов из стана Ивана Исаевича. Позже оказалось – преуспел царь Василий. Да и «Ивашка», как пренебрежительно называли Болотникова в царском окружении, тоже противодействовал. Люди от него в Москву ходили, раздавали «прелестные» письма, на базарах и других людных местах вели разговоры, склоняли москвичей присоединяться к Болотникову.
Михаил у Пашкова заручился согласием пострелять из пушек. Стрельба без спросу в тылу могла вызвать тревогу, а то и панику.
– Давай, – кивнул Истома. – Только не переусердствуй, запасы пороха не велики, а впереди сражение с царским войском.
Немного отъехали на подводах, на небольшом возвышении пушки поставили. Слева роща, впереди грунтовая дорога, справа ложбина. В сторону дороги Михаил стрелять опасался, не приведи господи, проезжать кто-нибудь будет. Развернули пушки к роще, в качестве мишеней поставили пустые винные бочки. Вокруг Михаила доморощенные пушкари собрались. Видно, не по нраву занятия, физиономии кислые. Михаил подробно рассказал и наглядно показал, как пушку заряжать, как целиться. Пока объяснял, запальник в костерке раскалился. Михаил пальцем в наиболее сообразительного из холопов ткнул:
– Всё ли понял?
– Всё.
– Тогда наводи и стреляй.
Холопы на всякий случай подальше от пушки отошли, уши ладонями прикрыли. Афанасий деревянной большой киянкой станину подправил, потом клин подбил, уменьшив угол возвышения ствола. К жаровне сбегал, на Михаила вопросительно смотрит.
– Поджигай!
Вспыхнул порох у затравочного отверстия, секундная заминка и выстрел. Позиция дымом окуталась, ядро с шелестом к роще полетело, угодило в деревья. Видно было, как повалилось несколько молоденьких осин.
– Для первого раза неплохо. А только от бочек далеко ядро угодило.
К Михаилу несколько холопов подбежали.
– Шевеление какое-то в роще.
– Зверя дикого побеспокоили?
Роща проглядывалась не полностью, но перед стрельцами людей или повозок на опушке видно не было. Да и зверьё с приходом войск уйти должно туда, где потише. Медведи на зиму в берлогу залечь должны. Снега выпало мало, земля замёрзла. В иных местах намело, на санях сподручно ехать, а на возвышенностях ветер снег сдувал, земля голая, до каменистой плотности замёрзшая, тут только на подводе ехать.
Михаил сам второй выстрел сделать решил. Проследил, как мужики пушку зарядят, прицел подправил. Пушка бронзовая, допотопная, никаких противооткатных устройств нет, лафет примитивный. Пушка при выстреле подпрыгивает, прицел сбивается, перед выстрелом по новой наводить надо. Ошибку Афанасия учёл, перелёт был, подправил. Мужики снова разбежались, как только он запальник в руки взял. Ба-бах! Ядро к роще полетело, и вдруг взрыв, довольно сильный. Из рощи огонь, дым. Часть деревьев повалило. Мужики оторопели.
– Это что было?
А Михаил и сам ответить не может.
– Ты, ты и ты, остаться у пушек. Остальные за мной, оружие приготовить.
Стреляли каменным ядром из фунтовой пушки, а взрыв, как у тяжёлого гаубичного снаряда. Видел такой Михаил на учениях. Как к роще подошли, приказал цепью встать, а не толпой идти. В роще пороховым дымом пахнет. По поваленным деревьям эпицентр определил. Обломков полно, да не ветки. Тележные колёса, куски гнутых дощечек, явно от бочки, да много. Непонятно было, пока один из мужиков дощечку Михаилу не принёс. На ней чёрной краской кусок надписи:
«Порох зернёный. Пороховой приказ…»
А дальше только отдельные буквы, дощечка не целая, сломанная. Понял – бочка или скорее бочки с порохом на телеге были. Только как такая телега в рощу попала? Из войска Болотникова припрятали или отступающие пушкари Шуйского бросили? Или хуже того, делали припас для диверсии, подрыва на дороге или мосту? Теперь и не узнать.
– Пройдите-ка рощу, вдруг ещё что интересное сыщется, – приказал Михаил.
Больше интересного не нашлось. Зато через четверть часа прискакал один из приближённых к Пашкову служилых дворян.
– Это у вас бабахнуло? В лагере слышно было, обеспокоились.
– У нас. Удачно в бочку попали, – успокоил его Михаил.
– Как будто пороховой завод взорвался, – пробормотал служивый.
Сел на коня и отбыл. Желание палить из пушки как-то пропало, да и замёрзли уже. Морозец небольшой, но ветер. На ногах у мужиков сапоги, для зимы обувка не самая подходящая. Вернулись назад, как раз к обеду поспели.
С утра Михаил у Истомы отпросился.
– Хочу к знакомому сходить, – пояснил он.
– Да хоть на два дня, – махнул рукой Пашков.
Никакого знакомого в помине не было. А решил Михаил в Москву сходить. Во-первых, интересно город посмотреть. Какой он сейчас, видел. Правда, был в столице один день. Красную площадь посмотрел, Исторический музей, на большее времени не хватило, поезд в Питер вечером. А какая Москва средневековая? А ещё – интересно узнать мнение москвичей о Шуйском, о войске Болотникова. Поддерживают ли жители бунтовщиков? Кроме того, хотелось самому увидеть подготовку царских войск к штурму. Где заставы, есть ли подобие баррикад, где стоят пушки?
В войске Болотникова Михаил уже четыре месяца с хвостиком. Сначала воспринял бунт как игру. Покрушить замшелые устои самодержавия, как писали раньше в исторических книжках. Постепенно мнение стало меняться. Бунт – это кровь, зачастую невинных людей, это бесчинства, грабежи. И вблизи это выглядело не так весело. Кроме того, появился Лжедмитрий второй, да не один, при поддержке польских сабель. Да не спешит он к Болотникову на помощь, выжидает. Иностранного же владычества на Руси, польского шляхтича царём русского государства Михаил видеть не хотел. По правде получалось – участвуя в боях против царя, сам способствовал ослаблению царской власти и государства. Знал, что немного позже Минин и Пожарский с ополчением поляков изгонят, станет во главе государства новая династия царей – Романовы. Но сколько крови ещё прольётся на многострадальной русской земле? В общем, колебаться стал. Правилен ли его выбор? О предательстве не думал, как бояре. Им где выгоднее, ту сторону они принимают. А он? Вредит стране или помогает? Болотников, судя по его речам, хочет крестьянам, чёрному люду, холопам землю дать, вольную, освобождение от налогов. Но искренне ли так думает? Слова – всего лишь шелуха, зачастую призванная скрыть истинные намерения. А потому хотел сам посмотреть, проанализировать, сделать выводы.
