Юрий Горюнов
Остров цензоров
Музыка в баре была всегда негромкой. В основном звучал блюз, джаз, легкий рок, так чтобы по ушам не било. Здесь не танцевали, здесь общались.
Виктор увидел своих старых знакомых. Они сидели за крайним столиком у окна, которое сквозь тонированное стекло только намекало на свет. Солнце в тупичке не задерживалось даже в самый яркий день.
Его коллеги что-то обсуждали и были увлечены беседой. Евгений, почувствовав постороннего, поднял голову и встретился глазами с Виктором.
– Такая мать! – только и произнес он.
Его собеседники, повернув головы, лишь добавили, – Это точно.
Виктор подошел к столику. Все встали и, пожав руки, чуть приобнялись, похлопав его по спине.
– Присаживайся, – сказал Евгений. Он был самым старшим в этой компании.
– Подождите, бросил на ходу Петр, вставая и направляясь к стойке. Вернулся он быстро, так как предусмотрительный Степаныч уже приготовил бутылку для их столика.
– Вот, Степаныч, знает нас как облупленных, сказал Петр, ставя бутылку на столик.
Не говоря ни слова, Евгений отвинтил крышку бутылки и налил всем.
– За встречу, – добавил он.
Все выпили.
– А теперь неофициальная часть, – продолжил Евгений. – Сначала ты о себе, а дальше как получится.
– Может, я прервал что-то важное? – спросил Виктор.
– Это важное у нас каждый день. Поживешь здесь, поймешь. – Кем?
– Не знаю, слухи, что на место Славы.
– Да. Как-то он ушел оттуда не понятно. Ничего не объяснил. Ушел и все. Значит, журналистика осталась твоим хобби, приносящим доход.
– А куда я денусь. Я больше ничего не умею.
– Слава тоже ничего не умел, а ушел.
– А где он сейчас?
– Не знаю. Но живет все там же. Тебе лучше с ним самим поговорить. А тебе ничего не сказали на работе? Может быть, знают что?
– Мне, кажется, некоторые догадываются или знают, но не говорят. Разберусь. Ясно одно, не сам ушел.
– Мужик он хваткий. Статьи писал убойные.
– Вот потому и не вписался, я думаю. Ладно, мужики, давайте потом. Я осмотрюсь, подумаю. Может, вы потом, что подскажете. Вы же здесь лучше меня разбираетесь в кухне. А мне надо привыкнуть, понять.
– Действительно, – поддержал Сергей, который до сих пор молчал. – Еще будет время. Начинай, рассказывай, если не торопишься?
– Нет. Сегодня я свободен. К работе приступаю только в понедельник.
– Итак?
3
Виктор открыл глаза. Утро уже наступило. Свет пробивался сквозь шторы. Будильник он не заводил, так как время было в его распоряжении. В редакцию надо было после обеда. «Вот так всегда, когда не надо, просыпаешься раньше», – подумал Виктор, глядя в окно. Часы показывали восемь. Он полежал еще, но понимая, что лежать просто так скучно, а спать не хочется, отбросив одеяло, поднялся. Рядом с кроватью сиротливо стояли шлепанцы. По другую сторону было пусто. Это Виктор знал. «Вот, даже им одиноко стоять у кровати. Нет женской пары. Ну что делать, издержки холостяцкой жизни» – промелькнула мысль в голове. Он направился в ванную и там, посмотрев на себя в зеркало и не обнаружив последствий вчерашнего застолья в баре, остался собой доволен, насколько можно быть довольным своим лицом, едва проснувшись. На него смотрело отражение тридцатилетнего мужчины, смуглого, с коротко стриженными темными волосами, чуть подернутыми сединой и карими глазами. Одинокая зубная щетка также напомнила о его холостяцкой жизни. Не получалась у него семейная жизнь. Ни с одной из женщин судьба не довела его до ЗАГСа, и холостая жизнь утверждала право на него. «Человек не должен быть один, если только временно. Какой угодно можно пытаться создать уют, но пустота, как вакуум притягивает одиночество», – подумал, глядя на себя.
Приняв душ, Виктор прошел на кухню и поставил кипятиться воду в чайнике на плиту. Он не любил электрочайники. Да, это быстро, удобно. Но что-то было в этом суетливое. Спешка. Торопливость, что куда-то опаздываешь. Чайник на плите своего рода ритуал, когда свисток еще раз возвестит, что пора окончательно просыпаться за чашкой кофе.
Пока кипятилась вода, он побрился, оделся. Сварив кофе и налив его в бокал, Виктор подошел к окну, из которого открывался вид на двор их многоэтажного дома. Он жил один в двухкомнатной квартире на пятом этаже. Окна были большими, и когда в окна струился солнечный свет, комнаты были веселыми и уютными. Квартиру купил перед командировкой за границу и обставлял, когда приезжал в отпуск. Ему пока хватало двух комнат, одна из которых была гостиной, а вторая – и кабинетом и спальней. Он уже давно жил один. Раньше снимал квартиру. Родители были на пенсии и жили в другом районе города.
Сегодня за окном моросил мелкий дождь, было пасмурно, что делало настроение не радостным. Но во дворе уже кипела жизнь. Школьники уже прошли, только владельцы машин разъезжались по своим делам. Молодые мамы вышли с колясками и стояли, обсуждая свои вопросы, пока их малыши спали в колясках.
Отойдя от окна, он сел на стул за кухонным столом, взял газету, но просматривать не стал. Он задумался о причине отзыва его из командировки. Пять лет проведенных за границей не пропали даром. Он много ездил, был в разных странах, но все-таки оторван от реальной жизни в своей стране. Когда ему предложили работу за границей, он с радостью согласился. Его здесь ничего не держало, и работа была заманчивой. Но что случилось здесь, почему отозвали до окончания срока командировки? Возникли осложнения? Но почему он. Но что гадать. Раз вызвали, сегодня и расскажут все.
Около полудня Виктор вышел из дома, прошел к своей «Ауди», стоявшей на стоянке недалеко от дома и направился в редакцию.
Он поздоровался с охранником, поднялся на лифте на четвертый этаж. Как обычно по утрам, в ней царила суета. Все, что не успели сделать вчера, надо сделать сегодня. По коридорам ходили сотрудники, обсуждая что-то между собой, кто-то нес документы.
– Ничего не изменилось, – подумал Виктор, – хотя много новых лиц.
Он направился вдоль коридора. Если встречались знакомые, то с одними он просто здоровался, с другими перебрасывался парой фраз. Так, двигаясь вдоль дверей по обе стороны, он подошел к двери, где на стене рядом была табличка «Главный редактор». Открыв дверь, он вошел. Секретарь Нина, увидев его, мило улыбнулась.
– С приездом! Рада тебя видеть.
Ему была приятна эта женщина. У них были добрые отношения, которые позволяли шутить и правильно понимать шутки другого.
– Взаимно. У себя? – Виктор кивнул на дверь в кабинет редактора.
– Да, проходи. Сказал, что как только ты появишься, сразу к нему.
– Как меня ждут. Не дадут с тобой поговорить.
Они встретились глазами, и в его взгляде она прочла легкую иронию.
– Пять лет, пять долгих лет я пытался вытащить занозу, что ты мне занесла в сердце. И вот, почти вытащил, так нет, отозвали и заноза осталась.
– Да в твое каменное сердце ни одна заноза не войдет.
– Не скажи.
– Ладно, Вить. Не те у нас отношения.
– А надо чтобы те?
– Да Боже упаси! Тебя же не застанешь никогда дома, если жить с тобой. Да и привычки у тебя старого холостяка.
– Зато не устанешь, А что так заметно, что я холостяк? Носки разные?
– Ну, до этого не дошло, ты приходишь обутый, и какие носки у тебя я не разглядываю. А вот глаза вижу.
– Кстати о глазах. Не посмотришь, что-то попало.
– Не пройдет. Старо. Новое придумывай.
– Придется. Ну, так я пошел. Как он сегодня?
– Пока хорошо. Что после тебя будет, посмотрим.
Притворно вздохнув, он направился к двери главного. Похоже, не получилось. Разучился привлекать женщин, стал забывать красивые слова родного языка. Он открыл дверь и вошел в кабинет главного.
– Можно войти Михал Михалыч? – В редакции все главного называли сокращенно Мих Мих.
– Пока можно.
– Что у вас у всех сегодня «пока». Какое временное понятие. Может, зря приехал?
У Виктора были хорошие отношения с главным и, он, не переходя на фамильярность, говорил свободно без стеснения. Хотя знал, что многие боялись этого кабинета, что, наверное, так и должно быть. Здесь обычно пряников не раздавали.
– Ты не просто приехал. Тебя вызвали. В отделе кадров был?
– А что надо уже идти за обходным?
– Еще не время. А если не был, значит, на службе здесь и должен являться по требованию руководства, то есть меня.
Мих Мих. говорил, стараясь придать тону серьезность.
– Проходи. Присаживайся. Кофе будешь?
– Не откажусь.
Главный нажал кнопку селектора и попросил Нину принести два кофе.
– Ты, возможно, уже в курсе, что Вячеслав ушел, – обратился он к Виктору. – Так вот. Ты не на его место, как некоторые думают и распространяют слухи. Тебе предлагается быть специальным корреспондентом.
– О как! А в какой области предпочтительнее специализироваться?
– Примерно тем, чем ты занимался до командировки и в командировке.
– Странная ситуация с моим отзывом. Как-то все шито белыми нитками. Не замечаешь? Слава просто так не ушел бы. Да и тематика ему близка была моей. Или его «ушли»?
– Нет. Никто его «не уходил». Я хоть и главный, но ушел он сам. Я с ним беседовал. Но стал в последнее время грустным. Почему, не говорит. В семье у него вроде бы все в порядке. Вы с ним друзья. Вот и выясни сам. Увидишь и спроси. Сидеть будешь не на его месте, тебе предоставляется кабинет.
– С секретарем?
– И с референтом. Фотографии моделей для выбора получишь у Нины, – парировал Михаил Михайлович, – у тебя дверь должна быть чаще заперта, ввиду отсутствия хозяина, который всегда где-то в «полях» работает.
– Понятно. Сначала посевная, потом сбор урожая, а между ними контроль всходов. Кому подчиняться?
– Мне, кому же еще?
В это время вошла Нина и внесла поднос с кофе. Чашку для Мих Миха поставила перед начальником.
– А знаешь, Нина, ты теперь и мой секретарь, – подал реплику Виктор.
Нина вопросительно посмотрела на главного.
– Да не слушай ты его. Он выдает желаемое за действительное. Я тебя ему не отдам на растерзание. Кадры надо беречь, а он все угробит. По своей работе он будет подчиняться мне. Поэтому ты будешь в курсе, где он, с кем и что делает, – пояснил Михаил Михайлович.
– Всегда, – с улыбкой проговорил Виктор, – тогда ей придется переехать ко мне.
– Ладно, шутник. Спасибо, Нина.
– Я его поняла и уже научилась понимать, когда он шутит, а когда тупит.
– Это как? – спросил Виктор?
– По глазам.
– Буду ходить в темных очках.
– Я вам не мешаю упражняться в остроумии в моем кабинете?
– Михал Михалыч, без шутки жизнь скучна.
Нина вышла, и Виктор продолжил начатый разговор.
– А все-таки. Неужели здесь не нашлось никого на эту должность? Странно.
– Скажу честно, ты меня и там устраивал. Но вопрос по тебе решал не я, а президент холдинга. Да я и не возражал, так что иди в кадры и распишись в приказе о переводе. В понедельник жду на работу. Пока отдохни.
– А что в понедельник?
– Дам тебе ценные указания. Ты же долго здесь не жил. Президент так и сказал, что нужен свежий взгляд. Ключи от кабинета возьми у Нины. Все. Свободен.
Виктор вышел из кабинета и обратился к Нине:
– Настроение не испортил.
– Это радует. И куда ты и кем?
– А ты не знаешь?
– Нет. Про тебя говорят, но точно никто не знает. На место Славы?
– Не совсем. Направление близко, но пришел спец. кором с отдельным кабинетом. Давай ключи.
– А я думала, кому готовят кабинет. Держи. Номер четыреста пятнадцать.
Выйдя в коридор, Виктор направился к кабинету. Открыв дверь, он постоял на пороге, осматривая его. Кабинет был метров двадцать. Обстановка стандартная. Шкаф для одежды, стеклянный шкаф для документов, стол у окна. Компьютер, телефон. Пара стульев. Пройдя, он сел в кресло за стол. Посмотрел, что в ящиках стола. Справочник холдинга, редакции. В среднем ящике пачка бумаги. Поднял трубку телефона, тот работал. На столике рядом принтер. Выйдя из-за стола, заглянул на нижние полки шкафа и увидел там электрочайник и небольшой сервиз. «Все включено», – подумал Виктор. Время близилось к обеду.
Перекусив с коллегами в ближайшем кафе, Виктор решил проехаться по магазинам, надо было купить продукты.
Время пролетело быстро. Пробок стало меньше, и Виктор к одиннадцати был уже дома. Вот и еще один день закончился на родине.
4
Утром следующего дня Виктор позвонил своему другу Славе.
– Привет. Я приехал.
– Уже в курсе.
– Надо же какой наш город маленький, что новости становятся известны практически сразу.
– Не преувеличивай. Твой приезд не такое событие, чтобы о нем писали в СМИ и говорили в новостях.
– Все еще впереди. Как по поводу встретиться?
– Давай ко мне часам к семи.
– Договорились
Когда Виктор вышел из лифта, Слава его ждал в открытых дверях квартиры. К семи часам Виктор подъехал на такси к дому. Набрав по домофону номер квартиры, он услышал щелчок. Слава даже не спрашивал и открыл ему дверь. И вот он стоял и ждал, когда тот поднимется к нему на пятый этаж. Они не виделись с последнего приезда Виктора в отпуск, а это было 3 года назад. У них были не просто отношения коллег по работе, они были друзьями. У них было много общего во вкусах, взглядах. Были они одного возраста. Когда удавалось, Виктор приезжал к нему на дачу, поэтому хорошо знал его семью – жену Татьяну и двоих детей.
Войдя в квартиру, Слава и Виктор обнялись, похлопав друг друга по спинам.
– В общем, ты не изменился, – посмотрев на Виктора, сказал Слава, – все тот же цветущий мужчина, мечта женщины.
– А ты, смотрю, поправился. Или тебе уже не интересно нравиться? А кстати, где твои домашние? Не слышу голосов.
– По мере поступления вопросов. Интерес женщин мне не безразличен, а домашние уехали к Таниным родителям. Она сама сказала, что не хочет мешать нашей встрече. Проходи на кухню, там всегда было уютнее вести разговоры.
– Нет, сначала пройду, посмотрю, что изменилось, а уж потом.
– Действуй.
Виктор прошел по квартире, в которой ничего не изменилось. В общем зале, открыв сумку, достал подарки всем членам семьи.
Затем они прошли на кухню. Виктор сел за стол, а Слава достал из холодильника бутылку водки, которая тут же запотела.
– Я подумал, что ты там за границей не пробовал другой кухни, поэтому закуска соответствующая.
Он поставил на стол квашеную капусту с брусникой, заправленную маслом, тарелочку с порезанной селедкой, сверху присыпанной кружочками лука. И, как дополнение, помидоры, огурцы, зелень, соленые грибы и хлеб.
– Ну, ты молодец. Может, еще и картошечки дашь?
– Обижаешь, – сказал Слава и, открыв крышку с кастрюли, стоявшей на плите, достал вареную картошку и положил на тарелки, – вот получи. Еще горячая.
– Уважил, что сказать.
Слава, на правах хозяина, открыл бутылку и разлил водку в стопки.
– Давай за встречу. Я очень рад тебя видеть.
Они чокнулись. Виктор зацепил квашеной капусты и, с удовольствием хрустя, чуть прикрыл глаза от удовольствия.
– Давно я не ел такой.
– Там нет такой, это верно. А почему?
– Ну, основных причин две. Не умеют так готовить, а вторая – капуста не та. Из их капусты так не получится. Климат другой.
– Давай еще по одной, – предложил Слава. Они выпили и принялись за закуску.
Может быть, ты объяснишь мне, почему ушел? – после некоторого молчания, занятого поглощением закусок, спросил Виктор, – у тебя было неплохое положение, интересная работа и вдруг.
– Не будем ходить вокруг да около. Мы оба понимаем, почему. Ты пришел практически на мое место. Все началось с разговора с Михал Михалычем. А потом действительно «вдруг». Я стал догадываться, куда могу быть втянут. И ради чего? Правды? Хорошее слово, но слишком дорогой ценой дается и опасное. Мне стало страшно. У меня семья. Если что, я останусь один на один со своей Правдой. Та, правда, которую от меня хотели получить, процесс временный. А потом? По-другому жить я не смог бы или выбросили бы, как отработанный материал.
– А что сейчас, лучше?
– Все относительно. Не так интересно, но спокойно. У меня нет страха за будущее. Я работаю в одном издательстве. Хорошая зарплата. Работа по графику рабочего времени, как положено с выходными, как у всех, которые я могу провести с семьей. Разве это плохо? Я что касается моего «я», как журналиста, то свое «я» убедил.
– А я, значит, могу?
– Ты – да. Ты сильнее в этом смысле. У тебя нет такого страха, как у меня.
– Ну, ничего не боится только идиот.
– Но уровень разный. Уровень риска, на который можешь пойти.
– Риск риском, но я научился доверять своей интуиции и, надеюсь, что она меня не обманет и в этот раз.
– Может быть, но, как полагаю, ты еще не встречался и не вел беседу по поводу направления работы?
– Нет еще. А что, есть сложности?
– Мне всего не сказал Мих Мих, но думаю, он только передаточное звено. С тобой будут разговаривать другие. Мих Мих здесь не играет роли.
– Интересно.
– Еще бы. Я думаю, твоими темами будут чиновники, бездушие и так далее.
– И что здесь опасного?
– Твоя ограниченность. Не лично твоя, а ограниченность сейчас. Когда узнаешь больше, начнешь понимать, что ограничен цензурой, которая пронизала все общество.
– Цензура есть везде. И в нас самих.
– Не путай только цензуру с цензорами. Когда окунешься, все почувствуешь. Ты увидишь людей, которые родились без совести. Я не хочу окунаться в эту действительность, в эту реальность, где свобода понятие относительное и применимо не везде.
– Ну, я тоже не вчера начал работать в этой области.
– Ты давно не писал о нас, живущих здесь. Наше проклятие – страх. Страх сказать лишнее. Причины разные, потерять работу, например, да так, что никуда не возьмут. Я когда узнал, что ты приезжаешь, подумал, зачем он едет?
– Я приехал, чтобы вновь обрести себя.
– А там ты себя потерял? – спросил с иронией Слава. – Вот ты обращал внимание на то, что в маленьких городках жизнь спокойнее. Но ты не задумывался, что безмолвие, которое царит в провинции, не говорит о мире и покое. Оно свидетельствует об отсутствии новостей, которые обсуждались бы. Вот и я хочу иметь свой маленький провинциальный городок в душе.
