Юрий Горюнов
Жертва, или История любви
6
Она только что пришла из магазина и выкладывала из пакетов продукты. В это время раздался телефонный звонок.
Незнакомый мужской голос спросил ее. После этого сообщил, что ее муж попал в автомобильную аварию и сейчас находится в больнице. Ей необходимо приехать.
Она села в кресло и перед ее глазами предстала авария. Страшная картина.
Из задумчивости ее вывели гудки телефонной трубки, которую она забыла положить.
Быстро собравшись, она поехала в больницу. К нему не пустили. Он находился в операционной. Пока она сидела в коридоре, мир из цветного превращался в черно-белый.
Из операционной вышел врач. На ее немой вопрос он сообщил: «Операция прошла удачно, но его состояние очень тяжелое. Что будет дальше, зависит от его организма. Его перевели в реанимацию. К нему нельзя. Он пока без сознания. У него множественные переломы. Одну почку пришлось отнять. Вторая работает плохо. Сделали все, что могли».
День шел за днем. Она жила, словно в тумане. Когда к ней обращались, она иногда не воспринимала вопрос, как будто стала хуже слышать. Каждый день ездила в больницу, а вечерами оставаясь одна. Она часто сидела в полумраке комнаты, думая о том, что дальше, окончательно поняв, что он для нее значит в этой жизни. Как много он ей дал, многому научил. Она болела по нему. Разум отказывался воспринимать действительность.
Выполняя ее желания, он учил ее, что не следует отказываться от разумных капризов и желаний, когда они могут осуществиться. Он научил ее любознательности, той, которая необходима для жизни. Он считал, что отсутствие знания в пределах любознательности, значит подвергать себя риску безграмотности и просто опасности. Он говорил: «Стыдно не спрашивать, стыдно не знать».
Он заряжал ее оптимизмом, настаивая только на положительных эмоциях, так как считал, что грусть-печаль придут сами, их не зовут и прогнать трудно. А вот радость надо звать, приглашать, но уходит она сама, не прощаясь.
Он научил ее искусству любви, когда от легких прикосновений, ласк тела, возникало желание до безумия. Но это было тогда, когда понимали, что все исполнится.
Как ей не хватало его присутствия. Живя с ним, она всегда могла на него положиться. Ее вопросы, проблемы он умел разложить, разобрать и предложить решение. Ей нравилось, что он такой основательный. Она научилась почти всегда предугадывать его реакцию и поступки, но иногда была приятно удивлена, что он умел сделать так, как она не ожидала.
Она чувствовала, что она единственная в его жизни. Отношения с другими мужчинами прежде не давали ей такой уверенности.
Так она проводила в одиночестве вечера.
7
Через три месяца его выписали. Врачи не дали никаких обнадеживающих результатов на будущее. Они не могли сказать, сколько ему жить. Все зависело от его организма. Все слишком зыбко.
Он не мог работать. Ему требовались лекарства. Средства, что были накоплены, таяли. Ее доходы не позволяли обеспечить их всем самым необходимым. Но она хотела отдать ему за его любовь и внимание сторицей, за то, что получала от него: радость жизни, заботу, внимание.
Он был болен, медленно передвигался по квартире. Но она любила его такого, какой он есть, но не знала, как помочь ему, как дать понять, что он для нее самый лучший. Это было не сострадание. Это была благодарность за то, что он дал ей, за совместную жизнь, за то, что он у нее есть. Они спали вместе, но он не мог доставить удовольствие в сексе.
Он был ей нужен и такой. Даже намеком, даже взглядом, движением старалась не огорчить его, что секс уже невозможен. Во всяком случае, пока. Для нее это было с ним не самое главное. Она не интересовалась другими мужчинами. Но его присутствие, что он с ней, дало возможность видеть мир в красках и иногда шутить на работе.
Она следила за собой, не позволяя опускаться до банального халата и бигуди. Она хотела нравиться ему.
Реальность брала за горло. Надо было начинать зарабатывать. Походив по организациям, она поняла две вещи. Либо предлагали смехотворные деньги, либо давали понять, что постель для нее всегда есть. Она знала, что очень эффектна. Ее фигуре могли позавидовать многие молодые девушки.
Однажды она шла по улице, погруженная в свои думы, ничего не видя, не обращая внимания на окружающих. Мысли были все о том же: «Как ему помочь и где взять средства». У нее не было страха перед дорогой в неведомое, ей просто не нравилась неожиданность. Она принимала жизнь, которая бросала ей вызов, что все привычное и устоявшееся вдруг может исчезнуть навсегда.
Она испытывала к себе жалость и ненависть. Жалость, которая скребла, что вот, мол, сама выбрала, теперь и пожинай, а все могло быть иначе. А ненависть за то, что допускала жалость к себе.
Иногда беседовала сама с собой, когда оставалась одна, когда без помех, вмешательства страха и вины, но с бременем настоящего, которое с ней целыми днями.
Ее окликнули. Сначала подумала, что показалось, но услышала еще раз свое имя. Обернувшись, увидела свою подругу, с которой давно не виделась. Это было ее прошлое, которое окликнуло. Это была надежная подруга в былые времена Неизвестно, каково ее отношение сейчас. Давно не виделись. Она была так же эффектна, как всегда. Увидев, что ее заметили, подруга подошла.
– Ты что? Ничего не слышишь? Я зову тебя, зову. А ты ушла в себя и не возвращаешься? Что-то случилось?
– Да так, личное.
– Извини, но если есть время, давай посидим чуть-чуть и, может быть, ты сумеешь вернуться к реальности?
– Я из нее и не выходила. Но давай посидим.
Они зашли в ближайшее кафе. Сели за столик.
– Ну что выпьем за встречу? – сказала подруга, затем встала, подошла к бармену и принесла кофе, – давай рассказывай!
Ей вдруг захотелось высказаться. Высказать хоть что-то, что носила в себе, копила ее душа, которая казалась бездонной и вдруг оказалась переполненной болью, скорбью, непониманием и отчаянием. И она рассказала. Не все, да и невозможно все рассказать, что чувствуешь.
Подруга слушала тихо, не перебивая. Она видела ее глаза, которые были вдумчивы и внимательны, которые понимали, что ей надо высказаться. Потом сказала: «Понять тебя могу, почувствовать все, что ты носишь в себе невозможно. Иначе надо быть тобой. Мне не дано было испытать такие чувства. Не знаю, к радости или нет. Не мы выбираем судьбу. Что касается финансового вопроса, могу сделать предложение. Не сочти его за обидное. Просто прими как факт, не более».
Она рассказала, чем занимается. Она торгует своим телом. Да, она понимает всю моральную сторону вопроса. Но что есть, то есть.
– Я пришла к выводу, – начала подруга, – что пока мое тело товар, его можно сдавать в аренду. В конечном итоге, ты продаешь не душу, а просто тело. И духовную борьбу с собой каждый ведет в меру своих возможностей, условий жизни, да и моральных устоев. Но каждый сам выбирает принять предложенное судьбой и смириться или продолжить искать. Что, впрочем, не мешает жить со смирением. Но кто знает, удастся ли найти то, что хочешь? Придет время оглянуться на дорогу памяти и понять, что осталось в прошлом и на сколько оно дорого, а что имеешь сейчас и стоило прошлое всех усилий. Стоило ли идти по ней так долго? Все познается в сравнении, но только по факту, а не по прогнозу. Я не толкаю тебя на порочный круг. Если это зло, то, может быть, найдется тот, кто сумеет его простить, даже если мы того и не желаем. Странная вещь – воспоминания, когда приходится оглядываться назад.
Не говори мне ничего. Просто промолчи. И не осуждай. Никто не может мне сказать большего, чем я сама себе. Я не буду тебя больше утомлять. Вот мой телефон. Звони. Ты поняла, что я предложила. Но звони в любом случае, даже просто поговорить.
Подруга встала из-за столика. Оставила на столе листочек, вырванный из маленького блокнота, где написала свой номер телефона.
