Юрий Горюнов
Хрупкая осень
Они обе изучали содержимое холодильника и затем, достав то, что считали необходимым, занялись приготовлением ужина. Андрей сел в углу, чтобы им не мешать и с интересом наблюдал за процессом, но потом, что-то вспомнив, поднялся и вышел в комнату, откуда позвонил в клинику, чтобы узнать состояние Веры. Выслушав, вернулся на кухню, где на сковороде уже тушились овощи и жарились котлеты.
– Пап, ты ходил звонить в больницу? – догадалась Настя.
– Да, но пока все без изменения.
Настя ничего не ответила и продолжила помешивать рагу.
– Настя сказала, что она ест овощное рагу, ну, а котлеты пошли, как дополнение, – пояснила ему Света. Он пожал плечами, давая понять, что все в их власти. Вскоре они сидели за столом и ужинали.
– Как вы здесь спите? – поинтересовалась Света.
– Я на диване. А папа стелет на раскладушке. Он всегда так делает, – пояснила Настя, с аппетитом поглощая рагу.
– Я думаю, что папе не мешало бы расширить квартиру, чтобы, когда дочь приходит в гости, было попросторнее, – укорила она Андрея.
– Не было как-то необходимости, и не задумывался об этом, – оправдывался Андрей.
– А пора бы уже. Задуматься об этом никогда не рано и никогда не поздно.
После ужина они пили чай, а когда Света хотела прибрать со стола, Андрей встал: – Это я сам, я тоже хочу внести свою лепту.
– Твоя лепта это поставить на ноги маму Насти, но пусть будет сегодня так, – согласилась она. – Мне пора. Настя, давай обменяемся телефонами, ты мне завтра позвони после уроков.
– Завтра папа обещал меня свозить в маме.
– Хорошо, тогда позвоните мне, потом и я заеду за тобой в больницу. Так устраивает?
– Да.
Они обменялись номерами телефонов, Светлана спросила, где находится школа и, попрощавшись, ушла. Оставшись одни, Андрей с Настей прошли на кухню, где он убрал со стола и начал мыть посуду.
– Она не плохая, – услышал он за спиной голос дочери.
– Я тоже так думаю. И очень рад, что вы нашли общий язык.
– А почему она не замужем?
Андрей обернулся: – Ты меня об этом спрашиваешь? Я не знаю.
– Странно, такая красивая и без семьи, – размышляла Настя.
– У каждого жизнь складывается по-своему. Все очень индивидуально.
Затем они посмотрели телевизор и легли спать.
10
Следующее утро, в отличие о предыдущих, было пасмурным, и серые тучи все плыли над городом. Светать стало позже, и Андрей, едва звякнул будильник, нажал в темноте кнопку, чтобы не разбудить дочь, тихо встал, не включая свет, взял одежду и вышел, прикрыв за собой дверь в комнату. Поставил греться чайник и отправился бриться. Когда он нарезал хлеб для бутербродов, Настя вошла на кухню, в пижаме и с сонными глазами.
– Что не спишь? Можешь еще полежать.
– Не хочется.
– Тогда иди, умывайся, у меня уже все почти готово.
Она молча развернулась и минут через пять уже сидела за столом, ела бутерброд, запивая чаем.
– Может быть, тебе на завтрак приготовить какао? – предложил Андрей.
– Не надо, лучше чай, он у тебя вкусный.
Позавтракав, они оделись и вышли к машине. Возле школы он предупредил учительницу, что Настю будет иногда забирать женщина, которую Настя знает. Учительница приняла это к сведению, зная, что Настина мама в больнице.
На работе кроме обычных, текущих дел, Андрей регулярно заходил к Вере, справляясь о ее состоянии. После обеда позвонила Настя, он съездил за ней и привез в больницу, как обещал.
– Только тихо, сюда посторонним нельзя, – предупредил он.
– Какая же я посторонняя? – возразила Настя.
– Это так говорят, – пояснил он, – посторонние все, кто здесь не работает.
Он набросил на ее плечи халат, который был ей до пола, она надела бахилы и они вошли в палату. Вера лежала с закрытыми глазами.
– Она ничего не слышит, но ты не шуми, – тихо сказал Андрей.
Во рту Веры была трубка аппарата искусственного дыхания, капельница, от которой по шлангу поступала жидкость в вену, датчики показывали состояние сердца. Они подошли и встали рядом. Тишину нарушал лишь прибор, показывающий ритмы сердца, тихо попискивая.
– Можно я возьму ее руку?
– Только осторожно, и не ту, где капельница, – разрешил Андрей, понимая, насколько это важно для Насти, почувствовать, что мама жива, и в ее теле есть жизнь, что руки теплые. Да и наоборот, возможна ответная реакция. Кто знает, что чувствует человек на подсознании. Это никому не известно, даже больному, потому, как не помнит потом.
Настя осторожно взяла пальцы Веры в свою маленькую ладошку: – Выздоравливай мама, я тебя очень жду, – тихо сказала Настя, и в этот момент Андрей увидел, всплеск сигнала. Первым порывом было увести дочь, но он остановился. Вера почувствовала прикосновение родных рук или услышала голос дочери. Это было не важно, важно, что она жива и в состоянии реагировать.
Выдержав паузу, когда сигналы вошли в ритм, он положил руку на плечо дочери, давая понять, что надо уходить. Настя, поняла его и чуть задержав руку матери в своей, тихо разжала и повернулась к отцу. В ее глазах не было слез, в них была грусть.
«Сильная у нас дочь», – подумал он, и, обняв Настю за плечи, повел к выходу.
Уже в кабинете, он взял телефон со стола, который, как и Настя, оставил, направляясь в палату, и посмотрел входящие. Один звонок был от Виктора. Андрей перезвонил и, обменявшись приветствиями, сообщил о состоянии Веры, а Виктор известил, что возможно дней через пять он сможет вернуться. Закончив разговор, Андрей повернулся к Насте: – Наверное, пора звонить Светлане, тебе пора делать уроки. Мне позвонить или сама?
– Сама, – и Настя набрала номер Светланы: – Я уже была у мамы. Ты сможешь приехать? – и, выслушав ответ, отключила связь, известив, – она приедет через полчаса.
– Тогда, может быть, пойдем, пообедаем? Здесь в столовой?
– Я в школе обедала. Света сказала, что мы заедем в магазин и купим продукты.
– Ну, это уже слишком! Что я сам не могу? А уроки?
– Успокойся папа. Делай свое дело, а уроки я сделаю.
– Легко сказать, не волнуйся.
Света приехала через полчаса, Андрей хотел дать ей денег на продукты, но она лишь прохладно – удивленно посмотрела на него: – Ты думаешь, я не смогу оплатить сама?
– Можешь, не сомневаюсь, но одно дело ребенок, другое дело я.
– И на тебя хватит. Не мелочись.
Она взяла Настю за руку, и они пошли по коридору к выходу. Андрей смотрел им в след. Подошла Таня: – как Настя?
– Держится. Мы были у Веры, и когда Настя взяла ее за руку, та отреагировала.
– Значит не все так плохо. А это кто?
– Знакомая.
– Красивая у вас знакомая. Как-то она нашла общий язык с Настей. Не заметно, что Настя идет с ней от безысходности.
– Сам удивляюсь.
Так, шли день за днем: утром Андрей отвозил Настю в школу, а Светлана забирала, и когда он возвращался, то они ужинали вместе и Светлана уходила. Разговоры были сугубо текущими и касались обычных житейских вопросов, ничего личного. С одной стороны это Андрея устраивало, но в глубине он чувствовал, что это не правильно. Он понимал, что Светлана обижена, а может быть уже даже и равнодушна, но как подступиться к ней, не знал.
Как-то Светлана, когда они с Настей возвращались из школы, предложила: – Хочешь, заедем ко мне, покажу, где я живу?
– А мы успеем вернуться до прихода папы?
– Ты его боишься?
– Нет, но не хорошо, он придет, а нас нет. Волноваться будет, а ему и так забот хватает.
– Вернемся, – успокоила ее Светлана.
Настя прошла по квартире: – Хорошая квартира, светлая. А ты одна здесь живешь?
– Одна.
– А почему?
– Так получилось.
– Это не ответ. Тебе нравится мой папа?
Светлана не ожидала подобного вопроса: – А почему тебя это интересует?
– Мне его жалко. Он почти все время один.
– Жалость унижает, и он сам выбрал себе такую жизнь. Может быть, его это устраивает.
– Нет. У него тоже так получилось. Так нравится?
– Нравится.
– Тогда почему вы не живете вместе?
– Он не хочет, говорит, что всегда на работе и не может много времени уделять семье.
– Это правда, – вздохнула Настя, – он такой, но я знаю, что это не правильно, когда люди живут одни.
– Жизнь не проста, Настя, наверно мы оба гордые, хотя возможно это и неправильно.
Вечером Настя сказала отцу, что была у Светланы дома. Это она ему сообщила, когда они остались одни.
– Зачем ездили?
– Просто так, посмотреть. А ты был у нее дома?
– Был. Подвозил.
– Пап, ты ей нравишься. Почему вы не живете вместе?
– Дочь, давай оставим это разговор, он тебя никак не касается. Это дело взрослых.
– Очень даже касается, – возразила Настя, – ты же мой папа. Мы с мамой живем вместе, а ты один.
– Прекратим этот разговор, – снова сказал Андрей.
Настя промолчала, и не стала продолжать начатую тему, видя, что отец сердится.
Через неделю Вера пришла в сознание, о чем Андрей с радостью сообщил дочери и Светлане. В этот же вечер, когда Светлана уже ушла, позвонил Виктор и сказал, что он уже в Москве, и Настя может возвращаться домой.
– А как ты будешь ее забирать?
– Водитель будет.
Андрей спросил Настю: – Вернулся Виктор, ты переедешь жить домой или останешься здесь?
– Пап, не обижайся, но я бы хотела жить дома. Там у меня все вещи. Ты не обидишься?
– Для меня лучший вариант тот, который выбираешь ты. Конечно, я уже привык, что мы живем вместе, но я тебя понимаю. Надо известить Светлану. Когда хочешь вернуться?
– Завтра.
– Хорошо.
Позже Андрей позвонил Светлане и поведал, что Настя возвращается домой.
– Значит, завтра я за ней не заезжаю?
– Выходит так. Может быть, мы встретимся одни?
– А что это даст?
Андрей промолчал на вопрос Светланы, не зная, что сказать, не зная ответа на вопрос, вернее, как его сформулировать, а Светлана продолжила: – У тебя общительная дочь, и, наверное, умнее своего отца. Пока, – и положила трубку.
После того, как Светлана положила телефон, он у нее зазвонил снова, на этот раз звонил Дмитрий.
– Добрый вечер, – произнес он, извиняющимся тоном.
– Добрый.
– Ничего что я позвонил? Не отвлекаю?
– Нет, я все равно ничего не делаю.
– Может быть, вместе будем ничего не делать? Я делаю еще одну попытку.
– Напрасно.
– Может быть, все-таки попробуем?
– Не надо, Дим. Мы все уже обсудили.
Он помолчал, а затем в трубке раздались короткие гудки.
Вечером Светлане позвонила Маша: – Привет подруга, не могу до тебя дозвониться, дома тебя не застать, а сама не звонишь. Чем так занята? Может быть, встретимся?
– Маш, не могла. Я после школы забирала Настю, дочь Андрея.
Наступила тишина, Маша переваривала услышанную информацию, пытаясь найти в ней суть: – Не поняла, – наконец выдавила она из себя, – это как?
– Все просто, – и Света коротко рассказала ей о сложившейся ситуации.
– Я тебя знаю очень давно, но никак не могла подумать, что ты на это способна. Он, можно сказать, дал тебе от ворот поворот, а стоило ему позвонить, и ты растаяла.
– Не говори глупостей, но и отказывать человеку в помощи я не хочу, тем более по отношению к ребенку.
– Знаешь, Свет, я все больше узнаю тебя с той стороны, о которой и не подозревала. Я даже знаю, как эта сторона называется. Любовь.
– Да у меня много сторон, о которых я и сама не подозревала, возможно, ты и права, но какое это имеет значение? Его бывшая жена поправляется, отчим вернулся, и Настя переехала домой. Круг замкнулся, все вернулось на прежние места.
– Не говори загадками.
– Андрей предложил встретиться, но я отказалась.
– Не думаю, что ты сделала правильно.
– Я думаю иначе. Я гордая, Маш. Меня попросили помочь и я помогла. Все.
– Да кому нужна эта твоя гордость! Даже тебе самой она в тягость. Выброси ее.
– С удовольствием. А куда?
– На помойку! Может быть, ты зря так поступила? Как понимаю, вы теперь снова живете по одному. А Дмитрий? Не самый плохой вариант.
– Дмитрий в прошлом. Не хочу портить человеку жизнь, он ни в чем не виноват.
– Тебе виднее. Если что, приезжай. Я всегда рада тебя видеть.
– Спасибо, но кажется, я начинаю привыкать жить одна. Приезжай ты, как-нибудь. Посидим, поговорим. Все пока. – Света положила трубку, и сев в кресло подумала, что правильно ли она поступила, отказавшись от встречи с Андреем. Он больше не позвонит, это было ясно. А впрочем, что сделано, то сделано. Незачем больше забивать этим голову.
11
Прошел месяц, Веру выписали из больницы. Виктор навещал ее, когда разрешили, опираясь на костыль. В день выписки Вера и Андрей сидели у него в кабинете.
– Спасибо тебе, – глядя на Андрея произнесла она, – ты действительно один из лучших хирургов.
– Это тебе так кажется, я делаю свое дело, то, что умею.
– Классно умеешь.
Андрей смотрел на бывшую жену, она похудела, лицо чуть осунулось.
– Я изменилась, – сказала она, заметив его взгляд.
– Ничего, теперь все будет хорошо, дело времени.
– Я не об этом. Я только теперь стала понимать, что такое жизнь, что ее надо беречь, что значат в нашей жизни близкие люди. Только в таких ситуациях наиболее остро понимаешь, что любая болезнь – это не только твои проблемы, это проблемы твоих близких, их боль.
– Болезни приходят сами и не всегда по нашей глупости.
– Это так, но начинаешь ценить то, на что порой не обращаешь внимания. Например, то, что с ребенком надо разговаривать иначе.
– А что раньше было по-другому?
– Конечно. Я считала ее маленькой, а Настя сказала мне, что к ней твоя знакомая Светлана относилась, как к взрослой. Я даже не знаю, как ее благодарить. Она понравилась Насте. Как у тебя с ней отношения?
– С Настей?
– Не прикидывайся.
– Да никак, мы не виделись с тех пор, как Настя вернулась домой.
– Мне кажется она очень хорошая женщина, я сужу по отношению к ней дочери.
– Вер, ты это к чему?
– Жалко мне тебя Шухов. Мы с Настей устроены, я имею в виду в быту, в личной жизни, а ты все один. Неужели до сих пор не можешь забыть? Я не думала, что это у тебя так серьезно.
– Правильно, что не думала. Что было прошло, поверь, я не живу прошлым.
– Не обманывай себя. Настоящее – это миг. В твоем настоящем только работа и кот. Что ты в нем видишь, в своем настоящем?
– Людей, Вера, людей. С их проблемами, болью, переживаниями, надеждами.
– Вот видишь, у них у всех есть надежда на будущее, лучшее будущее, а что есть у тебя?
– Как ни странно, меня устраивает такое постоянное настоящее, и я знаю, что завтра будет также, и не считаю, что это плохо. Я себя не жалею.
– Ты болен Шухов. Твоя болезнь – одиночество, с которым ты смирился, как с неизлечимым, и ищешь в нем положительные стороны. Нельзя жить только работой.
– У меня есть Настя.
– Есть, – согласилась Вера, – но она вырастет и у нее будет самостоятельная жизнь.
– Вер, ты к чему клонишь?
– К тому, о чем ты уже догадался. Пора тебе перестать жить одному. Почему не складываются отношения со Светланой?
– Потому что мы разные люди, у нас разный ритм жизни. Ей нужен другой спутник.
– Это ты так думаешь, по себе меряешь, по своим взглядам. А у нее ты спросил?
– Вера, это уже мое дело. Давай прекратим этот разговор, не хватало, чтобы ты еще в роли свахи выступала.
– Ты боишься Андрей. Есть в этом и моя вина. Я же понимаю, что ты думаешь, что другая будет такая же, как я, но мы все разные. Возможно, если бы мы встретились сейчас, то все было бы иначе. Тогда мы были молоды и естественно требовали больше, чем могли дать сами. Это теперь понимаешь, что отдавать приятнее, чем брать. Время изменило взгляды. Не замыкайся в себе.
– Учту, – буркнул Андрей. Он не хотел спорить с Верой. Отчасти она была права в том, что они другие, а главное, что он не хотел ошибиться еще один раз. Выработанный им стиль жизни его устраивал и с возрастом любые изменения принимаешь все тяжелее, закладывая в фундамент здоровый консерватизм. И если, он даже иногда так и не думает, то, какое всем дело до его жизни. – Оставим этот разговор. Где твой Виктор?
– Хочешь уйти от разговора и быстрее от меня избавиться? – усмехнулась Вера.
– Хочу жить своей жизнью без подсказок.
В дверь постучали и, прихрамывая, вошел Виктор, опираясь на трость.
– Добрый день. Готова?
– Готова. Пошли, больные.
– Спасибо Андрей, – поблагодарил Виктор.
– Пожалуйста, хоть и не знаю за что, но и предлагать до встречи не буду. Не та у меня профессия.
Они вышли, а Андрей, оставшись один, попытался вернуться к работе, и открыл папку, что лежала на столе, но вскоре понял, что мысли его далеко. Вера затронула то, что он от себя гнал. Отложив папку, он оделся и вышел из клиники. Был полдень, но у него были еще консультации в других местах. Холодный ноябрьский ветер ударил в лицо. Осень никак не хотела отступать и шла борьба в природе. Ночью уже были заморозки, и небо по утрам было чистым, но потом набегали тучи и дождь нагонял на город серую мглу. Такие дни Андрей не любил. Эта мгла нагоняла тоску. Постояв под порывами ветра, он отправился в кафе, где просидел, глядя на улицу через большое стекло, на прохожих, которые старались быстрее укрыться от непогоды. Выпив уже третью чашку кофе, он отправился на консультации, а затем домой, по пути зайдя в магазин за продуктами для себя и кота.
Там, стоя в очереди в кассу, он обратил внимание на женщину лет тридцати, светловолосую. Чуть крупную. Она привлекла его внимание тем, что очень внимательно смотрела на него. Ее лицо показалось ему знакомым, но где он ее видел, вспоминать не стал. Это могла быть и бывшая пациентка, любо кто-то из персонала, где он мог быть. Всех запоминать не было смысла. Расплатившись, он вышел из магазина и поехал домой.
В один из вечеров, после выписки, Вера зашла в комнату дочери.
– Настя. У тебя остался телефон Светланы?
– Да, а тебе зачем?
– Хочу поблагодарить ее. Ты мне его дашь?
Настя нашла номер телефона и продиктовала: – Будешь звонить, передай от меня привет.
– Хорошо, – улыбнулась Вера. Виктору она сказала, что хочет встретиться со Светланой, и тот одобрил ее решение. Набрав номер, она услышала приятный голос:
– Слушаю
– Светлана, добрый вечер. Я, Вера, мама Насти. Мне хотелось бы с вами встретиться.
– Зачем?
– Я бы не хотела говорить об этом по телефону. Ничего секретного и особенного, но, если возможно, при встрече.
– Неожиданное предложение.
– Я понимаю, но если вас не затруднит. В любое удобное для вас время и удобном месте.
– А вам уже можно выходить?
– Конечно, я уже дома и выхожу на улицу. Со мной все в порядке.
В трубе повисла тишина. Светлана не понимала, зачем она ей позвонила. Их ничего не связывало, но любопытство взяло вверх: – Хорошо. Где вы живете?
Вера назвала адрес.
– Там, не далеко от вас, есть кафе «Бригантина». Я знаю этот район. Давайте завтра в семь. А как вы узнаете меня?
– Думаю, узнаем друг друга.
– Интересно как?
– По глазам.
– Наверное, вы правы. До завтра.
– Спасибо за согласие и вам привет от Насти.
– Передайте ей тоже.
На другой день Вера к семи часам уже была в кафе. Осмотрев зал, она прошла к столику, откуда был виден вход; подошедшей официантке она сказала, что ждет знакомую. Вскоре в зал вошла стройная, высокая женщина. Несмотря на то, что на улице прохладно, голова ее была не покрыта. Вера догадалась, что это Светлана, и встала, чтобы та ее заметила. Светлана окинула взглядом зал и, увидев вставшую светловолосую женщину, направилась к ней.
– Добрый вечер, – произнесла она подходя.
– Добрый вечер. Знакомиться нам думаю не надо, мы знаем, как друг друга зовут.
Обе сели за столик и заказали кофе.
– Ожидали увидеть другую?
– Я даже не задумывалась об этом. Хотя имя и внешность контрастны.
– А это родители назвали, я не участвовала. Я родилась светловолосой, но потом волосы стали темнеть, а имя осталось.
– Но вы не комплексуете? Хотя, наверное, вопросы задают?
– Уже перестали.
Принесли кофе, и Светлана не стала тянуть время: – Я слушаю вас.
Вера сделала небольшую паузу, собираясь с мыслями: – Как вы знаете, я бывшая жена Андрея. То, что со мной произошло, и для меня и для всех неожиданность. Спасибо вам, что вы откликнулись на просьбу Андрея. Ваше согласие, подсказывает мне, что Андрей вам не безразличен, – она говорила глядя на Светлану, но та пока никак не реагировала на ее слова. – Пока я была в больнице, у меня было много времени подумать, вспоминать. И вот это обилие свободного времени заставило меня взглянуть на жизнь иначе. Сегодня у меня есть все, что необходимо: семья, работа. Я благополучна, но вот жизнь Андрея, как оказалось, для меня еще что-то значит. У меня нет к нему никаких личных чувств, кроме уважения, как к человеку, как к профессионалу. Только теперь я поняла, что это такой человек, который весь в работе. Тогда я была молода и не могла этого понять, хотела больше внимания себе и дочери. Не поняла. Я ему, когда выписывалась, сказала, что если бы мы встретились сейчас, то, наверное, все было бы иначе. Но все в прошлом. Я это говорю к тому, мне его искренне жаль, но не жалость заставила меня позвонить вам. Жалость унижает. Я уверена, что вы ему очень нравитесь. Он мог позвонить с такой просьбой только либо человеку, которому всецело доверяет, как другу, а это все-таки – мужчина должен быть, либо тому к кому он не равнодушен, а значит, по его убеждению достоин доверия. Он вам позвонил, потому что влюблен в вас.
Она замолчала и Светлана поняла, что пора как-то отреагировать.
– И что это значит?
– Даже не знаю, как сказать. А! Думайте, как хотите, надеюсь, что поймете меня правильно. Наверное, я выступаю в роли свахи.
– Что? – Светлана засмеялась. Смех ее был не поддельным, а искренним. В глазах заиграли веселые искорки. – Согласитесь, что ситуация очень даже не стандартная. Бывшая жена пытается сосватать бывшему мужу невесту.
Вера тоже засмеялась, понимая всю пикантность ситуации: – Ну, а как сказать иначе? Он мне не безразличен, как человек. Как и говорила, что не жалею его, но мужчина он хороший и пропадает. Вот окрутит какая-нибудь, вот тогда будет жалко. Вы не встречаетесь, а мужики народ слабый, найдется кто-то.
– Откуда вам известно, может быть и я из той породы?
– Нет,– уверенно заявила Вера, – то, что вы откликнулись на его просьбу, а потом исчезли, говорит, что у вас нет желания заполучить его любым путем. Вы не старались его привязать к себе, чтобы он чувствовал обязанным вам. Вы просто помогли любимому человеку. Я так думаю.
– Правильно думаете. Я не хочу, чтобы он чувствовал себя обязанным мне.
– Так что же вам мешает быть вместе?
– Не простой вопрос.
– Он хоть пытался с вами встретиться?
– Предложил, когда Настя переехала домой.
– И что?
– Я отказалась.
– Почему?
– Вот в этом случае, он как раз мог чувствовать себя обязанным мне, а я не хочу этого.
– Но вы же знаете, что это не так.
– Знаю. А гордость?
– А она нужна?
– Но ее просто так тоже не выбросишь. Она появилась не сразу, а росла вместе со мной.
– Отбросить.
– Не уверена, что получится. Я думаю, Андрей не звонит больше, потому что опасается ошибиться еще раз, а также изменения в жизни могут сократить его встречи с Настей.
– Но это же глупо.
– Это мы с вами понимаем, но не разжевывать же ему все.
– Так может быть, попробовать самой?
– Уже было. Мы познакомились случайно, на улице.
– На улице?
– Именно. Он помог мне, но потом пропал. Он внушил мне доверие, я увидела в нем мужчину, спокойного, уверенного, который не стремиться угодить мне. Я обеспечена. У него был взгляд понимающего человека. Я ему тогда дала свой телефон, но он не позвонил. Я сама нашла его, позвонила и напросилась на встречу. Он не скрывал, что я ему нравлюсь, но потом все. Трудно убеждать взрослого человека, что он не прав, да и гордость у меня есть. Себя надо уважать. Я уже делала первый шаг, но повторяться не хочу, не хочу повторения результата. Мне было очень больно.
– Разве любовь не стоит новой попытки?
– Наверное, но не сейчас и не со мной. Не знаю, испытывали ли вы то, что и я, когда гордость борется с чувствами. Это в молодости все легче, потом сложнее.
– Но с возрастом любовь сильнее. Ей на помощь приходит опыт, разум.
– Разум в любви не помощник, интуиция да. Просто чувствуешь, что это он. Хотя сейчас, как раз разум и вмешивается.
– У вас кто-то есть? – тихо спросила Вера.
Светлана задумалась, но по ее ответу Вера поняла, что решение она приняла только что.
– Был, до этого момента, но теперь уже нет.
– Вы хотели выйти замуж?
– Была такая мысль, но не будем об этом.
– Извините, может быть мне поговорить с Андреем?
– О чем? Чтобы он позвонил мне? Подобные решения должны приниматься самостоятельно, не по совету.
– Но вы же нужны ему.
– Значит не очень.
– И что теперь?
– Не знаю. Не хочу ничего предпринимать, не хочу вмешиваться в ход истории.
– Извините, что пригласила вас и завела этот разговор.
– Не нужно извиняться. Я вас поняла, а что свахи из вас не получилось, так значит не ваш профиль.
– Не мой, – кивнула Вера.
– Очень хрупкой оказалась осень нашего знакомства, – произнесла Светлана, – а мы не сумели ее удержать.
– Значит…
– Значит, ничего меняться не будет, и я делать шаг навстречу не буду. Извините, мне пора.
Светлана поднялась и направилась к выходу. Вера смотрела в спину уходящей женщины. Она еще посидела. Мысли ее разбегались. Она не хотела понимать, почему два любящих друг друга человека живут в одиночестве, и не было в этом виноватых. Была простая человеческая глупость, когда не хотят видеть очевидного. Кому от этого лучше? Как сломать их упрямство и заставить улыбнуться друг другу? Тут у нее мелькнула мысль, которую она удержала.
12
Вечер. Сумерки опустились на город. Первые пушистые снежинки ложатся на чуть замерзшую землю, преображая природу и делая ее чуть светлее, прогоняя черноту. В такие вечера грусть переплетается с мгновениями радости от хороших воспоминаний, которые тут же уходят. Радуют и обновления в природе, которые дают надежду на то, что мечты могу осуществится.
Светлана сидела у окна, смотрела на город, и мысленно вела разговор сама с собой, разговор, который никак не могла закончить.
«Дорогой мой! Я только сейчас стала понимать, что когда ты был рядом, пусть это было не долго, жизнь наполнялась смыслом. Я даже порой не нахожу слов чтобы передать свое состояние. Не обижайся, что я была так резка. Если бы ты знал, как я переживаю. Когда мы были вместе, краски становились ярче и даже унылый серый дождь не приносил огорчения. С тобой я чувствовала себя женщиной, в том смысле, который заложен природой. Ты даже не знаешь, как я любила украдкой наблюдать за тобой, когда ты на что-то отвлекался. В эти моменты, которые я нафантазировала, мне так хотелось, чтобы ты это почувствовал, подошел и сел рядом, а я, прижавшись к твоему плечу замерла.
С тобой у меня появилась уверенность, что я вытянула счастливый билет на всю оставшуюся жизнь. Ты моя удача. Так я считала, и считаю сей час. Господи, как я благодарна тебе за нашу встречу. Я помню, как мы встретились глазами, и ничего еще не сказали друг другу. Хотя слово было вначале.
Чем ты сейчас занят? Неужели ты настолько глух, что не слышишь, как звонят оковы одиночества, оковы разлуки? Своим звоном не манят тебя, чтобы ты пришел, успокоил, снял с души муку, что вдруг я тебя больше не увижу? Это страшно.
Я прошу тебя, услышь и приходи, но не слишком поздно, пока одиночество не сплело свою паутину из моих невыплаканных слез.
Одиночество. Грустное слово. Оно гнетет и давит.
Теперь я снова одна и лишь теперь я понимаю, что среди своих поклонников искала только тебя, ждала твоего взгляда. Сколько одиноких вечеров прошло, а сколько еще впереди? Да, я горда, да это моя глупость, но ты должен понять меня. Но тебя нет рядом, и значит, ты меня не понял. Я вечерами придумываю нашу встречу: то ты смешной, то грустный, но никогда не злой. Так я мысленно представлю наши вечера.
Суета будней только обостряет мои чувства. Тебя нет рядом, и среди людей я живу, как в пустыне, воспринимая окружающий мир, как мираж. Я бреду по жизни, погрузившись в свои мысли.
Не оставляй меня. Я жду. Я, коротаю вечера со своей подругой – печалью, которую не звала. Странная навязчива подруга. Она приходит не спрашивая, не дожидаясь приглашения.
Я держусь мой дорогой. Я сильная женщина и слезы не зальют душу, но поверь, так хочется иногда быть слабой.
Моя душа играет только одну мелодию – мелодию грусти, и если вдруг прорывается веселая нотка, то фальшивит.
Конечно, я искала счастье, но видимо там, где его не было, и там не было тебя.
Порой душа мечется, как в огне от грустных мыслей и забот, но вспоминая о тебе, успокаиваюсь, словно ты обнял меня, прижал к себе, и все стало тихо и мирно. Если бы ты знал, как я жду прикосновения твоих рук, как хочется прижаться к тебе и выпить яд страсти.
Наверное, я раба своей любви. Не получилось у меня быть кроткой.
Гордость, эта вечная тень любви. Ее часто не замечаешь, но одно слово, взгляд, на который раньше и не обратила бы внимания, выталкивают ее вперед. Влюбленная душа ранима. Зачем, почему так случилось? Я же понимаю, что ты прятался за словами, прятал свою одинокую душу. Я не поняла или не захотела понять. Опыт жизни, и я избалованная вниманием, не смогла противостоять гордости, глупой обиде, и любовь отступила. Что я говорю? Она не отступила, она мудрая дала мне возможность понять, что она сильнее, а глупость хоть и ярка, но надеюсь недолговечна. Глупость резкостью, непониманием, сделала свое дело и ушла, а любовь осталась, хотя гордость все также живет во мне и пока сильнее. Сделай шаг и гордость упадет к твоим ногам. Услышь мою мелодию любви. Она играет для тебя»
Пушистый снег покрыл двор возле дома, где жил Андрей. Он также сидел у окна, глядя на снег, засыпающий город.
«Пусто, как пусто в доме без тебя. Одиночество ходит за мной по пятам и кричит, кричит во мне о том, что ты недалеко, но не рядом. Оно шлепает за мной и изводит меня. Я слышу твой голос. Может быть, я уже схожу с ума без тебя? Нет, я слышу твой голос и интонацию в себе. Я вспоминаю тебя каждый день. Помнишь ли ты, что я был в твоей жизни?
Прости меня за мою трусость. Да, я только себе в этом признаюсь. Я боюсь потерять ту свободу, которая сформировалась у меня за эти годы. Я боюсь потерять свою глупую, никому не нужную независимость. От кого? От себя? Я глуп, но бывают моменты, когда я даже пытаюсь радоваться своему одиночеству, что могу побыть наедине со своими мыслями, зная, никто их не потревожит. Это не упрек, что ты бы меня отвлекала. Нет.
Моя радость в том, что я жду встречи, что она будет, а печаль ждет разлуки, чтобы взять потом реванш за непонимание к тебе, когда ты была рядом.
Все последнее время я живу ожиданием встречи. Ночи в мире, где тебя нет рядом, стали безумно длинными, а поутру грусть кладет свои руки мне на плечи.
Знаешь, у одиночества оказывается серый цвет, как у поздней осени, когда опали последние листья. Я пытаюсь разукрасить окружающий мир. Все напрасно. Я уверен, что моя грусть не навсегда. Правда?
