Юрий Горюнов
Чужое Солнце
– Сейчас я им наслаждаюсь. Раньше, по молодости, хотел все успеть, и было не до одиночества, но, конечно, тяготило, а потом втянулся. Да и не один я здесь, как ты мог заметить. У меня есть помощники из различных областей науки, искусства.
– И часто ты их видишь?
– Почти никогда, для этого мне нет необходимости их видеть воочию.
– Мне тебя жаль.
– Почему?
– Ты заключил себя между миром живых и тенью своей смерти.
– Как ты сказал? Повтори!
– Ты заключил себя между миром живых и тенью своей смерти, – повторил Саша внятно.
В ответ он услышал тишину, которая затянулась минуты на две.
– Ты верно заметил. Сладкая фраза. Я никак не мог сформулировать свое состояние, а ты смог. Уже только это говорит, что не зря я тебя пригласил. Только за это и то, тебе, спасибо, – он снова замолчал.
– Но вернемся к нашей теме, – продолжил он, – Мне понравилась твоя идея о создании клуба ОСА. Не отказывайся, – видя, что Саша хочет возразить, – знаю, что идея твоя. Здесь ты прав, надо давать выход эмоциям, мыслям граждан, их мнению, но все это надо контролировать, иначе могут быть большие неприятности. Все это уже было. История может повториться, только в более жестокой форме. Мысли не должны бродить сами по себе, как ветер в пустом поле.
– Я начал тебе мешать?
– Нисколько. Твоя деятельность, как и твоих друзей, дала новую струю интереса.
– Почему ты все время говоришь о моих друзьях?
– Ну, не один же ты все устроил? Вопросы, на которые нет однозначных ответов, а подготовить себе соратников из местных жителей, не было у тебя времени, их надо воспитать. Кто-то же тебе помог создать отпечатки для регистрации. Ни одному аргедонцу это не придет в голову.
– Ты знаешь, сколько я здесь? – Саша решил не спорить.
– Примерно год.
– Почему так решил?
– Я отследил твои поступки; ты проявился примерно год назад. Правда, в базу ты сумел внести данные о себе, как о местном жителе.
– И что теперь?
– Как и говорил, тебе надо вернуться назад.
– Куда назад?
– В Аргедон, конечно. Я не знаю, где твоя планета. Я предлагаю тебе и твоим товарищам активизировать свою деятельность. Удивлен? Я не боюсь, я знаю, что на данном этапе у вас ничего не получится. Внести свежую струю воздуха в этот несколько уставший мир, необходимо. Поэтому я и предлагаю вам попробовать вселить в некоторые головы ваши мысли об устройстве мира, его значении, познании его. Посмотрите реакцию на ваши действия. Думаю, не ошибусь, если вы будете удивлены. Многим ничего не хочется менять.
– И что потом?
– Что потом? Что потом? – тихо повторил ПИ. – Я должен подумать. Мелькнула у меня идея, но ее надо обдумать в одиночестве.
– Ты будешь присматривать за нами?
– Зачем? Зачем тратить время? Когда у вас возникнет потребность поговорить со мной, то задайте вопрос ответчику, и я услышу.
– Ты слушаешь все вопросы?
– Да ты что!? Как ты уже понял, что есть сотрудники на местах.
Саша вспомнил, что говорил Селиван, система такая же, методика разная. – Это не реально, – продолжал ПИ, – ко мне попадают умные вопросы, а таких давно не было, а так отвечает электронный мозг.
– А есть и такой?
– Разумеется.
– А если сочтешь нужным встретиться ты?
– Ты меня удивляешь, тебя найдут. Поэтому работайте, изучайте, но тихо, спокойно, как до сего времени. А сейчас оставь меня. Иди. Мне надо о многом подумать. Не бойтесь никакого пригляда, хотя служба охраны есть, но ее функции чаще внешние, внутри планеты все и так уже отлажено. В следующий раз приходите все, – закончил ПИ.
Не известно, каким образом он известил об окончании аудиенции, но дверь для выхода из комнаты открылась. У Саши было еще, о чем поговорить, но он понял, что не время, а потому поднялся. Уже возле самой двери его догнал голос: – Как твое настоящее имя?
– Александр, – и, не дождавшись реакции на ответ, Саша шагнул за дверь, где его уже ждали, чтобы проводить.
Обратный путь был по тому же маршруту и к вечеру Сашка был на окраине столицы. Ни о каком клубе не могло быть и речи, и он направился домой, откуда дал сигнал друзьям о сборе.
2
Три месяца прошло после встречи Александра с ПИ. Он по возвращении рассказал товарищам о разговоре. И вот эти три месяца, почти каждый вечер, они проводили в клубе. Но, бывая на разных встречах в секциях, они натыкались на непонимание, причем искреннее. Аргедонцы охотно вели разговоры на самые разные темы, но в то же время очень часто у них проскальзывало, что интересно, что скажет Наставник. В один из вечеров все трое сидели у Саши в кабинете.
– Все, пора заканчивать эксперимент, – сказал Семен. – Я чувствую, что они искренни, но не раскрываются. Они могут иногда свободно рассуждать, но вот посоветоваться или узнать мнение Наставника не мешает. А темы о смысле, о свободе и космосе, у некоторых вызывают удивление. Они думают чаще о том, чем занимаются. И все. Словно ждут указания.
– Ты думаешь, что это можно сделать указом? – усмехнулся Саша.
– Я думаю, что они добрые люди, трудолюбивые, но к самостоятельному мышлению относятся вяло. Наш неведомый ПИ, это прекрасно знает. Сколько лет их учили думать так, как мы видим. Их интересует только сама нация, а что вокруг, уже вне сферы интересов. Зачем? И так хорошо, а что происходит деградация, так они об этом и не знают. ПИ знает, что они просто разучились мечтать, а отсюда и интересы иные. Вернее мечты есть, но узконаправленные. Что думаешь, Андрей?
– А что я могу добавить, ты прав. Мы же все это видим.
– Тогда надо встречаться с ПИ. Что у него в голове нам не известно, но что-то он думал, когда не особо возражал против наших попыток пообщаться активнее в клубе, да и как ты, Саша, сказал, он говорил, что мы не аргедонцы. Может быть, проясним и это вопрос. Что он думает? Но уже то, что нас не трогают, а он что-то знает, уже не плохо. Саша, выходи на связь, поедем в гости.
На другой день Саша сообщил Наставнику, что просит о встрече с вышестоящим Наставником, а через день ему сообщили время встречи. И вот, в назначенный день их доставили в горы. Путь до здания они прошли маршрутом уже знакомым Сашке, но поднялись на лифте на другой этаж, и вошли в большой зал, который был освещен, как и всё в этом здании не ярким матовым светом. Большие окна, расположенные напротив входа выходили в горы. Пол был серым и несколько блеклым, тусклым. В середине зала стоял прямоугольный стол, вокруг которого стояло три стула. Всё, больше ничего в зале не было.
Остановившись на пороге, они осмотрелись, хотя смотреть можно было только в пустоту помещения, что не самое интересное занятие.
– Проходите, присаживайтесь,– услышали они тихий размеренный голос, – эти места для вас.
Они не стали себя уговаривать и после того, как расселись, услышали уже знакомый, теперь не только Саше, голос.
– Как я полагаю, появился интерес к встрече? Есть вопросы?
– Вопросы есть всегда, не всегда на них есть ответы, – сказал Семен.
– Это верно, но давайте познакомимся. Кто из вас главный?
– Я – ответил Семен. – Я командир корабля. Меня зовут Семен.
– Я так и думал, что должен быть корабль. Не просто же так вы сюда попали, хотя возможно всякое, но о вашем путешествии позже.
– Андрей, – после того, как ПИ замолчал.
– Ясно, ну, с вашим товарищем мы уже немного знакомы. Так, Александр? – и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Так о чем пойдет речь?
Как бы ни готовились они к встрече, как бы ни обсуждали, не прокручивали в голове вопросы, возможные ответы, все равно были не готовы.
– Давайте начнем с простого, – начал Семен на правах старшего, – кто такой Наставник? Какова его функция в твоем понятии при его создании?
– Это просто. Это большой искусственный мозг, в который заложена уникальная программа, позволяющая отвечать на различные вопросы.
– Но не на все?
– Не на все, – согласился их собеседник. – Более сложные адресуются интеллекту и мне. Но вы уже догадались об этом.
– И ты, как стоящий над всем этим, называешь себя Повелитель Интеллекта?
– Да, потому что я повелеваю интеллектом Аргедоны.
– А кто остальные? Как они находят свое призвание. Ты же свое нашел? Хотя надо полгать, что стал им не сразу.
– Все начинается с детства. Когда ребенок достигает трех лет, мы начинаем его тестирование, выявляя его способности, а затем начинаем культивировать в нем-то направление, где он принесет большую пользу.
Все вспомнили, что сообщил Селиван, у них все было очень похоже.
– Фильтруете людей, отнимая у них право выбора, свободу выбора.
– Называйте, как хотите. Но что лучше? Если он выберет не ту профессию, в которой ничего путного не сделает, будет лучше? Ладно, если он не навредит, но и пользы нет. Ему самому в тягость заниматься не любимым делом, но другого он уже не умеет, да и не хочет. Мы же прививаем ему любовь к делу. Здесь главное, чтобы он не чувствовал себя ущемленным. Один работает на производстве, другой занимается наукой, но все они социально равны.
– А не допускаешь, что может быть ошибка?
– Вероятность есть, конечно, но она ничтожно мала в масштабах дела. Мы еще в течение нескольких лет перепроверяем, затем уже окончательно даем направление.
– Выявляете гениев?
– Можно сказать и так. Гениальность редкая штука. Гениальность – свойство мозга, гением нельзя стать им можно только родиться. Мы изучаем мозг. С самого рождения и всю жизнь в мозг попадает все, что мы видим, слышим, едим. И как бы нам не хотелось из него ничего не исчезает, не высыпается. И вот среди этого хлама, нам надо еще на заре формирования человека постараться создать ему такие условия, чтобы в его мозг попадало то, что необходимо в будущем, и как можно меньше мусора. Наши руки, голова, ноги это одно, но есть мозг, который всем управляет, и он наша память. Вы же понимаете, что всеми нашими действиями командует мозг, но разве у вас не было ситуаций, когда вы что-то делали, о чем потом сожалели? Наверняка, было. А спрашивается, зачем делали? Вас обманул мозг, мозг вообще живет своей жизнью, я имею в виду человеческий мозг, ему себя хватает. Так вот, мозг может обмануть, но его обмануть нельзя. Он наш детектор лжи. Вот потому мы и вынуждены все учитывать на самой ранней стадии развития.
– Но в мире есть добро и зло. Это тоже делает мозг? – продолжил Семен.
– Увы, в мозгу нет участков, которые бы отвечали за добро и зло. Это из той же серии, что он может обмануть. Мы так устроены, что можно заменить любой участок организма, и мы будем жить. Мозг заменить нельзя. Мы вообще делаем то, что разрешает нам мозг. Например, глазами мы смотрим, а не видим. Мы слушаем, а не слышим, что хочет мозг. Мозг живет сам по себе.
– Но мозг позволяет делать свободный выбор, пусть даже и дает не правильное направление. Вы же вмешиваетесь, ограничиваете. Лишаете человека свободы.
– Нет, – уверенно заявил ПИ, – у жителей есть права, но они не умеют ими пользоваться.
– Поэтому вы и создали искусственный мозг, интеллект?
– Отчасти, да. Он включил в себя все, что нужно для развития общества. В него вошли крупицы гениев различных направлений. Он не хранит мусор, он его не пускает в себя.
– У вас слишком практичный подход. А как же душа?
– Душа не имеет никакого отношения к интеллекту.
– Значит ты бездушный человек. В тебе не живет сострадание, боль за других.
– Ошибаешься. Я не говорил, что я интеллект, я сказал, что я Повелитель Интеллекта.
– Тогда, тем более. Если ты слабее его интеллектуально, значит, можешь неверно дать указание, направление.
– Он поправит меня. У меня есть эмоции, у него нет.
– Значит, общественным устройством Аргедоны управляет сухой интеллект?
– Мне удается внести свою лепту, иначе не было бы никаких развлечений. В этом я его поправляю.
– Вы же замкнули развитие на себя, только на свою планету.
– Именно так, – согласился ПИ, – подумайте, как это прекрасно. Нет ни войн, ни катаклизмов, ни волнения в обществе. Вот вы здесь оказались случайно. Зачем вообще, куда-либо спешить? Вам нужны источники энергии, а не общение, – убежденно звучал голос. – Общаться вы можете и между собой. Если к вам прилетят из других цивилизаций, Вселенных, то вы будете уверены, что у них добрые намерения?
– Но мы, же прилетели, мы искали. И никакого вреда.
– Это еще не факт. Мы же давно прекратили искать собратьев по разуму. Если они ниже по уровню развития, примитивны, то пусть живут, развиваются самостоятельно, так, как им будет диктовать природа жизни. Вы не сможете ускорить их прогресс, его можно пройти постепенно, а не скачками. Если их интеллект выше, то они могут представлять угрозу, им нужен источник энергии.
ПИ задумался, а потом продолжил: – Давно я вот так не рассуждал, и знаете, нашел ошибку в своих рассуждениях. Развитие прогресса происходит за счет рождающихся гениев, а они рождаются не каждый год, поэтому в развитии есть скачкообразность, но естественная, когда человек готов. Как и говорил, гением можно только родиться. Умных людей мало.
– Умных мало!
– Не путайте умных и образованных. Хороших мозгов мало, и хороший мозг отличается от других своей организацией. Вот мы и стараемся помочь гению.
– Вот ты умный человек, ты умеешь размышлять, – сказал Семен, – почему ты не расскажешь, что есть иные Вселенные. Есть иные законы. Как возникла жизнь? Чего ты боишься?
– А зачем все это? – удивился ПИ, – что это дает? Да и кто знает, как создавалась Вселенная? Вы тоже не знаете. Да, я знаю, что есть иные Вселенные, но вы когда-нибудь задумывались над законами создания жизни? Наверняка, ваши ученые задумывались. А поняли они, что законы эти таковы, что разрешают существование жизни. Вы в своих странствиях видели иные формы жизни? Вы видели, что есть катаклизмы во Вселенной, где не действуют привычные вам законы.
– Да, – ответил за всех Семен.
– Расскажи?
Семен решил не скрывать информацию и рассказал о форме жизни в виде энергетической плазмы.
– Интересно, мне не доводилось о подобном слышать. Но это лишь подтверждает, что цивилизаций, где могут существовать иные формы жизни множество. И, кстати, замкнувшись в себе, они прекрасно себя чувствуют.
– Они лишены возможности покидать планету, – возразил Семен.
– Он тебе это сам сказал или ты так думаешь? – ПИ подождал, и, не дождавшись ответа, продолжил: – Это, может быть, уже высшая форма и все предыдущие этапы ими пройдены. Но может быть и другое – им еще предстоит развитие. Да и кто знает, что они могут. Удивительное странное событие. Во всех этих убийственных катаклизмах существует жизнь, существуем мы с вами. Так зачем забивать этим головы? Мы опередили вас в развитии, хотя нам есть чему поучиться у вас. Мы делали расчеты и они показали, что если бы все было чуть иначе, иные условия, иное соотношение веществ из которых состоит Вселенная, где мы сейчас, то она бы была не пригона для жизни. Согласны?
На его вопрос все промолчали и он снова продолжил: – Я догадываюсь, откуда вы. Я знаю, что наша Вселенная не одиночна. Весь набор, комплекс ее свойств, что допустило существование жизни, очень маловероятен. Поэтому можно предположить, что в нашем материальном мире множество различных Вселенных. Мы живем в этой, которая нас создала такими, какие мы есть, в других, другие условия и другие жизни.
– Да, мы это видели даже в своей Вселенной, но следуя твоим размышлениям, возникает мысль, что создание условий возникновения Вселенной и чтобы в них была жизнь должны быть кем-то созданы. Должно быть сознательное начало.
– Возможно, но этого нам никто не скажет. Но если так, то как мы изучаем микромир, то не являемся ли мы сами частью некоего микромира.
– Возможно, в твоих словах есть доля истины. Нам повезло, мы видели иные Галактики, выскочив из своей через тоннель, но в этом нам помогли, а кто не знаем.
– Поясни. Может быть, знаю.
Семен, как и прежде не стал утаивать ничего. Он чувствовал, что невидимый собеседник умен, интересен и не опасен. Он нуждался в них, как и они в нем. Поэтому он рассказал о Голосе.
– Вы меня удивляете, – произнес ПИ, когда Семен закончил рассказ, – как дети. Только что, мы с вами говорили, что создание условий жизни могут быть кем-то созданы. Вам удивительно повезло, что вы узнали то, что многим и не снилось, не хватит фантазии. А с чего началось знакомство?
– Мы услышали вопрос зачем? Потом уточнили, зачем мы там.
Раздался добродушный смех: – Как вы еще молоды. Конечно, это может быть все, что угодно. Это может быть цивилизация, замкнувшаяся на себя, как и мы, вот вам подтверждение. Но, как они могли разговаривать с вами, неизвестно откуда. Как вы себе представляете передачу звука в космосе на громадные расстояния и без помех по задержке во времени? Я допускаю, что вопрос «зачем» имел иной смысл. Зачем все это создано? И кто говорил не узнать. Да и откуда знать про тоннель, по которому сам не проходил, разве что, сам его и создал. Так что, возможно, вы имели честь общаться с Создателем, а зачем вы здесь? Вопрос чтобы не озадачивать вас. Хотя… он сделал паузу, – я допускаю, что при иных формах жизни, иное техническое развитие. Все возможно, но маловероятно. Я понимаю, зачем вам все это: путешествия, контакты. Вы к нам пришли, каким образом?
– Случайно.
– Догадываюсь. Познавали одно, поучилось другое. Да, процесс познания любопытен, но у вас нет впереди вечности.
– А ты что, познал Вечность?
– Вечность! Кто знает, что это такое? Это просто понятие, но ее влияние велико, потому, что она постоянно вмешивается в нашу жизнь. Она ограничивает нас и я уяснил себе, что это необходимо для безопасности нас. Не надо вмешиваться в вечность. Стоит вмешаться и она не возникнет.
– И с таким багажом знаний ты живешь один? Не делишься, не обсуждаешь? Это скучная жизнь.
– Я видел интересную жизнь, и я видел и познал скуку. Скука оказалась лучше.
После последней фразы наступила тишина. Каждый думал об услышанном, стараясь вникнуть, понять. В этой фразе заключалась грусть, некая пресыщенность реальностью и даже усталость от знаний.
– Вернемся к началу, – нарушил тишину Семен, – а то залезем в дебри и не вернемся. Значит, ты один управляешь Аргедоной?
– Мне не нравится слово управляешь. Я не управляю, в одиночку управлять невозможно. Я координирую интеллект, я повелеваю.
– То есть, соратники есть?
– Хотелось бы, но, увы, нет, но есть помощники, советники.
– Но слово «повелитель» предусматривает единоличное управление.
– Так-то оно так, но вы не до конца понимаете суть управления Аргедоной. Я Повелитель Интеллекта, но не сам интеллект. Мой мозг не достаточен для этого. Интеллект – большой мозг, его надо настраивать.
– Очень интересно, – заметил Андрей, – так ты инженер при интеллекте?
– Если бы, – голос звучал также ровно, без эмоций, – я его повелитель. Он делает то, куда я его направлю. Интеллект – стратегия достижения целей, но сам интеллект не ставит цели. Интеллект – способность адаптироваться к новым ситуациям, способность обучаться, используя опыт и накопленные знания.
– Мы говорим об интеллекте, а чем же тогда отличается ум?
– Ум – это резервуар мыслей, а интеллект – умение мыслить.
– Ты противоречишь себе. Получается, что ты не умеешь мыслить. Что на Аргедоне не умеют мыслить?
– Умеют. Умные видят шире своего мозга, но сами по себе видят узко-целенаправленно. Ум любит, что ему приятно, а я не могу себе этого позволить.
– И как ты стал Повелителем?
– Расскажу позже, если в этом будет необходимость.
– Тебе знакомо слово Бог?
– Да, знакомо, хотя никто его никогда не видел, и никто с ним не разговаривал, возможно, вы были первыми, – все поняли, что он говорит о Голосе.
– Ну, судя по тому, как ты управляешь, то видимо люди считают тебя Богом
Раздался легкий смех, впервые показав, что эмоции их невидимому собеседнику присущи:
– Я вижу у вас несколько удивленные лица, не ожидали от меня эмоций? Я не искусственный, я живой, а значит, и у меня есть свои слабости, которые я не выплескиваю наружу. Но неловко осознавать себя Богом, тем более мира, в котором каждая цепочка событий должна заканчиваться. Если бы я им был, то смог бы заглядывать в другие Вселенные, просто так, не выходя никуда. Вспомните ваши ощущения при разговоре с Голосом. Я мог бы смотреть на миры, где, возможно, есть свои Боги и, возможно, эти создатели миров имеют больше воображения, чем у меня. Нет, я не считаю себя Богом.
– Но ты пытаешься управлять миром, который слишком похож на иллюзию, которая вот-вот исчезнет.
– Я не пытаюсь управлять, я повелеваю, – услышали они возражение, – если, по-вашему, то я управляю через интеллект и надо полагать не плохо. А создать иллюзию не сложно, надо только изменить траекторию мысли отдельных людей, остальные последуют за ними. Если будет меркнуть одна иллюзия, появится другая. Мы полны иллюзий и вы в том числе, отправившись в свой безрассудный полет.
– Но твой миф несколько затянулся. Это твоя фантазия.
– В этом-то вся и беда, – услышали они вздох, – фантазия затянулась, но она жива.
– А ты не устал от нее? Новые все сложнее придумывать. И надо ли? Придет время, и тебя начнут обманывать, не веря в твои фантазии, которые ты насоздавал. Сейчас, возможно, еще не время. Кто же может обмануть Повелителя!
– Никто, однако, пытаются. Вот ваши встречи, беседы. Вы смогли им внушить думать самостоятельно, как вы? Свободно?
– Ростки есть.
– Не тешьте себя иллюзиями. До меня доходила информация, пусть искаженная, в силу умственных способностей передающих.
– Такими их сделал ты.
– Да, и не вижу пока ничего плохого. У нас нет войн, все заняты делом и счастливы.
– Но нельзя, же развиваться только по прямой.
– А шараханье ведет к катаклизмам в обществе. Вы готовы нести ответственность за изменения? Ответственность очень тяжелая ноша. Вы когда-нибудь задумывались, что малейшее изменение у одного, влечет изменение судеб других людей. Это, как цепная реакция.
– Ну, да, а ты способен держать эти судьбы, эту реакцию в рамках.
– Пока удавалось… Я немного устал, я не привык так долго беседовать. Нужно отдохнуть.
Дверь открылась, и в зал вошел их сопровождающий, который вкатил тележку с напитками и фруктами. Оставив тележку возле стола, он, молча, удалился. Увидев попытку Андрея что-то сказать, Семен покачал головой, давая понять, что не надо нарушать возникший перерыв каким-либо обсуждением.
3
Примерно через полчаса они услышали: – Я думал во время перерыва о нашей беседе, как и вы, очевидно. Я думаю, вы пока не поняли главного – расслоение общества неизбежно из-за разного интеллекта, поэтому его надо объединять и повелевать.
– А не думаешь, что происходит сужение числа умных людей, растет критическая масса менее грамотных, что может повлиять на дальнейшее развитие, – парировал Семен. – Произойдет страшное – не востребованность знаний, которые есть в обществе. Важно не потерять знания, накопленные историей.
– Согласен, но их никто и не теряет. Идет постоянный отбор детей по их уровню, что дается природой. Здесь я не могу повлиять. То, что дается природой с рождения, вне моих сил. И давайте будем реалистами. Управлять умеренно безграмотными легче. Всегда известно, что им надо. Хлеба и зрелищ.
– И ты уверен, что умеешь верно, оценивать ситуацию, правильно расставлять акценты развития?
– Я нет, но интеллект, да.
– Да, ты не умеешь быть снисходительным к людям, не умеешь думать о них, или не хочешь.
– Не согласен, иначе вы бы здесь не сидели.
Наступила очередная пауза.
– А почему ты ведешь с нами разговор не показываясь, – спросил Андрей.
– В этом нет необходимости. Пока. Если я пойму, что настало время, то приду к вам.
– Есть что скрывать?
– Нет, но нет и необходимости видеть меня. Чтобы разговаривать, не обязательно видеть.
– Надо видеть реакцию, а не слышать. Лучше видеть глаза человека, они расскажут больше.
– Это слабость человека, мне этого не надо…Да, наступила некая дискуссия, которая приведет в никуда. Давайте прекратим нашу беседу. Сейчас вы спуститесь вниз, там, на веранде, накрыт для вас стол. Беседа беседой, а есть надо. Там вы можете обсудить, что считаете важным, подвести предварительный итог.
– А ты будешь присутствовать незримо?
– Нет. Мне интересно развитие ситуации. Если я буду слышать, о чем вы говорите, то пропадет интерес, и я буду мысленно готовить ответы. Я так не хочу.
– Так мы не можем уйти?
– В сущности, нет. А хотите? – и не получив ответа, произнес. – Я так и думал. Я говорил Саше, что есть у меня идея, но пока я не готов ей поделиться. Так что?
– Все равно выбора нет. Хорошо, – ответил за всех Семен.
Им действительно надо было все осмыслить и предоставленный повод отвлечься, не вызывал возражений.
Снова открылась дверь, и они спустились на лифте в сопровождении молчаливого, то ли помощника, то ли охранника на несколько этажей, но не на первый этаж, откуда начали свой путь. Открывшиеся двери лифта показали им большой зал, с овальным столом посередине, вокруг которого стояло не менее десятка стульев.
– Видимо это зал для гостей, – сделал вывод Андрей, когда они вышли из лифта, – и по всему приемы бывают не такие уж малочисленные. Думается мне, что гости здесь если и бывают, то проводят время без хозяина. Зачем ему это?
– А чтобы было. Может быть, он тоже иногда любит посидеть за большим столом, – сказал Семен.
– Если он, этот Повелитель, вообще существует.
– Но стол пустой, – заметил Андрей.
– Да подожди ты! – отреагировал Семен, – посмотрите на стены внимательно.
Вдоль левой стены стояли шкафы с книгами, а на другой висели фотографии, куда Семен и направился.
Фотографии висели не по темам: были виды природы, горные хребты, поля, озера, даже степи и пустыни.
– Наверное, это Аргедона, – высказал мнение Андрей.
– Другие фотографии говорят о другом, – заметил Семен, разглядывая, фотографии, не имеющие никакого отношения к Аргедоне. На них были виды иных планет, фотографии звездного неба, лунных пейзажей.
– Смотрите, – обратил внимание товарищей, Сашка, – это фотографии картин. Странные фото.
Семен и Андрей подошли к нему. На крайней картине была фотография с картины. Картина по всему была очень старая и на ней была изображена Аргедона из космоса, а на другой горный пологий хребет.
– И чем они странные? – спросил Андрей.
– А тем, что раз они могли делать фотографии других планет, то летают, и мы об этом знаем. Они что, не могли сделать фото своей планеты? Этот рисунок делал кто-то другой, еще не умеющий фотографировать. А хребет напоминает Алтай Земли.
– Или рисовал с фотографии, – заметил Семен.
– Может быть, и так, – согласился Саша.
– Ну, что? Можно сделать вывод, что в космос на другие планеты они летали, – высказался Семен, – а вот почему свернули свои программы, тоже проясняется. Он прекратили общение. Причина нам чуть известна, но я думаю не вся.
– Вот и спросим, – сказал Андрей.
– Прошу на веранду, – услышали они голос позади себя. Увлекшись рассмотрением фотографий, они забыли о молчаливом служащем, который все это время стоял позади них.
– О! Ты и разговаривать умеешь, – удивился Андрей. – Как тебя звать?
Вопрос Андрея остался без ответа и сопровождающий жестом пригласил их к противоположной стеклянной стене, двери которой открылись, когда они подошли к ним. Веранда имела вид прямоугольника и была достаточно большой. Пол был выложен массивными каменными плитами, и огорожена каменным, метра в полтора высотой ограждением. Вдоль стены стояли кресла. Ближе к левому краю веранды, стоял стол, с тремя стульями. Все подошли к ограждению. Вид был изумительный. Слева и справа горные хребты были покрыты зеленым ковром густого леса, а внизу протекала небольшая речка. Было видно, что вода огибает камни, но шума из-за высоты не было слышно. Солнца также не было видно, но его свет проникал в ущелье, создавая всему пейзажу какую-то неестественную, сказочную красоту.
– Изумительно, – восхитился Андрей, – но, пора поесть.
Стулья за столом стояли в ряд, спинками к стене, чтобы во время еды можно было любоваться природой. Сопровождающий исчез, предоставив гостям обслуживать себя самостоятельно.
Стол был изысканным. Было все, что можно пожелать: морепродукты, мясные продукты, овощи, фрукты, напитки. Во время еды, все по умолчанию ничего не говорили о ситуации и лишь когда расселись в креслах, укрывшись пледами, заботливо приготовленных, Семен спросил:
– Саша, ты за все время беседы ничего не сказал. Почему?
– Во-первых, – не поворачивая головы, и глядя на ущелье, ответил он, – я уже имел беседу с ПИ, и мне хотелось, чтобы вы сами почувствовали стиль его разговора. Во-вторых, мне нечего сказать.
– Совсем?
– Почти.
– Скажи о своем почти?
– Еще с первой встречи я знаю, что он обдумывает некую идею, которую еще не решился нам озвучить. Я вам этого не говорил, так как не знал, о чем сказать. Это меня сейчас и тревожит.
– Может быть, предложит работать с ним здесь? – предположил Андрей.
– Вряд ли. Зачем мы ему здесь? Здесь технический персонал. Нет, что-то другое. Нам неизвестно имел ли он контакт с другими цивилизациями, а мы вообще из другой Вселенной. У нас другие взгляды, мысли, мировоззрение, знания. Мы другие. Как бы мы ни старались, мы никогда не станем аргедонцами, мы всегда останемся землянами. Чтобы думать, как аргедонцы, надо здесь родиться, пройти их искусственный отбор. Кстати, не известно в какую отрасль нас бы определили. Еще раз повторю, мы здесь другие, а значит чужие на этой планете, так похожей на Землю.
– Ты прав, – поддержал Смен, – но что могу отметить, ты стал другим. Мы же помним, что был самым веселым, несколько бесшабашным, возможно, даже самым непредсказуемым. Именно это качество позволило включить тебя в состав экспедиции. Не везде нужна логика, нужна еще и интуиция. Поэтому ты первый спустился на планету. Где все это?
– Ты прав, Семен, ты остаешься капитаном. Что касается меня, то тем, чем я здесь занимался и занимаюсь, заставило меня видеть некоторые вопросы иначе. Мне больше приходится общаться с обычными людьми, с теми, кто создает реальные вещи, с теми, кто просто ходит по улицам. Вот ты, Андрей, работаешь с технарями, ты, Семен, с экономистами и историками. А я со всеми вместе и по отдельности.
– Да твоя идея создать клуб ОСА была гениальной, – заметил Семен.
– Я не гений, гениями рождаются, как сказал ПИ, но мне довелось почувствовать потребность людей в вопросах раскрытия их сознания, своего «я».
– Да, ты наиболее близко подошел к их внутреннему миру, – заметил Андрей, – и, какой вывод?
– Нет у них внутреннего мира и вывода у меня никакого нет, как и говорил, меня тревожит его идея, которую он обдумывает.
– Что? Физическое устранение? – спросил Андрей.
– Нет. Нет, конечно. Насилие им чуждо. У них нет внешних врагов, как и внутренних, насколько мне известно. У них другое восприятие мира и своего «я» в нем. Но… Но, я должен признать, что управляет ПИ Аргедоной, очень рационально, очень грамотно, и как ему удалось, это я не знаю.
