Юрий Борисович Чигров
Страсть
Мила. Так это ты и есть нужный клиент – иностранец, который очень важен для Жоры? Гениально! Передо мной неожиданно предстала иностранная скотина, и я счастлива ласково сказать ей: пошла вон!
Рэд молча пятится, затем быстро выбегает на авансцену, за ним бежит Мила. Пётр Иванович с цветами в руке оказывается на их пути и едва успевает отскочить с тем, чтоб его не сбили.
Рэд. Я не скотина, я английский дипломат, а ты психушная женщина, с тобой не можно хорошо говорить!
Мила. Рэд, я думаю, ты и на презервативы пожалел потратиться, без них пришёл! У вас там Темза ещё не высохла? А то, как же мы, бедные, на лодке-то кататься будем? Рэд, а как будет звучать на английском языке козёл? А? Не слышу! (Обращаясь к Петру Ивановичу) Опять вы? Зачем пришли?
Пётр Иванович. Я вот опять это самое. Ну, в общем такое дело, что, если в киосках торгуют цветами, нельзя же допускать, чтобы они засыхали.
Мила. Проходите-ка в квартиру, дорогой товарищ с цветами, чёрт бы вас побрал!
А может быть, совсем не обязательно, чтобы чёрт вас куда-то забирал? Может быть, вы получили наследство, и при вас есть деньги? И долго вы будете стоять, как шлагбаум
на правильном пути? Я же сказала, проходите!
На сцене квартира Милы. Поставив цветы в вазу, Мила после недолгого молчания обращает внимание на Петра Ивановича.
Мила. Не складываются у нас с вами отношения, но знаете, почему я впустила вас?
Пётр Иванович. Нет!
Мила. “Отшила” я вас тогда, но вот вы появились снова, и опять с цветами. С тех пор, как погиб мой парень, я ведь цветы не получала. Хоть бы одна скотина к своим поганым долларам цветочек приложила! Сама себе цветочки покупаю и по вазам рассовываю, тем и развлекаюсь. Цветы ведь дарят любимым, а я кто? Я – товар.
Пётр Иванович. Вы не товар, вы прекрасная девушка!
Мила. Ха- ха- ха! девушка? Неужели?! Нет! Я – товар и довольно своеобразный: его давно купили, а он, как ни в чём не бывало, опять продаётся! Ха-ха-ха! Вон мужик, что мимо вас пробежал, недавно потенциальным моим женихом числился. Сейчас видимо, захотел бабу.-Ему дали адрес, а тут раз, этой бабой оказалась я. Вот уж он удивился, вы бы только видели!
Пётр Иванович. Не говорите так. У вас просто жизнь так сложилась. Вы ни в чём не виноваты, и вы не товар.
Мила. Вы мне льстите, дорогой товарищ воздыхатель. Вы, видимо, хотите, чтобы вас обслужили бесплатно! Я давно наступила на свою честь и стала тем, чем стала. Это мерзко, но как-то компенсируется “бабками”. Это хоть какое-то объяснение моей вонючей жизни. А как я всё объясню самой себе в случае бесплатной работы?
Пётр Иванович. Я пришёл просто посмотреть на вас, мне без этого никак нельзя, никак нельзя!
Мила. Как?! Опять только посмотреть?!
Пётр Иванович Я слышу ваш голос, вижу вас, и мне хорошо, мне очень хорошо от этого!
Мила. О! Любовник – импотент! Это оригинально, но не смешно!
Пётр Иванович. Я не знаю, что ответить. Вот я пришёл, потому что не прийти не мог.
Мила. Вам не приходит в голову, что вы меня обижаете? Ну, а как же? Я вдруг понимаю, что меня в качестве любовницы не хотят! Это очень, очень прискорбно!
Пётр Иванович. Я не хотел вас обидеть, я просто…
Мила. Не просто! Вы же принесли плату, и эта плата – цветы! С этой минуты я беру не долларами, а цветами! Ха- ха! (Мила хватает розы и запрыгивает на кресло, с него – на стол). Вот я беру эту розочку, прижимаю её к сердцу, и моя юбочка почему-то с меня спадает совершенно странным образом (Мила сбрасывает с себя юбку, а розочку отбрасывает в сторону). Та-а-а-к! Беру другую розочку, наслаждаясь запахом, которого нет, и ой! А где же моя кофточка? Бог ты мой! Надо же, слетела с моего белого тела! Ха, ха! (Мила демонстративно обнюхивает розу). О, роза ты моя розовая! Любовь к тебе, как и ко мне, разовая! Это не страшно, презервативы тоже разовые, не больно-то они об этом переживают! А сейчас я прославлю нудизм. Да здравствует нудизм, дорогие господа телезрители! Кто не видел, спешите видеть, господа! (Мила отшвыривает розочку и снимает с себя бюстгальтер).
Пётр Иванович выходит из квартиры на авансцену, слышит крик.
Мила. Подождите, подождите! (Мила подбегает к Петру Ивановичу. Вот вы, оказывается, какой! Как же это, скажите на милость, можно ходить к девке с такой щепетильностью?
Пётр Иванович. Вы не девка!
Мила. Вижу, хороший вы человек, но скажите-ка мне честно, если бы у вас вдруг оказались баксы, поспешили бы вы снять штаны?
Пётр Иванович. Зачем вы так? Я всё бы отдал, чтобы только близко увидеть вас, сделать что-нибудь для вас! (Пётр Иванович пошёл по авансцене).
Мила. Да, подождите же! Не могу же я за вами бегать, как собачка!
Пётр Иванович (остановившись). Одним только взглядом вы сумели дотронуться до моего сердца! Я же не виноват, что в моём возрасте какая-то неведомая сила отняла у меня волю, благоразумие, стыд! Эта сила притащила меня к порогу вашей квартиры так, как собаку на поводке притаскивают к будке. Мне не жить без вас, не жить!
Мила. А мне-то как жить? Чем мне моё нутро очистить? За каждую поганую зелёную бумажку мне в душу плевали с превеликим удовольствием! Можете себе вообразить, что собой представляет сейчас моя душа? Да она же вся в блевотине плавает, и куда приплывёт, сама не знает. Наверное, в другую блевотину!
Пётр Иванович. Э-э! Нет, нет! Что вы! Я вижу, я знаю. Э-э! как его: это не так! Простите, я не нахожу слов, но вы – та, до которой никому не дотянуться, никому! Судьбу не обманешь, Мила. То, чего я хочу сейчас, надо было хотеть лет тридцать тому назад.
Но тогда я не ценил то, что обязан был ценить. Я стал старым, вернуть ничего нельзя, да и впереди – безнадёга!
Мила. Кофе хотите?
Пётр Иванович. Хочу.
Мила. Пойдёмте ко мне, я напою вас кофе.
КАРТИНА 4
На сцене квартира Милы. Мила и Пётр Иванович пьют кофе.
Мила. Живёт на свете редкостный подонок по имени Жора. Я полностью от него завишу. Пять лет назад я получила от Жоры ультиматум: или я стану его любовницей, или с моим парнем что–то случится. Я стала его любовницей, а с моим парнем всё равно это “что-то” случилось! Его убили, а я стала Жориной вещью.
Пётр Иванович. Вот, значит, как! Немыслимо! За это не прощают.
Мила. Да, так! Но всему есть конец. Жоре придётся утереться, потому что настало время наплевать на него, хотя эта сытая свинья всё равно по-другому мне жить не даст. Жора – страшный беспощадный человек! На его руках много крови.
Пётр Иванович. Он больше не сможет вас обижать, Я не позволю.
Мила. Боже! Что вы задумали?
Пётр Иванович. Не волнуйтесь, убивать я его не стану, но я найду способ, чтоб он от вас отстал.
Мила. Я вовлекаю вас в опасную авантюру, очень опасную, но одной мне не справиться.
Пётр Иванович Чудище обло, озорно, огромно, стозевно, но лаять на него буду я.
Мила. Мы не убийцы же, Пётр Иванович! О том, чтобы убить Жору, я даже думать не хочу. Я просто в отчаянье, я не знаю, что делать.
Пётр Иванович. У меня огромная квартира, в наследство досталась. Я продам её. За полученные от продажи деньги, думаю, Жора отстанет от вас.
Мила. Где будете жить? В собачьей будке?
Пётр Иванович. Не знаю! Об этом не думал. Возможно, оставлю себе денег на какую-нибудь "коммуналку".
Мила. Но это же немыслимо! Так не бывает! Никакая любовь не способна довести человека до такого безрассудства!
Пётр Иванович. А это не любовь…
Мила. Что вы сказали?
Пётр Иванович. Это не любовь, это – страсть!
Мила обнимает Петра Ивановича и крепко целует его в губы.
Мила. Пётр Иванович! Теперь я не одна и никогда не вернусь к прежней жизни.
Пётр Иванович. Мила, я хочу отправить вас на время к моей сестре. Живёт она довольно далеко от Москвы. Поживёшь у нее, а я за это время что-нибудь придумаю. Ты только скажи, где его офис. (Мила прячет лицо на груди Петра Ивановича, плачет).
КАРТИНА 5
Ваха стоит в начале авансцены. К нему подходит незнакомец
Незнакомец. Это я назначал встречу. Ты меня не знаешь, зато мне известно, что ты профессионал, поэтому, думаю, сначала захочешь проверить, нет ли на мне «жучка».
Ваха. Говори, что надо. У меня на тебя времени нет.
Незнакомец. Меня прислал очень уважаемый человек. Я посредник. Всё очень серьёзно, поэтому сразу к делу:
Незнакомец неожиданно необычным приёмом развернул Ваху и выхватил пистолет, который был спрятан за поясом Вахи..
Незнакомец. Извини, но пока тебе оружие ни к чему.
Ваха. Я и без оружия сейчас тебе башку оторву. Я тебя не знаю, но, если будешь докапаться, без лопаты закопаю!
Незнакомец. Это вряд ли, но, мне кажется, мы теряем время. Итак, как я уже и хотел, перейду к делу. У тебя есть твой хозяин Жора, которому ты предан, как собака. Его надо устранить. Тебе предлагают 10 миллионов евро, чтобы ты это сделал.
Ваха. Если ты, ублюдок, сравниваешь меня с собакой, наверное, знаешь, что собака не предаёт своего хозяина.
Незнакомец. 10 миллионов – это не шутка, и давай перестанем играть словами. Ты устраняешь хозяина, и тогда миллионы твои.
Ваха. Послушай меня, пёс. В десна бахаться я с тобой не собираюсь. Для этого много сосок с грудями найдутся. Я не в законе, но уважение у законников имею. Всё, что мне даёт хозяин, меня устраивает. Ты, гнида и ссученный пёс, не представляешь даже, что уважение законников цены не имеет, а я, тебя, падла, прямо здесь и сейчас буду грызть.
Ваха бросается на незнакомца, который оказывается настоящим мастером рукопашного боя. Незнакомец одной рукой заламывает Вахе руку, а другой рукой начинает срывать с себя бороду, усы, наклеенные щёки и т. д. Перед Вахой предстаёт его хозяин Жора.
Жора. Ты тоже даже не представляешь, как я тобой доволен. Извини за маскарад, но это было необходимо для проверки, ты сам часто прибегал к подобным фокусам.
Ваха. Зато я тобой не доволен, Жора. Клянусь Аллахом, такое фуфло прогонять не надо было тебе. Тебе придётся искать другого палача. Не по понятиям работаешь (пытается уйти).
Жора (останавливая его). Стой, ты не девочка, чтобы в обиды играть, здесь игры взрослые. Моей смерти многие хотят. Я постоянно хожу по лезвию бритвы, в переносном, естественно, смысле.
Ваха. Я не первый год служу тебе. Твои враги давно все мёртвые ходят, потому что я хорошо делаю свою работу. С чего это ты вдруг проверить меня решил?
Жора. Я слишком разуверился в людях! Извини, что и в тебе засомневалась, хотя ты повода и не давал. Я сделаю всё, чтобы тебя короновали, будешь законником. С этой секунды твоя зарплата увеличивается в три раза. Всё, пошли.
КАРТИНА 6
На авансцене Тимофей и Пётр Иванович беседуют, сидя на лавочке.
Пётр Иванович. Банкир унизил очень дорогого мне человека. Он должен быть наказан.
Тимофей. И это наказание стоит 500 баксов? Так ты мне заявлял по телефону.
Пётр Иванович. 500 долларов – это начальная сумма, потому что есть и другой мерзавец, который не даёт нормально жить тому человеку, за которого я прошу.
Тимофей. Твой человек, конечно, женщина?
Пётр Иванович. Женщина.
Тимофей. Как зовут?
Пётр Иванович. Мила.
Тимофей. Не волнуйся, если надо наказать её обидчика, накажем.
Пётр Иванович. Я предположил, что ты обязательно сможешь что-нибудь придумать.
Тимофей. Вводи меня в курс дела, будем работать вместе!
Пётр Иванович. Понимаешь, плохо мне. Та гнида, что девушку обижала, ходит себе, жир в пузо наедает, а я не шевелюсь. Надо бы ему сделать нехорошо!
Тимофей. Всё я понял! В ближайшее время приступим к операции под кодовым названием "Гнида". А сейчас мне надо кое-какие дела сделать, освобожусь – позвоню.
Пока, не хворай, скоро встретимся. Кстати, ты там о каких-то деньгах говорил. Так вот засунь их себе… Ладно, хамить не буду. Купи-ка лучше на них своей даме колье, пусть знает, с кем дело имеет. Да здравствуем мы! Нас ждут великие дела в нашем тёмном царстве!
КАРТИНА 7
В центре сцены на стуле сидит банкир Сёма с завязанными глазами, рядом стоят Тимофей и Пётр Иванович. Тимофей снимает с глаз банкира повязку и показывает ему верёвку, на конце которой – петля.
Тимофей (банкиру). Что с вами? Вижу, вы испугались! Повесили двушку, а за убийство надо отвечать. Заглянем-ка в историю. На протяжении веков люди постоянно кого-нибудь вешали. Надо сказать, было повешено много достойных граждан, одни декабристы чего стоят! Так вот! При таком раскладе нужно ли огорчаться, что будет повешен какой-то козёл?
Пётр Иванович. Огорчаться не нужно! Одним козлом больше, одним козлом меньше, на положение в стране не влияет.
Сёма. Нет, нет, не надо этого делать! Я не декабрист, тогда времена были другие, и хочу заметить, я вам не козёл.
Пётр Иванович. Слушай, слизняк! Я очень хочу, чтобы ты осознал, как чувствует себя человек, когда у него на шее петля!
Тимофей. Вот, вот! Другим – он любит петельку на шею вешать, пора и самому ознакомиться с процедурой.
Сёма. Умоляю, не надо меня убивать, я всё для вас сделаю! Вы только скажите, что я должен сделать.
Тимофей (протягивая стакан с водкой). Выпей до дна и успокойся, пьяному козлу будет весело даже на верёвке висеть.
Сёма. Умоляю, не убивайте меня, я хочу жить! У вас нет права убивать людей.
Тимофей. А ты выпей, точно полегчает! Пей, говорю я тебе, до дна пей! Потом о каком-то там праве ты нам всё растолкуешь (банкир пьёт до дна).
Пётр Иванович. Раньше я думал, что даже гнида имеет право на жизнь, теперь считаю, что Бог сотворил гниду, чтобы её можно было давить!
Тимофей. Это в точку! Вообще-то, и дустом можно посыпать, но, если гнида уж очень большая и толстая, рецепт один – вешать!
Сёма. Но я-то никого не убивал, вам ничего плохого не делал, за что же меня вешать?
Тимофей (протягивает банкиру полный стакан водки). Ты хороший мальчик, верю, за это и выпьем. До дна выпьешь, может быть, я тебя и полюблю, тем более что ты тут же признал, что гнида – это именно ты. (Банкир, давясь, выпивает стакан водки до дна).
Сёма. Погодите-ка! Я вас не понимаю. Если её убили, то, как же она могла рассказать, что её вешал я? Она мертвая, что ли рассказывала? (Банкир сваливается со стула и засыпает).
Тимофей. Умный, собака! Только слабоват на выпивку. Я бы после такой дозы, что он выпил, только разрумяниваться начал.
Пётр Иванович. Мы его, конечно напугали, но в итоге напоили за наш же счёт. Это не очень похоже на наказание.
