Юрий Бевзюк
Дневник школьника 56—57 года

1956 год

25 мая. Сегодня – последний день занятий в школе. Итак, 9 лет я отучился. Остается совсем немного и школа будет закончена. В этом году я бездельничал в смысле учебы, но сделал кое-что по комсомольской работе и самообразованию. Несмотря на то, что по математике*, литературе и английскому у меня 4-ки, чувствую, знания есть, только надо собраться и выработать силу воли. Вот чего у меня нет! Особенно ослабла моя воля в последнее время оттого, что не работаю. Но скоро будет много работы: сдавать экзамены, писать комсомольские характеристики 10-класникам, отправка в колхозы, сборы в поход и т. д. Ближайшая задача – написать нормы поведения и план работы над собой и своим образованием. Работа трудная, но нужная. Но это не сейчас – необходимо сначала подумать и серьезно подумать! Прежде всего, необходимо подвести итоги последних двух лет

Время это даром не прошло и пришлось сделать немало. Прежде всего – 2 года почти работы секретарем комитета ВЛКСМ школы, членом райкома комсомола, 2 раза по месяцу работы в колхозе, причем в прошлом году руководителем шефского отряда школьников в колхозе им. Сталина в Чкаловке, Чкаловского р-на. В прошлом году изучил политэкономию

*«Наш математик», громадного роста, с большой головой в черных, несмотря на лет не менее 50-ти, коротко стриженых кудрях, умевший так громко гаркнуть на расшумевшийся класс – что месяца два царила на его уроках полнейшая тишина – упорно не желал ставить мне пятерки, балуя щедро ими девочек, которые все без исключения списывали у меня решения трудных задачек – и со всех шести девятых классов! Лишь в десятом он стал пятерки мне ставить – и в «аттестате зрелости» по всей математике проставил

[месяц после занятий в школе конспектировал, как потом оказалось, самым интенсивным, ленинским способом «по памяти», прочитав параграф и закрыв книгу, учебник для вузов под редакцией Д. Шепилова, да, того самого, «примкнувшего» к «антипартийной группе» Молотова, Маленков и Кагановича – в квадратных скобках везде в последующем приписка из современности, спустя почти 50 лет, первая 19 окт. 2004 г.],

познакомился с основными произведениями Маркса-Энгельса-Ленина, с частью основных произведений западноевропейских классиков 19-го века. Но главное, конечно, то, что больше узнал людей, стал мало-мальски разбираться в характерах; научился анализировать свои и чужие поступки, отдавать себя всего делу, когда нужно; говорить правду и поступать справедливо

[тогда не выделил – не вполне понимал всего значения этих двух слов!]

Но очень, очень много не сделал. Во-первых, недостаточно работал над укреплением воли, внимательности к людям, умением направлять все силы на дело, нравится оно или нет, не выработал достаточно принципиальности к себе и другим, и мало, мало, мало требователен к себе. Мало точности, мало сосредоточенности, не хватает выдержки и терпимости. Сильно еще честолюбие, правда, в замаскированных формах, нет безразличия к личным побуждениям, невозмутимости, когда говорят плохо или хорошо о тебе. Не могу подавлять отвращения к некоторым людям, когда это необходимо. Не могу отвлечься, когда это нужно, забыть промах или ошибку, если они (упадочные мысли и самобичевание) мешают делу. Не могу (а это очень вредно), забывать о предстоящих трудностях, побороть вялость и апатию перед трудным делом

Все эти недостатки сводятся к одному – недостаточна сила воли, над ее укреплением и надо крепко поработать

Ближайшие задачи:

– 26-го начать подготовку к экзамену по геометрии,

с 6 до 10 и с 14 до 17.

– С 18 до 21 читать «Историю Англии в эпоху империализма»;

[это поверх экзаменов]

В 21 – 22 прогулка или в кино. 27-го тот же режим.

Вечером сегодня подумать над правилами поведения и набросать черновик. Сегодня же сказать А. П. [Александра Павловна Бевз, немного больше года директриса школы, «англичанка»] о походе и окончательном укомплектовании группы.

26 мая.

Намеченное на сегодня выполнил не полностью, не учел, что сегодня в 10 консультация по геометрии, впрочем, задаваемые В.Г.

[Виталий Григорьевич, учитель математики, крупный, на голову выше всех, кудрявый, но с короткой стрижкой, жена его, небольшая строгая женщина тоже «математичка»: пятерки мне ставил неохотно, хотя уже в 9 классе я решал все трудные задачки и девочки-отличницы, которым он ставил пятерки щедрее гораздо, со всех шести 9-х классов списывали у меня решение трудных задачек, решаемых мною всегда …Кроме него никто из учителей не обращался к ученикам на «Вы», но он и был намного всех старше*]

вопросы мне были, за исключением двух, ясны. После консультации зашел к директрисе сообщил ей о походе, о финансировании поговорить помешал приехавший к ней предрайисполкома, пришлось отложить до завтра. В 11 сходил в школьную библиотеку, взял 17, 18, 19 номера альманаха «Советское Приморье» за 1955 год. Решил за геометрию не браться: повторить перед самым экзаменом можно за 2 часа, какой смысл терять на это 2 дня? Читал альманах, понравились 2 рассказа Олега Щербановского: «Поздней осенью» в 17 номере и «Через перевал» в 19-м. Хороший психологический анализ, жизненно, правдиво. В обоих рассказах конфликт восторженно, патриотически настроенной, глубоко эмоциональной девушки с эгоистическим, самовлюбленным, отсталым и т. п. мужчиной. Торжествует, как [оно] и следует, хорошее. Изложение живое, захватывающее, язык правилен, без неуклюжих оборотов. В [этот] альманах следует заглядывать – кое- что полезное [в нем] есть. В 15 пришел Засорин, пошли в Дом пионеров [и школьников, т.е. на Калининскую переправу через Золотой Рог, сразу вверх от городского причала, который и был в приземистом одноэтажном здании ДП, в годы революции первый Совет города, нынче не знаю что], получить задания [на поход], но неудачно, тов. Иванова [Марья Иванова, высокогрудая стройная строгая брюнетка, директриса ДП] уже ушла. В учительской завуч ДП [Матова, токе хорошо собой была, с матовой нежнейшей кожей на лице, шатенка, чуть поменьше Ивановой, но не менее стройная и еще строже, как и положено завучу подобно старпому на корабле], сообщила мне, что на 10 дней [похода] руководитель есть, но на 30 никто нс соглашается. Один молодой человек, сидевший в учительской, вероятно, тот самый руководитель [на 10 дней] – со снисходительностью сказал, что нам лучше идти сначала на 10 дней, что как бы уже через педелю не запросились домой. «Это Вы сами бежали домой через недельку?» – спросил я с иронией. Присутствовавшие в учительской улыбнулись. Когда я сказал об этом Ю.З. [Юрию Засорину, физоргу школы, видимо, поджидавшему меня почему-то возле учительской в коридоре] он ухмыльнулся: «Такого мы и сами проведем». [Он был прошлым летом в месячном походе с физруком Михаилом Семеновичем Дацуном, отнюдь не любителем ходить, прозагорали на пляже под Находкой. Теперь Юрию и кое-кому из прошлогодней группы хотелось как следует пройтись по тайге, чем он заразил и меня, собиравшегося «вдарить» на сей раз после экзаменов (тогда были начиная с 6-го класса) по философии, как год назад по политэкономии, а потом в колхоз, в 3-й уже раз… Но походом я сразу загорелся и поход тот 62-хдневный, можно сказать, как и вообще школьное комсомольское секретарство, сакрально-уникальное, – определили всю мою дальнейшую жизнь. Я сразу взял организацию похода в свои крепкие секретарские руки: я был еще секретарем комитета комсомола школы]. На обратном пути зашли в школу, чтобы окончательно договориться с директором, но не удачно, её не было, придется мне завтра.

14 июня.

Проснулся еще в 3 часа, это слишком рано, снова лег и час проспал, встал в 5.20. За 4 часа пробежал наперед чуть не половину математики за 10 кл., все понятно – Потом в райком с Засориным. Затем в санветпункте нас проинструктировали, как проверять исполнение решения райисполкома о борьбе за сангигиену. Дали удостоверения уполномоченных. Завтра мне нужно отрядить туда еще 10—15 комсомольцев-добровольцев.

Пол затем красили в школе, это уж конец, наконец, ремонта

К 17 пошел в лакобанку [на месте нынешнего дворца спорта радиозавода стучала автоматическими станками когда проходишь мимо], хотел поработать на погрузке, однако работы не было, но завтра, сказали, много, с 17 аж до утра. Почти все ребята наши походники, Засорин и я бригадирами, за день стали мы с ним и уполномоченными и бригадирами.

15 июня

Утром разжевал тригонометрию за 10 класс, кроме симметрий высшего порядка, ходил в школу, двинул с директором все что нужно по отправке 250 старшеклассников в колхозы.

С 17 и до 8 утра грузили ящики с баночкой, подавали хорошо и выработка, как будто, неплохая. Утром к 10-ти мне опять нужно было в школу по отправке в колхозы, с 12 до 14 спал, а затем сонный ездил в Дом пионеров на встречу с Ефр. Гавр.. Встретила нас Мария Ивановна, директор ДП, вскоре пришел и Ляшок, предложил идти аж до Хабаровска, причем самой тайгой, через верховья Уссури и Имана, с заходом на высшую точку Приморья г. Облачную и ещё вершины на 3! К моему удивлению М.И. сразу согласилась, дает 3000 рублей, рюкзаки, палатки, посуду.

Под конец пришла Ант. Ив. поделилась со мной своим огорчением, сын её получил годовую «четверку» за поведение, хотя по предметам лучший из всех 9-х классов. Пишу уже в ночь на 16-е. Ночь не спал, в 20 мы снова заступили на работу до 7-ми, когда начался дождь. Сначала, как и вчера шли легкие ящики с баночкой, а последние часа полтора пошли тяжеленные с крышечкой, килограмм под 40, на них и вымотались мы как следует.

17 июня

В половине 8-го пришел домой и сразу залег спать за обе ночи – аж до 17-ти! Затем на свежую голову взялся за бином Ньютона, ничего страшного, меньше чем за час одолел, суть только понять – и все просто.

18 июня

С утра повторил еще бином и соединения, бегло уже прочел остальные три главы, элементарка по алгебре и геометрии закончена, остаются только тригонометрические уравнения и аркфункции.

Днем приготовили 80 повесток в колхоз, до 16. В 13 уже приходили туристы, поговорили насчет снаряжения и обязанностей в походе.

После 17 ходил с Гопонюком стрелять из двустволки, которую нам дает его отец. Завтра начну писать характеристики десятиклассникам [комсомольцам, а это почти все, около сотни]. Ох, много их, и надо чтоб не под одну гребенку.

3 июля. Утром со школы позвонил А. М. Ивановой, руководителя [похода] они так и не нашим, придется, видимо, брать от школы. Что-то она говорила о «коллективности руководства», это в том смысле, что фактически руководителем буду я, а взрослый для проформы. С Мих. Сем. [физруком], пожалуй, так получится, он уже не раз подключался даже приказами директора в помощь мне в массовых мероприятиях, как сбор металлолома, отправка в колхоз, снять класс с уроков физры, отвести куда-то строем, так что ему не привыкать.

Как мешает мне моя нерешительность, мнительность, это ненужное волнение, жалость и ложный стыд. Надо все это искоренять, тем более что могу. Честолюбивые мечты надо подавлять, не утрачивать чувства реальности

4 июля. Утром отыскал все сочинения за 9 класс, прочел, сшил вместе. [И затерялись! А среди них было два, которые Татьяна Ильинична Ткалич читала в других 9-х классах. Она была женой второго секретаря РК КПСС Ткалича Андрея Петровича, который в нередких посещениях школы всегда крепко здоровался со мной за руку. Я думал тогда, что читала она те сочинения для поднятия моего секретарского авторитета – не то, конечно: просто ее саму восхищал мой быстрый прогресс в словесности: в начале 8 класса двойка за диктант, в неделю выучил правила и уже была четверка и через месяц пятерка, а в 9-м такие вот сочинения, что можно прочесть в других классах]

Руководителя нам все нет, пошел по этому поводу в школу, А.П. не было, собрался было уходить, оставив записку у дежурного учителя, как пришла, была очень вежлива и дружелюбна со мной, я воспользовался таким ее настроением для ознакомления с маршрутом, стараясь не особенно пугать трудностями и опасностями. Зашли еще физручка Елена Мих. Игуменцева и завуч И. Георгиевна, затем Юра Засорин. Он,

напротив, стал напирать на сложности маршрута и без того уже изрядно обеспокоившего А.П.

– Маршрут труден, вам нужно будет постоянно двигаться вперед, а захочется и поохотится, и рыбку половить и просто позагорать, отдохнуть. Вам бы маршрут поскромнее, на такой и руководителя найти легче. – Но убедить нас было невозможно, и она, видно это поняла.

– Кого вам: Елену Михайловну, Фаину Сергеевну или Михаила Семеновича?

Я спросил у Игуменцевой – Фаина Сергеевна бывала в тайге? – нет.

– А Вы? – Тоже.

Тогда Юра З. сказал: – Нам лучше Мих Сем., только чтобы не останавливаться по-полмесяца на месте, как в прошлом году.

А.П. поспешила нас заверить, что такого не будет, она его проинструктирует. Тут открывается дверь и сам М.С. на пороге.

– Вот ребята хотят Вас в руководители.

– Как, ничего не слышал. В первый раз слышу!

Тут он увидел на столе карты.

– Это карта маршрута, ну-ка покажите мне.

Я начал рассказывать.

– Сумасшедший маршрут!

Однако, он проявил неожиданную уступчивость, не стал упираться, попросил лишь день на раздумье – это его привычка все оттягивать. Но А. П. строго сказала, что решать надо сегодня, несколько учителей целую неделю еще не в отпуске. М.С. попросил список отряда и больше не колебался, сказал, что ребята физически развитые, выносливые, надежные, только он сразу предупреждает, что все дела и хлопоты за нами, а он только при нас будет осуществлять общее руководство. Пускай – мы будем осуществлять конкретное. Когда вышли из кабинета директора, он сказал даже, что и деньгами пусть распоряжаемся мы сами, он будет лишь кассиром

Ну что ж, нас вполне устраивает, беспокоиться ему не о чем, большую часть организационной работы мы уже проделали, остается лишь краеведческую закончить, по библиотекам и музеям

Вернувшись из школы, мы решили было порыбачить, пошли к Тарасу [Тарасенко Гена, начавший семилетку с нами, или даже и 8-й кл., будучи двумя годами старше, потом работал] насчет лодки [он жил на северном склоне Двухгорбовой сопки, теперь Бурачка, имел плоскодонку возле Мальц. переправы; я с ним рыбачил раза два в проливе Босфор, ловили камбалы помногу, мать его продавала на Мальцевском базаре], но расходился южняк, в пролив не выгребешь

5 июня. С 5.30 утра повторил цитаты, болтался пару часов без дела перед экзаменом – сочинением. Темы были след.: «Обломов», «Базаров и его родители», «Сатирич. изобр. Высшего света в романе «Война и мир», выбрал вторую. Какую-нибудь ошибку, наверное, пропустил. Потом с Тарасенкой в город: он по делам, я в биб-ку. Купил Энгельса «Жилищный вопрос», «От утопии к социализму» и «Наемный труд и капитал» Маркса. Дома прочел брошюру «Атомная энергия».

На прогулке, в который уж раз думал в связи с записанным 28 мая и 1 июня. Если бы можно было заглянуть в ее душу! Ведь это единственное мое сильное влечение, все остальные были слабы и мимолетны. Попытаюсь описать прогулку

Из оврага я приподнялся на небольшой пригорок [как раз на месте потом шлаколитого дома и времянки рядом, где я жил рядом с отцовской семьей временами с 1960 по 82-и год] и сел отдохнуть. Солнце уже зашло, было темно, лишь на западе, затянутом туманом, едва светилось. Тишина [это было в ста метрах от нынешней трассы на Окатовую с Диомида, напротив общежития радиозавода!] стояла глухая, лишь лаяли собаки и доносился отдаленный слабый шум судов в бухте Диомид. Такая тишина бывает только в туман, мелкие капельки медленно опускались на фоне зеленоватых окон напротив и холодили мне лицо. До них через широкий овраг было метров 70, я сидел на мыске между вершинками двух небольших овражков, до нашего дома оставалось метров триста. Крайнее окно с тюлевой шторой было открыто, я знал, кто за ним. Морось сменялась небольшим дождем, который постепенно усиливался. Его тихий шорох действовал на меня успокоительно.

Захотелось лечь навзничь и подставить горячее лицо под опускающиеся из серой мглы капли.

Я хотел подождать, пока закроется окно и в комнате погаснет свет. Капли дождя мерно шумели, падая на землю, на мой пиджак, на мою кепку. Наконец, я увидел, как из-за занавески протянулась небольшая рука и закрыла окно. Я поднялся и быстро пошел вверх по косогору, несколько раз оглянулся, но свет в зеленоватых окнах не гас. Завернув за угол, я оглянулся в последний раз – окна уже расплывчато пропятнывались сквозь завесу дождя. Я быстро пошел вдоль улицы к своему дому, капли дождя мягко постукивали в спину

[На месте первого снесенного деревянного отцовского дома потом был ресторан «Прибой», а теперь большой магазин хозтоваров]

6 июня. Первое, что бросилось мне в глаза, когда проснулся, был яркий отблеск солнца в луже за окном. Все было промыто вчерашним дождем, всходы редиса, листья яблонь и слив. На яблонях были редкие белые цветы. В воздухе слышался особенный, мерный, отдаленный утренний шум бухты, лай собак вблизи и веселые крики ребятишек. Там и сям жизнерадостно кричали петухи.

В полдень было тихо и солнечно, легкий ветерок слегка шевелил листву на тополях и мягко ласкал волосы. Я лег на скамейку лицом вверх и закрыл его рукой. Доносились различные звуки: не раздражающий шум где-то работающей на холостом ходу машины, не заглушавший шелеста листьев, голосов ребят и крика петухов. Минут через 15 я встал и пошел в школу.

Под вечер погода стала портиться, солнце временами закрывалось облаками, тогда усиливался ветер. На Русском острове, неясно видневшимся на юго-западе, белый плотный туман сел на вершины сопок. Вечером ветер немного стих, но солнце ушло в темные тучи. Когда вышел на прогулку, светило уже село в плотный туман, который надвигался от пролива. Шум листьев деревьев то утихал, то усиливался, собаки не умолкали, где-то стучал мотор, доносился неясный говор громкоговорителя в клубе [Воя машин, ныне непрерывного, не было]

7 июня. Утром занялся переустройством комнаты для летних занятий. Во-первых, расставили с Сашей [брат почти на 2 гола моложе, родители сделали летом 1955 года, когда я был в колхозе, – младшие братишки подросли, к рубленому дому 6 х 6 м. пристройку с запада 3,5 х 8 м., выступавшую на два метра за сев.-западный угол дома Таким образом мы получили с братом Сашей помещение с отдельным входом из веранды 5 х 3,5 метра. Брат был гулена, но учился классом за мной хорошо, являлся вечерами только ко сну, обеспечивая тем мне идеальные условия для занятий, надо это сказать] более удобно кровати, так что стол стал у окна, как давно бы надо.

9 июня. Был в райкоме, тов. Суворова поручила мне подыскать 10 комсомольцев для проверки исполнения хозяйственниками решения райисполкома. [!]

12 июня. Позавчера только сдал около 20 часов последний экзамен по английскому, как увидел человека уже пожилого, но крепкого, кряжистого, с почти прямоугольным коротким широким лицом, говорит своеобразной скороговоркой какой-то, в грамоте, сразу понятно, не силен но много повидал. Наконец-то нашли нам настоящего таежника! Ефрем Гаврилович Ляшок еще до войны водил группы взрослых до Комсомольска-на-Амуре и Совгавани. Имеет всякие связи наверху и вообще нам понравился, человек цельный и без малейшего высокомерия. Наш маршрут по югу Приморья по долинам Улахе и Даубихе его не впечатлил, и он предложил свой, не уступающий нашему по протяженности, но намного превосходящий сложностью: до Тетюхе, через главные хребты Сихотэ-Алиня, потом к Находке. Мы о таком и подумать не смели, проходит через даже никем не посещавшиеся места, даже самим Арсеньевым Нечего говорить, что мы тут же согласились

Каникулы начались с сего дня Неласково: весь день дождь, ветер, пасмурно Просмотрел «Дикорастущие ягодные растения», «Курорт Вангоу» и «Ядовитые растения лугов и пастбищ». В 12 пошел в школу, потолкался там – и в райком, надо было узнать по карточкам некоторые адреса. Пересчитал карточки – у нас 273 комсомольца на учете, 5 исключены как неизвестно выбывшие. Вечером на собрании с родителями книгу мне дали «за успешное окончание 9-го класса»

13 июня. В школе парты красил, полы мыл, таскал доски и т.п., поцапался с историней [Александра Николаевна Тимофеева, молодая, стройная, невысокая, второй, кажется всего год в школе, недурная бы даже лицом хорошего овала и с нежной кожей, если бы его не портил несколько навислый носик, да некоторая пучеглазость. Как и у братца ее Валентина, стройного щуплого паренька нашего возраста, но лучшего в школе бегуна. Да, они приехали года за два [до 1956], а лет ей было 28. Основная, как оказалось, моя гонительница в 10 классе, и теперь понятно почему, в конце 10-го недоумевал, так как не перечитывал сей дневник], она в амбицию вломилась и не пустила девочек из 8-а в райком. Никогда такого не бывало, чтобы учителя ставили мне палки в колеса комсомольской работы! [Я забыл тогда, ту «поцапку», много подобных было, а она, понятно, не забыла]

Видел сегодня девочек из 10-а класса, но без нее [без Ольги Шапоткиной]

14 июня. Проснулся еще в 3 часа, это слишком рано, снова лег и час проспал, встал в 5.20. За 4 часа пробежал наперед чуть не половину математики за 10 кл., все понятно. Потом в райком с Засориным. Затем в санветпункте нас проинструктировали, как проверять исполнение решения райисполкома о борьбе за сангигиену. Дали удостоверения уполномоченных. Завтра мне нужно отрядить туда еще 10—15 комсомольцев-добровольцев.

Пол затем красили в школе, это уж конец, наконец, ремонта

К 17 пошел в лакобанку [на месте нынешнего дворца спорта радиозавода стучала автоматическими станками, когда проходишь мимо], хотел поработать на погрузке, однако работы не было, но завтра, сказали, много, с 17 аж до утра. Почти все ребята наши походники, Засорин и я бригадирами, за день стали мы с ним и уполномоченными и бригадирами

15 июня. Утром разжевал тригонометрию за 10 класс, кроме симметрий высшего порядка, ходил в школу, двинул с директором все что нужно по отправке 250 старшеклассников в колхозы

С 17 и до 8 утра грузили ящики с баночкой, подавали хорошо и выработка, как будто, неплохая. Утром к 10-ти мне опять нужно было в школу по отправке в колхозы, с 12 до 14 спал, а затем сонный ездил в Дом пионеров на встречу с Ефр. Гавр.. Встретила нас Мария Ивановна, директор ДП, вскоре пришел и Ляшок, предложил идти аж до Хабаровска, причем самой тайгой, через верховья Уссури и Имана, с заходом на высшую точку Приморья г. Облачную и ещё вершины на 3! К моему удивлению М.И. сразу согласилась, дает 3000 рублей, рюкзаки, палатки, посуду.

Под конец пришла Ант. Ив., поделилась со мной своим огорчением, сын её получил годовую «четверку» за поведение, хотя по предметам лучший из всех 9-х классов. Пишу уже в ночь на 16-е. Ночь не спал, в 20 мы снова заступили на работу до 7-ми, когда начался дождь. Сначала, как и вчера, шли легкие ящики с баночкой, а последние часа полтора пошли тяжеленные с крышечкой, килограмм под 40, на них и вымотались мы как следует

17 июня. В половине 8-го пришел домой и сразу залег спать за обе ночи – аж до 17-ти! Затем на свежую голову взялся за бином Ньютона, ничего страшного, меньше чем за час разжевал, суть только понять и все просто

18 июня. С утра повторил еще бином и соединения, бегло уже прочел остальные три главы, элементарка по алгебре и геометрии закончена, остаются только тригонометрические уравнения и аркфункции

Днем приготовили 80 повесток в колхоз, до 16. В 13 уже приходили туристы, поговорили насчет снаряжения и обязанностей в походе.

После 17 ходил с Гопонюком стрелять из двустволки, которую нам дает его отец. Завтра начну писать характеристики десятиклассникам [комсомольцам, а это почти все, около сотни]. Ох, много их, и надо чтоб не под одну гребенку

21 июня. Из библиотеки зашел в ДП, сразу же за мной Ефрем Г., Марья Ивановна накинула нам еще тысячу, с школьными уже больше пяти, пошли за тем же – побираться – в Краевую детскую турстанцию (ДЭТС) Она возле 13 школы, вверх от вокзала на сопке, рядом впритык через узкий щебнистый проулок, внизу близок залив. Пришли туда и почему-то Ефрем осторожно так, что мы от 27 школы, а не от ДП, …а о маршруте ничего. Обещали, однако, помочь, Е.Г. надеется содрать с них тысчонки две

На обратном пути снова зашел в школу, имел там долгий разговор о том и о сем с Ал-ой Павл-ой. По пути зашел на лакобанку, вручил отношение директору на изготовление жестяных ведер, он молча написал: «Изготовить». Вечером ездил в рыбпорт, поговорил с ребятами [взрослыми – хотел бы знать сейчас о чем, видимо, по райкомовскому поручению, и еще больше, о чем могла долго говорить со мной директриса школы]

20-го, сходив в школу, засел за характеристики, за 6 часов кряду накатал для 10-а и 10—6. Читал немного из «Молодой гвардии»

Сегодня, написав еще 15 характеристик для 10-в, отнес двум первым [классам]. В кабинете директора было полно учителей; когда все разошлись по классам, поставил на характеристики школьную печать и пошел раздавать

Сразу же был осажден ребятами, вроде бы довольны, но пеняли на плохой почерк. Кто ко мне поближе [жаловались], конечно, из 10-а Света Билько*, она всегда прямо говорит. Осталось еще 12 характеристик и гуляй.

*Она в сент. 54-го предложила на общешкольном комс. собрании меня в комитет – тем самым решив мою судьбу

Юрий же оказался менее удачлив, столяр в отпуске, поэтому отказался делать ручки к топорам, придется мне, я уж делал. [Одна из них потом так восхитила удэгейца, встретившегося на Имане, что попросил обменяться топорами и в придачу много свежей рыбы. Теперь давно такие фигурные и вычурные не делаю, просто подходящую ровную заготовку из крепкого дерева подходящей толщины прогоняю через обух до комелька, много быстрее и никогда не соскочит]

22 июня. Дописал характеристики, отнес, отдал комсоргам. Имел с директором Ал-ой Павл-ой длинный разговор о том и о сем, о чем писать не стоит* [сейчас бы прочесть!*Было время, очевидно, у ней, – а выспрашивала, наверное, чтобы понять, как это я в 8-м классе – какими свойствами характера! – в двухтысячной школе создал энтузиазм…]

Уколы от энцефалита сегодня не делали, наш врач отсутствовала, санэпидстанция дает вакцину. Спросил у А.П., кто представлен к медали в этом году, сказала, что Ермаченко Вера и чтобы я сам непременно «тянул» на медаль, если не на золотую, то на серебряную. На золотую мне ни за что аккуратности и прилежания, главное, угождения не хватит

Чувствую, изрядно охладел к О.Ш. [Ольге Шапоткиной]. Видно, ощущение реальности возросло. Довольно раздерганную жизнь сейчас веду. Между прочим, думал, что математика 10 кл. трудна, а одолел между делом за 4 дня, часа по два в каждом. И какое-то даже пренебрежение чувствую к ней, вроде как к шахматам, из-за простоты

И что же мне делать после этого в школе битый год еще?!

23 июня. В 14 переехал бухту, поднялся к ДП. Там ждали уже нас фотограф ТАСС и корреспондент. Поговорили с нами, расспросили. Корреспондент – молодой, лет 26—30, человек, курчавый, волосы назад, лицо треугольное, большой лоб, смотрит через круглые очки пытливо, говорит четко, негромко. Фотограф уже пожилой, худой, с маленькой головой. Пришел он в фетровой зеленой шляпе, подняв воротник плаща. Он раскланялся с нами, приподняв шляпу, чем рассмешил ребят. Сделал снимков с 5.

Возник сегодня ряд вопросов, но нет времени записать. И желания, главное

24 июня. С 5.30 прочитал текст по английскому, в половине 7-го подался за хлебом. В рыбкоопе [Диомид] очередища была человек с 200! Пришлось переезжать на Мальцевскую [на ту сторону!], вернулся к 10-ти, итого больше 3-х часов! Переправившись на катере назад на Чуркин, встретил Ермаченко Веру и Шапоткину Олю. Поздоровались, разошлись. Как будто ничего не было. Хорошие мы с ней конспираторы

Вечером вчера часов в 9, выходя из оврага к дороге, увидел впереди девушку в красном платье. Уже темнело, потому что Ольгу никогда не видел в красном, узнал лишь догнав ее. Она улыбнулась мне, я ей – и по инерции устремился дальше, спросив лишь: «Не замерзла?» – и не услышал ответ, был уже далеко. Нет, чтобы остановиться, подождать! [Такое неумение использовать момент именно в отношении женского пола преследовало меня потом всю жизнь, за исключением, последних лет, когда возможности почти исчезли. Потому, конечно, что эта тема всю молодость, да и всю жизнь, как оказывается, не была для меня на первом плане]. Утешил себя тем, что зайду на обратном пути и возьму у ней тетради за 10 кл. по математике, которые она пообещала отдать мне еще 21-го, но в ее окне в сумерки не было света.

Позавчера тоже не мог – она готовилась к выпускному балу, было не до меня, тайного ее поклонника. И вчера не зашел, поразмыслив – вспомнил, что она ведь всю ночь не спала, да и стемнело, неприлично стучать к девушке, да и вообще надо стараться всё делать при свете дня. Но сегодня пресек все колебания. На кухне у них, за которой её комната, был свет, но не было никого из малышей, чтобы позвать её. [У неё был, помню, брат старше ее, никак не малыш, стало быть еще не меньше двух, т.е. не меньше четырех детей, как и у нас, и она, похоже, старшая, как и я], на стук никто не выходил. Я оказался в глупом положении: никто не выходит, а отступить в третий уж раз было не в моих правилах. Калитка или, вернее, воротца открывались наружу, я поднялся по трем каменным ступеням па крыльцо, на которое попадаешь сразу с улицы. [Широкой тропы у ручья Дом Шапоткиных был не меньше нашего, но, помнится, «засыпуха», небольшой огород теснился на узкой полоске между ручьем и скальным выходом, останцем, выше их огородика на косогоре; совсем рядом со скальными выходами было плоское возвышение, на котором какие-то загороженные склады. Мощные бульдозеры потом сокрушили скальные останцы, теперь там многоэтажки, но домик, возможно и уцелел до сих пор, только еще круче стал косогор, по которому взбегал их огород. На мать Ольга не походила, та была некрасива и как будто даже кривонога, отец был тоже темный шатен, худой какой-то, сутулый. Узколицы оба ее родителя, темнолицы, с острыми подбородками, не взглянут даже, когда идешь мимо, затурканные какие-то. Ольга же была почти блондинка, синеглазая белоруска, с идеально правильными чертами лицо, с белой, даже розоватой кожей, очень соразмерного роста и сложения. Она была легка характером, в меру весела, осторожна, ее оба года моего секретарства выбирали в учком, училась средне, говорить мне с ней было затруднительно, совершенно не находилось, кроме погоды, каких-либо общих тем.] Входная дверь в дом была далеко – за крыльцом довольно длинная веранда, постучал еще раза три. Никто не вышел. Постучал громче и прошел ближе к двери, постучал и там. Через окна в сенях видна была переборка, делившая дом пополам, а эти половины еще на неравные части, прихожую, с ней дверь прямо в комнату Ольги, с окнами на ручей, и вправо на кухню, к склону, дальше от ручья, откуда, видимо, была дверь в спальню родителей. Потом в коридоре стало светлее, и я увидел её через наружные и внутренние рамы сеней в том же красном платье, что и вчера. Она же не могла меня видеть, с моей стороны были уже плотные сумерки, подать голос не догадался, она и вернулась назад в кухню. Тогда я снова постучал еще раза три почаще и погромче, и она вышла, улыбаясь.