Ю. М. Антонян
Быть жертвой. Природа сексуального насилия

Соматическое состояние. Высокого роста, астенического телосложения, пониженного питания, язык слегка обложен беловатым налетом. Заключение терапевта: «Хронический гастрит со сниженной секреторной функцией».

Неврологическое состояние. Асимметрия лицевого черепа. Ослаблена конвергенция, сглажена правая носогубная складка, легкая девиация языка вправо. Сухожильные рефлексы оживлены с расширением рефлексогенных зон. Брюшные рефлексы несколько снижены. Выраженный гипергидроз, акроцианоз. Дермографизм красный, стойкий. На краниограммах отмечаются пальцевые вдавления, усиление сосудистого рисунка. На электроэнцефалограмме имеются легкие диффузные изменения преимущественно в стволовой части головного мозга, на М-эхо смещения не обнаружено. Заключение невропатолога: «Вегетативная дисфункция. Мигренозный синдром».

Сексологическое обследование. Диспластичен, ближе к евнухоидному сложению. Бигуморальная дистанция 44 см, битрохантерная 36 см. Окружность грудной клетки 91 см, диаметр сосков 3 см. Трохантерный индекс 1,86 (186:100). Оволосение лобка с тенденцией к горизонтали. Наружные половые органы сформированы правильно, длина полового члена 9 см, окружность 8 см. Правое яичко 6/4 см, левое – 4/3 см, плотной консистенции, болезненное при пальпации (со слов, в 1987 г. перенес орхит). Складчатость и пигментация мошонки выражены.

Психическое состояние. Во время беседы держится естественно, речь его последовательная, свободная, мимика адекватная. Анамнестические сведения излагает подробно, охотно. Сообщает, что в последние годы у него часто возникают перепады настроения, неожиданно на фоне хорошего самочувствия появляются раздражительность, злобный оттенок в настроении, «внутреннее недовольство, неустроенность». Подчеркивает, что часто в эти минуты ссорится с женой, наказывает сына, возникают мысли о нападении на женщин. Кроме этого, такие состояния обычно сочетаются с навязчивыми представлениями сцен изнасилования, предшествующих половому акту. Эти представления были сильны и мучительны, не мог найти себе места, старался выполнять тяжелую физическую работу, чтобы как-то отвлечься от них. Сообщает, что вначале он мог бороться со своими желаниями, противодействовать им, но в последнее время утратил эту способность, нападал на женщин в трезвом состоянии, не мог удержаться и пройти мимо женщины. Сообщает, что в последнее время нарастала частота таких действий, которая достигла 1 раза в неделю. Связывает это нарушение с неудачным первым половым актом в 17-летнем возрасте, постоянным опасением своего «падения», субъективным ощущением низкой потенции, желанием «подавить» партнершу. Однако указывает на начало возникновения подобных желаний в период отбытия наказания, когда стал перед засыпанием представлять сцены, в которых догонял незнакомую женщину, закрывал ей рот, душил, а добившись ее подчинения, срывал одежды, дотрагивался до груди и половых органов. Такого рода сцены стали возникать в сновидениях, завершавшихся поллюциями, а также сопровождать мастурбаторные акты. Подобные фантазии участились через год после освобождения. Утверждает, будто желание осуществить свое влечение возникало каждый раз неожиданно для него, после таких действий чувствовал раскаяние, появлялись мысли о самоубийстве, был раздражен, мог в таком состоянии ударить жену. Частота реализованных нападений в последнее время достигла 1 раза в неделю, реже – в месяц, ограничиваясь чаще хулиганскими действиями. Алкоголь всегда являлся провоцирующим фактором и усиливал эти стремления, но в последние годы часто бывал при этом трезвым. Часто не помнил последовательности событий нападения на женщину, после случившегося испытывал раскаяние, «мучила совесть», возникали суицидальные мысли. Первые две недели пребывания в отделении был вял, плаксив, астенизирован, предъявлял жалобы на трудности при засыпании, сонливость днем, много времени проводил в пределах постели. В дальнейшем состояние его улучшилось. При экспериментально-психологическом исследовании обнаруживается достаточно высокий уровень обобщения со способностью использовать существенные свойства объектов при обобщении, оперировать категориальными абстрактными понятиями, условными смыслами. По данным теста Розенцвейга, исследования «Самооценки», теста Кеттелла выступают ориентация на социально одобряемые нормы, устоявшиеся мнения, традиции с некоторыми трудностями принятия нового, склонность фиксироваться на неудачах. Отмечается конформность испытуемого, тенденция учитывать точку зрения окружающих. На фоне стремления к контролю своих эмоциональных проявлений обнаруживается эмоциональная неустойчивость с возможностью возникновения реакций раздражения. Выявляется ситуационно обусловленное повышение тревожности, напряженности, сниженный фон настроения.

Парафилии, хотя и связаны с социальными условиями, в большей степени обуславливаются биологическими факторами, которые, конечно, не непосредственно приводят к преступлению, а проходят личностный фильтр. Поэтому количество сексуальных преступлений стабильно, а их предупреждение актуально для всех стран. Именно аномалии сексуальности, и прежде всего парафилии, определяют совершение как наиболее тяжких, так и наиболее рецидивных правонарушений. В этом заключается их способность, отличающая парафилии от иных психических аномалий. Если последние выступают в роли вероятностного условия совершения антиобщественных действий, то парафилии почти однозначно ведут к совершению уголовно наказуемых деяний, ибо нет извращения без активности, нарушающей половые стандарты. Содержание противоправных действий при этом часто целиком исчерпывается имеющейся патологией сексуальной сферы, тогда как другие психические расстройства лишь влияют на формирование мотивов противоправного поведения. Очевидно, что в любом другом криминальном акте также отражается некая потребность. Однако при парафилиях имеется изначальная патология потребностной сферы, в связи с чем ее опосредование личностью затруднено, а чаще всего она не способна обеспечить социально приемлемую сексуальную активность. Подобная неразрывность потребностной и деятельностной сторон парафильного синдрома комплекса приводит к тому, что существующее уголовное право, по существу, наказывает не столько за совершаемое человеком правонарушение, сколько за имеющееся у него расстройство. С этой точки зрения обоснованность наступления уголовной ответственности лиц с парафилиями в принципе представляется сомнительной: если психическая аномалия является причиной общественно опасных действий, то нет преступления.

Может показаться, что подобная позиция вступает в противоречие с основополагающей концепцией о ведущей роли социальных элементов поведения, в том числе его антиобщественных и противоправных форм. Однако это противоречие легко устраняется, если учесть, что в случаях парафилий нормами права ставится рискованная задача дать оценку биологическому функционированию человека, пусть даже в той или иной степени измененному. Другое дело, что не всякое аномальное сексуальное поведение обуславливается имеющимися парафилиями, однако если они выявляются, возникает необходимость определения как степени вины, так и меры ответственности.

Существует по меньшей мере сорок различных парафилий, имеющих свои названия. Не все из них связаны с уголовно наказуемыми сексуальными деяниями. Большинство же включены в упомянутую американскую классификацию как парафилии неопределенного типа. Среди них под своим собственным названием фигурируют сексуальный садизм, мазохизм, педофилия, эксгибиционизм и некоторые другие извращения. Данная классификация, наиболее адекватно отражающая особое место парафилий среди других психических расстройств, конечно же, является условной. Особенно это стало очевидным в свете последних данных, поскольку исследователи стали обращать внимание на практически обязательное сочетание у одного больного сразу нескольких типов парафильного поведения, в последовательной смене которых отражаются определенные закономерности развития данной патологии. Примером может служить приводимое ниже наблюдение.

Д., 31 год, обвинялся в двух разбойных нападениях, одно из которых сопровождалось нанесением тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего.

Раннее развитие протекало без особенностей. В возрасте 11 лет попал под поезд и в связи с ушибом головы долго лечился в больнице, пропустил занятия в школе и был оставлен в 3-м классе на второй год. Рос общительным, возбудимым. С 14 лет в группе с другими сверстниками участвовал в совершении гомосексуальных актов с одним из подростков. В дальнейшем старался уединиться с ним, чтобы совершать гомосексуальный акт одному. Окончил ПТУ. В 19 лет начал служить в армии, быстро выдвинулся на командную должность. Имея в своем распоряжении служебное помещение, использовал его для совершения гомосексуальных актов с подчиненными сослуживцами. Особенно постоянными стали отношения с одним из солдат. При половом акте с ним заметил, что стоны партнера вызывают у него большее возбуждение, а удовлетворение было тем выраженнее, чем громче тот кричал. В последующем сам заставлял его стонать, бил по голове, добиваясь, чтобы он «выгибался дугой» от боли. После увольнения в запас стал злоупотреблять алкоголем, вскоре был осужден за разбойное нападение. Продолжал прибегать к гомосексуальным актам, в связи с чем был осужден за мужеложство. После этого стал более осторожным, однако иногда желание возникало настолько остро, что не мог удержаться. Однажды ночью в таком состоянии увидел во дворе щенка, попытался ввести половой член в его анус. После неудачи сделал надрез на шее собаки и совершил половой акт в рану. Вступая затем в половые отношения с одним из осужденных, обратил внимание на его белого цвета носки, которые вызвали яркое воспоминание о белых ногах убитой собаки. Понимая неестественность своих сексуальных переживаний, надеялся на изменение направленности влечения после освобождения, сразу женился. Однако уже в ночь после свадьбы вновь возникло острое желание, ушел из дома, уехал в соседний город. Встретив там парня с собакой, заманил его в уединенное место, стал предлагать вступить в половую связь. На его отказ отрезал собаке голову, после чего принудил его к половому акту, во время совершения которого нанес ему ранения, проведя ножом по спине. В дальнейшем пытался всячески разнообразить половую жизнь с женой: просил ее издавать во время полового акта звуки, специально одевал ее в нравившееся ему белье, пробовал несколько раз совершить анальные половые акты, от чего она отказывалась. Вместе с тем влечение к гомосексуально-садистическим действиям не исчезало, при них получал более выраженное удовлетворение. Не реже 1 раза в месяц совершал попытки таких действий, в поисках партнеров обычно посещал рестораны или винно-водочные магазины, особо привлекали юноши и мужчины в белых носках. Обычно заводил выбранную жертву в подвал, где сначала предлагал близость, а в ответ на обычный отказ начинал избивать партнера, чаще всего добивался совершения полового акта.

Обвинялся в разбойном нападении, которое совершил в алкогольном опьянении с соучастниками, а также в нанесении тяжких телесных повреждений мужчине, с которым участвовал в распитии спиртного. При этом потерпевший был обнаружен во дворе дома полуобнаженным.

После помещения в НИИ общей и судебной психиатрии им. В.П. Сербского вызвался на беседу, был взволнован, наблюдалась общая дрожь тела, крупноразмашистый тремор рук. Сообщил, что у него начинается «тягун» – выраженное половое возбуждение с влечением к соседу по палате. Опасаясь изнасилования намеченной уже жертвы, просил изолировать его от других испытуемых. В последующем подробно рассказывал об особенностях своего сексуального влечения, отмечал, что подобное состояние наблюдается у него примерно раз в месяц, начинаясь с раздражительности, злобности. В такие периоды искал повод для ссоры с женой, после чего уходил из дома на поиски жертвы. Пояснял, что при встрече с очередным юношей возникало страстное и неудержимое желание «измять» все его тело, при этом никогда не достигал ожидаемого ощущения и удовлетворения, после свершившегося испытывал равнодушие к партнеру, который становился ему безразличен. При расспросах о правонарушениях волновался, плакал, говорил, что у него не было намерения грабить и убивать потерпевшего, пытался объяснить содеянное возникшим в тот момент влечением к нему, после чего ни о чем уже думать не мог.

Как видим, в данном случае формирование садизма происходило одновременно с изменением объекта сексуального влечения, причем чаще всего ограниченного предпочтениями фетишистского характера (напомним об особом значении белых носков).

Вообще рассмотрение парафильного поведения затрудняется нерешенностью проблем основополагающего, концептуального порядка. К их числу можно отнести отсутствие удовлетворительной классификации парафилий, до сих пор сводимой либо к повторению фрейдовского их деления по признакам объекта влечения и способам его реализации, либо к фактическому перечислению необозримого множества форм аномального сексуального поведения. Такое положение связано прежде всего с тем, что нет достаточно четких представлений о происхождении данной патологии. В такой ситуации неизбежны максимально расширительные трактовки, в рамках которых становится возможным уложить все имеющиеся теории. В качестве таковой, объединяющей практически все существующие, в настоящее время выступает дизонтогенетическая концепция нарушений психосексуальных ориентаций^[6]. Согласно ей, парафилии являются результатом нарушения онтогенеза (процесса развития индивидуального организма) с фиксацией форм сексуального влечения, свойственных более ранним этапам.

Данная концепция рассматривает аномалии сексуального поведения как следствие нарушения процесса психосексуального развития. Выделяются три этапа психосексуального развития. На первом (1–7 лет) происходит формирование полового самосознания, т. е. осознание половой принадлежности собственной личности. На втором (7-13 лет) происходит выбор половой роли с выработкой форм поведения и переживаний, наиболее соответствующих психофизиологическим особенностям ребенка и идеалам мужественности (маскулинности) и женственности (фемининности) микросоциальной среды. На третьем (12–26 лет) происходит формирование психосексуальных ориентации с выбором объекта сексуального влечения и способа его реализации.

Таким образом, согласно данной концепции, конкретный вид отклонения сексуального поведения зависит от периода, в который произошло нарушение. В случае патологии на первых двух этапах возникают различные формы аномалий сексуальности, формирующиеся на основе нарушений полового самосознания и полоролевого поведения, такие как транссексуализм (искажение полового самосознания) и гомосексуализм. Одновременно сюда же включаются такие разновидности парафилий как садизм и мазохизм, рассматривающиеся как проявления патологического гиперролевого, т. е. утрирующего присущие данному полу особенности, поведения, тогда как иные виды сексуальных извращений рассматриваются особо в качестве отдельных форм отклонения процесса психосексуальных ориентаций.

Одна из первых попыток представить мазохизм и садизм как альтернативные проявления утрированных особенностей соответственно женского и мужского полового влечения принадлежит Крафт-Эббингу, который настаивал на полной противоположности этих извращений полового влечения. Исходя из данной аналогии, он, определяя истоки садизма, говорил, что активная роль мужчины, его задача завоевания женщины при патологических условиях может возрасти до стремления к безграничному подчинению себе. Однако столь прямолинейный взгляд поставил его в затруднительное положение при объяснении случаев сосуществования садизма и мазохизма, где именно представление о подчинении является исходной точкой извращенной похоти то в активной, то в пассивной форме.

Примеры, иллюстрирующие положение о патологическом гиперролевом поведении как основе садизма, подобрать несложно.

З., 48 лет, обвинялся в изнасиловании.

Мать в пожилом возрасте лечилась у психиатров, отец злоупотреблял спиртными напитками. В раннем детском возрасте был свидетелем сцен ревности и скандалов, которые устраивала мать, обвиняя отца в изменах. В дошкольном возрасте испытывал страхи, пугался точки на стене, которая ему виделась. В школе учился удовлетворительно, был спокойным, послушным. Отмечает, что его всегда «влекло к женскому полу», якобы, играя в детстве в «папу с мамой», у него возникало половое возбуждение с эрекцией. С 11-летнего возраста стал онанировать. Научился этому у своего друга старше его на 3 года, который рассказывал ему о женщинах и о половой жизни. В 12 лет стал подглядывать за женщинами в бане, мастурбируя при этом. В этом же возрасте при мастурбации произошло первое семяизвержение. Онанировал в тот период почти ежедневно, сопровождая это гетеросексуальным эротическим фантазированием, периодически раздевался перед зеркалом, измерял свой половой член, что сопровождалось приятными ощущениями. Наличие когда-либо поллюций отрицает. С 17 лет постоянно обращался к врачу с жалобами на сильные головные боли. Первый половой акт совершил в 18 лет с девушкой своего возраста в трезвом состоянии по обоюдному согласию. Впоследствии половая жизнь с ней происходила достаточно регулярно в течение года с частотой 2–3 раза в неделю с периодическими эксцессами до 4 половых актов в день. Каких-либо трудностей при половых актах не испытывал. От первой сожительницы заразился гонореей. Этим объясняет то, что примерно в 20-летнем возрасте он на какое-то время охладел к женщинам, стал испытывать к ним чувство отвращения, было «противно» с ними общаться. В то же время утверждает, что в этот период он почти ежедневно мастурбировал, представляя симпатичных женщин. Примерно с 25 лет стал испытывать влечение к обнажению половых органов, которое сохранялось до 33 лет. В 25-летнем возрасте женился, однако через 5 лет совместной жизни развелся из-за взаимных измен. Второй раз женился в 31 год. От второго брака имеет ребенка. Вновь возникло отвращение к жене и всем женщинам после того, как жена однажды предложила сделать ему фелляцио (минет). После этого стал считать всех женщин развратными, достойными обращения с ними лишь как с животными, в том числе и при сексуальных контактах. В 33 года впервые совершил изнасилование незнакомой женщины. Утверждает, что ночью почувствовал, как какая-то сила тянула его к незнакомому месту и требовала встретить там женщину, которая обязательно должна была пройти. По его словам, он действительно встретил в указанном месте одинокую женщину, которую затем изнасиловал. В дальнейшем совершал изнасилования якобы после того, как ночью его поднимал с постели «голос», который требовал совершить изнасилование и указывал место и время, где должна была пройти очередная жертва. Живя регулярной половой жизнью со второй женой и имея одновременно двух внебрачных сексуальных партнерш, З. несколько раз в неделю по ночам совершал изнасилования, иногда совершал до 3 изнасилований в течение суток. При этом отрицает какое-либо насилие по отношению к потерпевшим, хотя и утверждает, что добивался половой близости с ними угрозами и внезапностью нападения. Впоследствии стал замечать, что ему доставляет удовольствие не половой акт, а наблюдение за реакцией жертвы, ее страх, сопротивление. При этом считал, что именно так необходимо вести себя с женщинами, считал их всех «самками», получающими от такого обращения удовольствие. Порой семяизвержение у него происходило, когда хватал жертву и, видя ее испуг, начинал ее раздевать. В 34 года был впервые привлечен к уголовной ответственности за совершение 20 и покушение на 4 изнасилования взрослых женщин и 3 несовершеннолетних девочек. При обследовании психиатрами в тот период он говорил, что женщина ему вообще не была нужна, был необходим сам момент нападения, сопротивления. Заявлял, что у него появлялось желание искусать, растерзать жертву. Утверждал, что у него две радости в жизни – его сексуальные влечения и дочь. Отбывая наказание, он систематически мастурбировал и периодически совершал анальные половые акты с другими заключенными, выступая при этом в качестве активного партнера. Сексуальное влечение к мужчинам категорически отрицает. За время отбывания наказания он якобы «пересмотрел» свое отношение к женщинам, стал видеть в них людей, имплантировал себе под кожу крайней плоти инородные тела для того, чтобы при половом акте доставлять женщине большее удовольствие. Вел переписку с женщиной, с которой после освобождения стал сожительствовать. В сексуальном плане она его удовлетворяла, он испытывал к ней нежность, однако через некоторое время вдруг «понял», что и эта женщина хочет совершить с ним фелляцио (минет). После этого вновь возникло отвращение и презрение к партнерше и ко всем женщинам, появилось желание насиловать женщин «как кур».

При обследовании в Институте им. В.П. Сербского во время беседы волновался, просил разобраться в его состоянии и избавить его от болезни. Многословно, обстоятельно рассказывал о своих сексуальных переживаниях. Описывал состояния, когда ночью чувствовал, как какая-то сила тянула его к незнакомому месту, где якобы должна была пройти женщина. Такие эпизоды сопровождались внутренней борьбой, когда «один голос говорил идти и встретить женщину, а другой – останавливал, напоминая об ответственности». Встречая красивую женщину на улице, якобы иногда на мгновение «терял сознание», а затем мог подолгу идти за ней следом, «как привязанный». По его словам, неоднократно задерживался милицией за «приставание» к незнакомым женщинам на улице. Отмечал, что в последнее время его преследовала навязчивая мысль и желание совершить с женщиной куннилингус (возбуждение половых женских органов ртом). Был уверен в неестественности этого желания, считал его «извращенным», признаком происходящего «внутреннего разложения». Указывал также на необычность некоторых ощущений перед совершением изнасилований, которые сравнивал с состоянием пробуждения, когда «пытаешься вспомнить сон», терял ощущение реальности. Тут же говорил, что такие состояния не всегда сопровождали возникновение желания, после реализации которого постоянно испытывал чувство стыда и раскаяния.

Несмотря на кажущееся подтверждение идеи о гипермаскулинной модели садизма, данная концепция представляется все более сомнительной в свете целого ряда исследований, указывающих на недостаток у садистов именно маскулинных (мужских) характеристик, причем на всех уровнях личности – от самосознания до поведения. Одним из первых на это обратил внимание Р. Бриттейн^[7], который подчеркнул «женоподобный оттенок» личности сексуальных убийц. П. Фольк и его соавторы^[8] считают изнеженность одной из характерных черт личности насильников, которые в социальной среде занимают подчиненное положение. По их мнению, для них свойственно постоянное ощущение собственной неполноценности, что порождает полоролевую фрустрацию, т. е. нарушение возможности исполнения сексуальной роли. Элементы же садизма в их действиях осуществляются в целях самоутверждения в мужской половой роли. И, наконец, наиболее определенно высказались Р. Ланжевин с соавторами^[9], указавшие на характерное для большинства садистов нарушение половой идентичности, проявляющееся в половой индифферентности (неопределенности) или фемининных («женских») тенденциях. В некоторых же случаях наблюдается истинная фемининная ориентация, сходная с таковой у транссексуалов, т. е. у лиц с женским половым самосознанием.

Одним из примеров яркого сочетания трансформации полоролевого и садистического поведения является Федор Басманов, придворный палач и любимец Ивана Грозного, с которым он находился в интимной связи. Историки описывают его склонность к косметике, а Алексей Константинович Толстой в «Князе Серебряном», описывая встречу героя с Басмановым, приводит бахвальство последнего своими «собольими бровями», «шелковыми волосами» и «девичьими руками», не отрицающего свои пляски в женском летнике перед царем и тут же предлагающего различные жестокие забавы.

Это лишний раз свидетельствует о том, что основой любой парафилии, в том числе садизма, является патология тех функций, которые связаны с половыми различиями, т. е. с половым диморфизмом.

Используемые при описании любых проявлений сексуальности и напрямую связанные с садизмом и мазохизмом категории активности-пассивности, маскулинности-фемининности являются в определенной степени синонимами и производными от полового диморфизма в целом. Отличаются эти категории лишь тем, что характеризуют различные сферы и структуры личности.

Идея полового диморфизма была угадана З. Фрейдом и получила развитие в концепции врожденной бисексуальности, т. е. изначальном сосуществовании элементов женского и мужского, которая постулирует ее в качестве одного из главенствующих факторов, от которого зависит формирование не только нормальных, но и извращенных форм сексуальности. Бисексуальность при этом является не только одной из составляющих личности, но и определяет ее врожденные (конституциональные) особенности. Кроме того, он считал, что при неполноценности защитных реакций (например, реакции вытеснения) эти же конституциональные признаки могут проявляться и как симптомы какого-либо заболевания. Бисексуальная природа человека отражается на всех этапах онтогенеза, в каждом из которых сочетаются противоречивые пассивные и активные тенденции.

З. Фрейд, изучая клинику неврозов, пришел к выводу, что становление зрелой сексуальности происходит в несколько этапов.

В детской сексуальной жизни он выделил «зачатки организации сексуальных компонентов влечений». По его мнению, временем расцвета детской сексуальности является период от 2 до 5 лет. В это время генитальные зоны еще не приобрели своего значения, и поэтому этот период был назван прегенитальным. Первоначально преобладает оральная эротика: сексуальная деятельность не отделяется от принятия пищи, а цель влечения состоит в поглощении объекта. В первые 1,5 года жизни ребенка объектами фиксации либидо (полового влечения) являются процессы сосания и грызения, а эрогенными зонами – рот, губы, язык, щеки и органы обоняния. Агрессивные тенденции, которые проявляются на данном этапе, называются оральными и выражаются в грызении, кусании и крике ребенка. Садистические влечения заключаются в поедании пищи (таким образом происходит уничтожение внешнего объекта влечения). Согласно Фрейду, остаток этой фазы можно видеть в сосании, при которой сексуальная деятельность, отделенная от питания, отказалась от постороннего объекта ради объекта на собственном теле.

Следующей, второй прегенитальной организацией является «садистически-анальная», характеризующаяся преобладанием садистических влечений и анальной эротики. Она имеет место в возрасте от 1,5 до 3 лет. Объектом фиксации либидо является акт дефекации или задержка экскрементов. Ребенок получает возможность манипулировать действиями окружающих, он, с одной стороны, борется с родительскими требованиями и не желает подчиняться им, а с другой – ждет от них похвалы за свое послушание. Так формируется двойственность, свойственная зрелой сексуальности. Активность проявляется в стремлении к овладению объектом со стороны мускулатуры тела. Одновременно при этом эрогенная слизистая оболочка кишечника проявляет себя как орган с пассивной сексуальной целью. Фрейд отмечал, что этот ранний расцвет инфантильной сексуальной жизни включает в себя также и выбор объекта влечения со всей его богатой душевной деятельностью, именно поэтому данный период приходится считать самым значительным предтечей позднейшей сексуальной организации.

Дальнейшей фазой психосексуального развития является фаллическая (от греч. рhallos – мужской половой орган) – в возрасте от 3 до 5 лет. Преобладающей эрогенной зоной становятся гениталии. На этом этапе дети начинают мастурбировать, у них появляются сексуальные фантазии о родителе противоположного пола. Именно на этой фазе в результате сложного процесса отождествления происходит выбор объекта сексуального влечения. Возникает так называемый Эдипов комплекс. У мальчиков очень рано обнаруживается объектная привязанность к матери, берущая свое начало от материнской груди и являющаяся примером объекта по типу опоры. При этом отцом мальчик «овладевает» при помощи отождествления. Эти отношения сосуществуют параллельно до тех пор, пока не осознается тот факт, что отец является помехой для сексуальных влечений к матери. Отношение к отцу становится враждебным, возникает желание его устранить и заменить собой для матери. Тем не менее, отношение к отцу противоречиво: одновременно мальчик питает к нему и нежные, и враждебные чувства. В норме при разрушении комплекса Эдипа мальчик отказывается от объектной привязанности к матери, вместо нее возникает усиление отождествления с отцом. Такой итог позволяет сохранить нежное отношение к матери. Благодаря изживанию Эдипова комплекса мужественность характера мальчика укрепляется. Для девочки исход ситуации должен заключаться в усилении ее отождествления с матерью, укрепляющей женственность характера. З. Фрейдом высказывалось предположение о том, что отождествление с отцом или матерью зависит от относительной силы задатков того или иного пола у ребенка. Таким образом, бисексуальность «вмешивается» и в судьбу Эдипова комплекса.

В оральной фазе при сосуществовании эротического влечения и стремления к смерти чувство голода постоянно преследует ребенка, поэтому он начинает сосать свой палец или край подушки. В подобном случае во время анальной фазы ребенок наказывает своих родителей, пачкая одежду экскрементами или намеренно задерживая кал. В фаллический период у ребенка возникают фантазии о разрушении объектов своих привязанностей, возникает интерес к игрушкам и к их внутренностям. Если психический аппарат ребенка не справляется с переработкой стимулов окружающей реальности, то либидо не проявляется вовсе, но продолжает свою работу «внутри» ребенка, в психике которого преобладают «злые» образы. Развивается «первичный» мазохизм. Таким образом происходит слияние либидо и влечения к смерти – танатоса, которое лежит в основе всех сексуальных извращений. Садистическое влечение формируется позднее, в период полового созревания, то есть тогда, когда необходимо направить либидо на объекты другого пола. Тогда вместе с либидо привлекается и танатос.