Юля Артеева
Бей первая
Глава 5
Когда я возвращаюсь в раздевалку, там пусто. Мои вещи на полу, в рюкзаке явно рылись. Для меня это не открытие. Удивительно, что ничего не испорчено. А, нет, колготки порваны. Я хмыкаю. Могла бы придумать что-то поинтереснее. Я комкаю тонкий капрон и выкидываю в урну. Сентябрь в этом году теплый, пройтись с голыми ногами – не катастрофа. Только денег жалко, они были новые. Проверяю рюкзак. Там нечего брать, но я не могу найти блеск. Вряд ли Кристина могла унести его с собой, так что, опустившись на колени, заглядываю под скамейку. Так и есть, вот он. Наверное, укатился, когда Дунаева перетряхивала мой рюкзак. Когда я тянусь, чтобы схватить прямоугольный флакончик, кто-то заходит. Не спеша оборачиваюсь, все еще сидя на коленях. На пороге стоит Кирилл. Окидывает взглядом раздевалку, мои голые ноги, колготки, свисающие из мусорки.
– Все в порядке? – спрашивает грубовато.
Я вообще не понимаю, какого черта он тут делает. Явился спасать в очередной раз?
– Думал, я тут рыдаю из-за выговора?
– Думал, Крис заберет твои шмотки. Это в ее стиле.
– Значит, пришел посмотреть? – пытаюсь иронизировать, но потом добавляю уже спокойно: – Пострадали только колготки.
Он кивает.
Я поднимаюсь и одергиваю юбку. Смотрю на Кирилла вопросительно. Он выдает наконец ровным тоном:
– Физика уже началась. Идешь?
– С тобой?
– А ты что, сама знаешь, куда идти? – начинает злиться он, как будто и сам не до конца понимает, почему пришел.
– Разобралась бы.
Но я подхватываю свой рюкзак, джинсовку и иду за ним. Молчим всю дорогу до кабинета. Кир даже не смотрит на меня, я же исподтишка изучаю его. Наверное, его нельзя назвать красивым. Но он весь дышит какой-то грубой мужской привлекательностью. Сколько ему лет? Семнадцать? Восемнадцать? Должно быть, когда он окончательно превратится из парня в мужчину, будет хорош до безобразия.
Зависнув в своих мыслях, я откровенно засматриваюсь на него. У закрытой двери кабинета Кир поворачивается ко мне, пригвоздив к полу прямым взглядом.
Чувствую, что краснею. Черт. Черт. Черт.
Он ухмыляется. А потом так же молча открывает дверь.
Когда появляемся на пороге вдвоем, класс снова превращается в беснующееся племя.
– Кир, ну как?
– Вы что-то быстро, всего десять минут!
– А где колготки? Так не терпелось?
– Ну-у-у, а я хотел подкатить к новенькой, Кир, че, реально занята уже?
Скабрезные шутки сыплются, как из рога изобилия. Но меня им не зацепить. Навешиваю на лицо непроницаемое выражение и смотрю только на учителя. Он выжидает, когда схлынет первая волна тупого юмора.
Дождавшись паузы, говорит:
– Разгильдеев и, должно быть, Кицаева? Садимся по местам быстро и молча. На следующем уроке контрольная.
И пока все дружно стонут, мы занимаем свои места. Я – рядом с Ваней. Удивительно, но он сидит у окна. Уже смирился с моим соседством?
Достаю тетрадь и слышу, как Кирилл сзади говорит:
– Она не занята, Малой. Можешь подкатывать.
Стискиваю зубы, сдерживая волну гневного раздражения. Какая же чертова сволочь этот парень. Но, кроме этого, есть что-то еще. Я расстроена.
Глава 6
Остаток дня проходит тихо. Я держусь отстраненно и независимо. Игнорирую взгляды королевы Дунаевой и ее приспешницы Ивановой. Парней избегаю. Хотя и они, чувствую, только настороженно приглядываются. Не могут меня раскусить. И, надеюсь, мой фокус на баскетболе тоже произвел на них впечатление. После уроков сразу ухожу домой. Сентябрь, конечно, теплый, но ветер определенно уже осенний. Он неприятно холодит голые колени. Запахиваю джинсовую куртку поплотнее, втыкаю наушники и прибавляю шаг. Когда добегаю до дома, уже откровенно трясусь. Главное – не заболеть. Сейчас это вообще ни к чему.
Открываю дверь квартиры и по обыкновению настороженно впитываю ощущения. Картинка, запах, звуки. Анализирую на автомате. Отца дома нет. Мать у себя в комнате. Я разуваюсь и сразу иду в кухню, там бардак. Пара пустых бутылок, заветренный сыр на доске, грязные тарелки. Заглядываю в холодильник, там, ожидаемо, ничего. Но перед работой мне точно нужно поесть. Чудом выуживаю из морозилки остатки пельменей. Быстренько жарю их для себя и перекусываю. Мама за это время на кухню не заходит, хотя я слышу, что она не спит. Но я наслаждаюсь одиночеством. Мою за собой тарелку, хотя раковина полна грязной посуды. Это не моя ответственность, если рассуждать правильно. Но я знаю, что все равно вымою все, когда приду домой вечером. Вряд ли это сделает кто-то другой. А тараканы нам не нужны. Эти маленькие негодники обычно напрягают опеку.
У себя в комнате я переодеваюсь в джинсы и худи. Наскоро делаю уроки на завтра. Только те, которые, на мой взгляд, необходимы. Пренебрегаю историей, обществознанием и, разумеется, информатикой. Задание узнаю из общего чата, так что смогу списать все на то, что я новенькая и чего-то не поняла.
Сверяюсь с часами, быстро споласкиваю термокружку и наливаю туда воду, а после сбегаю из дома. Неплохо. Никаких контактов с инопланетной расой не зафиксировано.
Вместо джинсовой куртки надеваю кожанку и иду на работу. Я этим местом очень дорожу, потому что получила его чудом. Просто понравилась менеджеру. И он взял меня с рваным графиком, в будни я работаю по три часа вечером, а в выходные – по пять. Два плавающих выходных в неделю. Мечта, а не работа. Для меня. И очень неудобно для работодателя. Но я правда делаю все, что могу. Ни секунды не халтурю. Мои продажи даже не сильно отстают от показателей некоторых девочек, которые работают полную смену. Думаю, меня держат тут только за это. Ну ладно, не только. Еще за неудобную и сомнительную симпатию менеджера Андрея ко мне. Но я просто стараюсь его избегать. И еще игнорировать масляные и неприятные изучающие взгляды, что, конечно, сложнее.
Я добегаю до магазина, ныряю в подсобку, натягиваю форму. Выхожу в зал за пять минут до своего времени. Идеально.
Машу рукой Никите. Он работает тут же, но на люксовом бренде. У меня своего нет, я просто на подхвате у всех.
Парень мне улыбается, не отвлекаясь от беседы с клиенткой. Мне некого называть другом, но Никита, наверное, мне ближе всех.
– Девушка, помаду поможете подобрать?
Я заученно улыбаюсь:
– Конечно. Что-то яркое или нюд?
Выбираем ярко-малиновый оттенок, уговариваю ее еще на карандаш для губ и тушь до кучи. Довольная собой, провожаю девушку до кассы и в приподнятом настроении иду к Никите, который тоже уже освободился. Стоим плечом к плечу, выслеживая новых клиентов и менеджера, который не должен заметить, что мы болтаем.
– Как дела?
– Башка болит, – стонет он. – Вчера день рождения соседа по общаге отмечали, сегодня еле встал.
Я хихикаю:
– А выглядишь бодро.
– Ага, а пахну не очень. – Никита хватает флакон мужского парфюма и щедро поливает себя.
Я чихаю и, рассмеявшись, толкаю его в плечо, ну что за дурак. Но мой смех обрывается, когда Никита спрашивает:
– Как первый день в новой школе?
– Нормально.
Он внимательно смотрит на меня из-под светлых ресниц:
– А если честно?
– Непросто, – выдаю наконец. – Но я не очень хочу это обсуждать. Справлюсь.
– Конечно, справишься, ты же железная леди, Лилу из «Пятого элемента».
– У нее были рыжие волосы.
– Важна суть, а не цвет, – и он брызгает в меня духами.
– Ник! Я терпеть не могу этот ваш аромат!
Мы пыхтим и толкаемся, пока Никита резко не командует:
– Расход! Андрей!
И когда в зале появляется менеджер, я выхватываю из кармана мягкую тряпочку и уже протираю зеркало. Никита деловито перебирает коробочки с тушью в накопителях.
Остаток смены отрабатываю сосредоточенно и без халтуры. Клиентов сегодня много, продажи летят. Когда магазин закрывается, помогаю остальным убрать рабочие места, быстро переодеваюсь, оставляя форму в шкафчике у Никиты, потому что своего у меня нет. Когда выхожу из магазина, Ник уже ждет меня на крыльце. Честно говоря, даже не знаю, почему он так хорошо ко мне относится. Я младше. Да и будем честными, довольно странная. Разве ему должно быть со мной интересно? Но он почему-то опекает меня, как младшую сестру.
– Минус понедельник, – говорит он и берет меня под руку.
Я беспечно замечаю:
– Вся жизнь – один бесконечный понедельник.
– Да ты пессимист, дорогуша.
– Я реалист. Просто у всех свои реалии.
Ник придерживает меня за локоть, пропуская машину:
– Что там Андрей тебе втирал сегодня?
– Да как обычно, – отмахиваюсь, – говорил за продажи и график. Все, что я и так знаю. Я просто извинилась и сбежала к клиенту, всего и делов.
– Ты же понимаешь, что у него свой интерес к тебе? – Никита говорит легко, но я вижу, что он серьезен.
– Думаю, он законопослушный гражданин. Мне только семнадцать, – закатываю глаза, придуряясь.
– Лилу, ты удивишься, насколько мужчины могут быть… ну, вне закона. Скажем так.
– Ты слишком заботливый, Никит.
– Я хочу тебя уберечь. Не в моих правилах читать нотации, просто обещай сказать мне, если у тебя будут с ним проблемы.
Что ж за день сегодня такой? Каждый второй мужик норовит предложить призрачную помощь и защиту. Скажи, если будут проблемы. Ага. Да я скорее себе руку отгрызу, чем обращусь за помощью.
Поэтому я просто отшучиваюсь:
– Очень сложно всерьез воспринимать человека, который воняет всеми духами сразу.
Никита грозит мне кулаком, но сам смеется. Думаю, он понимает, что я его услышала.
Но у нас не такие близкие отношения, чтобы он начал давить сильнее.
– Как там Наташа? – пытаюсь перевести тему.
Ник кривится:
– Снова избежала серьезного разговора. Надеюсь, завтра смогу бросить ее. – Он ловит мой выразительный взгляд и добавляет: – Разумеется, со всей доступной мне уважительностью и заботой. Ну, Лан, не смотри так, если чувств нет, надо расставаться. Все должно быть по любви.
Я мрачнею. Почему-то его слова падают в какую-то глубокую трещину моей души. Там сначала щиплет, а потом приятно тянет. Как будто перекисью капнули на свежую ранку.
Я киваю и повторяю за ним неосознанно:
– Все должно быть по любви.
– Лан, точно все в порядке?
– Все сложно, Ник, – говорю я и издаю странный смешок.
Вдруг понимаю, что на языке вертится другое имя. Букв в нем столько же. Кир. Ник. Кир. Ник. Кир. Гильдия. Как бы я ни притворялась, он уже живет в моей голове. Русый мальчик с грубым голосом. Спаситель, учитель, друг. Все доступные роли, которыми я его наделила.
– Лана?
Только при звуках своего имени включаюсь и замечаю, что мы стоим на перекрестке, где всегда расходимся в разные стороны.
– Пока! – выдаю бодрым голосом и чмокаю Никиту в щеку.
– Пока, – он снова придерживает меня за руку. – Лан, дома все в порядке?
Черт бы побрал мою природную болтливость. Как только чувствую доверие к человеку, меня просто не заткнуть. Почти ничего не рассказывала ему, но по некоторым оговоркам он сделал правильные выводы. А я теперь отмораживаюсь. Не нужно ему туда лезть. Никому не нужно.
– Все супер!
Слава всем богам, зажигается зеленый, и я бегу на свою сторону улицы, показывая Никите два пальца в жесте «виктори».
Быстро дохожу до дома, как обычно, под музыку в наушниках. У порога по обыкновению даю себе пару секунд. Готовлю свои внутренние локаторы, настраиваюсь на восприятие. Открываю дверь.
Запах, звук, детальная картинка. Все на интуиции. Мать с отцом в кухне. Пьют. Дверь прикрыта, но я знаю, чую. Хотели поправить здоровье, но ситуация вышла из-под контроля. Не в первый раз. Папе завтра на работу, мама должна стричь клиентов дома. Смогут ли? Это не мои проблемы. Не мои. Не мои. Не мои.
Твержу про себя, как заклинание, но это не совсем правда. Я ведь от них завишу. Мне нет восемнадцати, любой залет – и я отправлюсь в детский дом. Снова. Но сейчас я точно знаю, что больше этого не допущу.
Надо подождать всего лишь до июня. И тогда я буду свободна.
Пока разуваюсь, желудок урчит, напоминая о том, что я человек, а не киборг. Да, надо поесть. Я оставляю рюкзак в своей комнате и, не переодеваясь, иду на кухню. Пока там все спокойно.
Молча направляюсь сразу к холодильнику. Открываю дверцу и бессмысленным взглядом упираюсь в полки. На самом деле сосредоточена на том, что происходит за моей спиной. Нужно переключиться, найти еду и валить отсюда. Наклоняюсь и заставляю себя посмотреть внимательнее.
– Лана, как новая школа? – спрашивает отец невнятно.
Я застываю головой в холодильнике. Хотела бы игнорировать, но не могу, будет хуже. Судорожно выискиваю подходящий ответ.
Выдавливаю:
– Нормально.
– А подробности? – вскидывается мама.
– Хорошая школа, все в порядке, – бормочу я, хватая, наконец, приличный кусок сыра и помидор.
Отец повышает голос:
– Надеюсь, в этот раз у нас не будет проблем?
– Не будет, – смиренно заверяю я, прижимая к груди добычу.
Хотя внутри меня закипает злость. Можно подумать, это моя вина! Все мои проблемы вообще-то из-за вас! Всегда!
Хлопаю дверцей холодильника сильнее, чем хотела бы. Набираю в стакан воду из-под крана.
– Молодец, Милаша, – говорит мама, и я морщусь от этого домашнего прозвища.
Стараюсь не смотреть на них, но все равно застываю взглядом на нетрезвом лице матери. Мягкие черты лица как будто стекают вниз, как если бы на портрет опрокинули стакан с водой. Где-то внутри ощущаю укол жалости. Разворачиваюсь и сбегаю к себе.
Как хорошо, что у меня есть своя комната. Думаю, опека это тоже всегда отмечала.
Как только захлопываю за собой дверь, сразу чувствую себя спокойнее. Здесь только мой мир, не их. Все стены оклеены постерами и вырезками из журналов. Картинками, коллажами, беспорядочными текстами. Это только для меня имеет смысл. Мой маленький уголок безумия.
Сажусь за стол и открываю свой старенький ноутбук. Пока он натужно шумит, я откусываю сыр, жую, смакуя. Кайф. Когда голоден, вся еда становится бесподобно вкусной.
Первым делом загружаю свою социальную сеть и через группу школы отыскиваю Кира. На его странице почти ничего нет. Всего пара фото. На всех он со своими парнями. И только на одном смотрит прямо в кадр, расслабленно пристроив руки на коленях. В чертах широкого лица есть что-то татарское. Может быть, и его забавная фамилия – тоже оттуда. Быстро перехожу на профили его друзей. Малой, Бус, Белый, приятно познакомиться. Я сюда еще вернусь, но пока достаточно беглого взгляда. И в этот момент прилетает заявка от Малого.
Маляев Антон хочет добавить вас в друзья.
Что ж. Раз он хочет. Нажимаю на кнопку «принять» и жду. Если чуйка меня не обманывает, то сейчас случатся две вещи.
Надкусываю помидор и всасываю сок. Включаю музыку и бездумно качаю головой под бит. Пока его не прерывают три звуковых сигнала. Оповещения на экране всплывают одно за другим.
Бусков Тимур хочет добавить вас в друзья.
Беленко Дмитрий хочет добавить вас в друзья.
Разгильдеев Кирилл хочет добавить вас в друзья.
А вот и они. Всадники Апокалипсиса. Принимаю все три заявки. Друзей держи близко, а врагов еще ближе. Не знаю, что конкретно они задумали, но явно хотят покуражиться.
Маляев Антон
Привет, Мальвина. Как дела?
Так и знала. Была уверена, что он напишет. Не торопясь, доедаю помидор. А потом закрываю ноутбук и иду в ванную. Включаю душ и сажусь, подтянув колени к подбородку, обхватываю ноги руками. Позволяю воде унести сегодняшний день. Стараюсь очистить голову, но мысли роятся и толкаются, не могу сосредоточиться ни на одной.
Этот бандитский квартет, чего они от меня хотят? Что-то планируют или просто развлекаются? Предчувствие нехорошее. А интуиция меня обычно не подводит.
И Кирилл. Он меня вспомнил. Не думала, что это может случиться. Всегда, конечно, надеялась, что я его еще встречу. Но и не мечтала, что он меня узнает. Зачем пришел сегодня в раздевалку? Из обостренного чувства справедливости? И почему так запросто отдал меня Малому? Специально сразу обозначил, что я ему не интересна?
Ладно. Правило номер семьдесят два – если голова гудит от вопросов без ответов, ложись спать. Фыркаю, и вода, стекающая по лицу, разлетается мелкими каплями. Из стремления хоть как-то упорядочить хаос в своей жизни я действительно завела бесчисленное количество правил. Но никакого списка, конечно же, у меня нет, и порядковые номера я им присваиваю по настроению.
Выключаю воду и, наскоро вытеревшись, натягиваю на влажное тело пижаму. Сгребаю в охапку вещи и стремительным марш-броском перемещаюсь в свою комнату. Правило номер сто сорок два – когда родители пьют, старайся как можно меньше попадаться им на глаза, особенно отцу.
Достаю из шкафа постельное белье и застилаю свой небольшой диванчик. Укладываюсь туда с ноутбуком. Перед сном нужно сделать еще кое-что. Разыскиваю Ваняева и добавляю его в друзья. Пишу ему сообщение:
Милана Кицаева
Милый, я возьму учебники истории, русского и алгебры. С тебя общество, английский и литра. Целую!
Иван Ваняев
Ты теперь никогда не отсядешь?
Милана Кицаева
Пока не умру, Ванечка.
Иван Ваняев
Ок
Ну все, теперь можно спать. Я откладываю ноутбук на пол около дивана и закрываю глаза, заставляя себя не прислушиваться к происходящему на кухне.
Глава 7
День начинается как обычно. С будильника и чувства тревоги. Лежу и прислушиваюсь к тишине. Тишина – это хорошо. Но не всегда. Например, сейчас родителям положено уже вставать и собираться на работу. Отцу – так точно. Беру телефон и проверяю соцсети. Там ничего. И это тоже вроде бы неплохо. И вместе с тем разгоняет мой тревожный локомотивчик еще сильнее.
Умываюсь, забегаю на кухню, там пусто. Было бы глупо не воспользоваться такой удачей, поэтому я жарю себе яичницу. Пока она готовится, собираю волосы в два пучка наверху, снизу оставляя распущенными.
Возвращаюсь к плите и скидываю яичницу на тарелку. Но дальше не рискую и забираю завтрак к себе в комнату. Попутно наношу макияж. Может быть, это глупо, но косметика чудится мне каким-то забралом между моей душой и внешним миром. Эта броня очень тонкая, но она у меня и не одна.
Слышу, что отец встает и своей тяжелой поступью направляется в ванную. Значит, на работу пойдет, это хорошо.
Я быстро одеваюсь. Черные джинсы, большая белая футболка, которая торчит из-под черного свитшота с надписью «get off». Очень подходит под настроение. Не только сегодня. Кидаю в рюкзак учебники, которые пообещала Ваняеву. Прислушиваюсь. Вода шумит, отец набирает ванну. С похмелья он всегда принимает ванну. Как будто это может нейтрализовать его перегар. Но обуваюсь я все равно около лифта.
До школы добегаю впритык, но успеваю до звонка. Когда подхожу к классу, заметно волнуюсь. Но привычным уже усилием стираю с лица все эмоции, замедляю шаг, в кабинет захожу нарочито не торопясь. Периферическим зрением отмечаю, что Дунаева и Иванова уже на местах, а дьявольской четверки нет. Сажусь рядом с Ваней, быстро и звонко целую его в щеку. Так, чтобы было слышно. Правило номер тридцать два – напади на сильного, но не трогай слабых. Если, выбив себе лидерскую позицию, ты подружишься с аутсайдером, это дезориентирует остальных. Играй по своим правилам, не давай себя просчитать.
– Доброе утро, Ванечка!
– Доброе утро, – недоверчиво отзывается он.
Выкладываю на стол тетрадь, учебник русского языка и двигаю его к центру парты. Смотрю на соседа. Он тянется указательным пальцем к очкам и замирает. Хмурится и бурчит:
– Что мне теперь, очки не поправлять? Они сползают!
Я беру его ладонь, распрямляю пальцы и веду ими вдоль боковой дужки.
– Вот так, Вань. Гораздо более привлекательный жест.
И в этот момент, когда я все еще держу Ваню за руку, в класс заходят наши мушкетеры. Ваняев на секунду теряется, а потом отдергивает ладонь и стремительно краснеет. Я же деловито открываю тетрадь, беру ручку, начинаю листать страницы. Но тем не менее вижу, как парни рассаживаются. Когда Кирилл проходит мимо, меня обдает волной дрожи. Эта реакция на его появление начинает уже просто бесить. Все было бы так просто, если бы он не учился в этой школе! Или хотя бы в этом классе.
Слышу, как он садится, достает какие-то вещи. Потом спиной ощущаю, что он наклоняется вперед. Через паузу лениво говорит:
– Доброе утро, Разноглазка.
Я передергиваю плечами. Надеюсь, он подумает, что это от раздражения. Чуть поворачиваю голову и бросаю:
– Привет.
– Мальвина, – по плечу меня стучит Малой, дотянувшись со своего места, – а ты чего на сообщения не отвечаешь?
Тут я поворачиваюсь корпусом к нему:
– Ой, а ты что-то писал? Должно быть, затерялось среди сообщений от других поклонников.
– Других?
– Ну да.
– Понятно, – выдает он уже не так доброжелательно. – Просто было обидно.
Я скольжу взглядом по его лицу с приятными чертами – внешне он кажется на удивление чутким, хорошим парнем. Темные кудрявые волосы, пушистые ресницы, он вообще похож на кукленка. Но на лице выражение какой-то претензии и безразличия. Как и у всех нас. В эту секунду я смутно осознаю – мы все – больше, чем наши лица. Даже больше, чем наши действия. Иногда мы заперты так глухо, что и не выбраться. Не выплыть на поверхность сквозь мутные километры воды и напускных эмоций.
Должно быть, я теряюсь и выпускаю наружу свои мысли. Они, как кроты, вылезают из моего нутра и движутся по лицу вслепую. Во все стороны сразу. Так что их не отследить быстро. Проявляю свою эмпатию. Малой это видит. И это страшно.
– Мальвина, – вдруг тянет Кирилл со значением, – а ты не такая уж крутышка? Да, Киса?
Не думала, что он так меня прочитает. И чего он так пристально за мной смотрел?
– Сразу два прозвища навесил, а имя не в состоянии запомнить? – огрызаюсь я.
– Не-а. Разноглазка. Я про тебя все помню.
Эта новая кличка меня практически парализует уже во второй раз. Потому что так он напоминает мне, как мы познакомились. Думает ли он до сих пор, что я детдомовская? Что я шваль, как меня тогда назвали? Просто я девчонка, и поэтому трогать меня нельзя? От очередного прозрения я снова теряюсь. Чтобы не давать Кириллу возможности считывать мои мысли, молча отворачиваюсь. Тем более что звонок давно прозвенел, и русичка Нонна Александровна уже надрывается, призывая к порядку.
Делаю вид, что страшно занята своей тетрадью. Нужно успокоиться. В конце концов, это я решила, что он какой-то важный в моей жизни человек. Я для него – никто. Детдомовская шушера. Разве не об этом он сейчас сказал? «Я про тебя все помню». Ведь больше ему помнить обо мне нечего. Сглатываю обиду. Ничего, и не такое проходили.
– Учебники можете убрать, – говорит сухонькая, но бодрая русичка, – сегодня диктант.
Отлично. Как говорится, с корабля на бал. Я равнодушно пожимаю плечами и заталкиваю книгу в рюкзак. Зря только тащила с собой.
Диктант меня не расстраивает, русский всегда давался мне легче остальных предметов. Я погружаюсь в свои мысли, слушая Нонну Александровну вполуха. Но меня отвлекает Ваня. Он краснеет, пыхтит, что-то взволнованно бормочет. В конце концов я теряю терпение. Толкаю Ваняева плечом и пододвигаюсь с тетрадью ближе к нему. Он долго соображает, но потом впивается взглядом в мои строчки. Я продолжаю писать, потому что фоном слушаю учителя. Параллельно вижу, что мой сосед все еще теряется. Старается успеть за текстом и проверить предыдущее. Помогаю и ручкой указываю ему на ошибки, когда Нонна Александровна не видит. Щипаю его за плечо, когда замечаю, что он списывает все подчистую.
– Оставь пару ошибок, – шиплю через сжатые зубы.
Вдвоем мы наконец справляемся. Когда сдаем работы, он с благодарностью украдкой сжимает мою ладонь. Я коротко жму его руку в ответ. Мы расходимся в потоке одноклассников, но я знаю, что связь установлена. Ниточка между нами завязалась. Я не стремлюсь заводить друзей, они мне не нужны. Но что мне действительно нужно – это соратники.
– Привет, Мальвина! – меня догоняет Белый, идет рядом, приноравливаясь к моему шагу.
– Привет, Дим.
Отвечаю спокойно, но внутренне сжимаюсь. Что им всем от меня надо? Бросаю на него внимательный взгляд. Белый – и в самом деле белый. Блондинистые волосы в стильном беспорядке торчат во все стороны. Высокий и худой, он вышагивает рядом со мной, как король, и расслабленно улыбается.
– Как дела?
– В порядке.
– Как диктант?
– Дим, что надо?
Он усмехается:
– Меня давно уже никто по имени не называет.
– Окей, – кривлю губы на одну сторону и с нажимом говорю: – Белый, что тебе от меня надо?
– У меня день рождения через неделю, отмечать будем в следующую субботу, хотел тебя пригласить.
Мне приходится думать очень быстро. Мы останавливаемся у кабинета информатики, и Беленко смотрит на меня в ожидании ответа. Безопаснее для меня было бы держаться от них подальше. Во-первых, я не знаю, что они задумали. Во-вторых, даже если ничего, я не собираюсь тусоваться с одноклассниками, притворяясь, что мне есть среди них место. Но также я знаю, что отказ они расценят как трусость. Чувствую. Поэтому говорю:
– Где?
– Что? – он как будто немного теряется.
– Где отмечать будешь?
– У Буса дома, его родаки сваливают.
– Окей, я буду. Кинешь адрес в личку? – смотрю ему за спину, где у окна замерли его друзья.
Бус и Малой откровенно наблюдают, Гильдия демонстративно стоит к нам спиной, смотрит на улицу, опираясь на подоконник.
– Конечно.
