Юлия Я-Т
ЛермONтOFF
Его глаза были влажными. Он действительно все это чувствовал. Все, что говорил. И это было не просто красивые слова. «Что я тебя не стою». Или, «что ты – лучше меня». Это было действительно в его сознания. Он в этом был уверен. Я была поражена его искренностью.
– Мы этого никогда не узнаем. Уже есть свершившееся действо. И назад дороги нет. Но, все же, поверьте мне, как представительнице женского пола. Многие невзгоды переживаются легче и проще с любимым человеком. Если бы она не знала чувства любви – ей было бы проще. Выйти замуж за достойного, пусть не очень блестящего и умного человека. Прожить в благочестивом браке, пусть и с нелюбимым – можно. Но! Если ты не знаешь, чувства любви. Если тебе не знаком трепет души и пение сердца. А ей все это было знакомо. И зная все это, Вы прекрасно понимали, на что Вы ее обрекаете. Как же жестоко поступили Вы! Исправить это сейчас уже не представляется возможным. Поэтому, я считаю этот разговор более не уместным. Простите! Я выполнила свое поручение. Принесла Вам веточку оливы от несчастной. Которая прибывает в надежде увидеть Вас когда-либо еще, и ждет каких-нибудь вестей о Вас, но писем от Вас не ждет. Так как это вызывает жуткие сцены ревности от супруга, которые, так же, сказываются на эмоциональном состоянии Варвары Алексеевны, если Вы понимаете. И могут вызвать и дальнейшие действия с его стороны. Допустим, подозрения, которые она не заслуживает и месть, которую она просто не переживет. Так как честность для нее превыше всего.
– Я все понимаю. Постараюсь не усложнять ей существование. Следовать за ней, как тень. Просто наблюдать за ее жизнью…не со мной. Спасибо, Мария Андреевна. Я скоро собираюсь в Санкт-Петербург. Мне нужно завершить здесь дела, в том числе со вступлением в наследство – это поместье Кропотовка в Тульской губернии. Думаю, к марту я закончу дела. Может, мы увидимся в столице. Вы планируете приехать в Санкт-Петербург, или дела Вас не отпустят?
– Все может быть, Михаил Юрьевич. Я не загадываю обычно. Возможно, весной мы и встретимся. Наилучшие пожелания Вашей бабушке. Всего хорошего!
И я практически убегала по дорожке к выходу из усадьбы. Уже пройдя дом, и боковые постройки, я подумала, а что, если я не выйду еще из этого времени и прибегу в деревню 19 века, а не к своему срубу – гостиничному номеру. Пока я размышляла, вышла из забытья и поняла, что я опять в нашем времени. Это очень разительные отличия есть в звуках. В 19 веке усадьба – живая, она, как пчелиный рой. А в наше, как музей, со звенящей тишиной, такой неестественной. И воздух пахнет по-другому. Сейчас, как стерильная комната в больнице, нет запаха жизни в ней. Как же круто было здесь в 19 веке, когда молодой барин жил здесь со своей бабушкой. Такие счастливые они!
Я решила вернуться в Москву. Нужно решить, что делать дальше. Одно я знаю точно, уже навряд ли я смогу остановиться, хочу продолжения!
Нужен план
Я вернулась в Москву. Что делать? Экземпляр стихотворения не получилось пока заполучить. В Тарханы еще не выслали копию. Обещали со мной связаться, когда будут новости. Так нужно решить, может, есть смысл сделать запросы в музеи Москвы и Санкт-Петербурга. Я готова доехать до Питера. Меня не пугала эта перспектива и очень притягивала. Доехать по Питера, что бы что? Попробовать вернуться на 200 лет назад и пожить вместе с молодежью того времени. Если подгадать со временем, дождаться марта, и Михаил Юрьевич будет уже в Санкт-Петербурге. Он бы смог меня представить своему кругу знакомых, коих много, т к последние годы он вхож во все дома и является знатной повесой высшего света Петербурга. Я бы смогла узнать его поближе, внутренний мир его так интересен и многообразен, эмоционален и чувственен. Зачем мне изучать письма и воспоминания о нем, когда я могу сама узнать его, понять, чем движим в тот или иной момент времени. Почему он поступает так, а не иначе. И что он хочет сказать в действительности своими действиями и словами, а не то, что видят все вокруг, точнее не все, а основная масса глупых и грубых людей, которых не интересует ничего, кроме своего тщеславия. Злословить и искать дешевые сенсации – вот, что составляет их досуг. А я хочу стать ему близким другом – в идеале, ну или приятелем, человеком, которому он будет доверять. Вот, чего хочу я! И я сделаю для этого многое, все, что в моих силах.
– Марина, нужно вечером встретиться! Есть новости. Ты сдала все?
– Да. Я – свободна, как птица, и уже в конце января. Так что, две недели, я в твоем распоряжении, если нужна.
– Да! Нужна. До вечера!
Вечером мы встретились с Мариной. Я ей все рассказала. Но, было одно условие, она не будет меня мучать, как это произошло. Потому что я сама не знаю. Это не подвластно объяснению. Были разные предположения. Может, я просто напилась или мне сон приснился. Но, это мы быстро отмели из рабочих версий. Еще оставался большой вопрос, который не давал мне покоя. Это тот факт, что он меня уже знал. Т е мы встречались ранее, это значит, что это не первый мой опыт. Как-то бы узнать и не привлечь особого внимание к этому вопросу, но это скорее по случаю, если получится, между делом…
В общем, план стал вырисовываться. Мы едем в Санкт-Петербург. Я пробую перенестись, завязать более близкое знакомство, возможно подружиться, и узнать о внутреннем мире Михаила Юрьевича больше. У Марины были и совсем уже Наполеоновские планы: «Предотвратить дуэль, спасти поэта!» – как лозунг для корпуса спасения.
– Марина, это очень благородная цель, я бы многое для этого сделала. Но, не совсем понимаю пока как?
– Или узнать лично от него, кому он посвятил это стихотворение. Спроси, он тебе скажет, если, конечно, ты будешь с ним дружна, ну или в приятельских отношениях.
– Конечно! Я подожду еще 5 лет, и тогда задам свой сакраментальный вопрос – «Кому Вы посвятили стих?». Когда уже сейчас идет эта работа, ученые узнают быстрее, чем я спрошу и получу ответ. Готова держать пари.
– Я не понимаю, ты, правда, хочешь ждать 5 лет? Какая глупость. Сразу видно, что у тебя нет брата – инженера. Как я понимаю, время – это катушка ниток, каждый полный оборот вокруг – это год. Ты находишься в определенной точке этой катушки, но на сколько мотков ты хочешь открутить и, как результат, в какой год перенестись – решать тебе, хочешь на 200, хочешь на 202 или 196… Все же просто! Когда он в последний раз был на приеме, у Карамзиных, где было написано это стихотворение?
– В апреле 1841, а что?
– А почему ты думаешь, что можешь возвращаться именно в 1836 год? Это ты проверяла или просто в другой год и не пыталась. Из того, что ты говоришь, я сделала вывод, что важна дата и место. Ты попадаешь в тот день и в то место, где находишься, а вот год.. Как я понимаю, ты выбираешь сама. Тебе ничто не мешает, выбрать, ну допустим конец января, как сейчас, но 1837 года. А чтобы узнать, кому он посвятит свой стих, тебе нужно просто дождаться апреля. Я так себе это представляю.
– Конец января 1837 года. Когда Михаил Юрьевич написал свое, наверное, самое известное стихотворение «Смерть поэта», за что и был сослан в первую ссылку. Да, убийство на дуэли Пушкина. Или в 18 февраля 1840 года, когда состоялась его первая дуэль с Барантом. Или лето 1838 года, что бы узнать состоялась ли все же его встреча с Варенькой, возможно, последняя или это все досужие сплетни. Слушай, я составлю список интересных дат. В которые, я хотела бы попасть и все узнать лично. Я составлю график, и мы начнем. Сегодня 22 января. Значит, с конца января мы и сможем начать. И поедем в Питер. И проведем, похоже, самые интересные каникулы в своей жизни!
– Меня пугает твой взгляд! Глаза горят, как янтарь. Только не влюбись в него, умоляю, это будет крах всему.
– Что ты! Нет, конечно! К тому же, если бы ты слышала, как он говорит о Варваре Александровне Лопухиной-Бахметьевой, ты бы поняла, в его сердце нет места никому другому. Может, даже я смогу им помочь. Главное, не вызывать подозрения в обществе и не вести особую активность. Но, в таланте растворяться в толпе – у меня высшая оценка, не привлекать к себе никакого внимание – это мое второе я. Это я смогу легко, быть незаметной, как мышка. Но! Все видеть, все слышать, и запоминать, и рассказывать тебе, моя дорогая, конечно же, то же!
План готов!
Утром мой список был готов. Мы идем по датам, основываясь на календарь дат и месяцев, а не по годам, в хронологическом порядке – и это важно. Т.е. нужно будет оказываться в разных периодах жизни Михаила Юрьевича. Как это будет реально происходить, предсказать трудно. Но, попробовать стоит. В конце концов, я ничего не теряю. В любой момент можно будет просто пропасть и затеряться в истории. Это развязывало мне руки и поднимало уровень адреналина в крови.
Вот, что получилось:
27.01.1837 – дуэль Пушкина и Дантеса, но более мне интересна дата после 28.01 – написание стихотворения «Смерть поэта». Но, даже еще более – 07.02.1837 – дата дописания последних 16 строк, которые вызвали такой резонанс и послужили причиной первой ссылки на Кавказ, которая случилась -27.02. Т.е. у меня есть 20 дней, что бы встретиться, обсудить, поддержать Михаила Юрьевича. Узнать о его внутренних переживаниях, считал ли он, что «свет» предал Пушкина, и этот стих – крик о справедливости или что-то еще. Узнаю обязательно.
6.02.1840 – бал у графини Лаваль. Где произошла ссора с Барантом, предположительно, причиной ссоры была графиня Щербатова (узнать, так ли это!). 18.02 – дуэль с Барантом на Черной речке . 13.04 – Сослан на Кавказ.
Февраль 1841г – возвращение в Петербург, в отпуск. До отъезда в апреле, последний его приезд до смертельной дуэли.
Во второй половине марта 1836 год – Михаил Юрьевич приезжает в Лейб-Гвардию Гусарского полка, который расположен в Царском Селе. Заступает на службу. Живет по большей части в Петербурге. Это год, нашей первой встречи. Нужно быть аккуратной, он почти не знает меня еще в это время. Нужно налаживать связи.
В апреле 1838 года – Возвращается из первой ссылки на Кавказ.
12 апреля 1841 – прощальный вечер у Карамзиных, перед отъездом на Кавказ. Узнать, кому же он посвятил стихотворение. Его ли оно вообще…
Последняя встреча с Варей выбивает все. Она была в середине июня, семья Бахметьевых были в Петербурге проездом в Европу на воды в Ревиль. Нужно будет приезжать специально для помощи в организации их свидания.
Начать решили с периода в конце января 1838 года. И вот почему. Другое событие конца января – это 1837 год , а это смерть Пушкина, и все ее сопровождающее, а именно: стихотворение, опала, домашний арест, ссылка – это очень напряженное время, кроме того растянутое во времени, кульминация, это скорее середина февраля.. Хотелось чуть-чуть взять время на вхождение в контакт с Михаилом Юрьевичем. Боюсь, для меня так сразу оказаться в таком сложном периоде времени, возможно, самом сложном, я просто не готова. А 1838 год, вполне. Как раз в начале января он был в Петербурге уже, и до середины февраля, пока не уехал в свою часть, под Новгород, как он сам писал «ненавистный». Обратно в столицу он вернется только в апреле, после его полного прощения Императорским Величеством. Но, это только в апреле. А пока нам нужен конец января. А именно, после 23, ведь это сегодня.
С 1836 года он снимал комнаты на Садовой улице, значит можно будет пройти по Садовой до Летнего сада через Михайловский, и по набережным реки Мойки и Грибоедова. В общем, другой связи с ним быть не может. Писать я ему не могу. Похожу, посмотрю, разведаю обстановку.
Относительно гардероба тоже продумали. У меня платьев много с завышенной талией, да и моя меховая безрукавка вполне подходит. Марина одолжила мне еще шубку, похожую на пончо, и это вполне себе соответствовало моде тех лет, ну, или могло быть, как вариант. Главное, я всегда могла упомянуть, что я не обычная барышня. Мой родитель ведет коммерческую деятельность в Индии, я ему помогаю, что уже не совсем типично. А главное, я – из Москвы, а не из блистательного и модного Петербурга.
Доехали до Санкт-Петербурга быстро, заселились около Гостиного двора, самый центр, и мое любимое место, что бы все было рядом, в шаговой доступности. И на следующий день я была готова к встрече. Я так ее ждала!
Встреча в Летнем Саду
Я переживала смогу ли я, как в Тарханах войти в состояние полузабытья и очутиться в 1838 году. Но, получилось уже легче, чем во второй раз в парке Тархан. Так же я переживала, как будет происходить мое исчезновения из 21 века и появление в 19. Кругом люди. Решили с Мариной пойти в Летний сад и попробовать там, на малолюдной аллее, среди деревьев. Нужно не забыть ее спросить, как это выглядит со стороны. Надеюсь, не страшно, без свечения и хлопков. Улыбаюсь про себя.
Но, вот я и в 19 веке. Одета в меховую тужурку, и как-то совсем не жарко. А что делать, нужно идти и не создавать своим видом картинку замерзшей Настеньки из «Морозко». Я в Летнем саду, прохожу по дорожкам, направляюсь в сторону Садовой улицы. Внутри абсолютно пусто, это не соответствует обычным моим ощущениям. Такое впечатление, что что-то идет не так, что сегодня ничего не будет, что закралась какая-то ошибка в мои расчеты. Я понимала это на интуитивном уровне, а своей интуиции я начинала верить все больше и больше. Но, нужно разобраться, что не так. Холодно, очень холодно. И ничего не происходит. Не вижу знакомые лица. Хотя, кого я могу знать. Не вижу одного – единственного знакомого лица! Мысли от холода и ветра застыли в моей голове. Бросила взгляд на газетный лоток и обомлела. Пришлось стащить один листок, как нехорошо, но нужно разобраться. Обратно в Летний сад и домой к Марине.
Марина меня ждала там же, где я ее оставила. Мы переживали, что что-то может пойти не так. И я вернусь быстро. Так оно и вышло. Но, листа газеты в моей руке не было, а он был точно перед возвращением, я уверена. Наверное, я не могу что-то вещественное забирать с собой, потом подумаем об этом.
Первое, что сказала мне Марина, что, когда я перемещаюсь, это не выглядит страшно и ужасно, просто растворяюсь в прямом смысле слова, как в туман ухожу, и, так же выхожу из тумана.
– Марина, что-то не так. Я не понимаю. На газете была дата не та, не сегодняшняя. Я почти уверена, что 13 января. Не могут же газеты выпускаться так нерегулярно. Что же это за новости с таким сроком давности. Не понимаю, еще и по датам смещаться я тоже могу? Как-то нужно выбирать, куда я хочу попасть? Может как-то программировать в голове… Может, я, и в лето могу попасть.. А? Может, и в другие места тогда тоже могу? Голова пухнет. Мыслей куча, сосредоточиться не могу. Так замерзла. Пойдем погреемся в гостиницу.
Я посмотрела на нее. Она улыбалась. Ее взгляд говорил, что она что-то знает, понимает. Смотрит на меня, как на ребенка неразумного. Я опешила даже от неожиданности.
– Почему ты так на меня смотришь? На мне, что пальма выросла?
– Я поняла, в чем дело. Пойдем в гостиницу. У нас куча времени с тобой для отдыха и обдумывания наших планов, более детальной проработки. Может, оно так и лучше. Ни второпях, ни с бухты -барахты, а основательно и подготовлено. Ты же хотела запросы написать в музей по предоставлению копии найденного стихотворения. И на это у тебя будет время и на многое другое.
– Ничего не понимаю. Сейчас заплачу.
Пришли в гостиницу. Марина напустила на себя вид профессора и начала.
– Дорогая Мария, ты же помнишь, что в 1918 году Россия перешла на Григорианский календарь, а до этого времени жила по – Юлианскому. Какова разница между календарями?
– Да! Точно, в 19 веке – 12 дней. Конечно! В 20 веке – 13, до 2100 года разница будет уже 14 дней. Вот почему в 19 веке сейчас 13 января. Еще 12 дней до 25-ого. Блин! Как все просто! Как ты так быстро поняла?
– Брат – инженер! Все просто, мыслишь сразу в нескольких направлениях, обычно находишь путь быстрее, если не начинаешь себе дурманить мозги, а отметаешь один путь за другим, которые не могут быть реальными по многим параметрам. Вот в нашем случае, тебя понесло слишком далеко. Если бы ты могла так просто перемещаться по датам и тем более местам, ты бы это уже знала точно. Значит, было объяснение более простое. Сопоставление фактов и дало быстрый ответ. Ну, и знания, конечно. Хотя знание о смене календаря у тебя тоже есть, но ты – витаешь в облаках. С другой стороны, если бы у меня была возможность видеть и беседовать с моим обожаемым Есениным, я не уверена, могла бы я трезво рассуждать и здраво думать. Поэтому завидую белой завистью!
Мы ждали 6 февраля. Я успела сделать запросы в музеи о предоставлении мне копии стихотворения, найденного в доме Карамзиных. Если честно, особо не верила я в успех. Но время есть и попробовать стоило. Обновила свои знания о биографии Лермонтова. На период конец января и до апреля, за все года. А еще, предусмотрительно, попросила у моей знакомой – костюмера одного из московских театров, контакт костюмера Санкт-петербургского театра. А то, вдруг бал, а мне не в чем будет идти. Они, конечно, не любят такие вещи, но на один вечер, обычно, мне удается убалтать, а больше мне и не нужно. Покупать бальные платья очень дорого, а я, и правда, аккуратна в их использовании.
Так еще есть более недели каникул. Временем, которым я могу располагать на свое усмотрение. А дальше нужно будет думать, что делать. Скоро начнутся очень насыщенные дни. Наконец-то, дождалась -6 февраля! Даже не знаю, почему именно 25 января, но почему-то решили ждать эту дату, интуиция, может. А, может, что-то более весомое.
Ура! Я опять в Летнем саду, 19 век. Холодно так же. Иду по центральной аллее… И вижу Михаила Юрьевича с другим гусаром, так же в офицерском звании.
– Мари!
– Добрый день, Михаил Юрьевич!
– Боже, Мария Андреевна! Я Вас чем-то обидел? Не думал я, что опять услышу такое ко мне обращение. И Михаил-то было мне наказанием за проступки, а Михаил Юрьевич, это я убил кого-то, наверное, не ведая это? Не иначе. Мы давно не виделись. И не списывались совсем. Но, это не моя вина, я не знаю куда писать. А наша договоренность, что мы увидимся 25 января в Летнем саду. Видите, я все помню! Пожалуйста, не наказывайте меня своей холодностью – ведь я не понимаю ровным счетом, за что.
Его взгляд такой открытый, искренний, лучезарный. Я была поражена. Как я могу на него сердиться, за что-то его наказывать. Но, как к нему обращаться. Если Михаил- это имя за проступки, то доверимся интуиции.
– Мишель! Я очень рада, просто счастлива, видеть Вас! Почти год не виделись. Как многое нужно узнать. Как Вы изменились. Стал другой взгляд, и манеры.
Здесь, я поняла, что второй гусар пристально смотрит на меня.
– Мария! Меня Вы тоже рады видеть? Или это только прерогатива нашего Мишеля?
– Конечно! (Опять доверимся интуиции) Алексей, я, счастлива, видеть Вас!
Опровержения не последовало. Значит, я была права, это Алексей Аркадьевич Столыпин – кузен и один из самых верных и преданных друзей, они с Мишелем вместе росли, учились и служили. И сейчас продолжали снимать общие комнаты. Он и правда, был очень приятной наружности, располагал к себе улыбкой.
– Но, меня рада больше! Мари, сейчас самое главное событие – это встреча с Жуковским. Говорит, Вы знакомы, спрашивал о Вашем здоровье и новостях. И кого, меня? На что я мог ответить? Напомнил, что был на Кавказе, и, что не имел честь видеть Вас почти год, и самому впору задавать этот вопрос ему. Посмеялись. Но, я заверил, что скоро буду иметь радость видеть Вас, и обещал передать привет. Предаю! Вы знакомы, похоже, со всем бомондом. То там, то здесь слышу, что знают Вас, и спрашивают о Вас. Чудеса. Таинственная дама – Мария Андреевна Болконская из Москвы, акционер Ост-Индской компании. Мои произведения печатаются. Скажите, что читали «Бородино» и «Калашникова». Мне так интересно, что же вы думаете.
– Да, конечно, читала! Я думаю, что, народные песни – это очень самобытно, да.. Интересный опыт, но не продолжайте работать в этом стиле – народничества, кажется, он называется. У Вас, Мишель, есть более сильные стороны. А «Бородино» – это шедевр, он войдет в историю. Это, если кратко. Я думаю, их уже разобрали на цитаты, и перетерли по каждой строчке.
– Восторга в голосе не слышно. –Улыбка и смешок. – Да, про «Калашникова» мне так и говорят критики, что это опыт, но и одного его достаточно, я полагаю. Я с этим соглашусь. Да, перетерли целиком и частями, тем ценнее слышать короткое резюме, без детального разбора. Спасибо! Вы всегда знаете, что я хочу услышать, чувствуете меня без лишних слов.
– Расскажите, как Кавказ? Он прекрасен, горд и неприступен? Сильно на вас повлиял?
– Весь год в дороге. Природа – прекрасна, горный воздух, воды. Но, дороги, странствия, казалось, им не будет конца: Тамань, Кизляр, Шуша, Кахетия, Тифлис. Я выглядел, как черкес, с ружьем за плечами, и спал в поле, и ел, и пил, как истинный горец. В Тамани подсматривал за контрабандистами, даже стал писать одну вещицу, может, позже расскажу или, как закончу, лучше покажу. На Кавказе много декабристов. Есть отличные ребята, мы с ними подружились. Ссылка – оказывается место для очень интересных знакомств. Но, вот военные операции, их не было вовсе, два раза ночью отстреливались от черкесов, на бой я опоздал, вторую экспедицию отменили, Его Императорское Величество видел на смотре. Вот и все мои достижения. Еще одно: от скуки много гулял, начал учить язык татарский, без него там худо, как без французского в столице. Так много нужно сказать еще, но нужно уйти, нас ждут, и это не интересно для дамы. Это очередные ученья перед очередными смотрами. Это есть одно из возможных неудобств, когда планируешь встречу так заранее. За год… Ты не можешь быть уверенным в том, что сможешь располагать целым днем по своему усмотрению. Мы можем встретиться вечером, под покровом сумерек, теперь только так я могу спокойно передвигаться. На меня сейчас бешеная мода в Петербурге!
Он улыбнулся по-ребячески гордой улыбкой. У меня было только одно сравнение, это когда ребенок лет 8-10 показывает свое сокровище, типа, найденного черного жука или с переливающимися зелеными крылышками, или еще что-то в этом роде. Пока мы стояли минут 20 и разговаривали, к нам подошло групп 10 молодых людей, маменек с дочками, господ, и пр. И все, с большим усердием, привлекали внимание Мишеля к себе. Бесконечно приглашали его на дневные кружки, ужины, даже приемы, обещая выслать официальное приглашение сегодня же, но, с возможностью заверения сейчас же, своего присутствия Михаилом. Это было так забавно наблюдать. Наконец, когда образовалась передышка, мы продолжили наш разговор.
– Я думаю, это все благодаря ссылке и опале Императора. Они изменили отношение ко мне в свете. Двор хотел, что бы я стал изгнанником, всеми презираемым прокаженным. А получилось все наоборот. Меня раздирают на куски, соперничают за мое внимание. Я самый популярный нынче человек в столице.
– Может, все дело в Вашем таланте. Ведь стихотворение («Смерть поэта»), которое Вы написали, очень искреннее и не могло не затронуть души людей, даже высший свет обладает душами.
– Одного таланта мало здесь. Вы же помните, в прошлом году, как его приняли. Нет! Дело именно в реакции и дальнейших поступках Императорского двора. Это, как с декабристами. Только сейчас в ссылке, они вызывают добрые и искренние чувства, интерес к их судьбе и желание как-то помочь и облегчить их участь и условия жизни. Мало, кто смотрит уже на причину. Так же, и со стихотворением. Его забыли бы уже через полгода совсем. Но, ссылка и мое возвращение сейчас не дает покоя, наш бомонд считает себя должным выразить мне свою поддержку, хотя еще зимой, именно реакция высшего света на смерть Пушкина и вынудила меня дописать последние ЭТИ 16 строк..
– Да! Вам нужно бежать, вижу, как вы оба начинаете нервничать уже. Не смею Вас задерживать.
– До встречи! Сегодня, в пять, около Гостиного Двора.
– Да!
Марина меня ждала на главной аллее. Мы переживали, как все пройдет. Но, все прошло, как нельзя лучше. И, мы с Михаилом дружны, он общается охотно, и помнит о встрече, которую назначили почти год назад, не это ли является показателем теплого отношения.
В этот же вечер, в 17 часов около Гостиного двора мы вновь встретились, уже без Столыпина.
– Могу я обнять Вас, Мари! Мне не хватало наших разговоров. Хотя я и должен отметить, что это очень интересный опыт не иметь переписки, и договариваться о встречи так, загодя и проверить, будем ли мы точны и пунктуальны. Я неделю проверяю свой ежедневник, чтобы – не забыть, и время ежедневно, чтоб уж наверняка.
– А, я если честно, живу, как оказалась, на два календаря. Вернулась из Европы, была в Англии, и забыла сменить Григорианский на Юлианский календарь, в своей голове. И ждала Вас 12 дней назад, на этом месте. И была очень раздосадована, когда не нашла Вас. Вот смешно было! Когда я поняла свою ошибку, до этого было совсем не смешно. Но, я многое успела сделать в освободившиеся дни. Как не удобно это, иметь разные календари.. Но, оставим это.
– Мари! Как же так! Вы могли бы зайти или оставить записку. Мы исправили бы это недоразумение.
– Это не имеет значение, право. А относительно писем.. Переписка, согласитесь, это некоторые обязательства. Ты получаешь письмо и должен что-то ответить в определенный срок, иначе ты обидишь адресата. А все, что связано с обязательством и долгом не особо радует обычно. Поэтому, я – против всяких переписок. Только, если, они не носят деловой характер, ну или важный информативный. А общение, я предпочитаю живое. Когда ты сразу видишь, действительно ли рады тебе, можешь получить информацию сразу, если она тебе нужна, личная встреча не дает возможности придумать ответ, как это дает письменная форма общения. Но, главное, это искренность. При личной встрече ее сложнее подделать.
Он засмеялся. Мы пошли в сторону Александринского театра. И я подумала, что сейчас это как раз будет в тему.
– Мишель, а как Ваш «Арбенин»? Помнится, Вы хотел, что бы он был поставлен в этом театре?
– Да, мечтал. Его не пропускают критики, он слишком про нашу жизнь. Говорят, что нельзя такое писать и ставить про высший свет, нужно все намеками и полу-фразами, как через вуаль. Мучать в жизни ревностью и изводить – это можно, а писать об этом – жестоко.
Опять злая усмешка, и грусть в глазах, скорее отчаяние.
– Послушайте, Вы не сможешь сломать систему сейчас. Но, поверьте мне. Эта пьеса – драма будет ставиться на театральных сценах. Да, и на этой, в Александринском театре – будет! Я обещаю Вам, Мишель. И представьте себе, шикарные декорации. Актеры в очень красивых костюмах, везде зеркала и позолота, воссоздан бальный зал, или дом Арбениных. И должно быть звучное название – «Маскарад», оно знаковое, с одной стороны действие происходит на маскараде, с другой, вся жизнь света – сплошной маскарад, все под масками, не понятно кто, и где, почему, и, главное, зачем. А дальше! Обязательно будет известный режиссер, с какой-нибудь красивой фамилией, типа Мейерхольд, ставить пьесу «Маскарад», написанную Лермонтовым Михаилом Юрьевичем, на сцене Александринского театра для царских особ и высшего света. И все зрители будут в бешеном восторге, потому что эта тема, не может быть неактуальной. Ревность, любовь, измена, недоверие, месть, раскаяние, признание ошибки, когда исправить уже ничего нельзя. Человеческие слабости: тщеславие, глупость, злость, гнев и добродетель: покорность и кротость, всепрощающая любовь. Все в ней. Вы мне верите?
– После всего вышесказанного, не могу не верить. Спасибо! Это так важно, чтобы в тебя просто верили. Так хочу, чтобы это случилось, а теперь я в этом уверен. Я буду продолжать работать в этом направлении!
Можно было прочесть в его глазах благодарность. Я ничего не могу фактически, но поддержать морально, высказать свое мнение и поделиться информацией из будущего – могу. И мне это очень приятно.
– У меня есть одна идея! Я сегодня, когда шел на встречу с Вами думал об этом. Я – же поэт! Пускай с сомнительным талантом и репутацией.
– Ну, скорее репутацией, чем талантом! Талант Ваш – бесспорен!
– Не столь важно. Я подумал, что должен дать Вам имя, оно должно быть понятно только нам. Такое милое прозвище. И придумалось оно само собой – Mon AngeRI, по первый буквам Вашего имени Мари и мой ангел. Да, вот Вы кто! Вы – мой светлый ангел!
– Ну тогда, My AngeRI. На-английский манер.
– Я помню! Не нужно еще раз напоминать тот случай в парке, бедный французский, и бедная m-le Natali. Но, у нашего света не очень ладятся отношения с английским, нас не поймут. Ну, и потом, Вы же помните, я – поэт. А поэт и английский язык не стоят в одном ряду. Хотя, Вы – такая необычная, что и английскому рядом с Вами не будешь удивляться.
Мы смеялись, и шли дальше. Уже было совсем темно. Мы шли по Невскому, свернули на набережную реки Фонтанки. Я увидела вывеску «Аптека». У меня сложилась картинка. Могу ли я? Очень хочу.
– Мишель, стойте! Остановитесь прямо здесь. Посмотрите вперед, Вы видите перспективу улицы, канал? Я Вам почитаю одно стихотворение, а Вы закройте глаза и представьте. Нет! Не закрывайте, эта картинка перед нами, просто почувствуйте. Я его сейчас поймала. Столько раз пыталась, а поймала только сейчас.
Я читала отрывисто, даже резко, громко, проговаривая каждое слово, ускоряя темп:
– Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века -
Все будет так. Исхода нет.
Умрешь – начнешь опять сначала
И повторится все, как встарь:
И только две последние строчки говорила замедляясь, и с каждым словом все тише, перейдя к последнему на шепот:
-Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
Подняла глаза вверх. А когда перевела взгляд на Мишеля, он стоял, как зачарованный. Как будто не верил своим ушам или глазам.
– Что это? Какой необычный слог. Это Вы написали?
– Конечно, нет! Это скорее общее творение, как-то вечером шли компанией и хотели что-то эдакое придумать. И вот придумали. Каждый придумывал по строчке. Мне очень понравился результат нашего творчества, я его запомнила. И пускай сейчас зима, и ряби на канале нет, но, если Вы будете гулять в ноябре или октябре вечером – вспомните о нем. Вспомните?
– Да!
– И еще. У меня есть данные из достоверных источников, что интересная для нас особа будет проездом в Петербурге, в середине июня, по дороге в Ревиль. Предположительно после 15, числа 17-19 июня.. Точнее сказать сложно. Мне нужно уехать, завтра я отбываю в Москву, там меня ждут поручения по торговым вопросам. Но, я обещаю, что 17.06 я буду в Летнем саду, в полдень, где и надеюсь встретить Вас. И мы подумаем, как нам организовать rendez-vous для вас. У меня уже есть идеи. Но, главное, что бы они уже прибыли.
